Гегель кто мыслит абстрактно краткое содержание

Обновлено: 07.07.2024

У каждого человека именно абстрактное мышление порождает конкретное, а не наоборот.

Для того чтобы детализировать свои убеждения в определенной сфере, необходимо начинать с абстрактного понимания сути, а лишь потом приступать к процессу более глубокого анализа, разделять и конкретизировать эту суть вещей.

Соответственно, остановившись на абстрактном уровне восприятия, человек, приведем примеры автора статьи: видит убийцу как того человека, кто совершил убийство, и только; видит слугу как домашнего работника для личных услуг, и не более. Такой человек не развивается, не может или не хочет анализировать судьбы и мотивы действий, ему достаточно видеть одно лишь абстрактное, довольно.

С другой стороны, в определенных ситуациях действительно имеет место быть только абстрактное мышление. Бесспорно, обвинять человека за то, что он не хочет докопаться до сути всего и везде, было бы неправильно и несправедливо. Когда индивидуум взаимодействует с обществом и исполняет определенную роль, он может допускать ошибки в своем детальном анализе той или иной судьбы, и, возьмем за пример работу судьи, от такого подхода не выиграли бы ни обвиняемые, ни потерпевшие.

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Мышление абстрактно, сложно мыслить конкретно, чтобы понять с помощью абстракций истинную сущность того или иного предмета или явления. Разработка односторонних абстрактных определений является лишь частью понимания явления в единстве его разнообразия, в его сущности и специфичности, в его конкретности. Мысль, которая реальна и значима по самой своей природе, по своей цели и задаче, конкретна.

Путь, на котором можно прийти к такому конкретному пониманию, может заключаться в рассмотрении истории, процесса возникновения и развития предполагаемого явления в выявлении тех множества различных условий его существования, которые в целом определяли его текущее состояние. Метафизическая мысль, в том числе и обывательская, ограничена односторонними абстракциями, односторонними определениями, а потому неизбежно субъективна.

Статья начинается с ироничного, вопрошающего обращения к читателю, и этот ироничный, вопрошающий тон сохраняется на протяжении всей статьи. Несмотря на то, что обращение Гегеля безлично, становится ясно, что оно адресован в первую очередь тем, кто считает абстрактное мышление почти неприличным.

Готовые работы на аналогичную тему

  • базарного торговца,
  • австрийского офицера,
  • разных людей в толпе, пристально смотрящих на казнь убийцы.

Основные идеи статьи

Такой подход характерен для людей с абстрактным мышлением. Даже если знаток человеческой натуры обнаружит, что у заключенного, приговоренного к смертной казни, было трудное детство, что он был несправедливо наказан и в результате разозлился на все гражданское общество, или что человек совершил убийство, чтобы защитить свою жизнь – такая толпа скажет, что хочет оправдать убийцу. Не преступник, а убийца – узкий фрагмент всей человеческой личности приговоренного к смертной казни.

Таким образом, Гегель говорит в своей статье о том, что абстрактные мысли принадлежат бескультурной, необразованной части общества.

Основополагающими характеристиками абстрактного мышления он называет:

  • ограниченность мышления,
  • неспособность мыслить широко, за пределами определенных рамок,

Абстрактные отрывочные мысли допускаются только в условиях незнания, наличия больших пробелов. Но по мере накопления знаний и заполнения пробелов деятельность мыслящего человека должна становиться все более самостоятельной и творческой. Для человека в условиях прогрессивного знания должно и характерно постепенно выходить за рамки рационального мышления.

Такая сцена узнавания, посредством которой общество против воли своей должно было бы воспринять поучение, заключала бы в себе, явный просчет: она одновременно должна была бы и сконфузить присутствующих и прославить ее постановщика. Так что смущение одних и тщеславие другого скорее вызвали бы обратный эффект. Общество с негодованием оттолкнуло бы поучение, за которое приходится платить так дорого.

Но и без того выполнение этого замысла уже заранее испорчено. Ведь для того, [138] чтобы провести его в жизнь, требуется сохранять в тайне решение загадки. А оно уже дано в заголовке статьи. Так не следовало поступать, если уж замышлял описанную выше хитрость, а нужно было поступить на манер того министра в комедии, который на протяжении всей пьесы разгуливает по сцене в сюртуке и лишь в самом конце расстегивает его, обнаруживая на своей груди блистающую Звезду Мудрости. Кроме того, расстегивание метафизического сюртука выглядело бы далеко не так привлекательно, как расстегивание министерского. То, что в данном случае предстало бы перед глазами, было бы всего-навсего парой слов, а вся соль шутки свелась бы к простому указанию на тот факт, что само общество давным-давно обладает этой вещью. Этим не было бы добыто ничего, кроме названия, тогда как Звезда министра означает нечто весьма реальное – кошель с деньгами.

Мы уже говорили, что нам чуждо намерение примирять общество с этими вещами; заставлять его возиться с чем-то тяжелым и трудным и упрекать за легкомысленное пренебрежение тем, что приличествует рангу и положению существа, наделенного разумом. Намерение наше заключается скорее в том, чтобы примирить общество с самим собой, поскольку оно, с одной стороны, пренебрегает абстрактным мышлением, не испытывая каких-либо угрызений совести, а с другой стороны, все же питает к нему, но крайней мере в душе, известное почтение как к чему-то возвышенному, поскольку оно избегает его не потому, что считает слишком ничтожным, а потому, что считает его чем-то чересчур высоким и значительным; поскольку оно избегает его не потому, что мнит чем-то слишком обыкновенным и пошлым, а потому, что почитает его за нечто чересчур аристократическое, или, наоборот, потому, что оно кажется ему чем-то экстравагантным, espèce, особенностью, которой не принято выделяться в обычном обществе, особенностью, которая не столько выделяет, подобно новому наряду, сколько ставит вне рядов общества или делает смешным, как лохмотья, или же богатое, но чрезмерно расфранченное и старомодное облачение.

Кто мыслит абстрактно? Необразованный человек, а вовсе не образованный. Порядочное общество не мыслит абстрактно но той причине, что это слишком легко, по той причине, что это слишком неблагородно (неблагородно не в смысле принадлежности к известным сословиям), и не из надменного важничания перед тем, чего оно само не в силах делать, а по причине внутреннего ничтожества и пустоты этого занятия.

Почтение к абстрактному мышлению и предубеждение против него столь глубоки, что тонкие носы наверняка начнут здесь морщиться в предвкушении юмора или сатиры. И поскольку обладатели этих носов читают утренние газеты и знают, что за сатиру установлена премия, они скажут, что я мог бы претендовать на эту премию гораздо успешнее, чем я это делаю, когда излагаю свою затею сразу и без хитростей.

Я приведу лишь примеры, подтверждающие мое утверждение, из которых каждый сможет убедиться в его справедливости.

По-иному поступит знаток людей. Он рассмотрит ход событий, сформировавший этого преступника, откроет в истории его жизни, в его воспитании влияния дурных отношений между отцом и матерью, обнаружит, что некогда этот человек за легкую провинность был наказан с чрезмерной суровостью, которая ожесточила ею против гражданского порядка, вызвала с его стороны противодействие, поставившее его вне общества и в конце концов сделавшее путь преступления единственно возможным для него способом самосохранения.

Это и называется мыслить абстрактно – не видеть в убийце ничего сверх того абстрактного, что он убийца, устраняя в нем посредством этого простого качества [139] все прочие качества человеческого существа.

Совсем иное – сентиментальное, изысканное светское общество Лейпцига. Оно осыпало цветами и увивало венками колесо и привязанного к нему преступника. Это опять-таки абстракция, хотя и прямо противоположная. Христиане любят выкладывать крест розами, или, скорее, розы крестом, сочетать розы и крест. Крест есть очень давно превращенная в святыню виселица, колесо. Он утратил свое одностороннее значение орудия бесчестящей казни и совмещает, напротив, в одном образе высшее страдание и глубочайшее унижение с радостнейшим блаженством, с божественной честью. Крест же лейпцигцев, увитый фиалками и чайными розами, есть примирение в стиле Коцебу, способ неопрятного лобызания сентиментальности с дрянью.

Она и мыслит абстрактно – подытоживает в покупательнице все, начиная с шляпок, кончая простынями, с головы до пят, вкупе с папашей и всей остальной родней, – исключительно в свете того преступления, что та нашла ее яйца тухлыми. Все оказывается окрашенным в цвет этих тухлых яиц, тогда как те офицеры, о которых говорит торговка (если они вообще имеют сюда какое-либо отношение, что весьма сомнительно), предпочли бы заметить совсем иные вещи.

То же самое различие и среди военных. У австрийцев положено бить солдата, и солдат поэтому – каналья. Ибо тот, кто обладает лишь пассивным правом быть битым, и есть каналья. Рядовой солдат и имеет в глазах офицера значение абстрактной отвлеченности некоторого долженствующего быть битым субъекта, с которым господин в мундире и с темляком вынужден возиться, хотя это занятие хуже горькой редьки. [140]

Мыслить абстрактно, тощими, односторонними определениями легче легкого, говорит Гегель, вся трудность состоит в том, чтобы мыслить конкретно, чтобы в форме и с помощью абстракций понять истинное существо того или иного предмета или явления. Выработка односторонних абстрактных определений лишь один из моментов в постижении явления в единстве его многообразия, в его сущности и специфичности, в его конкретности. Действительное, содержательное мышление по самой своей природе, по цели и задаче конкретно. Путь, на котором возможно достижение такого конкретного понимания, может состоять в рассмотрении истории, процесса возникновения и развития созерцаемого явления, в раскрытии тех многоразличных условий его существования, которые в своей совокупности определили его настоящее состояние. Метафизическое же, в том числе обывательское, мышление ограничивается однобокими абстракциями, односторонними определениями, а поэтому и скользит по поверхности явлений, неизбежно является субъективным.

Такая сцена узнавания, посредством которой общество против воли своей должно было бы воспринять поучение, заключала бы в себе, явный просчет: она одновременно должна была бы и сконфузить присутствующих и прославить ее постановщика. Так что смущение одних и тщеславие другого скорее вызвали бы обратный эффект. Общество с негодованием оттолкнуло бы поучение, за которое приходится платить так дорого.

Но и без того выполнение этого замысла уже заранее испорчено. Ведь для того, [138] чтобы провести его в жизнь, требуется сохранять в тайне решение загадки. А оно уже дано в заголовке статьи. Так не следовало поступать, если уж замышлял описанную выше хитрость, а нужно было поступить на манер того министра в комедии, который на протяжении всей пьесы разгуливает по сцене в сюртуке и лишь в самом конце расстегивает его, обнаруживая на своей груди блистающую Звезду Мудрости. Кроме того, расстегивание метафизического сюртука выглядело бы далеко не так привлекательно, как расстегивание министерского. То, что в данном случае предстало бы перед глазами, было бы всего-навсего парой слов, а вся соль шутки свелась бы к простому указанию на тот факт, что само общество давным-давно обладает этой вещью. Этим не было бы добыто ничего, кроме названия, тогда как Звезда министра означает нечто весьма реальное – кошель с деньгами.

Мы уже говорили, что нам чуждо намерение примирять общество с этими вещами; заставлять его возиться с чем-то тяжелым и трудным и упрекать за легкомысленное пренебрежение тем, что приличествует рангу и положению существа, наделенного разумом. Намерение наше заключается скорее в том, чтобы примирить общество с самим собой, поскольку оно, с одной стороны, пренебрегает абстрактным мышлением, не испытывая каких-либо угрызений совести, а с другой стороны, все же питает к нему, но крайней мере в душе, известное почтение как к чему-то возвышенному, поскольку оно избегает его не потому, что считает слишком ничтожным, а потому, что считает его чем-то чересчур высоким и значительным; поскольку оно избегает его не потому, что мнит чем-то слишком обыкновенным и пошлым, а потому, что почитает его за нечто чересчур аристократическое, или, наоборот, потому, что оно кажется ему чем-то экстравагантным, espèce, особенностью, которой не принято выделяться в обычном обществе, особенностью, которая не столько выделяет, подобно новому наряду, сколько ставит вне рядов общества или делает смешным, как лохмотья, или же богатое, но чрезмерно расфранченное и старомодное облачение.

Кто мыслит абстрактно? Необразованный человек, а вовсе не образованный. Порядочное общество не мыслит абстрактно по той причине, что это слишком легко, по той причине, что это слишком неблагородно (неблагородно не в смысле принадлежности к известным сословиям), и не из надменного важничания перед тем, чего оно само не в силах делать, а по причине внутреннего ничтожества и пустоты этого занятия.

Почтение к абстрактному мышлению и предубеждение против него столь глубоки, что тонкие носы наверняка начнут здесь морщиться в предвкушении юмора или сатиры. И поскольку обладатели этих носов читают утренние газеты и знают, что за сатиру установлена премия, они скажут, что я мог бы претендовать на эту премию гораздо успешнее, чем я это делаю, когда излагаю свою затею сразу и без хитростей.

Я приведу лишь примеры, подтверждающие мое утверждение, из которых каждый сможет убедиться в его справедливости.

По-иному поступит знаток людей. Он рассмотрит ход событий, сформировавший этого преступника, откроет в истории его жизни, в его воспитании влияния дурных отношений между отцом и матерью, обнаружит, что некогда этот человек за легкую провинность был наказан с чрезмерной суровостью, которая ожесточила ею против гражданского порядка, вызвала с его стороны противодействие, поставившее его вне общества и в конце концов сделавшее путь преступления единственно возможным для него способом самосохранения.

Это и называется мыслить абстрактно – не видеть в убийце ничего сверх того абстрактного, что он убийца, устраняя в нем посредством этого простого качества [139] все прочие качества человеческого существа.

Совсем иное – сентиментальное, изысканное светское общество Лейпцига. Оно осыпало цветами и увивало венками колесо и привязанного к нему преступника. Это опять-таки абстракция, хотя и прямо противоположная. Христиане любят выкладывать крест розами, или, скорее, розы крестом, сочетать розы и крест. Крест есть очень давно превращенная в святыню виселица, колесо. Он утратил свое одностороннее значение орудия бесчестящей казни и совмещает, напротив, в одном образе высшее страдание и глубочайшее унижение с радостнейшим блаженством, с божественной честью. Крест же лейпцигцев, увитый фиалками и чайными розами, есть примирение в стиле Коцебу, способ неопрятного лобызания сентиментальности с дрянью.

Она и мыслит абстрактно – подытоживает в покупательнице все, начиная с шляпок, кончая простынями, с головы до пят, вкупе с папашей и всей остальной родней, – исключительно в свете того преступления, что та нашла ее яйца тухлыми. Все оказывается окрашенным в цвет этих тухлых яиц, тогда как те офицеры, о которых говорит торговка (если они вообще имеют сюда какое-либо отношение, что весьма сомнительно), предпочли бы заметить совсем иные вещи…

То же самое различие и среди военных. У австрийцев положено бить солдата, и солдат поэтому – каналья. Ибо тот, кто обладает лишь пассивным правом быть битым, и есть каналья. Рядовой солдат и имеет в глазах офицера значение абстрактной отвлеченности некоторого долженствующего быть битым субъекта, с которым господин в мундире и с темляком вынужден возиться, хотя это занятие хуже горькой редьки. [140]

У каждого человека именно абстрактное мышление порождает конкретное, а не наоборот.

Для того чтобы детализировать свои убеждения в определенной сфере, необходимо начинать с абстрактного понимания сути, а лишь потом приступать к процессу более глубокого анализа, разделять и конкретизировать эту суть вещей.

Соответственно, остановившись на абстрактном уровне восприятия, человек, приведем примеры автора статьи: видит убийцу как того человека, кто совершил убийство, и только; видит слугу как домашнего работника для личных услуг, и не более. Такой человек не развивается, не может или не хочет анализировать судьбы и мотивы действий, ему достаточно видеть одно лишь абстрактное, довольно.

С другой стороны, в определенных ситуациях действительно имеет место быть только абстрактное мышление. Бесспорно, обвинять человека за то, что он не хочет докопаться до сути всего и везде, было бы неправильно и несправедливо. Когда индивидуум взаимодействует с обществом и исполняет определенную роль, он может допускать ошибки в своем детальном анализе той или иной судьбы, и, возьмем за пример работу судьи, от такого подхода не выиграли бы ни обвиняемые, ни потерпевшие.

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Читайте также: