Свидание с сыном айтматов краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

Вопрос по литературе:

Свидание с сыном айтматов для читательского дневника

Трудности с пониманием предмета? Готовишься к экзаменам, ОГЭ или ЕГЭ?

Воспользуйся формой подбора репетитора и занимайся онлайн. Пробный урок - бесплатно!

  • 22.12.2016 07:33
  • Литература
  • remove_red_eye 2389
  • thumb_up 17
Ответы и объяснения 1
Знаете ответ? Поделитесь им!

Как написать хороший ответ?

Чтобы добавить хороший ответ необходимо:

  • Отвечать достоверно на те вопросы, на которые знаете правильный ответ;
  • Писать подробно, чтобы ответ был исчерпывающий и не побуждал на дополнительные вопросы к нему;
  • Писать без грамматических, орфографических и пунктуационных ошибок.

Этого делать не стоит:

Есть сомнения?

Не нашли подходящего ответа на вопрос или ответ отсутствует? Воспользуйтесь поиском по сайту, чтобы найти все ответы на похожие вопросы в разделе Литература.

Трудности с домашними заданиями? Не стесняйтесь попросить о помощи - смело задавайте вопросы!

Литература — в широком смысле слова совокупность любых письменных текстов.

Ста­рик Чор­дон вер­нулся домой каким-то стран­ным. То ли он был чем-то смя­тен и встре­во­жен, то ли, наобо­рот, подав­лен и опе­ча­лен — сло­вом, жена сразу дога­да­лась: с ним что-то слу­чи­лось. И когда она выве­дала, в чем дело, то была настолько пора­жена, что и не знала, как быть. Он заду­мал стран­ную вещь, кото­рая на трез­вый взгляд могла пока­заться ста­ри­ков­ским чуда­че­ством, вздо­ром, чем угодно, но никак не поступ­ком здраво рас­суж­да­ю­щего человека.

Был у ста­рика сын, лет два­дцать тому назад погиб­ший на фронте. Погиб он совсем моло­день­ким, и, кроме самого Чор­дона, пожа­луй, его никто уже не пом­нил. Да и сам Чор­дон, сколько они живут вме­сте, вроде бы нико­гда не гово­рил о нем. И вот теперь ста­рик вдруг решил ехать туда, где до войны сын рабо­тал учителем.

— Мне все время кажется, что он жив, что он как будто бы и сей­час там. Тянет меня туда, я хочу уви­деть его, — ска­зал он.

Она почув­ство­вала в ту минуту, что при всей несу­раз­но­сти его жела­ний обо­рвать его, как ребенка, — этого чело­века со ста­рым, корич­не­вым лицом, с мор­щи­ни­стым при­щу­ром доб­рых глаз, с убе­лен­ной боро­дой, круп­ными уста­лыми руками, кото­рые поко­и­лись у него на коле­нях, как боль­шие рыбины, — было бы грешно. Ей стало жаль его, и все же она созна­вала всю неле­пость этой затеи.

— В таком слу­чае, почему ты раньше не ездил туда? — осто­рожно спро­сила она.

— Не знаю, — со вздо­хом отве­тил Чор­дон. — А вот теперь потя­нуло. Дол­жен я съез­дить туда, пока жив, сердце так под­ска­зы­вает. Зав­тра с зарею я выеду.

— Ну смотри, дело твое.

Она пола­гала, что ста­рик оду­ма­ется. В самом деле, зачем ему туда ехать, что он может найти теперь там, в незна­ко­мом дале­ком аиле, что он может там уви­деть. Но ожи­да­ния ее не оправ­да­лись. Чор­дон и не соби­рался раздумывать.

Село под при­го­рьем давно уже спало, все окна были темны, и только в доме Чор­дона то и дело заго­рался свет. Ста­рик прямо-таки не нахо­дил себе покоя. За ночь несколько раз вста­вал, оде­вался, выхо­дил во двор и каж­дый раз под­бра­сы­вал в ясли лошади по полснона клевера.

И не какого-нибудь, а самого луч­шего, облист­вен­ного, с пер­вого укоса. И не пожа­лел для этого преж­де­вре­менно разо­брать при­кла­док сена на крыше сарая, акку­ратно сло­жен­ный там еще с лета.

В дру­гое время вряд ли он поз­во­лил бы себе такую рос­кошь: до самой зимы нико­гда не раз­ре­шал при­ка­саться к сену — и корову и лошадь выго­нял пастись на задво­рье, по пустым ого­ро­дам, по отаве, по осен­ним кура-ям да по стерне. А теперь ничего не жалел, и даже овес для дороги был насы­пан в пере­мет­ный курджун.

Вот так кол­го­тился он всю ночь, и жена не спала. Она при­ки­ды­ва­лась спя­щей, чтобы не мешать ста­рику зани­маться своим делом, а сама, когда он выхо­дил из дому, тяжело вздыхала.

Ста­руха Чор­дона умерла лет десять тому назад, а она была его вто­рой женой. Ей и без того было неловко, она посто­янно испы­ты­вала чув­ство неза­слу­жен­ной вины перед мужем за то, что две его замуж­ние дочери, живу­щие в городе со сво­ими семьями, почему-то нико­гда не при­ез­жали, не имели с ними ника­ких свя­зей, если не счи­тать того, что сам Чор­дон ино­гда, очень редко, заез­жал к ним, когда бывал в городе.

О них он почти ничего не рас­ска­зы­вал, и она ста­ра­лась не рас­спра­ши­вать. Мачехе в таких слу­чаях лучше дер­жаться в сто­роне — так спо­кой­нее. Отча­сти потому и при­ми­ри­лась она с этой необык­но­вен­ной выдум­кой старика.

Чор­дон под­нялся чуть свет. Пошел осед­лать лошадь, затем вер­нулся, надел свой новый чеп­кен, взял со стены камчу и, при­ги­ба­ясь в потем­ках над посте­лью жены, ска­зал шепотом:

— Насип­кан, я уез­жаю. Ты не бес­по­койся, я зав­тра к ночи вер­нусь. Ты слы­шишь? Ты что мол­чишь, а? Пойми: сын ведь он мой. Хотя я все знаю, но тянет меня туда взглянуть.

Душа моя томится, пойми…

Жена молча при­встала с постели и, словно она видела в тем­ноте, что он надел себе на голову, ворч­ливо отчи­тала старика:

— Ты бы посмот­рел на шапку свою. Сорок заплаток.

Не за дро­вами же ты едешь, а в гости. — И, нащу­пав крышку сун­дука в изго­ло­вье, достала при­пря­тан­ную мер­луш­ко­вую шапку мужа и подала ему. — На, надень. Неудобно в ста­рой-то шапке.

Чор­дон сме­нил шапку и напра­вился к выходу.

— Постой, — оста­но­вила она его. — Возьми вон с под­окон­ника узе­лок с едой, положи себе в кур­джун. До вечера изго­ло­да­ешься в пути.

Село еще спало, когда Чор­дон на своей кобыле мино­вал по задво­рьям улицы, чтобы не под­ни­мать напрасно собак, и за око­ли­цей свер­нул на про­се­лок, ухо­дя­щий в горы.

Вчера в пол­день по этой же дороге, на этой же гне­духе, запря­жен­ной в ста­рую, рас­сох­шу­юся дву­колку, Чор­дон воз­вра­щался с дро­вами домой. Топ­ливо тре­бо­ва­лось запа­сать на зиму.

Он нару­бил у входа в Малое уще­лье суш­няка диких кустар­ни­ков, нагру­зил с вер­хом арбу и, сидя сам в седле, упи­ра­ясь ногами в оглобли, не спеша, ино­гда подре­мы­вая, ехал себе по дороге. Колеса при­вычно гро­мы­хали по выбо­и­нам, арба скри­пела, день стоял спо­кой­ный, теплый.

Бывает такая осен­няя пора, когда со дня на день должно похо­ло­дать, но перед этим, будто на про­ща­ние, дни выда­ются исклю­чи­тель­ной свет­ло­сти и чистоты. С при­го­рья в этот раз видна была вся окрест­ность: села в долине с тем­ными, скво­зя­щими садами и белыми сте­нами домов; поры­же­лый сухо­стой табач­ных план­та­ций, трак­торы, под­ни­ма­ю­щие зябь, про­ле­тав­ший в выси сереб­ря­ный само­лет, и на гори­зонте сизая, застыв­шая нелепа дыма над низи­ной города. И над всем этим миром летела какая-то быст­рая, тем­ная, без­молв­ная волна кру­жа­щих птиц.

«Не по рукам ли, да с двора, Да в церковь с образами? "

Что тут скажешь – быстро обтяпали дельце.

Отличительные свойства прозы Н.С. Лескова – сказочные мотивы, сплетение комического и трагического, неоднозначность авторских оценок персонажей – в полной мере появились в одном из самых известных произведений писатель “Левше”. Заглавный герой, внешне ничем особенным не выделяющийся (”на щеке пятно родимое, а на висках волосья при ученье выдраны”), является в то же время, по утверждению самого автора, самым искусным среди тульских оружейников. Однако Лесков не идеализирует героя, показывая, что при великолепном мастерстве он в науках не силен “и вместо четырех правил сложения из арифметики все берет по Псалтырю да по Полусоннику”.

Левша – искусный мастеровой, один из тех, кто участвовал в подковывании блохи, олицетворяет талантливость русского народа. Но подкованная блоха перестает танцевать: у русских умельцев нет элементарных технических знаний, которые есть у любого английского мастера. Лесков не дает имени своему герою, подчеркивая тем самым собирательный смысл и значение его характера (”Там, где стоит “Левша”, надо читать русский народ”, – говорил Лесков). Левша, будучи в Англии, отвергает выгодные предложения англичан и возвращается в Россию. Он бескорыстен и неподкупен, но он “забит”, чувствует собственную незначительность рядом с чиновниками и вельможами. Левша привык к постоянным угрозам и побоям.

Одной из основных тем в рассказе является тема творческой одаренности русского человека, что уже не раз было изображено в творчестве Лескова (рассказы “Тупейный художник”, “Запечатленный ангел”). Талант, по Лескову, не может существовать самостоятельно, он обязательно должен основываться на нравственной, духовной силе человека. Левша, неказистый мужичок, не боится идти к государю, так как уверен в своей правоте, в качестве своей работы.

Образ Левши стоит в ряду других образов праведников, созданных Лесковым. Он пожертвовать собой ради Отечества, во имя Дела. Он едет в Англию без документов, голодный (ему в дороге “на каждой станции пояса на один значок еще перетягивали, чтобы кишки с легкими не перепутались”), чтобы показать иностранцам русскую смекалку и умение, и вызывает уважение англичан своим нежеланием остаться в их стране. Левша обладает целым рядом качеств, присущих галерее праведников Лескова: он истинный патриот, патриот в душе, одарен от рождения, ему присуща высокая нравственность и религиозность. Он прошел через множество испытаний, но даже в смертный час он помнит о том, что должен сообщить военный секрет англичан, незнание которого отрицательно отражается на боеспособности русской армии.

В невнимании власти к судьбе национальных талантов, в дремучести и необразованности самого русского народа составляют, по Лескову, причину отсталости России. Интересно сравнить беседу Николая с Левшой, до которого император снисходит, и встреча героя с англичанами, которые уважают в нем мастера, разговаривают на равных. Когда Левша возвращается на родину, он заболевает и умирает, никому не нужный. Брошенный на пол в “простонародной” больнице, он олицетворяет собой негуманность, недальновидность и неблагодарность царской власти – причину неустроенности России, как считает автор.

Из всего рассказа становится очевидным, что Лесков сочувствует Левше, жалеет его; авторские комментарии наполнены горечью. В образе Левши отразились поиски Лесковым положительного героя, и, думается, этот образ наиболее близок к этой цели

๑۩۩๑ ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ ЦГБ ИМ. М. ГОРЬКОГО๑۩۩๑ запись закреплена

Миновав улицу, Чордон выскочил па тропу под железа-подорожной насыпью и снова припустил коня. До сортировочной станции оставалось уже недалеко, когда сзади его стал настигать шум эшелона. Тяжелый, жаркий грохот двух спаренных цугом паровозов, как горный обвал, обрушился па его пригнутые широкие плечи.

Эшелон уже стоял на сортировочной станции, когда Чордон сравнялся с хвостовыми вагонами. А сын бежал вдоль состава - навстречу отцу. Увидев его, Чордон спрыгнул с коня. Они молча бросились в объятия друг друга и замерли, позабыв обо всем на свете.

- Отец, ты прости меня, я ухожу добровольцем, - проговорил Султан.

- Я обидел сестер, отец. Пусть они забудут обиду, если могут.

- Они простили тебя. Ты па них не обижайся, не забывай их, пиши им, слышишь. И мать не забывай.

На станции одиноко стукнул колокол, надо было расставаться. В последний раз отец глянул в лицо сына и увидел в нем на мгновение свои черты, себя, еще молодого, еще на заре юности: он крепко прижал его к груди. И в ту минуту всем своим существом он хотел передать сыну отцовскую любовь. Целуя его, Чордон приговаривал одно и то же:

- Будь человеком, сын мой! Где бы ты ни был, будь человеком! Всегда оставайся человеком!

- Чордонов, отправляемся! - крикнул ему командир.

И когда Султана на ходу затащили в вагон, Чордон опустил руки, потом повернулся и, припадая к потной, горячей гриве копя, зарыдал. Он плакал, обнимая шею коня, и так сильно содрогался, что под тяжестью его горя копыта коня переступали с места на место.

Железнодорожники молча проходили мимо. Они знали, почему плакали в те дни люди. И только станционные мальчишки, вдруг присмирев, стояли и с любопытством и детским состраданием смотрели на этого большого, старого, плачущего человека.

Солнце поднялось над горами высотой на два тополя, когда Чордон, миновав Малое ущелье, выехал на широкий простор холмистой долины, уходящей под самые снежные горы. Дух захватило у Чордона. На этой земле жил его сын.

Читайте также: