Чернышевский чичерин как публицист кратко
Обновлено: 02.07.2024
Борис Николаевич (26.V.1828 — 3.II.1904) — рус. историк, теоретик гос-ва и права, публицист, философ. Род. в с. Караул Кирсановского у. Тамбовской губ. в семье крупного помещика и откупщика. Окончил юридич. ф-т Моск. ун-та (1849), любимый ученик Т. Н. Грановского. В 1853 защитил магистерскую дисс. на тему "Областные учреждения России в XVII в." (М., 1856) и оставлен при ун-те для подготовки к профессорскому званию. С 1855 активно участвовал в обществ. жизни, вместе с К. Д. Кавелиным был инициатором и издателем политич. рукописной лит-ры либерально- западнич. направления. В 1856-58 опубликовал в журн. "Рус. вестник" и "Атеней" ряд статей по истории России ("Обзор историч. развития сельской общины в России", "Несвободные состояния в Древней Руси" и др.). Посылал в Лондон к А. И. Герцену статьи для "Голосов из России", в т. ч. "Письмо к издателю" (написано совместно с Кавелиным), к-рое явилось первым печатным программным выступлением идеологов умеренного либерализма. В сент. 1858 ездил в Лондон к Герцену, намереваясь изменить направление пропаганды Вольной русской типографии. Встреча завершилась появлением в "Колоколе" письма Ч. под назв. "Обвинительный акт" с ответом Герцена и полным разрывом Герцена с Ч., что явилось одним из этапов размежевания между демократизмом и либерализмом в рус. обществ. движении сер. 19 в. В 1861-68 — проф. Моск. ун-та на кафедре гос. права. Восторженно встретил крестьянскую реформу 1861, охарактеризовав ее как "лучший памятник рус. законодательства". Резко отрицательно относился к революц.-демократич. движению, особенно к деятельности Герцена и Н. Г. Чернышевского, называя ее "неистовым беснованием". Во время студенческих волнений осенью 1861 требовал наведения порядка путем усиления репрессий. Являясь горячим поборником "разумного охранительства", Ч. сформулировал политич. принцип — "либеральные меры и сильная власть", сочувственно встреченный в правительств. кругах. Поддерживал реакц. политику царизма в отношении Польши и Польского восстания 1863-64. В 1866 защитил в качестве докторской дисс. книгу "О народном представительстве", в к-рой доказывал неприемлемость для России того времени конституц. устройства; высказываясь за сохранение самодержавия, Ч. лишь в далеком будущем признавал возможным установление идеально-правовой гос. системы в форме конституц. монархии. В 1868 вышел в отставку и до 1882 жил в с. Караул, занимаясь науч. работой и участвуя в деятельности земства. Убийство Александра II квалифицировал как "страшную катастрофу" и считал, что после этого пр-во должно придерживаться охранительных принципов, опираясь на "страну" в лице дворянской аристократии. В этих целях предлагал избрать от дворянства и земства представителей в Гос. совет. Ч. выступал ярым защитником интересов дворянства, решит. противником революции, поборником постепенных улучшений путем реформ "сверху". В 1882 избран моск. гор. головой, но в 1883 был вынужден "по высочайшему повелению" уйти в отставку за речь (по случаю коронации Александра III), в к-рой царь ошибочно усмотрел намек на требование конституции. Последние годы жил в имении и писал "Воспоминания".
Ч. был одним из основателей государственной школы в рус. дворянско-бурж. историографии. Отражая взгляды обуржуазившейся части помещиков и исходя из принципов правогегельянской философии, Ч. придавал особое значение правовым отношениям, рассматривая через их призму историч. процесс, гл. движущей силой к-рого в России он считал гос-во. При этом Ч. исходил из анализа коренных (как ему казалось) различий географич. условий России и Запада, что предопределило разные закономерности их историч. развития и особую роль гос-ва в России, подчеркивал большую роль внеш. факторов (набеги варягов, монг.-тат. завоевание, западноевроп. заимствования Петра I) в историч. развитии России. Ч. принадлежит теория закрепощения и раскрепощения сословий пр-вом в общегос. интересах. Согласно этой теории гос-во в определенный период создало сословия и подчинило их себе, а затем, когда в ходе историч. развития выяснилось, что оно больше не нуждается в "постоянной, насильственной, пожизненной службе сословий", оно начало их постепенно раскрепощать. Обосновывая своей теорией необходимость отмены крепостного права путем реформы "сверху", Ч, с позиций либерализма предлагал освободить крестьян с землей за выкуп и одновременно сохранить дворянское землевладение. Т. о., Ч. довел свои историч. построения до теоретич. обоснования социально-политич. программы дворянско-бурж. либерализма. Эволюционируя вправо, Ч. объективно отказался от признания органического закономерного развития истории, чем руководствовался в начале своей науч. деятельности, обратившись к теории цикличности. Начав свои публицистич. выступления с решит. осуждения социализма ("Письмо к издателю"), Ч. в конце жизни обрушился на материализм и марксизм. Несмотря на ненаучность историч. концепции Ч., его исследования сыграли большую роль в развитии рус. бурж.-либеральной историографии. Его "Воспоминания" (кн. 1-4, М., 1929-34) являются ценным источником по истории обществ. мысли и движения 40-80-х гг. 19 в.
Соч.: Очерки Англии и Франции, М., 1858; Опыты по истории рус. права, М., 1858; История политич. учений, ч. 1-5, М., 1869-1902; Собственность и гос-во, ч. 1-2, М., 1882-83; Философия права, М., 1900; Курс гос. науки, ч. 1-3, М., 1894-98.
Лит.: Чернышевский Н. Г., Чичерин как публицист, Полн. собр. соч., т. 5, М., 1950; Гульбинский И., Б. Н. Чичерин. Биобиблиографии, очерк, "Библиографии, известия", 1914, No 1-2; Рубинштейн Н. Л., Рус. историография, (М.), 1941; Цаголов Н. А., Очерки рус. экономия, мысли периода падения крепостного права, М., 1956; (Иллерицкий В. Е.), Гос. школа в рус. историографии, в кн.: Историография истории СССР, 2 изд., М., 1971; Розенталь В. Н., Идейные центры либерального движения в России накануне революц. ситуации, в кн.: Революц. ситуация в России в 1859-1861, М., 1963; Порох. И. В., Полемика Герцена с Чичериным и отклик на нее в "Современнике", в кн.: Историографич. сб., No 2, (Саратов), 1965; Китаев В. А., От фронды к охранительству, М., 1972.
И. В. Порох. Саратов.
2.
(парт. псевд. — Орнатский, Баталин, Михаил Шаронов, Осведомленный), Георгий Васильевич (20.Х1(2.XII).1872 — 7.VII.1936) — сов. гос. деятель и дипломат. Чл. Коммунистич. партии с 1918. Род. в с. Караул Кирсановского у. Тамбовской губ. в дворянской семье, племянник Б. Н. Чичерина. Окончил историко-филологич. ф-т Петерб. ун-та и с 1897 служил в архиве мин-ва иностр. дел. С 1904 участвовал в революц. движении, эмигрировал в Германию, где в 1905 вступил в РСДРП. Вначале примыкал к меньшевикам, но вскоре перешел в большевистскую берлинскую секцию К-та заграничных орг-ций. В 1906 участвовал в создании Информац. бюро для осведомления заграничной социал-демократии о событиях в России, в 1907 был избран секретарем Заграничного Центр. бюро РСДРП. В янв. 1908 арестован и выслан из Германии; уехал в Париж, где снова примкнул к меньшевикам, участвовал в работе Франц. социалистич. партии. Во время 1-й мировой войны 1914-18 стал на платформу революц. интернационализма; живя в Лондоне, сотрудничал в Брит. социалистич. партии и рус. революц. орг-циях. В 1917 был арестован в Англии как секретарь "делегатской комиссии" по делам возвращения политэмигрантов в Россию и в янв. 1918 выслан в Россию. После Октябрьской революции перешел на позиции большевизма и по возвращении в Сов. Россию назначен зам. наркома иностр. дел. Участвовал во 2-м этапе переговоров в Брест-Литовске и 3 марта 1918 подписал Брестский мирный договор с Германией. С 30 мая 1918 — нарком иностр. дел. В 1920 вел переговоры с Турцией, Ираном и Афганистаном, завершившиеся в 1921 подписанием договоров с этими странами. Был руководителем сов. делегации на Генуэзской (1922) и Лозаннской (1922-23) конференциях, подписал Рапалльский договор 1922 с Германией. В 1925 и 1927 заключил договоры о ненападении и нейтралитете с Турцией и Ираном. Был чл. ВЦИК и ЦИК, на 14-м и 15-м съездах партии избирался членом ЦК ВКП(б). В июле 1930 в связи с тяжелой болезнью (диабет и полиневрит) освобожден от работы в МИД.
Ч. внес большой вклад в теоретич. разработку принципов сов. внеш. политики мирного сосуществования, форм и методов дипломатии нового типа и проблем междунар. отношений в совр. эпоху. Занимался историей междунар. отношений, написал ряд работ по истории революц. движения, культуры и музыки.
Соч.: Статьи и речи по вопросам междунар. политики, М., 1961.
Лит.: Горохов И., Замятин Л., Земсков И., Г. В. Чичерин — дипломат ленинской школы, М., 1966; Зарницкий С. В., Сергеев А. Н., Чичерин, 2 изд., М., 1975.
Впервые опубликована в "Современнике" (1859 г., № 5). Б.Н. Чичерин - либеральный профессор, автор книги о политическом и юридическом устройстве европейских стран.
* Г. Чичерин считает себя непогрешимым мудрецом.
* Он один имеет эту привилегию. Кто пишет не так - вреден для России.
* Из этого факта родилась наша статья.
* "Ученый должен служить науке, а не льстить современному состоянию умов". Мы согласны.
* Но публицист должен выражать и пояснять те потребности, которыми занято общество в данную минуту. Г. Чичерин этого не понимает.
* Для любого, кто работает с людьми, главное - люди, а не отвлеченная наука.
* Г. Чичерин предостерегает нас от одностороннего увлечения каким-то отрицанием. Странное понятие о нашем обществе!
* Публицист должен понимать формы, по которым движется общественный прогресс. История - всегда борьба. Но, по мнению Г. Чичерина, борьба вредна.
* Г. Чичерин считает, что литераторы искажали истину, раболепствуя перед общественным мнением. Как будто он живет не в России. Как будто у нас правят республиканцы и сажают в тюрьму монархистов.
* Главный порок нашего общества - что мы страстно и непреклонно проводим в жизнь свои стремления (противные существующему порядку). Публицист призывает нас соблюдать умеренность в этой борьбе.
* Г. Чичерин советует нашему обществу иметь всесторонний взгляд и сам говорит, что в обществе должна господствовать односторонность взглядов.
* Г. Чичерин не против развития. Он только хочет, чтобы развитие осуществлялось бесстрастным образом, по рецепту спокойствия и всесторонности. Но так не бывает.
* Человека душит разбойник. И этот человек, отбиваясь от разбойника, должен спокойно рассуждать, что разбойник возникает из исторической необходимости и имеет право на существование.
* Мы заключаем, что Г. Чичерин знает, как пишутся ученые книги, но не знает, какими силами развивается общественная жизнь.
* В его груди нет живого сердца. Дай бог, чтобы мы ошибались. Но живой человек при нынешнем положении дел не выступал бы против "слишком отважных нововводителей", против "болезненного нетерпения".
* Г. Чичерин решительно не понимает, какому обществу он дает советы.
* Он как школьный учитель, у которого главная забота, чтобы школьники сидели на своих местах и слушали его наставления.
* Он считает, что демократия и бюрократия совместимы, что бюрократия - форма демократического устройства.
* Но это лишь следствие той путаницы, которую можно черпать из великих мыслителей французской мнимолиберальной, а по существу реакционной школы.
* Бюрократия сразу не исчезла при появлении демократии лишь потому, что вековые привычки не исчезают за один день.
* Г. Чичерин не знает ни демократии, ни абсолютизма, ни бюрократии, ни централизации.
* Живой человек не может не иметь сильных убеждений.
* Все, написанное им, будет написано для оправдания и развития мыслей, которые он считает справедливыми.
* Не проводить убеждения могут только те, кто не имеет их. А не иметь могут только необразованные, тупые и бессовестные люди.
* Дело только в том, возникают ли убеждения из желания добра и справедливости, или из каких-то других принципов. Ясно ли понимает человек, что помогает, а что мешает достижению цели.
* Беспристрастие не свойственно историку. Он не бессмысленная машина. Г. Чичерин не прав.
* Под фразой об историческом беспристрастии он стремится оправдать беззаконие и выставить хорошие качества феодальных учреждений.
* Странные качества книги г. Чичерина: демократия, оправдывающая феодализм, либерализм, пристрастный к бюрократии, публицистика, равнодушная к излагаемым вопросам, ученость, не знающая известного каждому. Это звучит как холодность жара, бессмысленность мысли.
* Г. Чичерин считает себя непогрешимым мудрецом. Ему трудно будет сознаться, что он был введен в заблуждение обманчивым благозвучием ложных слов. Что именем беспристрастия прикрывалась вражда против нового для сохранения старинных бедствий.
* Г. Чичерин или должен победить над чуждыми его благородству понятиями, или останется мертвым схоластиком, философскими построениями доказывающий историческую необходимость сообразно теории беспристрастия.
Н. Г. Чернышевский
Очерки Англии и Франции, Б. Чичерина. Москва, 1858
Статья впервые напечатана в журнале "Современник" (1859. No 5) и представляет собой своеобразный ответ Чернышевского на программное политическое выступление в апреле 1858 г. Б. Н. Чичерина, опубликовавшего сборник статей "Очерки Англии и Франции". Чернышевский подвергает критике "объективизм" Чичерина, показывая, что в основе любой общественно-политической позиции лежит классовый интерес. Полемика между Чернышевским и Чичериным представляет собой образец идейно-теоретических столкновений между либеральными и революционно-демократическими взглядами на ход исторического развития России в середине XIX в. Большое внимание Чернышевский уделяет отстаиванию принципа классовой борьбы в процессе исторического развития. Работа ясно показывает политическую программу Чернышевского: приверженность идеям демократического социализма и абсолютное неприятие либерально-буржуазных концепций. Глубокую оценку полемике либералов и демократов дал В. И. Ленин в статьях ""Крестьянская реформа" и пролетарски-крестьянская революция" и "Либералы и свобода союзов" (Полн. собр. соч. Т. 20. С. 174-175. Т. 23. С. 113). 1 Чернышевский имеет в виду свои выступления в политическом разделе "Современника" (1859. No 3--4), в которых он анализирует последствия сделки неаполитанского либерала К. Поэрио с феодальной монархией и показывает несостоятельность политики либерализма (6, 111-187). 2 Судя по всему, речь идет о статье Н. А. Добролюбова "Литературные мелочи прошлого года" (Современник. 1859. No 1--4). 3 Речь идет о войне, которая велась в Италии в 1859 г. между объединенной франко-сардинской армией и австрийскими войсками. 4 См. прим. 2 к с. 477. 5 Речь идет о книге Л. Фоше "Etudes sur l'Angleterre" (Исследования об Англии. 1856). 6 Имеется в виду книга Л. Лаверня "Essai sur l'économie rurale de l'Angleterre, de l'Ecosse el de I'irland" (Paris, 1854) (Исследование о сельском хозяйстве в Англии, Шотландии и Ирландии). Русский перевод: О земледелии в Англии. М., 1882. 7 Имеется в виду книга А. Токвиля "L'anicien régime et la Révolution" (Старый порядок и революция. 1856). 8 Диссертация Б. Н. Чичерина "Областные учреждения России в XVII в." опубликована в 1856 г. 9 Имеются в виду книга Дареста de ла Шаванна "Histoire des classes agricoles en France" (История земледельческих классов во Франции. 1854) и книга Эжена Бонмера "Histoire des paysans" (История крестьян. 1856). Чичерин использовал также работу "Histoire des classes rurales en France et de leurs progrès dans l'égalité civile et la propriété" par M. H. Doniol (Дониоль M. X. История земледельческих классов во Франции и об их успехах в деле гражданского равенства и собственности. 1857). 10 См. прим. 8 к с. 663.
Одно из юношеских писем Чернышевского к родным ясно свидетельствует, как рано стал он понимать особенную важность для жизни общества таких наук, как история, политическая экономия и философия.
История издавна была одною из самых любимых Чернышевским областей человеческого знания. Уже в его семинарских сочинениях оказывалось необыкновенное богатство исторических сведений. Не менее усердно продолжал он заниматься изучением исторических вопросов и в университетские годы.
Интерес к этим наукам никогда не был у Чернышевского самоцелью. Не просто накопление знаний интересовало его, а применение этих богатств для лучшего и всестороннего понимания современной действительности, для выработки последовательно революционной теории, без помощи которой он не представлял себе успешной борьбы за светлое будущее родины.
Задачи передового историка, экономиста, философа, литератора или публициста в глазах Чернышевского были одинаковы в том смысле, что они должны были прежде всего служить интересам народа, делу развития общества, делу революции.
Эта направленность к определенной цели, последовательность и ясность позиций отразились на каждой странице его литературных, исторических, философских, политико-экономических и публицистических работ, как бы связуя их в нечто цельное и придавая им характер стройного единства.
При этом работы его в каждой из названных областей стояли на высшем уровне современной ему общественно-политической мысли, являлись новым словом в ней.
«…Каждое знание, – писал он в статье о сочинениях Грановского, – обращается во благо человеку, и рвение, с которым разрабатывается та или другая отрасль науки, зависит от того, в какой мере удовлетворяет она той или другой, нравственной или житейской, умственной или материальной, потребности человека. Каждое знание оказывает влияние на жизнь, и история, наука о жизни человечества, не должна остаться без влияния на его жизнь…
На это Чернышевский отвечал, что обязанность историка не в том, чтобы, садясь за свой рабочий стол, забывать свои убеждения, – нет, это делать глупо и гадко, да и не удастся никогда сделать этого. Но ученый в своем кабинете может возвышаться над мимолетными интересами дня, господствующими над мыслью публики, может заботиться о том, чтобы не отвлекаться от общих долговечных интересов своей партии ради ее мелочных обыденных надобностей.
Подлинная объективность и беспристрастие историка зависят от того, стоит ли он на передовых, прогрессивных позициях или является защитником рутины и застоя, сознательно искажающим факты и фальсифицирующим историю.
Вот ход его доказательств. «Исследователь истины должен искать только истины, а не того, чтобы истина была такова, а не инакова; он не должен содрогаться от мысли о том, что получится в ответ. Математику все равно, положительное или отрицательное количество получится в результате; ему всякий вывод хорош и мил, лишь бы только был истинен. Положение того, кто исследует исторические и, тем более, политико-экономические вопросы, совершенно не таково. Он не может не желать благоприятного ответа. Желание не может не иметь влияния на вывод. Куда хочется придти, туда тянет идти.
Однако, сознательно подчиняя свои научные интересы делу борьбы за благо родного народа, Чернышевский брался за перо, чтобы писать не об отечественной истории, а о борьбе партий во Франции при Людовике XVIII и Карле X, об ученой и административной деятельности французского экономиста XVIII века Тюрго, об июльской монархии и т. д.
Это заключение Чернышевского было направлено против представителей русского либерализма конца пятидесятых годов, которые противостояли революционной демократии, стремившейся к свержению самодержавно-крепостнического строя России.
Решающую роль народа в историческом процессе Чернышевский неизменно подчеркивал и во всех других своих статьях, касались ли они вопросов литературы или политической экономии, философия или истории.
Вместе с тем Чернышевский стремился подчеркнуть и то обстоятельство, что и на Западе и в России правители и господствующие классы, добивавшиеся с помощью народа тех или иных побед в роковые исторические дни в борьбе с внешним ли врагом, или при внутренних переворотах, всякий раз обманывали потом народ и продолжали немилосердно эксплуатировать его, лишая элементарных прав на человеческое существование.
Тон статей Чернышевского делался все более решительным и твердым, все более гневным и откровенным, все более требовательным и настойчивым.
Кроме отмеченной уже рецензии на книгу А. Львова и еще нескольких небольших статей, Чернышевский до 1857 года не написал по вопросам политической экономии ни одной крупной работы.
Уже в этой сравнительно ранней статье Чернышевского проводится мысль об эксплуататорском характере капиталистического строя и его непримиримой враждебности интересам широких трудящихся масс.
С этого времени вплоть до середины 1862 года Чернышевский планомерно развертывает в обширном цикле своих работ последовательную критику философских, экономических и политических теорий, с помощью которых идеологи правящих классов стремились обосновать свое господство над трудящимися.
Программа великого демократа, предусматривавшая свержение царизма и замену его народным правительством, которое осуществило бы национализацию земли и коренную перестройку всех общественных отношений в стране, была на том историческом этапе самой смелой революционной программой.
Мысли Чернышевского о буржуазном общественном устройстве перекликались с высказываниями его предшественников и учителей – Герцена и Белинского, которые, подобно ему, были непримиримыми врагами капитализма.
Учение Чернышевского продолжило, развило эти благородные традиции великих русских революционных демократов, страстно желавших блага родному народу и всему человечеству.
В свете этой поставленной перед собою задачи он критически пересмотрел основные категории политической экономии капитализма.
Чернышевский с поразительной прозорливостью показал в своих трудах по политической экономии классовую ограниченность школы Адама Смита и Рикардо.
Анализируя формулы, выработанные этими учеными, Чернышевский с присущей ему силой логики вскрывал таившееся в этих формулах внутреннее противоречие общему духу учения и вкладывал в эти очищенные от противоречий формулы новое содержание в социалистическом духе.
Многогранное творческое наследие Чернышевского было высшим достижением русской революционно-демократической мысли домарксового периода.
В отличие от западноевропейских социалистов-утопистов, зараженных неверием в народные массы, Чернышевский видел в народной революции единственно возможный путь к освобождению труда от власти эксплуататоров.
Карл Маркс чрезвычайно высоко ценил труды великого русского ученого. Революционер-народник Г. Лопатин свидетельствует:
Среди предшественников научного социализма в России Чернышевскому по праву принадлежит одно из первых мест. Продолжая материалистические традиции русской философской мысли, идущие от Ломоносова и Радищева, а затем Герцена и Белинского, Чернышевский развил и обогатил их новыми революционными выводами. Его философия – это острое орудие политической борьбы за преобразование жизни. Размах и последовательность материалистических воззрений Чернышевского, его стремление тесно связать философию с революционной практикой возвышали его над современниками, западноевропейскими мыслителями.
Революционер Чернышевский с жаром выступил против идеалистической философии. Критикуя мировоззрение Гегеля, Чернышевский, однако, отмечал то положительное, что заключалось в его диалектике. В отличие от Фейербаха он не отбросил гегелевскую диалектику целиком, а все рациональное в ней использовал.
Исходя из диалектической взаимосвязи и взаимозависимости предметов и явлений окружающей жизни, Чернышевский подчеркивал, что отвлеченной истины нет, истина конкретна.
Революционный демократизм, применение философии к революционной деятельности помогли Чернышевскому преодолеть ограниченность взглядов своих западноевропейских предшественников и современников.
Во враждебном лагере философов-идеалистов статья эта была встречена ожесточенными нападками в различных журналах, принимавшими порою характер прямых доносов на ее революционную направленность.
Ленин называл Чернышевского величайшим утопическим социалистом домарксового периода. В отличие от великих утопистов-социалистов Запада Чернышевский признавал неизбежность революции, был революционным демократом и поэтому пошел по сравнению с ними значительно дальше.
В капиталистическом обществе Чернышевский не мог обнаружить той силы, которая призвана стать могильщиком старого общества. Но этого и нельзя было требовать от Чернышевского. В ту эпоху в России еще не существовало пролетарского освободительного движения. Чернышевский выражал интересы русского крепостного крестьянства. Естественно, что он не мог подняться до диалектического материализма, который явился мировоззрением марксистско-ленинской партии. Его заслуга состоит в том, что среди своих современников он ближе других подошел к диалектическому материализму. Этим и объясняется огромная действенность его идей, воспитавших целые поколения революционеров, подготовивших почву для возникновения марксизма-ленинизма, оказавших огромное влияние на движение русской науки и культуры.
Читайте также: