Сцена из фауста пушкин краткое содержание

Обновлено: 08.07.2024

Мефистофель у Гёте – это гигантская черная, темная сила, отданная волею Бога в услужение Фаусту. У Мефистофеля гигантские возможности, но он не вправе сам эти возможности использовать по своему усмотрению. Он – власть исполнительная.

А есть власть Всевышнего, который все определяет. Фауст в качестве исключения за научные достижения получил от Бога возможность повелевать самим дьяволом. У Фауста в руках вся полнота власти на планете. Но парадокс в том, что сам Фауст об этом не знает. Его возможности огромны, а он не знает об этом и использует от силы два-три процента, если не меньше. Скажут, что такого не бывает? Бывает. Наша черепная коробка вмещает в себе гигантский объем информации, а мы довольствуется, наверное, тысячными долями его. Также и с возможностями человеческого организма, резервы гигантские, а мы используем малую часть.

В этом наброске Пушкин развивает ту же тему. Мефистофель сообщает, как он откликается на каждый вызов, на каждый звонок, но ничего не говорит о масштабах своих возможностей. Он только подчеркивает, что он служит.

Кстати, по этому принципу действует бюрократическая система в Германии: чиновник ничего не будет делать для посетителя, пока тот не попросит, даже при консультации касается только того, о чем его спрашивают, не делает намеков на открывшиеся возможности.

Мефистофель готов услужить, но он должен получить указание. Мефистофель уверяет, что все разумные существа обречены на скуку, таков закон, нарушить который никто не смеет.
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет –
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.

Удивительную перспективу нарисовал Мефистофель своему повелителю.

Исполнитель воли откровенно издевается над своим повелителем, демонстрируя, что власть того на короткое время, а его собственная навсегда. У Пушкина Мефистофель как бы подводит итоги общения с ним Фауста, он напоминает Фаусту какие-то моменты, заставляет его вспомнить даже те мысли и чувства, которые Фауст пытается не задевать.

По прошествии многих лет Фауст идеализирует свои отношения с Гретхен, сам себя убеждает, что в то время счастлив был. А Мефистофель опять напоминает, что первое чувство своей победы над простодушной девой у Фауста быстро сменилось неодолимым отвращеньем к невинной жертве. Бес находит такое сравнение, которое вызывает у Фауста отвращение к тому, кто напомнил ему его прошлые ощущения и состояния:
Так безрасчетный дуралей,
Вотще решась на злое дело,
Зарезав нищего в лесу,
Бранит ободранное тело.

Фауст со злостью говорит:
Сокройся адское творенье!
Беги от взора моего!

Похоже, что Гёте провел своего героя через испытания познанием мира, наукой, любовью, забавами и славой. Все это перечисляет Мефистофель в сцене у Пушкина:
Я мелким бесом извивался,
Развеселить тебя старался,
Возил и к ведьмам, и к духам,
И что же? всё по пустякам.
Желал ты славы – и добился,
Хотел влюбиться – и влюбился.
Ты с жизни взял возможну дань,
А был ли счастлив?

У меня такое ощущение, что Пушкин испытывает Фауста еще и властью. Та власть, которую имеет Фауст у Гёте, и власть в сцене у Пушкина, на мой взгляд, разные уровни власти. У Гете Фауст на равных с царями древнего мира и с канцлерами, вместе с Мефистофелем Фауст дает советы самому императору, пытается спасти империю от развала. Фауст у Гете только уверен, что власть дает счастье.

Находить
Во власти счастье должен повелитель.
Пусть высшей воли будет он хранитель,
Но пусть никто не может проследить
Его высоких мыслей. Повеленье
Он только близким отдает;
Чрез них оно свершается – и вот
Невольно мир приходит в изумленье.
Тогда всех выше чтит его народ;
Так он себе всю славу оставляет.
Перевод Н. Холодковского.

Фауст уже находится почти в таких условиях. И ему скучно. Это позиция пресыщенного властью.

Покоя не дают вопросы. Что Пушкина заставило обратиться к этой теме? Всесилие царской власти? Положение изгнанника? Ожидание, предчувствие событий в Петербурге в канун выступления декабристов?

От скуки Фауст приказал утопить корабль? Или из соображений безопасности, чтобы модная болезнь не попала на подвластные территории? В трагедии Гёте нет намеков на венерические заболевания, хотя немало сцен, рисующих свободу нравов. Считается, что сифилис был завезен с кораблями из Нового Света в 1493 году, то есть уже через год после открытия Америки. Легенды о докторе Фаусте тоже относятся к XV веку.

По-моему, в этом факте, в этой короткой сцене у Пушкина содержатся намеки на более серьезные темы, чем просто уничтожение испанского корабля из Нового Света.

Давайте разберемся. Вспомним, что во второй части в четвертом акте Гёте отправляет своих героев на высокую горную вершину, там разговор между Фаустом и Мефистофелем идет о власти, Мефистофель предлагает Фаусту заселить живописный уголок, построить просторный замок, создать парк для прогулок с тенистыми аллеями, с хрустальными ручьями и водопадами, заселить небольшие домики прекрасными женщинами и проводить среди них волшебные часы уединенья.

Но такая жизнь уже не устраивает Фауста. Он рассказывает:
Власть, собственность нужна мне с этих пор!
Мне дело – все, а слава – вздор!

Фауст задумал построить страну там, где море, где приливы и отливы без всякой пользы, он решил отвоевать значительные территории у моря. Но этим замыслам сперва помешала война, в которой он помог императору одержать победу, а потом, когда строительство столицы на отвоеванных у моря землях велось вовсю, забота лишила его зрения, но он и после продолжал руководить строительством, найдя в этом счастье для себя. В этот момент и прозвучали его магические слова, поставившие последнюю точку в земной жизни Фауста.

Пушкинская сцена на берегу моря происходит после победы императорских войск и в ходе строительства столицы на морском берегу. Здесь у Пушкина содержится намек на ту историю, которая оказалась под толстым слоем лживой штукатурки. Видимо, Пушкин чувствовал, что великую империю можно было сохранить, если бы какие-то сверхъестественные силы не позволили кораблям из Нового Света везти в Старый Свет бочки с золотом и заразные болезни. Золото позволило создать новые так называемые эмиссионные центры и противостоять имперскому, царскому двору.

Пушкин точно указывает, где Фауст строил свой город. В Голландии. И испанская каравелла шла именно в Голландию. Голландия, видимо, и оказалась одним из детонаторов, приведших к распаду мировой империи. Через Голландию в Европу распространялось и золото из Америки, и венерические болезни. Видимо, не случайно на старых картах Голландия указана как Goldland, а еще Batavia, то есть страна золота, страна Батыя.
Если эта мысль верна и найдет подтверждение, то можно будет сделать и следующий шаг – предположить, что в трагедии Гёте, в факте строительства морской столицы империи нашли отражение два факта сокрытой сегодня истории мировой империи: так называемая Ливонская война, которую вел великий монгольский хан – русский царь Иван Грозный с западноевропейскими реформаторами, и попытка построить гигантскую столицу из многих портов на берегу моря, чтобы из нее можно было воздействовать на Новый Свет.

Оккупировав Россию, Западная Европа переписала мировую историю. Ливонскую войну свели до масштабов борьбы с Литвой в Прибалтике, а строительство имперским центром морской столицы представили как строительство Архангельска на Белом море.

Многое из того, что прозвучало в ролике о тайных смыслах в произведениях Пушкина, для меня не ново. Эту тему хорошо разработал один из создателей КОБ (Концепции общественной безопасности)Владимир Михайлович Зазнобин. Эта тема звучала и в публичных выступлениях Виктора Алексеевича Ефимова, в данный момент против него без всяких оснований ведётся дело, а сам он в неволе. Хотя ему 70 лет.
Не со всеми выводами могу согласиться. В частности, роль масонов явно преувеличена. Символы, которые встречаются как элементы масонского влияния, скорее всего относятся к цеховым традициям строителей ещё из эпохи Великой империи, разрушенной в начале 17 века.
Финальная фраза "Народ безмолвствует" в "Борисе Годунове" принадлежит не Пушкину, а Жуковскому, который следил за подготовкой рукописи к изданию, Пушкин в это время готовился к свадьбе. Этот факт отражен во многих изданиях Пушкина. ПСС Наука. Л.1978 т.5 с.509.

Согласна с Вами. Масоны в России не представляли политической силы, это было скорее игрой, модой. Некий майдан под крышей. - поговорили, разошлись. Все было проще, банальнее. Не приходило в голову перевести имя Фауст. "Кулак" - для ученого? - Стоит подумать. почему ученый должен быть кулаком или с кулаками. Немецкий чиновник - вчера и сегодня. Похоже, это неистребимо. Спасибо. Всегда интересен другой взгляд на вещи. Марьям.

Вам спасибо за внимание к моим работам.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Сцен из Фауста. Фауст и Мефистофель.

Пушкинская сцена происходит на берегу моря. Ситуация типично романтическая: герой наедине со стихией. Герой-романтик всегда один, люди интересуют его лишь в связи с собственными переживаниями. Гораздо более его волнуют стихии, именно они доставляют сильные эмоции. Но море, как назло, совершенно спокойно. Внутри – так и положено после душевного порыва – рождается скука. Как неизбежный морской отлив.

Услужливый бес, разумеется, не замедлил явиться. Но, как и положено в рамках специализации, к философу является бес философствующий. И поэтому он отвечает вопросом:

Что делать, Фауст?

Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает.

Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет…

И всех вас гроб, зевая, ждет.

Рациональный ответ на человеческое терзание – лишь профанация ответа. Фауст начинает сначала, но сам найти выхода не может:

Сухая шутка!
Найди мне способ как-нибудь
Рассеяться.

Бес настаивает на том, что иного ответа нет. Скука и есть рассеяние:

Доволен будь
Ты доказательством рассудка.
В своем альбоме запиши:
Fastidium est quies – скука
Отдохновение души.

Я психолог… о вот наука.

Перестань,
Не растравляй мне язвы тайной.
В глубоком знанье жизни нет –
Я проклял знаний ложный свет,
А слава… луч ее случайный
Неуловим. Мирская честь
Бессмысленна, как сон…

Однако истинный аскет отрицает всё это ради духовной пользы. Здесь же – совсем иное… И тут Фауст наталкивается на последний аргумент:

Но есть
Прямое благо: сочетанье
Двух душ…

Когда красавица твоя
Была в восторге, в упоенье,
Ты беспокойною душой
Уж погружался в размышленье
(А доказали мы с тобой,
Что размышленье – скуки семя).
И знаешь ли, философ мой,
Что думал ты в такое время,
Когда не думает никто?
Сказать ли?

Откуда бесу известен ход мыслей Фауста? Не от того ли, что он сам их нашептывал, заманивая героя в ловушку?

Ты думал: агнец мой послушный!
Как жадно я тебя желал!

Жертвенный агнец приносится собственному Я. Какая уж тут любовь?!

Как хитро в деве простодушной
Я грезы сердца возмущал! —
Любви невольной, бескорыстной
Невинно предалась она…
Что ж грудь моя теперь полна
Тоской и скукой ненавистной.
На жертву прихоти моей
Гляжу, упившись наслажденьем,
С неодолимым отвращеньем:
Так безрасчетный дуралей,
Вотще решась на злое дело,
Зарезав нищего в лесу,
Бранит ободранное тело; –
Так на продажную красу,
Насытясь ею торопливо,
Разврат косится боязливо…
Потом из этого всего
Одно ты вывел заключенье…

Отвращение, следующее за пресыщением, рождает гордость. Фауст приходит к мысли о том, что ему желательна смерть Гретхен. Он не желает видеть живое напоминание своих собственных пороков. Один этот намек выбивает почву из-под ног Фауста. Все карты биты. Гордость мгновенно переходит в отчаяние. Не дав бесу договорить, он кричит:

Сокройся, адское творенье!
Беги от взора моего!

Бес услужлив, но у него – свой интерес. И сам он никогда не скучает:

Изволь. Задай лишь мне задачу:
Без дела, знаешь, от тебя
Не смею отлучаться я –
Я даром времени не трачу.

Корабль испанский трехмачтовый,
Пристать в Голландию готовый:
На нем мерзавцев сотни три,
Две обезьяны, бочки злата,
Да груз богатый шоколата,
Да модная болезнь: она
Недавно вам подарена.

Небольшое произведение Пушкина привело его к отрицанию романтизма как творческой идеологии и радикализма как идеологии политической. Реализм взял верх. Рождалась великая русская литература, в основе которой лежал глубокий духовный самоанализ.

Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.

Фауст

Сухая шутка!
Найди мне способ как-нибудь
Рассеяться.

Мефистофель

Доволен будь
Ты доказательством рассудка.
В своем альбоме запиши:
Fastidium est quies — скука
Отдохновение души.
Я психолог… о вот наука.
Скажи, когда ты не скучал?
Подумай, поищи. Тогда ли,
Как над Виргилием дремал,
А розги ум твой возбуждали?
Тогда ль, как розами венчал
Ты благосклонных дев веселья
И в буйстве шумном посвящал
Им пыл вечернего похмелья?
Тогда ль, как погрузился ты
В великодушные мечты,
В пучину темную науки?
Но — помнится — тогда со скуки,
Как арлекина, из огня
Ты вызвал наконец меня.
Я мелким бесом извивался,
Развеселить тебя старался,
Возил и к ведьмам и к духам,
И что же? все по пустякам.
Желал ты славы — и добился, —
Хотел влюбиться — и влюбился.
Ты с жизни взял возможну дань,
А был ли счастлив?

Фауст

Перестань,
Не растравляй мне язвы тайной.
В глубоком знанье жизни нет —
Я проклял знаний ложный свет,
А слава… луч ее случайный
Неуловим. Мирская честь
Бессмысленна, как сон… Но есть
Прямое благо: сочетанье
Двух душ…

Мефистофель

И первое свиданье,
Не правда ль? Но нельзя ль узнать
Кого изволишь поминать,
Не Гретхен ли?

Фауст

О сон чудесный!
О пламя чистое любви!
Там, там — где тень, где шум древесный,
Где сладко-звонкие струи —
Там, на груди ее прелестной
Покоя томную главу,
Я счастлив был…

Мефистофель

Творец небесный!
Ты бредишь, Фауст, наяву!
Услужливым воспоминаньем
Себя обманываешь ты.
Не я ль тебе своим стараньем
Доставил чудо красоты?
И в час полуночи глубокой
С тобою свел ее? Тогда
Плодами своего труда
Я забавлялся одинокой,
Как вы вдвоем — все помню я.
Когда красавица твоя
Была в восторге, в упоенье,
Ты беспокойною душой
Уж погружался в размышленье
(А доказали мы с тобой,
Что размышленье — скуки семя).
И знаешь ли, философ мой,
Что думал ты в такое время,
Когда не думает никто?
Сказать ли?

Фауст

Мефистофель

Ты думал: агнец мой послушный!
Как жадно я тебя желал!
Как хитро в деве простодушной
Я грезы сердца возмущал! —
Любви невольной, бескорыстной
Невинно предалась она…
Что ж грудь моя теперь полна
Тоской и скукой ненавистной.
На жертву прихоти моей
Гляжу, упившись наслажденьем,
С неодолимым отвращеньем:
Так безрасчетный дуралей,
Вотще решась на злое дело,
Зарезав нищего в лесу,
Бранит ободранное тело; —
Так на продажную красу,
Насытясь ею торопливо,
Разврат косится боязливо…
Потом из этого всего
Одно ты вывел заключенье…

Фауст

Сокройся, адское творенье!
Беги от взора моего!

Мефистофель

Изволь. Задай лишь мне задачу:
Без дела, знаешь, от тебя
Не смею отлучаться я —
Я даром времени не трачу.

Фayст

Что там белеет? говори.

Мефистофель

Фауст

Мефистофель

Фауст
Мне скучно, бес.
Мефистофель
Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живёт —
И всех вас гроб, зевая, ждёт.
Зевай и ты.

Фауст
О сон чудесный!
О пламя чистое любви!

Мефистофель
Ты думал: агнец мой послушный!
Как жадно я тебя желал!
Как хитро в деве простодушной
Я грёзы сердца возмущал! —
Любви невольной, бескорыстной
Невинно предалась она…
Что ж грудь моя теперь полна
Тоской и скукой ненавистной.
На жертву прихоти моей
Гляжу, упившись наслажденьем,
С неодолимым отвращеньем:
Так безрасчётный дуралей,
Вотще решась на злое дело,
Зарезав нищего в лесу,
Бранит ободранное тело; —
Так на продажную красу,
Насытясь ею торопливо,
Разврат косится боязливо…
Фауст
Сокройся, адское творенье!
Беги от взора моего!
Мефистофель
Изволь. Задай лишь мне задачу:
Без дела, знаешь, от тебя
Не смею отлучаться я —
Я даром времени не трачу.
Фауст
Что там белеет? говори.
Мефистофель
Корабль испанский трёхмачто́вый,
Пристать в Голландию готовый:
На нём мерзавцев сотни три,
Две обезьяны, бочки злата,
Да груз богатый шоколата,
Да модная болезнь: она
Недавно вам подаренá.
Фауст
Всё утопить.

… мы видим, что Пушкин и эту великую идею лелеял в своём художническом духе, и по данной пробе мы смело говорим, что он мог бы с успехом продолжать этот труд. [1]

Гётев Фауст навёл его вдруг на идею сжать в двух-трёх страничках главную мысль германского поэта, — и дивишься, как она метко понята и как сосредоточена в одно крепкое ядро, несмотря на всю её неопределённую разбросанность у Гёте.

Читайте также: