Уэллс россия во мгле краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

Герберт Уэллс впервые посетил Россию в 1914 г., после чего он имел возможность во второй раз приехать в Россию уже в 1920 г. в разгар гражданской войны и послереволюционной разрухи. Впечатления Уэллса, описанные в книге, отличаются меньшим восторгом, чем в книгах Джона Рида.

Описываемый Уэллсом контраст имперской России и молодой Советской республики заслуживает самого пристального внимания. Уэллс рисует широкую картину жизни государства и общества. Отдельно описывает свою встречу с В. И. Лениным.

«*Читая приведенные ниже отрывки из известной книги английского фантаста о ранней Советской России, читателю стоит иметь в виду, что Уэллс по жизни сам был социалистом, хоть и фабианским (т. е. более умеренным, чем марксисты).

Основное наше впечатление от положения в России — это картина колоссального непоправимого краха. Громадная монархия, которую я видел в 1914 году, с ее административной, социальной, финансовой и экономической системами, рухнула и разбилась вдребезги под тяжким бременем шести лет непрерывных войн. История не знала еще такой грандиозной катастрофы. На наш взгляд, этот крах затмевает даже саму Революцию. Насквозь прогнившая Российская империя — часть старого цивилизованного мира, существовавшая до 1914 года, — не вынесла того напряжения, которого требовал ее агрессивный империализм; она пала, и ее больше нет.

Крестьянство, бывшее основанием прежней государственной пирамиды, осталось на своей земле и живет почти так же, как оно жило всегда. Все остальное развалилось или разваливается.

Изображение

У крестьян сытый вид, и я сомневаюсь, чтобы им жилось много хуже, чем в 1914 году. Вероятно, им живется даже лучше. У них больше земли, чем раньше, и они избавились от помещиков. Они не примут участия в какой-либо попытке свергнуть советское правительство, так как уверены, что, пока оно у власти, теперешнее положение вещей сохранится. Это не мешает им всячески сопротивляться попыткам Красной Гвардии отобрать у них продовольствие по твердым ценам.

Основная катастрофа произошла в 1917 году, когда чудовищно бездарный царизм стал окончательно невыносимым. Он разорил страну, потерял контроль над армией и доверие всего населения. Его полицейский строй выродился в режим насилия и разбоя. Падение царизма было неизбежно.

Но в России не было другого правительства, способного прийти ему на смену. На протяжении многих поколений усилия царизма были направлены главным образом на то, чтобы уничтожить всякую возможность замены его другим правительством. Он держался у власти именно благодаря тому, что, как бы плох он ни был, заменить его было нечем. Первая русская революция превратила Россию в дискуссионный клуб и арену политической драки.

И во всей России, и среди русских, разбросанных по всему свету, была лишь одна организация, объединенная общей верой, общей волей, общей программой; это была партия коммунистов. В то время как вся остальная Россия была либо пассивна, как крестьянство, либо занималась бесплодными спорами, либо предавалась насилию или дрожала от страха, коммунисты, воодушевленные своими идеями, были готовы к действию.

Коммунистическая пропаганда сплотила всех озлобленных и обездоленных во всемирную организацию бунта и надежды. хотя при ближайшем рассмотрении эта надежда оказывалась весьма расплывчатой. Они избрали Маркса своим пророком и красное знамя — своим символом… И вот, когда произошла катастрофа в России, где не осталось других сил, которые могли бы бескорыстно сплотиться для общего блага, из Америки и Западной Европы вернулось много эмигрантов, энергичных, полных энтузиазма, еще молодых людей, утративших в более предприимчивом западном мире привычную русскую непрактичность и научившихся доводить дело до конца. У них был одинаковый образ мыслей, одни и те же смелые идеи, их вдохновляло видение революции, которая принесет человечеству справедливость и счастье. Эти молодые люди и составляют движущую силу большевизма.

Я не разделяю их убеждений, мне смешон их пророк Маркс, но я понимаю и уважаю их стремления. Несмотря на все свои недостатки — а их отнюдь не мало, — только они могли стать становым хребтом возрождающейся России. И только на основе Советской власти может она вернуться к цивилизации. Огромная масса населения России — крестьяне, неграмотные, жадные и политически пассивные. Они суеверны, постоянно крестятся и прикладываются к иконам — особенно это заметно в Москве, — но они далеки от истинной религии. Политические и социальные вопросы интересуют их только поскольку дело идет об их собственных нуждах. В основном большевиками они довольны. Православный священник совершенно не похож на католического священника Западной Европы; он сам — типичный мужик, грязный и неграмотный, не имеющий никакого влияния на совесть и волю своей паствы. Ни у крествян, ни у духовенства нет никакого творческого начала. Что касается остальных русских, как в самой стране, так и за ее пределами, — это пестрая смесь более или менее культурных людей, не связанных ни общими политическими идеями, ни общими стремлениями. Они способны только на пустые споры и беспочвенные авантюры.

libking

Герберт Уэллс - Россия во мгле краткое содержание

Россия во мгле - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

1. Гибнущий Петроград

На самом же деле подлинное положение в России настолько тяжело и ужасно, что не поддается никакой маскировке. Иногда можно отвлечь внимание каких-нибудь делегаций шумихой приемов, оркестров и речей. Но почти немыслимо приукрасить два больших города ради двух случайных гостей, часто бродивших порознь, внимательно ко всему приглядываясь. Естественно, когда желаешь посмотреть школу или тюрьму, показывают не самое худшее. В любой стране показали бы лучшее, и Советская Россия — не исключение. Это вполне понятно.

Основное наше впечатление от положения в России — это картина колоссального непоправимого краха. Громадная монархия, которую я видел в 1914 году, с ее административной, социальной, финансовой и экономической системами, рухнула и разбилась вдребезги под тяжким бременем шести лет непрерывных войн. История не знала еще такой грандиозной катастрофы. На наш взгляд, этот крах затмевает даже саму Революцию. Насквозь прогнившая Российская империя — часть старого цивилизованного мира, существовавшая до 1914 года, — не вынесла того напряжения, которого требовал ее агрессивный империализм; она пала, и ее больше нет. Крестьянство, бывшее основанием прежней государственной пирамиды, осталось на своей земле и живет почти так же, как оно жило всегда. Все остальное развалилось или разваливается. Среди этой необъятной разрухи руководство взяло на себя правительство, выдвинутое чрезвычайными обстоятельствами и опирающееся на дисциплинированную партию, насчитывающую примерно 150.000 сторонников, — партию коммунистов[1]. Ценой многочисленных расстрелов оно подавило бандитизм, установило некоторый порядок и безопасность в измученных городах и ввело жесткую систему распределения продуктов.

Я сразу же должен сказать, что это — единственное правительство, возможное в России в настоящее время. Оно воплощает в себе единственную идею, оставшуюся в России, единственное, что ее сплачивает. Но все это имеет для нас второстепенное значение. Для западного читателя самое важное — угрожающее и тревожное — состоит в том, что рухнула социальная и экономическая система, подобная нашей и неразрывно с ней связанная.

Нигде в России эта катастрофа не видна с такой беспощадной ясностью, как в Петрограде. Петроград был искусственным творением Петра Великого; его бронзовая статуя все еще возвышается в маленьком сквере близ Адмиралтейства, посреди угасающего города. Дворцы Петрограда безмолвны и пусты или же нелепо перегорожены фанерой и заставлены столами и пишущими машинками учреждений нового режима, который отдает все свои силы напряженной борьбе с голодом и интервентами. В Петрограде было много магазинов, в которых шла оживленная торговля. В 1914 году я с удовольствием бродил по его улицам, покупая разные мелочи и наблюдая многолюдную толпу. Все эти магазины закрыты. Во всем Петрограде осталось, пожалуй, всего с полдюжины магазинов. Есть государственный магазин фарфора, где за семьсот или восемьсот рублей я купил как сувенир тарелку, и несколько цветочных магазинов. Поразительно, что цветы до сих пор продаются и покупаются в этом городе, где большинство оставшихся жителей почти умирает с голоду и вряд ли у кого-нибудь найдется второй костюм или смена изношенного и залатанного белья. За пять тысяч рублей — примерно 7 шиллингов по теперешнему курсу — можно купить очень красивый букет больших хризантем.


Мак­сим Горь­кий и Гер­берт Уэллс в Пет­ро­гра­де. 1920 год

Гер­берт Уэллс был в Рос­сии три­жды. После посе­ще­ния Рос­сий­ской импе­рии в 1914 году он на засе­да­нии лон­дон­ско­го англо-рус­ско­го лите­ра­тур­но­го обще­ства пред­ло­жил вве­сти рус­ский язык как тре­тий ино­стран­ный в англий­ских шко­лах, наря­ду с фран­цуз­ским и немец­ким. Послед­ний раз Уэллс был в СССР летом 1934 года. О сво­ём опы­те бесе­ды со Ста­ли­ным он запи­сал следующее:


Облож­ка пер­во­го изда­ния книги

Исто­рия, по мне­нию авто­ра, не зна­ла ещё такой гран­ди­оз­ной ката­стро­фы. На его взгляд, этот крах затме­ва­ет даже саму рево­лю­цию. Насквозь про­гнив­шая Рос­сий­ская импе­рия — часть ста­ро­го циви­ли­зо­ван­но­го мира, суще­ство­вав­ше­го до 1914 года — не вынес­ла того напря­же­ния, кото­ро­го тре­бо­вал её агрес­сив­ный импе­ри­а­лизм. Она пала, и её боль­ше нет.


Пет­ро­град. Осень 1919 года

Писа­тель про­был в Рос­сии 15 дней. Он при­зна­ёт­ся, что был готов к тому, как боль­ше­ви­ки будут скры­вать истин­ное поло­же­ние дел, но с горе­чью заме­ча­ет, что под­лин­ное состо­я­ние настоль­ко тяже­ло и ужас­но, что не под­да­ёт­ся ника­ко­му сокры­тию. В дру­гие годы мож­но было бы отвлечь смот­ря­ще­го шуми­хой при­ё­мов, оркест­ров и речей — но не в 1920 году.


Пет­ро­град. Зима 1919 года

Нигде в Рос­сии, кажет­ся авто­ру, соци­аль­ная и эко­но­ми­че­ская ката­стро­фа не вид­на с такой бес­по­щад­ной ясно­стью, как в Пет­ро­гра­де. Во вре­мя пре­бы­ва­ния Уэлл­са в Пет­ро­гра­де был вве­дён бес­плат­ный про­езд. До это­го билет сто­ил два или три руб­ля — сотая часть сто­и­мо­сти яйца. Трам­ваи бит­ком запол­не­ны людь­ми, мно­гие из них сры­ва­ют­ся и попа­да­ют под вагон:

Если бы вой­на на Запа­де дли­лась и поныне, отме­ча­ет Уэллс, про­дук­ты, одеж­да и жильё в Лон­доне рас­пре­де­ля­лись бы по кар­точ­кам и орде­рам. Писа­тель вполне кон­крет­но гово­рит: не ком­му­низм, а капи­та­лизм постро­ил гро­мад­ные, немыс­ли­мые горо­да, не ком­му­низм, а евро­пей­ский импе­ри­а­лизм втя­нул огром­ную импе­рию в шести­лет­нюю изну­ри­тель­ную вой­ну. Бло­ка­ду и интер­вен­цию, кото­рые вели в то вре­мя запад­ные стра­ны, автор пори­ца­ет силь­нее всего:


Улич­ная тор­гов­ля лич­ны­ми веща­ми в Пет­ро­гра­де. 1920 год

Уди­ви­тель­ным было, что в уми­ра­ю­щем и голо­да­ю­щем горо­де цве­точ­ные лав­ки рабо­та­ли почти на каж­дой цен­траль­ной ули­це. Уэллс упо­ми­на­ет, что за пять тысяч руб­лей — при­мер­но семь шил­лин­гов по кур­су 1920 года — мож­но купить очень кра­си­вый букет боль­ших хри­зан­тем. Автор видит силь­ную нехват­ку одеж­ды, заме­ча­ет един­ствен­ное, что име­ет­ся в срав­ни­тель­но боль­шом коли­че­стве — чай, папи­ро­сы и спички:

В раз­го­во­рах со зна­ко­мы­ми Уэллс узна­ёт, что в про­шлом году тем­пе­ра­ту­ра во мно­гих жилых домах была ниже нуля, водо­про­вод замёрз, а кана­ли­за­ция не рабо­та­ла: люди юти­лись в еле осве­щён­ных ком­на­тах и под­дер­жи­ва­ли себя толь­ко чаем и беседой.

Отдель­ный ком­пли­мент от бри­тан­ско­го наблю­да­те­ля заслу­жил Пет­ро­град­ский театр. Боль­шин­ство поста­но­вок были бес­плат­ны, биле­ты выда­ва­ли в гос­учре­жде­ни­ях по спис­кам. Срав­ни­вая уви­ден­ное с 1914 годом, Уэллс писал:

Гер­берт Уэллс наблю­дал дея­тель­ность учё­ных, кото­рые тру­ди­лись под опе­кой Мак­си­ма Горь­ко­го. Бри­та­нец бесе­до­вал с восто­ко­ве­дом Оль­ден­бур­гом, гео­ло­гом Кар­пин­ским, аст­ро­фи­зи­ком Бело­поль­ским и лау­ре­а­том Нобе­лев­ской пре­мии Пав­ло­вым. Ито­ги автор запи­сал крат­ко и конкретно:


Гри­го­рий Зино­вьев, Фёдор Шаля­пин, Мак­сим Горь­кий в пре­зи­ди­у­ме тор­же­ствен­но­го собра­ния, посвя­щён­но­го празд­но­ва­нию 1‑го мая в Пет­ро­гра­де. 1920 год

Уэлл­су кажет­ся стран­ным, что рас­пре­де­ле­ни­ем про­до­воль­ствия и снаб­же­ни­ем учё­ных зани­ма­ет­ся писа­тель Горь­кий. Автор при­зна­ёт вину импе­ри­а­лиз­ма, пред­ре­ка­ет гибель импе­рий Вели­ко­бри­та­нии и США, если они не оста­но­вят­ся в стрем­ле­нии захва­ты­вать тер­ри­то­рии, как это­го не сде­ла­ла Рос­сия. Бри­та­нец заяв­ля­ет, что рас­строй­ство денеж­но­го обра­ще­ния, нехват­ка пред­ме­тов потреб­ле­ния, соци­аль­ный и поли­ти­че­ский раз­вал в Англии при нынеш­ней поли­ти­ке — лишь вопрос времени:

Англия, по мне­нию писа­те­ля, напря­мую вино­ва­та в гибе­ли тысяч рус­ских людей. Очень жёст­ко Уэллс кри­ти­ку­ет евро­пей­ских пуб­ли­ци­стов, кото­рые усмат­ри­ва­ли за рево­лю­ци­ей руку тай­но­го обще­ства, расист­ско­го заго­во­ра, франк­ма­сон­ско­го сго­во­ра или иезу­ит­ско­го подполья:

Извест­но, что Гер­берт Уэллс был актив­ным кри­ти­ком идей марк­сиз­ма, хотя откры­то сим­па­ти­зи­ро­вал евро­пей­ским соци­а­ли­стам. Непри­я­тие марк­сист­ской фило­со­фии нашло отра­же­ние и в тру­дах 1920 года:


Пути­лов­ский завод, митинг рабо­чих. Июль 1920 года

Бри­та­нец участ­во­вал в горя­чих поли­ти­че­ских дис­кус­си­ях в квар­ти­ре Фёдо­ра Шаля­пи­на, где гла­ва дома спо­рил с пред­се­да­те­лем Пет­ро­град­ской ГубЧК Ива­ном Бака­е­вым. Оба они разой­дут­ся во мне­нии с основ­ной лини­ей пар­тии. Опер­ный певец уедет в эми­гра­цию, а крас­но­го комис­са­ра, ушед­ше­го в левую оппо­зи­цию, обви­нят на зна­ме­ни­том Пер­вом Мос­ков­ском про­цес­се. 24 авгу­ста 1936 года его вме­сте с Зино­вье­вым и Каме­не­вым при­го­во­рят к выс­шей мере нака­за­ния, а 25 авгу­ста расстреляют.


Ленин, Горь­кий и Зино­вьев (спра­ва от Горь­ко­го) на вто­ром кон­грес­се Комин­тер­на в Пет­ро­гра­де. Июль 1920 года

Уэллс отме­ча­ет, что соглас­но уче­нию Кар­ла Марк­са, соци­аль­ная рево­лю­ция долж­на была в первую оче­редь про­изой­ти не в Рос­сии. Это сму­ща­ет всех боль­ше­ви­ков, зна­ко­мых с тео­ри­ей. По Марк­су, соци­аль­ная рево­лю­ция долж­на была сна­ча­ла про­изой­ти в стра­нах с наи­бо­лее ста­рой и раз­ви­той про­мыш­лен­но­стью. Рево­лю­ция, кажет­ся бри­тан­цу, долж­на была начать­ся в Англии, охва­тить Фран­цию и Гер­ма­нию. Вме­сто это­го ком­му­ни­сты ока­за­лись у вла­сти в Рос­сии, где на фаб­ри­ках и заво­дах рабо­та­ют кре­стьяне, тес­но свя­зан­ные с дерев­ней, и где почти нет осо­бо­го рабо­че­го клас­са — марк­сов­ско­го про­ле­та­ри­а­та, кото­рый мог бы объ­еди­нить­ся с про­ле­та­ри­я­ми все­го мира.

Силь­но пора­зил писа­те­ля визит в пет­ро­град­скую шко­лу, кото­рый для него устро­ил Кор­ней Чуков­ский. Обо­ру­до­ва­ние, счёл Уэллс, на уровне рядо­вой бри­тан­ской началь­ной шко­лы, если не выше. Когда он спро­сил детей о люби­мых писа­те­лях, то школь­ни­ки все как один назва­ли фан­та­сту его же фамилию:

Уэллс поспе­шил рети­ро­вать­ся с меро­при­я­тия, силь­но раз­дра­жён­ный напуск­ным бла­го­об­ра­зи­ем. Како­во же было его удив­ле­ние, когда он, отправ­ля­ясь по соб­ствен­ной ини­ци­а­ти­ве и без сопро­вож­да­ю­щих, нашёл в слу­чай­ной шко­ле поря­док и отлич­ное общее состо­я­ние. Учи­те­ля, жен­щи­ны сред­них лет, были опрят­но оде­ты, дети дис­ци­пли­ни­ро­ва­ны, учеб­ные посо­бия в хоро­шем каче­стве. Осо­бую похва­лу заслу­жил обед, кото­рый Уэллс оце­нил выше того, что он отве­дал на офи­ци­аль­ном при­ё­ме в шко­ле. Как ни искал писа­тель свою фами­лии в биб­лио­те­ке, ему не уда­лось обна­ру­жить ни одной кни­ги за автор­ством Гер­бер­та Уэлл­са. Даже людей, кото­рым была бы зна­ко­ма такая фами­лия, он в шко­ле не встре­тил. На стра­ни­цах авто­био­гра­фи­че­ской кни­ги бри­та­нец слег­ка журит сво­е­го лите­ра­тур­но­го дру­га Чуков­ско­го за невин­ную инсценировку.


В шко­ле. 1920‑е годы


Груп­па работ­ни­ков Пет­ро­град­ско­го сове­та на суб­бот­ни­ке. Июнь 1920 года

Уэллс посе­щал Кремль так же в 1914 году. Автор отме­ча­ет, что если рань­ше вход для бого­моль­цев и тури­стов был открыт, то сей­час необ­хо­ди­мо полу­чить огром­ное коли­че­ство про­пус­ков и печа­тей. Встре­ча состо­я­лась в каби­не­те Лени­на за его рабо­чим сто­лом, зава­лен­ным кни­га­ми и бума­га­ми. Бесе­до­ва­ли на англий­ском языке:


Ленин бесе­ду­ет с Гер­бер­том Уэлл­сом. Худож­ник Роман Под­обе­дов. 1984 год

Писа­тель-фан­таст обсуж­дал снос суще­ству­ю­щих горо­дов и воз­ве­де­ние новых, кото­рое потре­бу­ет гран­ди­оз­ной рабо­ты. Собо­ры и вели­че­ствен­ные зда­ния Пет­ро­гра­да, по его мне­нию, пре­вра­тят­ся в исто­ри­че­ские памят­ни­ки, как церк­ви и ста­рин­ные зда­ния Вели­ко­го Нов­го­ро­да, огром­ная часть совре­мен­но­го горо­да исчез­нет. Вла­ди­мир Ильич охот­но согла­шал­ся с этим. Автор не без хва­стов­ства заме­ча­ет, что Лени­ну было при­ят­но бесе­до­вать с чело­ве­ком, пони­мав­шим неиз­беж­ные послед­ствия отка­за от инди­ви­ду­а­лиз­ма, кото­рых не мог­ли пол­но­стью осо­знать даже мно­гие его совет­ские сторонники.

Уэллс отме­ча­ет, что Ленин во мно­гом уто­пист, как и боль­шин­ство марк­си­стов. Меч­та­тель­ные пла­ны появ­ля­ют­ся у Лени­на еже­днев­но, почти все он озву­чи­ва­ет, запи­сы­ва­ет. Почти все они выпол­ни­мы, необ­хо­ди­мы в новой стране, но тру­до­за­трат­ны. В тот момент Вла­ди­мир Ильич был охва­чен иде­ей элек­три­фи­ка­ции, поэто­му он выспра­ши­вал у писа­те­ля об опы­те подоб­ных работ в Англии и Голландии.


Ленин и Гер­берт Уэллс. Худож­ник Борис Лебе­дев. 1980 год

Уэллс в лицо Лени­ну кри­ти­ку­ет рез­кую и жёст­кую поли­ти­ку марк­сист­ской рево­лю­ции, ратуя за эво­лю­ци­он­ную кол­лек­ти­ви­за­цию. Собе­сед­ник бри­тан­ца без лиш­них чувств отме­ча­ет, что нынеш­ний капи­та­лизм в его гла­зах совер­шен­но глух к голо­су рас­суд­ка, неспо­со­бен услы­шать тре­бо­ва­ния рабо­че­го клас­са, невы­но­си­мо алчен и неве­ро­ят­но жаден, что капи­та­лизм все­гда будет сопро­тив­лять­ся исполь­зо­ва­нию при­род­ных богатств ради обще­го бла­га, что он будет неиз­беж­но порож­дать войны.

В тот же вечер, почти сра­зу после завер­ше­ния раз­го­во­ра с Лени­ным, Уэллс с сыном отпра­вил­ся в Пет­ро­град, а отту­да — в Ревель, что­бы не опоз­дать на паро­ход в Стокгольм.


Суха­рев­ская пло­щадь в Москве. 1920 год

Писа­тель отме­ча­ет, что боль­ше­ви­ки про­во­дят очень жесто­кую поли­ти­ку, что часто дей­ству­ют необ­ду­ман­но, но в сво­их поступ­ках они, по мне­нию наблю­дав­ше­го, честны.

Гер­берт Уэллс при­зы­ва­ет стра­ны-побе­ди­тель­ни­цы обра­тить вни­ма­ние на новую Рос­сию, снять бло­ка­ду и начать ува­жать её прин­ци­пы. Для авто­ра оче­вид­но, что окон­ча­тель­ное паде­ние Рос­сии в пучи­ну хао­са, кото­рое задер­жа­ли боль­ше­ви­ки, но кото­ро­му спо­соб­ству­ет бло­ка­да, повле­чёт за собой гибель всех циви­ли­зо­ван­ных стран планеты.


Крас­ная пло­щадь в Москве. 1920‑е годы

Рецензия на книгу Россия во мгле

Герберт Джордж Уэллс (18661946) известен не только как автор фантастических романов, но и как писатель-документалист. Особенный интерес представляет цикл его работ о России, в которой он побывал трижды в 1914 году, в 1920 и в 1934 годах, при этом во второй и третий приезды Уэллс лично встретился с лидерами страны Лениным и Сталиным. Можно с уверенностью сказать, что ни у одного представителя западного мира не было такого опыта увидеть Россию на разных, но всегда переломных этапах ее истории. В свое время эссе Уэллса вызывали ожесточенную реакцию в Великобритании и других цивилизованных странах; впрочем, яростно критиковали и с другой стороны. Это вполне объяснимо: писатель просто стремился быть объективным и всегда следовал своему принципу: "Жизнь это реакция, и ум обретает ясность только благодаря полному постижению контрастов". Показать

По ту стороны мглы. Правда о России глазами иностранца

В этом году мы отмечаем 100-летие революции. Для кого-то это праздник, для кого-то нет, всё зависит от личных политический и мировоззренческих предпочтений. Но я бы не хотел навязывать собственные взгляды и развязывать одну из бесконечных дискуссий о том, какой путь лучше и кто прав. Не хочу и не призываю никого грустить по ушедшим временам, неважно сколь глубоко в нас засела романтика прошлого, XX век или XII, - всё это история. А историю важно знать, понимать и чтить, а не жить в ней.

Только из-за этой книги я сделал исключение, и отложил написание рецензий на почти полтора десятка других книг, так как побоялся потерять остроту впечатлений и то самое настроение, взволнованное и вдохновленное, которое пробудил во мне дневник Герберта Уэллса о его поездке в Россию. Для публицистики, на мой взгляд, само понятие спойлера не применимо, поэтому я с чистой совестью дам краткий синопсис и буду ссылаться на оригинальный текст. Рецензия не будет короткой, так как важно передать идеи максимально точно.

Герберт Уэллс бывал в России дважды, в своих заметках он упоминает первую поездку в 1914 году, но среди прочего мелькает фраза о знакомстве в 1906 году с Максимом Горьким. Встреча двух писателей переросла в нечто большее, чем шапочное знакомство. Дружба и взаимное уважение Уэллса и Горького ярчайший пример того, что люди не чужие друг другу, сколь не сильна бывает разница в образовании, убеждениях, материальном достатке, философских взглядах и т.п.

Уэллс прибыл осенью 1920 года с полуофициальным визитом, чтобы посмотреть своими глазами и дать беспристрастную оценку состоянию России, с трудом пережившую окончание Первой Мировой войны и смену государственного строя. В поездку Уэллс отправился в компании своего сына. Вначале они посетили Петергоф, где застали жутчайший голод и разруху, встретились с представителями творческой и научной интеллигенции, посетили те немногие уцелевшие или недавно сформированные организации, боровшиеся с выпавшими на долю народа трудностями. Затем согласно своему плану Герберт Уэллс отправился в Москву, где был вынужден преодолеть весь бюрократический бардак и волокиту, чтобы встретиться с Владимиром Лениным. Эта кульминационная встреча и становится последней главой дневника.

"На самом же деле подлинное положение в России настолько тяжело и ужасно, что не поддается никакой маскировке. Иногда можно отвлечь внимание каких-нибудь делегаций шумихой приемов, оркестров и речей. Но почти немыслимо приукрасить два больших города ради двух случайных гостей, часто бродивших порознь, внимательно ко всему приглядываясь"

"Когда я встретился с группой петроградских литераторов, известный писатель г. Амфитеатров обратился ко мне с длинной желчной речью. Он разделял общепринятое заблуждение, что я слеп и туп и что мне втирают очки. Амфитеатров предложил всем присутствующим снять свои благообразные пиджаки, чтобы я воочию увидел под ними жалкие лохмотья. Это была тягостная речь, и - что касается меня - совершенно излишняя, и я упоминаю о ней здесь для того, чтобы подчеркнуть, до чего дошла всеобщая нищета"

Герберт Уэллс увидел заброшенные магазины, так как частная торговля была запрещена, как в силу убеждений, так и из-за борьбы со спекулянтами. В Москве было чуть лучше, на торговлю из под полы смотрели сквозь пальцы, это был единственный способ снабдить население продуктами, которых не хватало. Люди носили обноски, почти поголовно болели, из-за отсутствия лекарств обычный насморк становился серьезным и затяжным недугом. Продовольственные карточки работали неэффективно, но и масштабы бедствия были несоизмеримы с теми, что постигли Европу.

"Среди этой необъятной разрухи руководство взяло на себя правительство, выдвинутое чрезвычайными обстоятельствами и опирающееся на дисциплинированную партию, насчитывающую примерно 150 000 сторонников, - партию коммунистов. Ценой многочисленных расстрелов оно подавило бандитизм, установило некоторый порядок и безопасность в измученных городах и ввело жесткую систему распределения продуктов. Я сразу же должен сказать, что это единственное правительство, возможное в России в настоящее время. Оно воплощает в себе единственную идею, оставшуюся в России, единственное, что ее сплачивает. Но все это имеет для нас второстепенное значение. Для западного читателя самое важное - угрожающее и тревожное - состоит в том, что рухнула социальная и экономическая система, подобная нашей и неразрывно с ней связанная"

Походя Уэллс упоминает о вмешательстве европейских стран в гражданскую войну. Последнее время принято переворачивать всё с ног на голову, и утверждать, что большевики являлись иностранными агентами, нанятыми для дестабилизации и захвата России, чтобы в дальнейшем передать её в алчные руки нанимателей. Сахарный сироп для любителей теорий заговора. Поэтому привожу признание интервенции, которую теперь оспаривают.

". несчастная Россия не есть организм, подвергшийся нападению каких-то пагубных внешних сил и разрушенный ими. Это был больной организм, он сам изжил себя и потому рухнул. Не коммунизм, а капитализм построил эти громадные, немыслимые города. Не коммунизм, а европейский империализм втянул эту огромную, расшатанную, обанкротившуюся империю в шестилетнюю изнурительную войну. И не коммунизм терзал эту страдающую и, быть может, погибающую Россию субсидированными извне непрерывными нападениями, вторжениями, мятежами, душил ее чудовищно жестокой блокадой. Мстительный французский кредитор, тупой английский журналист несут гораздо большую ответственность за эти смертные муки, чем любой коммунист"

Несмотря на упадок во многих сферах, Герберт Уэллс был поражён тем, что театр живёт, а не чахнет. Конечно, большая часть билетов расходилась бесплатно, да и публика, за неимением лучшего, приходила в той единственной одежде, что была на них всё время. Но тем не менее искусство живо! Труднее дела обстояли в научных кругах, так как лишённые средств, поддержки, лабораторий, контакта с иностранными коллегами, учёные с трудом сводили концы с концами. Они просили Уэллса прислать журналы с научными достижениями за последние три года и хмуро тупились и отворачивались, если речь заходила о материальной помощи.

Писатель обратил внимание, что не все противники нового режима убежали за границу или примкнули к Деникинским отрядам. Среди недовольных нашлись достойные уважения люди, которые направили свои силы не на разжигание и без того полыхающей гражданской войны, а на созидательную, благотворительную и общественно полезную работу. Так некоторые из бывших аристократок сделались преподавателями в школах и интернатах, тем самым успокоив свою совесть и, вкладывая свою энергию и знания в воспитание и образование будущих поколений.

По мере приближения встречи с Владимиром Лениным, Герберт Уэллс пришёл к выводу, что революция произошла в России не из-за того, что это был наилучший момент в истории, обусловленный множеством взаимосвязанных экономико-социальных факторов, а, скорее тем, что старый строй не мог больше существовать, и в перспективе маячил призрак полного развала государства. И вот революция случилась, и пока люди, ранее лишь отдалённо предполагавшие такую возможность, начали спорить, как же до`лжно теперь управлять страной, нашлась партия, которая круто взялась за дело. Им тоже предстояло действовать методами проб и ошибок. Часть ошибок были жестокими, как и само время. Но правительство действовало, импровизировало, вырабатывало стратегию на будущее.

Уэллс был вынужден разочаровать Вождя русской революции, так как на Западе не ощущалось скорого приближения социальных реформ. В то же время Ленин шокировал Уэллса планом всеобщей электрификации. Проектом безумным по тем временам, ведь даже более обеспеченные и маленькие по площади европейские державы ещё только планировали воплотить в жизнь эксперимент по внедрению электричества в Голландии.

Далее Ленин поделился планами относительно сельского-хозяйства, ликвидации безграмотности и налаживанию производства. Всё это выглядело фантастичным даже для писателя-фантаста.

"- Но все это только наброски, первые шаги, - сказал я.
- Приезжайте снова через десять лет и посмотрите, что сделано в России за это время, - ответил он."

"Разговаривая с Лениным, я понял, что коммунизм, несмотря на Маркса, все-таки может быть огромной творческой силой. После всех тех утомительных фанатиков классовой борьбы, которые попадались мне среди коммунистов, схоластов, бесплодных, как камень, после того, как я насмотрелся на необоснованную самоуверенность многочисленных марксистских начетчиков, встреча с этим изумительным человеком, который откровенно признает колоссальные трудности и сложность построения коммунизма и безраздельно посвящает все свои силы его осуществлению, подействовала на меня живительным образом. Он, во всяком случае, видит мир будущего, преображенный и построенный заново"

На этом путешествие знаменитого писателя подошло к концу. И в заключении он делится своим скепсисом относительно будущего России, уж очень страшную картину он увидел. Однако, он обращается к западным странам и призывает вместо интервенции и спонсирования дальнейшего развала России установить дружеские и равные отношения между странами. Он признает, что Россия как была, так и остаётся объектом интереса Европы из-за обширных природных богатств, но в то же время, писателя заботят люди, борющиеся за выживание в тяжелейших условиях кризисной эпохи.

"Россия во мгле" заставила меня задуматься о многом. Какой бы ни была правда, нельзя позволять ни своим, ни чужим скрывать или извращать её. Мы должны помнить, мы должны знать. И мы должны уважать своих предков. Нельзя позволять прошлому ссорить людей, но и нельзя позволять самим людям оплевывать своё прошлое. Без прошлого не будет и будущего, а преемственность поколений никто не отменял. Если вам не безразлично будущее ваших потомков, не почтите за труд ознакомиться с этой небольшой книгой. Полтора-два часа не станут потерей времени, но, возможно, позволят взглянуть на прошлое беспристрастно. Мне "Россия во мгле" помогла выплеснуть на бумаге давно копившиеся мысли, а заодно успокоиться и примириться с самим собой. Жду рассвета.

Читайте также: