Последняя пастораль краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Автор попытался показать жизнь людей после бедствия атомной катастрофы. Он предупреждал о возможных последствиях ядерной войны.
Произошло всемирное ядерное бедствие, после которого остались трое выживших людей – офицер из России, мужчина-американец и молодая женщина, место проживания которой остается не названным. Известно лишь, что она из европейской страны. Они очутились на неизвестном острове, не тронутом радиацией.
Тут снова воссоздается сценарий грехопадения.
Повесть описывает жизнь после катастрофы, после ссоры уцелевших представителей рода людского. Существует Она – красивая, немного взбалмошная, сонливая, нежная, настоящая, как сама жизнь. И уцелел Он – влюбленный, чуткий, надежный, заботливый. Возлюбленные пытаются создать свою собственную вселенную, планируют иметь детей, им необходимо возродить род человеческий.
Но остался еще Третий, и Женщина делает большую ошибку. Соперники ссорятся, а ей от этого смешно. Все у них вроде бы идиллически.
Но планета вымирает, кругом разруха.
Писатель отдает Женщине роль хранительницы
рода человеческого. Но произведение заканчивается тем, что она рушится, становясь символом Гибели. Любовь и Прекрасное не в силах спасти Вселенную, они сами идут в вечность.
Герой повести проходит проверку любовью. Женщина делает вывод, что все мужчины – предатели, которые безразличны к чувствам, детям и даже к своей жизни. Они не слышат природу, инстинктов, голоса разума.
Пасторальные описания любви чередуются с политической полемикой враждующих в войне сторон, которая заканчивается миром и смехом. Персонажи мирятся, прозрев. Ведь они едины.
В книге красивые описания любви. Это все, что осталось в мире. В то же время, изображается погибель Земли.
Но эпилог повести вселяет надежду, что любовь вечна, не смотря на разрушение Вселенной.
Персонажи произведения абстрактны, у них нет и имен. Она воплощает женское начало вне национальных границ. Она – Всеженщина, которая может быть жительницей любого города или континента.
Автор попытался показать жизнь людей после бедствия атомной катастрофы. Он предупреждал о возможных последствиях ядерной войны.
Произошло всемирное ядерное бедствие, после которого остались трое выживших людей — офицер из России, мужчина-американец и молодая женщина, место проживания которой остается не названным. Известно лишь, что она из европейской страны. Они очутились на неизвестном острове, не тронутом радиацией. Тут снова воссоздается сценарий грехопадения.
Повесть описывает жизнь после катастрофы, после ссоры уцелевших представителей рода людского. Существует Она — красивая, немного взбалмошная, сонливая, нежная, настоящая, как сама жизнь. И уцелел Он — влюбленный, чуткий, надежный, заботливый. Возлюбленные пытаются создать свою собственную вселенную, планируют иметь детей, им необходимо возродить род человеческий. Но остался еще Третий, и Женщина делает большую ошибку. Соперники ссорятся, а ей от этого смешно. Все у них вроде бы идиллически. Но планета вымирает, кругом разруха.
Писатель отдает Женщине роль хранительницы рода человеческого. Но произведение заканчивается тем, что она рушится, становясь символом Гибели. Любовь и Прекрасное не в силах спасти Вселенную, они сами идут в вечность.
Герой повести проходит проверку любовью. Женщина делает вывод, что все мужчины — предатели, которые безразличны к чувствам, детям и даже к своей жизни. Они не слышат природу, инстинктов, голоса разума.
Пасторальные описания любви чередуются с политической полемикой враждующих в войне сторон, которая заканчивается миром и смехом. Персонажи мирятся, прозрев. Ведь они едины.
В книге красивые описания любви. Это все, что осталось в мире. В то же время, изображается погибель Земли. Но эпилог повести вселяет надежду, что любовь вечна, не смотря на разрушение Вселенной.
Персонажи произведения абстрактны, у них нет и имен. Она воплощает женское начало вне национальных границ. Она — Всеженщина, которая может быть жительницей любого города или континента.
После ядерной катастрофа на Земле осталось только трое выживших — вое мужчин и женщина. Они пытаются строить новую жизнь и даже планируют будущее. Но планета рушится и умирает.
За минуту
На Земле происходит всемирная ядерная катастрофа. Двое выживших очнулись на неизвестном острове, не тронутом радиацией. Он — русский офицер, заботливый, нежный и надежный. Она — молодая женщина непонятной национальности, капризная, нежная и любопытная. Он и Она живут в гармонии, строят свой мир, планируют будущее и детей.
Но вот появляется Третий — американский астронавт. Появление Третьего разрушает мир гармонии. Мужчины начинают ссорится, устраивают политические дебаты. Женщина смеется и кокетничает. А на фоне отношений трех выживших людей разворачивается гибель Земли. Появляются странные животные и пугающие природные явления.
Однажды женщина уходит с Третьим. Теперь они живут вместе, а он чувствует себя покинутым и одиноким, но все еще любит Ее. Он встречается с Третьим, который сообщает, что женщина беременна. Мужчина готов бороться за свою любовь, но поздно. Женщина купается в отравленном озере, получает смертельную дозу радиации и умирает у него на руках.
Алесь Адамович - Последняя пастораль краткое содержание
Последняя пастораль - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Калiсь глядзеў на сонца я,
Мне сонца асляпiла вочы.
— Боевая тревога! Ракетная атака! В залп набрать первую… Вторую… Третью… Повторяю: ракетная атака. Первую… Вторую… Третью приготовить к пуску! Почему нет доклада? Не слышу доклада! Мы еще живы, живы! Повторяю: приготовить к пуску… Первую… Вторую… Третью! Почему никто не отвечает? Никто не отвечает… Почему?
Маленькое нежно-голубенькое тело канарейки мертво лежит в косо повисшей клетке, большие и темные человеческие с удушенно синими лицами и вытянутыми шеями обмякли в креслах у пультов, чернели и грудились у стенки возле змеящихся труб.
И только голос все убеждает:
— Мы живы, мы еще живы.
— Набрать первую… первую…
Видеокамеры, установленные в главных жизнепитающих пунктах подводного корабля, передают лишь мутный полумрак и какое-то в нем шевеление…
— Ме-едленно! Ме-едленно двигаетесь! Что вы ползаете, как черви. Повторяю: включить регенерацию воздуха центрального поста. Почему не…
Человек неуверенно протянул руку к столику, где белеет раскрытый журнал с привязанной на шнурочке шариковой ручкой, но тут же вяло откинулся на овальную спинку кресла, оно крутанулось — теперь его гаснущий, искаженный мукой взор с неестественной пристальностью устремлен на лицо женщины. Знакомо наклонив набок детскую головку, чтобы совладать на ветру с медовой тяжестью волос, она смотрит из утренней морской свежести спокойно и безмятежно, согласная лишь на счастье и блаженство во всем и везде, на нежную ласку и вечную красоту встречающего ее рождение мира…
Выйшлi з ёй, дзе сенажатная краса
Зiхацела, як вясёлкi многацветны ўзор,
Вострая яшчэ не забразгала каса,
Дзе ў кветках луг iрдзеў, як неба ў ноч ад зор,
Коса протестующе звенит, как от удара по проволоке, сухо, скрежещуще, внутри все сжимается, невольно сдерживаешь руку, хотя знаешь, что не по железу, по стеблю растения бьешь. Стебли проволочно тонкие, а сами цветы рыхлые и огромные, похожие на желтые грибы. Мокро и тяжело плюхаются на землю, безнадежно сухую, каменистую, откуда только и влагу набирают, напитываются? Видимо, ночную, пока мы спим. А сейчас, под первыми лучами солнца, им уже душно. Возьмешь в руку шляпку цветка-гриба, сожмешь — клейкое, липкое, белое польется по пальцам. И теплое, как живое из живого тела.
Выкошу, и до самого вечера будет чисто, голо, одна стерня, как металлическая щетка, но к утру снова — желтый плотный ковер из цветов. И я снова воюю с ними: ссекаю, волоку, толкаю ногами, сгребаю к ущелью и спихиваю вниз. Коса у меня индусская — это скорее серп на длинной насадке, рукоятке, и нужен не взмах, не разворот плеча, как при обычной косьбе, а вращательное движение от локтя. По этому принципу работал комбайн…
Нет, не цветы это. Она первая обнаружила. Когда побежала к ним в неожиданно расцветшие утренние луга-травы, но поскользнулась на желтой слизи, поднялась и обиженно повернулась в мою сторону: что это? за что?! Теперь Она боится приближаться к цветам, уверяя, что несет от них падалью. Тошнит Ее, всю выворачивает. Но это уже Ее фантазии. Никакого такого запаха, разве что сырость грибная.
Я тоже знаю: это не цветы! Большущие сырые драконьи головы гневно вздрагивают под моими ударами, а наступишь — свирчат, попискивают. Напитавшиеся сыростью огромные скользкие грибы, маскирующиеся под цветы. А что маскируется под грибы — это еще надо понять.
У многоплеменных индусов была легенда о драконе, с которым не совладать, а лучше и не пытаться: из каждой капли его крови, упавшей на землю, рождается еще один такой же многоглавый… Может, и с цветами то же самое получается: ссекая, я тем самым сею, размножаю эту пакость?
Уродливо пышные и яркие, внешне похожие на эти, делали и продавали когда-то возле городских кладбищ — поролоновые, закрепленные на проволоке Если глянуть на наш остров со скалы — огромная желтая клумба. А в сторонке, где наша семейная пещера, — прижавшиеся друг к дружке березки. Там сейчас спит Она. Под утро Ей спится, как в детстве. Стараюсь закончить работу, выкосить и убрать цветы хотя бы вблизи нашего жилья, пока Она не проснулась! Проснется и, даст бог, не сразу вспомнит, что они здесь, поджидают Ее. Радостная утренняя улыбка, которую я особенно люблю, дольше продержится на заспанном теплом лице, на теплых, влажных губах…
В сознании, памяти цветы эти соседствуют с крысами, от которых прежде спасу не было. Двух-, трехглавые, короткохвостые, огромные, как бобры: смотрят, уставившись на тебя не двумя глазами-стекляшками, а четырьми, шестью, внимательно, неотступно. Убегали неохотно, раньше камнями нашвыряешься: пошла! пошли! Но в одну ночь все переменилось, монстры-крысы исчезли, как и не было. Открыли мы глаза, выглянули из нашей пещеры — остров будто повис в воздухе, излучая желтое сияние. О, как Она обрадовалась, как побежала в ликующий этот цветник.
Наши стройные березки, под которыми мы готовим себе обед, где и сейчас вьется легкий дымок, семена свои разбрасывают опасливо: кое-где проросли молодые зеленые ростки, тянутся из каменных расщелин, но желтые монстры-цветы тут как тут, прямо-таки наваливаются на них, теснят, душат. Каждое утро я освобождаю из-под тяжелой массы цветов нежные березовые побеги.
Но как они появились на этом экваториальном островке, северные березки, какими судьбами? Да что какими: где зима, где лето, где север, где юг — все по-сумасшедшему перемешалось. Хорошо, что еще не на леднике сидим!
Нам бы вспомнить до конца, откуда и кто мы, ну вот хотя бы Она. Каждое утро Она просыпается немножко другой, даже на другом языке меня приветствует. Нечто вроде игры это у нас.
Читайте также: