Анализ стихотворения кюхельбекера кратко

Обновлено: 02.07.2024

Юстине Яковлевне пришлось думать о казённом образовании для сыновей. Платить ей было нечем. Младший сын, Михаил, был определён в морской кадетский корпус. Мать Кюхельбекера узнаёт о создании Лицея, куда, как первоначально предполагалось, будут принимать детей всех состояний. Лицей замышлялся как заведение для подготовки высокопоставленных чиновников, поэтому мать и сестра Вильгельма рассчитывали на его счастливое будущее. В 1811 г. военачальник, герой Отечественной войны, родственник Кюхельбекеров М. Б. Барклай-де-Толли помог определить Вильгельма в Царскосельский лицей. Имея достаточно хорошую домашнюю подготовку, Вильгельм без особого труда выдерживает вступительный экзамен.

Годы пребывания в Лицее были для Кюхельбекера целой эпохой, сформировавшей его литературные и политические взгляды и давшей ему тот дружеский литературный круг, который сохранился у него на всю жизнь. До конца своей жизни Кюхельбекер гордился дружбой Пушкина. 9 июня 1817 года в Лицее прошёл выпускной. Кюхельбекер получил третью серебряную медаль и отличный аттестат. В чине титулярного советника он вместе с Пушкиным, Горчаковым, Корсаковым и Ломоносовым был зачислен на службу в Главный архив Коллегии иностранных дел. Присягу они принимали вместе с А. С. Грибоедовым, тогда, видимо, и состоялось их первое знакомство. Но чиновником он быть не хотел, даже собирался покинуть Петербург и учительствовать в глуши, но мать воспротивилась.

Что стало с Кюхельбекером, когда он услышал эпиграмму! Успокоить его могла только месть. И не чернилами, а кровью! Но Пушкин стрелять в Кюхельбекера не стал, а бросил пистолет. Тут же они помирились.

Деятельность Кюхельбекера на Сенатской площади была кипучей и восторженной деятельностью романтика, готового на героический подвиг во имя свободы. Он был вооружён палашом и пистолетом, ездил в Морской экипаж и в казармы Московского полка с известием о начале действий. Он посещает восставшие полки, пытается привести на площадь С. П. Трубецкого, участвует в избрании диктатором Е. П. Оболенского, с оружием в руках присоединяется к восставшим на Сенатской площади, стреляет в великого князя Михаила Павловича и в генерала Войнова, пытается вести за собой солдат Гвардейского экипажа.

Горька судьба поэтов всех племен;
Тяжеле всех судьба казнит Россию;
Для славы и Рылеев был рожден;
Но юноша в свободу был влюблен…
Стянула петля дерзостную выю.

Не он один; другие вслед ему,
Прекрасной обольщенные мечтою,-
Пожалися годиной роковою…
Бог дал огонь их сердцу, свет уму,
Да! чувства в них восторженны и пылки:
Что ж? их бросают в черную тюрьму,
Морят морозом безнадежной ссылки…

Или болезнь наводит ночь и мглу
На очи прозорливцев вдохновенных;
Или рука любезников презренных
Шлет пулю их священному челу;

Или же бунт поднимет чернь глухую,
И чернь того на части разорвет,
Чей блещущий перунами полет
Сияньем облил бы страну родную.

Вильгельм Карлович Кюхельбекер (10 (21) июня 1797, Санкт-Петербург, Российская империя — 11 (23) августа 1846, Тобольск, Российская империя) — русский поэт и общественный деятель, друг Пушкина и Баратынского, однокурсник Пушкина по Царскосельскому лицею, коллежский асессор, декабрист.

Содержание

Вильгельм Кюхельбекер родился 10 (21) июня 1797 в Петербурге, в семье обрусевших немцев-дворян.

Отец — статский советник Карл Кюхельбекер (28 декабря 1748 — 6 марта 1809), саксонский дворянин, агроном, первый директор Павловска (1781—1789).

Мать — Юстина Яковлевна Ломен (Lohmen) (20 марта 1757 — 26 марта 1841).

Младший брат — Михаил Карлович Кюхельбекер.

Старшая сестра — Устинья Карловна Глинка (1786—1871; вышла замуж за А. Г. Глинку в котором у них родились три сына и три дочери).

Сестра — Ульяна (Юлия) Карловна Кюхельбекер (1.02.1795 – 9. 07.1869), из-за брата она была уволена из Екатерининского института, где состояла классной дамой.

Жизнь

Окончил лицей в 1817 году с чином IX класса. На выпускном акте 9 июня 1817 года удостоен серебряной медали за успехи и учёность.

С конца 1821 года до мая 1822 года служил чиновником особых поручений с чином коллежского асессора при генерале Ермолове на Кавказе, где познакомился с Грибоедовым. Схожесть характеров и судеб вскоре сблизили литераторов — добрую память о дружбе с Грибоедовым, быстро перешедшей в преклонение, Кюхельбекер пронёс через всю свою жизнь.

После дуэли с Н. Н. Похвисневым (дальним родственником Ермолова) был вынужден покинуть службу и вернуться в Россию.

25 января доставлен в Санкт-Петербург в кандалах. Помещён в Петропавловскую крепость 26 января 1826 года, в №12 Алексеевского равелина.

22 августа 1826 года срок каторги был сокращён до 15 лет. 30 апреля 1827 года переведён в Шлиссельбургскую крепость. 12 октября 1827 года по указу императора вместо Сибири отправлен в арестантские роты при Динабургской крепости (ныне в Даугавпилсе, Латвия). 15 апреля 1831 года Кюхельбекер был отправлен в Ревель через Ригу. Из Ревеля 7 октября 1831 года отправлен в Свеаборг, куда прибыл 14 октября 1831 года.

Творчество

О Дельвиг, Дельвиг! Что награда
И дел высоких, и стихов?
Таланту что и где отрада
Среди злодеев и глупцов?
Стадами смертных зависть правит;
Посредственность при ней стоит
И тяжкою пятою давит
Младых избранников харит.

О Дельвиг! Дельвиг! что гоненья?
Бессмертие равно удел
И смелых, вдохновенных дел,
И сладостного песнопенья!
Так! не умрет и наш союз,
Свободный, радостный и гордый,
И в счастьи и в несчастьи твердый,
Союз любимцев вечных муз!
О вы, мой Дельвиг, мой Евгений!
С рассвета ваших тихих дней
Вас полюбил небесный Гений!
И ты – наш юный корифей -
Певец любви, певец Руслана!
Что для тебя шипенье змей,
Что крик и Филина и Врана? -
Лети и вырвись из тумана,
Из тьмы завистливых времен.
О други! песнь простого чувства
Дойдет до будущих племен -
Весь век наш будет посвящен
Труду и радостям искусства…

Именно в таком ключе раскрывается в творчестве Кюхельбекера любимый им образ гонимого борца-поэта. В 1822 году в Тифлисе он пророчески предсказывает свою участь:

А я – и в ссылке, и в темнице
Глагол Господень возвещу:
О Боже, я в Твоей деснице!

В соответствии с представлениями немецких романтиков Кюхельбекер видит в поэте Божьего избранника, вещающего людям высшую истину:

На Бога возложу надежду:
Не Он ли в мир меня облек?
Не Он ли черную одежду,
Хулу и скорбь с меня совлек?

О сонм глупцов бездушных и счастливых!
Вам нестерпим кровавый блеск венца,
Который на чело певца
Кладет рука камен, столь поздно справедливых!
Так радуйся ж, презренная толпа,
Читай былых и наших дней скрыжали:
Пророков гонит черная судьба;
Их стерегут свирепые печали;
Они влачат по мукам дни свои,
И в их сердца впиваются змии.

Подробнее некуда:

В лицейские годы Кюхельбекер заложил основы своей энциклопедической образованности; тогда же определилась его вольнолюбивая настроенность, приведшая его в ряды декабристов; в Лицее, наконец, Кюхельбекер познал силу дружбы, которая стала впоследствии одной из основных тем его лирики. Несмотря на литературные разногласия, Кюхельбекер особенно дружен был с Пушкиным и Дельвигом.
По окончании Лицея Кюхельбекер вместе с Пушкиным и Грибоедовым был зачислен в Коллегию иностранных дел и одновременно поступил преподавателем в пансион при Главном педагогическом институте.

В 1820—1821 годах Кюхельбекер сопровождал камергера А. Д. Нарышкина в заграничное путешествие. Ему пришлось побывать в Германии, Италии, Южной Франции и в Париже, где он выступал с публичными лекциями о русской словесности. На лекциях Кюхельбекер говорил о древнем вольном Новгороде и читал произведения современных русских писателей. Лекции вызвали недовольство посланника, и Кюхельбекеру приказано было возвратиться в Россию.

В 1821 году Кюхельбекер приехал в Тифлис, но уже в мае 1822 года должен был оставить службу вследствие ссоры и дуэли с одним из чиновников и конфликта с Ермоловым. Возвратившись в Россию, Кюхельбекер гостил некоторое время в имении сестры, в Смоленской губернии, затем с середины 1823 года жил в Москве и, наконец, с апреля 1823 года переселился в Петербург.

Решающим и поворотным пунктом в творческой биографии Кюхельбекера была его встреча на Кавказе с Грибоедовым, вскоре перешедшая в горячую дружбу. С помощью Грибоедова Кюхельбекер пришел к осознанию роли и назначения поэта как пророка свободы, воинствующего борца. Под влиянием Грибоедова Кюхельбекер критически переоценил сентиментально-элегическое направление русской поэзии и пересмотрел свое отношение к Жуковскому. Из подражателя и ученика Жуковского Кюхельбекер стал в оппозицию к возглавляемому им течению. В основе творческих исканий Грибоедова и Кюхельбекера лежало стремление создать патриотическую национально-самобытную русскую поэзию. Они боролись против мелочных интересов в поэзии, за ее гражданское содержание, за ее политическую направленность. В связи с этими задачами у Кюхельбекера и сложилось убеждение в необходимости восстановить жанр гражданской оды и заменить ею господствовавшие в 20-е годы сентиментальные элегии. Гражданская лирика Кюхельбекера и пошла по пути одических традиций. Он писал оды в честь восставшей Греции, одой откликнулся он на смерть Байрона, в форме од выражались и его послания, например Ермолову, Грибоедову.

Так в библейских образах воспевал Кюхельбекер греческое восстание 1821 года. Или вот отрывок из другого его стихотворения, тоже посвященного восставшей Греции:

Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты.
Опомнимся — но поздно! и уныло
Глядим назад, следов не видя там.
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?

С апреля 1825 года, переселившись в Петербург, Кюхельбекер сблизился с Рылеевым и в дружбе с ним углубил свои политические взгляды. В конце ноября 1825 года он был принят Рылеевым в Северное тайное общество.

Художественное творчество Кюхельбекера 30—40-х годов было сосредоточено главным образом в области эпоса и драмы. Проблемы, которые он ставил перед собой, для русской литературы были уже запоздавшими проблемами. Они могли волновать только поэта-декабриста, деятеля эпохи 20-х годов.

Многословие и растянутость — характерные недостатки многих произведений Кюхельбекера — отличают и эту поэму (полностью не изданную до сих пор). Однако некоторые части поэмы отличаются значительными художественными достоинствами (преимущественно лирические отступления).

А я один средь чуждых мне людей,
Стою в ночи, беспомощный и хилый,
Над страшной всех надежд моих могилой,
Над мрачным гробом всех моих друзей.
В тот гроб бездонный, молнией сраженный,
Последний пал родимый мне поэт.
И вот опять Лицея день священный;
Но уж и Пушкина меж вами нет.
Не принесет он новых песней вам, —
И с них не затрепещут перси ваши,
Не выпьет с вами он заздравной чаши:
Он воспарил к заоблачным друзьям —
Он ныне с нашим Дельвигом пирует,
Он ныне с Грибоедовым моим:
По них, по них душа моя тоскует;
Я жадно руки простираю к ним.

Горька судьба поэтов всех племен;
Тяжеле всех судьба казнит Россию —

писал Кюхельбекер в 1845 году, — за год до своей смерти. Гибель русских поэтов он осознавал как преступление самодержавия: оно убило Рылеева, оно свело в могилу Грибоедова и Пушкина:

Но никакие, самые тяжкие испытания не могли уничтожить в сознании Кюхельбекера веры в конечное торжество дела свободы, которому он, вместе со всеми лучшими людьми своей эпохи, отдал жизнь и дарование.

21.06.2016, 16694 просмотра.

В. К. Кюхельбекер был одним из активнейших деятелей декабристского движения. До 1825 г. он выступал преимущественно как поэт-лирик и как критик, теоретически и практически пропагандируя высокую и национально-самобытную поэзию. В качестве драматурга Кюхельбекер стремился создать трагедию в духе гражданского романтизма (“Аргивяне”).

Долгие годы заключения в крепостях и ссылка в Сибирь не сломили Кюхельбекера. Продолжая напряженный литературный труд, он писал лирические стихи, поэмы, драмы, роман, вел дневник, переводил Шекспира. Но изолированный

Литературно-эстетические позиции Кюхельбекера не претерпели существенного изменения. Его критические суждения о новых явлениях литературы, рассеянные на страницах дневника, исходили из романтических предпосылок. Однако Кюхельбекеру оказались не чуждыми и некоторые тенденции новой, реалистической эстетики, что проявилось, например, в положительной оценке им произведений Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, статей В.- Г. Белинского.

Романтическим остается и творчество Кюхельбекера, хотя утверждение реализма

в русской литературе не прошло бесследно для поэта-романтика. Подобно А. И. Одоевскому, Кюхельбекер остается верен своим общественным идеалам. В стихотворении “Тень Рылеева” (1827) он рисует образ казненного поэта-декабриста, который, обращаясь к поэту-узнику, открывает ему грядущее:

Поверь: не жертвовал ты снам; Надеждам будет исполненье!” Он рек – и бестелесною рукой Раздвинул стены, растворил затворы. Воздвиг певец восторженные взоры И видит: на Руси святой Свобода, счастье и покой!

Правда, в поздней лирике Кюхельбекера иногда слышатся ноты трагической безнадежности и религиозного примирения, например в посвященном лицейской годовщине стихотворении “19 октября 1828 года”. Но дух протеста сохранился у Кюхельбекера до последних его дней. В одном из поздних стихотворений “Участь русских поэтов” (1845) Кюхельбекер, вспоминая насильственную смерть К. Ф. Рылеева, А. С. Пушкина, А. С. Грибоедова, скорбно обобщает:

Горька судьба поэтов всех племен; Тяжеле всех судьба казнит Россию.

В стихотворении слышится гневное обличение тех, кто виновен в гибели русских поэтов.

Наряду с лирикой (в которой теперь над одой преобладает элегия) Кюхельбекер создает исключительный по своим масштабам и форме цикл романтических поэм. Среди этих произведений не оказалось той “истинной народной эпопеи”, о которой мечтал молодой Кюхельбекер. Условия времени и обстоятельства личной жизни вносили в эпос Кюхельбекера трагедийное начало. И все же его поэмы проникнуты духом высокого героизма и тяготеют к эпической монументальности.

Как и прежде, Кюхельбекер прибегает к исторической символике. Так, в поэме “Зоровавель” (1831) Кюхельбекер, используя библейский сюжет, воспевает верность родине в условиях плена, готовность все силы и даже жизнь отдать за освобождение народа. В 1832- 1836 гг.

Кюхельбекер пишет историческую поэму “Юрий и Ксения”, в которой отразился романтический интерес к старине и народности.

Героем поэмы “Сирота” (1833) является ссыльный декабрист, рассказывающий о своем детстве. Черты декабристского эпоса, знакомые нам по произведениям Рылеева и Одоевского, нашли развитие в поэмах Кюхельбекера.

Читайте также: