Как новгородцы на югру ходили краткое содержание

Обновлено: 02.07.2024

Большое у новгородского боярина Моислава Поповича хозяйство, богатое: два дома, амбары, сараи, конюшня, скотный двор, птичник. Даже бани две.

Днём в малой избе старый Прокша, дядя Моислава Поповича, учит детей грамоте: скажет слово – дети запишут. Потом ходит – проверяет, исправляет ошибки.

В избе тепло. С утра печка натоплена. В ней горшки со щами да кашей стоят, дожидаются обеда. Вдоль стен – лавки сосновые. На них сидят дети, и сред них – Матвейка, старший сын Моислава Поповича, дедов любимец. У всех учеников в руках церы – дощечки, покрытые мягким воском, на них буквы выводят. У каждого и писало – бронзовая палочка. Один конец острый, чтоб буквы по воску процарапывать, другой – плоский, ошибки стирать.

Прокша устал грамоте учить. Да и дети утомились – с раннего утра сидят.

– Ладно, ребята, кончайте писать, слушайте, что расскажу вам, – говорит Прокша. – Был я вчера на городском вече [1] . Бояре держали совет, кому в этом год за данью собираться. Лето прошло. Полевые работ закончены. Урожай собран. Пора отправлять на далёкую Северную Двину караван судов за данью. Выбрали Матвейка, твоего отца – Моислава Поповича. Опасный поход будет. Но сам поход за данью ещё полдела. Наказало вече Моиславу Поповичу найти богатые земли Югорские.

Никто из ребят не знает, где они, эти земли, слушаю учителя – интересно.

Когда мы говорим о первопроходцах Сибири и Дальнего Востока, мы имеем в виду русских первопроходцев, потому что, как показывает современная археология, самый первый первопроходец Сибири появился там около 40 тысяч лет назад. Конечно, речь идет об открытии Сибири для нас — Европейской России. А когда речь заходит о продвижении русских в Сибирь, неподготовленный человек первым делом вспомнит Ермака. , может быть, вспомнит, что и до Ермака, в XV веке, у нас были отдельные военные походы за Урал. Но вся эта история началась значительно раньше.

Когда мы говорим о временах Древней Руси, о XII веке, надо учитывать, что она не выступает на исторической арене как некое единство: это разные государства, у каждого из которых свои интересы. И в основном мы будем иметь дело с одним из таких древнерусских государств — с Господином Великим Новгородом. Именно его первопроходцы первыми окажутся за Уралом — по крайней мере, именно они будут первыми названы по именам.

На любой российской школьной карте Древней Руси весь север европейской части России рисуется в цвета Новгорода: новгородские владения занимают огромную территорию, они уходят прямо до Северного Ледовитого океана. Логично, что именно эта область первая доходит до Урала, а первые славяне, которые попадают за Урал, — это новгородцы.

Это значит, что к рубежу XII века контакты новгородцев с приуральскими и зауральскими племенами уже были. Тут встает сложный вопрос, о котором много спорили ученые: где поместить летописную югру? То ли это обские угры, предки хантов и манси, то ли племя, которое живет по эту сторону Урала. Но, учитывая общий контекст летописных известий, сейчас большинство склоняется к тому, что югра все-таки находится за Уралом.

Другой источник, который дает информацию о таких контактах и походах, — археология. Она выявляет наличие за Уралом новгородских импортов — предметов, попавших к обским племенам в результате торговли.

Что, собственно, происходит в это время за Уралом? Известен целый ряд довольно развитых археологических культур с собственным литейным производством, с хорошей обработкой кости, с первыми укрепленными поселениями. Уже есть и легендарные тексты хантов и манси — записанные в более позднее время легенды о богатырях, которые ведут войны, и в них фигурируют укрепленные городки с частоколом, которые иногда, по легенде, перекрываются сверху медными листами. Археология дает нам такие деревянные укрепленные поселения. Они чаще всего располагались на мысах, на перевалах, на приподнятых местах, чтобы их было удобнее защищать. И взятие такой крепости могло представлять серьезную проблему, особенно для небольшого войска.

По стоянкам и селищам этих зауральских племен попадаются русские импорты. Западносибирские археологи, занимающиеся исследованиями этих культур, каждый год находят там новое и интересное, и благодаря этому открывается новая география торговых путей, которые тянутся по Ямалу и дальше, может быть, на Таймыр, — по ним продвигаются новгородские вещи, относящиеся к XI и XII веку: ключи от сундуков, литые предметы, кованые топоры древнерусского производства; за Уралом находят даже мечи.

Итак, мы знаем Гюряту Роговича, который посылал своего отрока в югру; знаем, что туда хотят безымянные данники. Но когда же появится первопроходец — то есть с точки зрения хронологии уже, видимо, не первопроходец, но первый известный нам по имени новгородец, который ходил на Урал и за Урал? Гюрята Рогович не назвал своего отрока по имени, и мы его не знаем — это такая полулегендарная фигура. А первый летописный факт похода с известными именами — это 1194 год.

Древнейшая из новгородских летописей — Новгородская первая летопись. У нее есть две редакции, или, как с XIX века принято писать, два извода: старший и младший. Рассказ об этом походе мы встречаем и в старшем, и в младшем варианте, но они будут немного различаться, одной деталью.

Такие вопросы возникают по очень многим летописным рассказам — не только про Сибирь и Север. Любой летописный рассказ вызывает такие вопросы. Почему? Потому что летопись пишется не для нас, не для историков XX–XXI веков — она пишется все-таки для своих современников, которым было понятно, что происходит. Так и с именами новгородцев: даже в XIII веке, спустя сто-двести лет после описываемых событий, новгородцы, скорее всего, знали родственников Ядрея и родственников участников похода — и у них сразу выстраивалась определенная картинка. Уже через 200–300 лет читать это было сложнее, хотя новгородцам и тогда многое было понятно.

Тут мы должны будем обратиться к рассказу младшей Новгородской первой летописи — к другому варианту текста, в котором эти первые приключения новгородцев в югре описаны значительно более подробно. До того места, где их избивают: сначала самого Ядрея, Ивана Легена и с ними лучших мужей, потом еще 30, а потом еще 50, рассказы совпадают. А вот дальше, как чертик из табакерки, на страницах летописи младшего извода появляется персонаж, которого зовут Савка. Отчества у него нет, прозвища тоже — он просто Савка.

В итоге оказалось, что перед нами нормальное предательство. Савка, , остался в югре: невозможно допустить, что после того, что он сделал, он с людьми Ядрея пошел назад в Новгород — они бы его сразу убили. Но почему этот новгородец выступает как союзник югры? Почему он предает своих? Чем это объясняется? Ответ на это мы получаем в рассказе за следующий год.

Надо учитывать, что из предыдущего рассказа мы знаем, что о погибших в югре сожалели князь и весь Новгород. , у предателей не было шансов избежать наказания, потому что община Новгорода в целом, включая князя, была на стороне спутников Ядрея. Поэтому, видимо, убийство было сочтено справедливым, а оставшимся удалось договориться на выкуп.

Что вся эта история дает нам в более глобальном плане? Выясняется, что по отношению к племенам, которые платят (или в данном случае не платят) дань, Новгород не выступает как нечто единое — по крайней мере, в XII веке. Новгород — это политически довольно сложная структура, может быть, одна из наиболее сложных в истории Руси. Там происходит постоянная и довольно сложная внутриполитическая борьба. Политика Новгорода держится на балансе интересов нескольких таких группировок, которые иногда имеют противоречащие друг другу интересы, а иногда — когда угрожает всему Новгороду — выступают как единый фронт. Новгородцы могут достаточно произвольно менять князей. Конечно, Новгород без князя — это тоже нонсенс: князь нужен всегда, но они легче могут расстаться с князем, чем любой другой древнерусский город; эпизоды изгнания князей из Новгорода широко известны. И такая реальная политика продолжалась там до XV века, пока Москва не положила всему этому конец.

В дальнейшем югра достаточно эпизодически, но регулярно появляется на страницах Новгородской летописи: Новгород взаимодействовал с югрой разными способами до XV века.

Движение русских на Восток, Северо-восток и Юго-восток было искони характерно для их государственных образований, начиная с Киевской Руси, Великого Новгорода и Владимиро-Суздальской Руси, в том числе Московского княжества. Конечной целью этого движения на Северо-восток позднее оказалось освоение побережья Тихого океана.

В период княжения в Киеве Олега (882-912) его дружины вытеснили из Восточного Поднепровья своих давних соперников на Востоке и Юго-востоке хазарский каганат, где власть над тюркской военной знатью захватили иудеи. Об этом писал А.С. Пушкин:

В 965 г. киевский князь Святослав Игоревич, внук основателя династии киевских князей Рюрика, сын князя Игоря, разгромил своих восточных соседей хазар, дойдя до места сближения Дона с рекой Волгой.

В 994-997 гг. киевский князь Владимир Святославич, а в период своего правления в Киеве с 1015 г. по 1054 г. Ярослав Владимирович Мудрый, совершали успешные походы на Волжскую Булгарию – прародину казанских татар-мусульман, так как ее войско неоднократно нападало на соседние русские города Суздаль и Муром.

Благодарственное моление Владимирской иконе Богородицы, взятой Андреем Боголюбским в поход на Волжскую Булгарию. Радзивилловская летопись

Отправным пунктом этих походов Ярослава Мудрого служил пограничный г. Ярославль, скорее всего, названный по его имени. 1000-летний юбилей его основания широко отмечался в 2010 г. с участием делегации общества Япония – Евразия, посланцев страны, которая через 1000 лет оказалась самой дальней на пути русских к побережью Тихого океана.

В ответ на новые набеги булгар (с 1107 г.) состоялись походы русских князей в Волжскую Булгарию: в 1120 г. Юрия Долгорукого, в 1164 г. – Андрея Боголюбского, в 1171-1172 гг. – его сына Мстислава, а в 1189 г. поход русских князей во главе с великим князем Всеволодом Большое Гнездо.

«Затерялась Русь в Мордве и Чуди.

Нипочем ей страх.

Наиболее активный характер к началу ХIII в. приобрели русско-мордовские отношения. Это объяснялось стремлением избыточного русского населения не только получить выгоды от торговли, но и в ещё большей степени занимать свободные пахотные земли и охотничьи угодья, поскольку они находились в лесной зоне, не интересовавшей татаро-монголов Золотой Орды, в состав которой они формально входили. Меха в это время высоко ценились как предмет меновой торговли.

В ХIII в. в ходе военных столкновений с русскими Нижний Новгород оказался в руках мордовской знати. Но уже в начале ХIV века он был отвоёван, как и Рязань – щит в борьбе русских против степных грабителей – и превратился в оплот их продвижения в восточном направлении.

После нашествий на Русь войск монголов во главе с Чингис-ханом (1223 г.) и ханом Батыем (1237-1238 гг.) великий князь Киевский Владимирский и князь Новгородский Александр Ярославич Невский (1220-1263) в 1251 г. посетил в Сарае Батыя, побратавшись с его сыном Сартаком, стал приемным сыном Батыя, в результате чего получил от центрального правительства монголов ярлык на великое княжение на Руси и добился территориальной самостоятельности – при условии уплаты им дани на содержание их войск, нередко выступавших на стороне русских в противоборстве с их врагами.

Москва упоминается в летописях с 1147 г., в период правления князя Ростовского и Суздальского и великого князя Киевского Юрия Долгорукого (1125-1157 гг.), как заложенный им городок с усадьбой боярина С.И. Кучки в 1156 г. на границе Суздальской земли и Днепровского Юга. Позднее этот населенный пункт стал благодаря ведущим к нему речным путям этногеографическим и поэтому экономическим центром Руси – владением сына Юрия Долгорукого великого князя Владимирского Всеволода III Большое Гнездо (1176-2212 гг.) и великого князя Владимирского и князя Московского Михаила Ярославича Хоробита (1205-1249).

В дальнейшем Москва постепенно стала превращаться в религиозную (с переездом сюда митрополита Петра в 1325 г.), экономическую, а также частично и политическую столицу Руси, так как ее великий князь Иван Данилович Калита получил право сбора дани для Золотой Орды со всех русских князей.

Во второй половине ХIV века малодоступная для войск Золотой Орды лесная зона, которая представляла собой в ХIII веке нейтральную пограничную полосу на правобережье реки Оки между нею и Нижегородским княжеством, становится хорошо освоенной в хозяйственном отношении территорией и приближается к левому берегу р. Суры (современная Чувашия), с правого берега которой уже начинались владения Золотой Орды.

Несмотря на татаро-монгольское нашествие, сумели сохранить свою государственность Ростово-Суздальское и Московское княжества. И после присоединения в 1478 г. к последнему Новгорода и освобождения в 1480-м от дани татаро-монгольским ханам, вплоть до образования централизованного русского государства в середине ХVI в., они продолжали расширять свои границы на Восток.

Оригинал рассказа (полная версия) размещен в октябрьском номере журнала Уральский следопыт за 2017 год здесь

Прокша устал грамоте учить. Да и дети утомились – с раннего утра сидят.

– Ладно, ребята, кончайте писать, слушайте, что расскажу вам, – говорит Прокша. – Был я вчера на городском вече[1]. Бояре держали совет, кому в этом год за данью собираться. Лето прошло. Полевые работ закончены. Урожай собран. Пора отправлять на далёкую Северную Двину караван судов за данью. Выбрали Матвейка, твоего отца – Моислава Поповича. Опасный поход будет. Но сам поход за данью ещё полдела. Наказало вече Моиславу Поповичу найти богатые земли Югорские.

Никто из ребят не знает, где они, эти земли, слушаю учителя – интересно.

Совсем ребята притихли, боятся шелохнуться, а Пракша дальше сказывает.

– … Увидали югричи у новгородцев оружие железное, лопочут что-то по-своему быстро-быстро. Смекнул Гюрята, что железо Югре в новинку, предложи на меха меняться, дорого запросил. Но югричи на всё согласны, меха несут – в их лесах соболя да куницы видимо-невидимо.

Читайте также: