Подвиги бригадира жерара краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
"— Я хочу вам кое-что предложить! — крикнул я. — Давайте бросим кости, и пусть они решат, кто чей пленник.
Он улыбнулся. При такой любви к спорту это было вполне в его духе.
— Где ваши кости? — крикнул он.
— У меня их нет.
— У меня тоже. Зато есть карты.
— Пусть будут карты, — сказал я.
— А во что будем играть?
— Решайте сами.
— Тогда в экарте, это самая лучшая игра."
"Мы привязали лошадей и уселись по обе стороны большого плоского камня. Барт вынул из кармана колоду карт; достаточно было взглянуть, как он тасует, чтобы убедиться, что передо мной далеко не новичок. Мы по очереди сняли, сдавать выпало ему."
Первый сдатчик определяется жребием, а потом игроки сдают карты по очереди. Сдающий тщательно тасует колоду, дает снять противнику и раздает каждому игроку сначала по две, затем по три карты (допускается наоборот - сначала по три, потом по две). Верхняя карта с оставшейся колоды снимается, открывается, кладется по центру стола и определяет козырную масть. Оставшаяся колода кладется рядом в закрытом виде (крапом вверх) и представляет собой прикуп (талон).
"Клянусь честью, при такой ставке стоило играть. Барт хотел еще добавить по сто золотых монет за игру, но что там деньги, когда от карт сейчас зависела судьба Этьена Жерара?"
Правилами игры предусмотрено, что противник сдатчика может предложить обменять свои карты на карты из прикупа. Сдатчик имеет право отказать. Если сдатчик разрешает, то игрок сбрасывает из рук на стол ненужные карты (можно и все) и вместо них берет из прикупа новые. После этого меняет свои карты сдатчик. Менять карты можно несколько раз до последней карты прикупа, включая козырь.
Однако поскольку в тексте нет ни слова об обмене карт и использовании прикупа, можно предположить, что в том варианте игры, который использовали Жерар и Барт, обмен карт не был предусмотрен.
Первый ход принадлежит сопернику сдатчика. Игрок может зайти с любой карты, его противник должен положить карту такой же масти, причем при наличии старшей нельзя сбрасывать младшую. Если же такой масти нет, необходимо класть козырь, а если нет козыря, можно положить любую карту. Если первая карта взятки - козырь, то противник должен положить козырь старшего достоинства, а если его нет - любой козырь (если он у игрока есть).
"Первую партию я выиграл легко, хотя, признаться, мне шла карта, и мой противник ничего не мог поделать."
Каждый стремится взять как можно больше взяток. Игрок, который возьмет больше взяток, чем соперник, получает очки.
Поскольку количество карт на руках игрока равно пяти, игрок выигрывает сдачу, если возьмет три, четыре или все пять взяток. За выигрыш с тремя или четырьмя взятками обычно начисляется одно очко. Если же игрок выиграл все пять взяток (сквозной марш), он получает два очка.
Однако некоторыми вариантами правил при игре без прикупа за три или четыре взятки дается два очка. Поскольку, судя по тексту, игра шла без использования прикупа, очень похоже, что два очка начислялись за победу в любом случае.
Партия заканчивается, когда один из игроков (в данном случае – Жерар) получает пять очков. Для этого требуется минимум две сдачи.
"Во второй партии я играл, как никогда, и хитростью выудил себе взятку, но Барт забрал все остальные, записал себе очко за короля и во второй сдаче остался ни при чем."
"Во второй партии я играл, как никогда, и хитростью выудил себе взятку…"
Здесь особых возражений нет.
"…Барт забрал все остальные…"
"…записал себе очко за короля…"
"…и во второй сдаче остался ни при чем. "
"И тут началась великая игра. О, он умел играть, этот англичанин, — его игра стоила такой ставки. Но я, друзья мои, я был великолепен! Из пяти очков, которые мне нужно было набрать, чтобы выиграть игру, я при первой же сдаче взял три."
Судя по тексту, игрокам предстояло разыграть решающую партию.
Три очка при одной сдаче Жерар мог получить, выиграв большинство взяток и записав очко за короля (одним из двух способов).
"При второй сдаче ко мне пришел козырный король, но я потерял две взятки, и счет был четыре моих очка против его двух."
Игрок, который первым наберет пять очков, выигрывает всю игру, а у Жерара их было уже четыре.
"Он пошел десяткой пик. Я взял ее козырным тузом. Одно очко в мою пользу."
По правилам игры при отсутствии масти следует играть козырем. Туз в экарте младше валета, поэтому естественно, что Жерар сыграл именно тузом.
"Чтобы сыграть правильно, надо было избавиться от козырей, и я пошел с валета. Он шлепнул его дамой, и мы оказались в равном положении."
Не хочется сомневаться в классе Жерара в качестве игрока в экарте, но тезис о необходимости избавиться от козырей в этот момент можно считать спорным. Если бы Жерар сыграл валетом или дамой бубен (а уж королем червей наверняка), противник, скорее всего, вынужден был бы выложить последнего козыря. Потом, взяв взятку козырным валетом, Жерар получил бы право хода и при отсутствии у Барта козырей мог выиграть и остальные взятки.
"Он пошел восьмеркой пик; я мог только сбросить даму бубен."
Козырей у Жерара не осталось и ему пришлось сбрасывать одну из карт. Он мог с тем же самым результатом сбросить и валета бубен, в любом случае оставив себе более ценного короля червей.
"Но тут появилась семерка пик, и у меня на голове встали волосы дыбом."
Барт пошел семеркой пик, а так как у Жерара остались только валет бубен и король червей, он, конечно же, сбросил валета, потеряв еще одну взятку.
"У каждого на руках осталось по королю."
"У меня были прекрасные карты, а он обыграл меня с худшими и получил два очка!"
Жерар взял всего одну взятку (первую), а Барт - остальные четыре. Он получил за них два очка, что еще раз подтверждает предположения о начислении очков в игре.
"Перед последней партией у нас было по четыре очка. Сейчас все решит сдача."
Игрок, выигравший в последней партии три взятки из пяти, неизбежно получал или превышал сумму в пять очков, поэтому эта сдача неминуемо должна была стать последней.
"Сдавать должен был он, и, признаться, друзья мои, у меня так дрожали руки, что я едва собрал свои карты с камня. Но когда я на них взглянул, что же я увидел прежде всего? Короля, короля, спасительного короля треф! Я уже открыл было рот, чтобы заявить об этом, но увидел лицо моего партнера и слова застыли у меня на губах."
Как уже говорилось, игрок, который сразу после сдачи карт объявляет, что у него козырный король, получает очко. Таким образом, после объявления короля у Жерара стало бы пять очков, что означало бы, что он выиграл игру, а вместе с ней – свободу.
"Он держал карты в руке, но челюсть его отвисла, а глаза с невыразимым ужасом и изумлением смотрели куда-то поверх моей головы. Я круто обернулся и тоже остолбенел. Совсем близко от нас, метрах в пятнадцати, не больше, стояли три человека. Один из них, хорошего роста, но не слишком высокий — примерно такой, как я, — был в темном мундире и маленькой треугольной шляпе, с белым перышком сбоку."
Это был главнокомандующий английской армией лорд Веллингтон.
"Драгуны окружили меня, а я — я сходил с ума при мысли, что выигрыш был мне обеспечен и сейчас я мог быть свободным. Я протянул карты генералу. — Взгляните, милорд! — воскликнул я. — Ставкой была моя свобода, и я выиграл, так как, сами видите, мне достался король!
Его худое лицо впервые смягчила слабая улыбка."
Артур Дойль - Подвиги бригадира Жерара краткое содержание
Произведение английского писателя XIX века относится к классике мировой литературы. Его проза увлекательна, остросюжетна и удивительно романтична. Вымышленное здесь органично сочетается с достоверным, а сам герой, бригадир Жерар, в свое время был не менее популярен, чем Шерлок Холмс.
Подвиги бригадира Жерара - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Артур Конан Дойль
Подвиги бригадира Жерара
1. Как бригадир попал в Черный замок
Это хорошо, друзья мои, что вы оказываете мне почтение, — почитая меня, вы платите дань уважения и Франции и самим себе. Перед вами не просто старый седоусый вояка, уплетающий яичницу и запивающий ее вином; перед вами осколок истории, последний из славного поколения солдат — тех солдат, что стали ветеранами еще в мальчишеском возрасте, научились владеть шпагой раньше, чем бритвой, и в сотне сражений ни разу не дали врагу увидеть какого цвета их ранцы. Двадцать лет мы учили Европу, как нужно воевать, а когда научили, то только термометр, но не штык оказался причиной поражения Великой армии. Своих лошадей мы ставили в конюшни Неаполя, Берлина, Вены, Мадрида, Лисабона и Москвы. Да, друзья мои, еще раз говорю: вы не зря посылаете ко мне ваших детей с цветами, ибо эти уши слышали громкие трубы Франции, а эти глаза видели ее знамена в таких местах, где, быть может, никто их уже не увидит.
Даже теперь, стоит мне задремать в кресле, как передо мной проносятся эти великие воины — егеря в зеленых куртках, великаны-кирасиры, уланы Понятовского, драгуны в белых плащах и колыхающиеся медвежьи шапки конных гренадеров. Я слышу частый, глухой бой барабанов, а сквозь клубы дыма и пыли вижу ряды загорелых лиц и длинные красные перья, реющие над саблями, взятыми на плечо. А вон едет рыжеголовый Ней, и Лефевр с бульдожьей челюстью, и чванливый, как истый гасконец, Ланн; и наконец, среди сверкающей меди и развевающихся плюмажей я различаю его, человека с бледной улыбкой, сутулыми плечами и отсутствующим взглядом. И тут снам моим приходит конец, друзья мои, ибо я вскакиваю с кресла, выбрасываю, как шальной, руку вперед и ору не своим голосом, а мадам Тито опять подсмеивается над стариком, который живет среди теней.
Но хотя к концу наших компаний я был полным бригадиром и имел все основания надеяться, что скоро буду дивизионным генералом, все же, когда мне хочется рассказать о радостях и тяготах солдатской жизни, я вспоминаю о первых годах своей службы. Вы сами понимаете: если у офицера под началом множество людей и коней, у него столько забот с рекрутами и конским пополнением, с фуражом и кузнецами, что жизнь для него — штука нелегкая, даже если он противника еще и в глаза не видал. Но если он всего-навсего лейтенант или капитан, то на его плечах нет никакой тяжести, кроме разве эполет, так что он может в свое удовольствие бренчать шпорами, щеголять доломаном, пропускать стаканчик и целовать свою девушку, не думая ни о чем, кроме амурных похождений. Вот в такое-то время у него бывает немало всяких приключений — об этой поре моей жизни я многое мог бы вам порассказать. Пожалуй, сегодня я расскажу вам о том, как я побывал в Черном замке, о необычной цели, которой задался младший лейтенант Дюрок, и о страшной стычке с человеком, которого раньше звали Жаном Карабеном, а потом бароном Штраубенталем.
Надо вам сказать, что в феврале 1807 года, сразу после взятия Данцига, майору Лежандру и мне было поручено привести из Пруссии в Восточную Польшу четыреста голов нового конского пополнения.
Жестокие морозы, а особенно великое сражение под Эйлау истребили столько лошадей, что нашему прекрасному Десятому гусарскому полку угрожала опасность превратиться в батальон легкой кавалерии. Поэтому мы с майором знали, что на передовых позициях нас встретят с радостью. Продвигались мы еле-еле — лежал глубокий снег, дороги были сущей пыткой, а помогали нам всего человек двадцать раненых, возвращающихся в строй. Кроме того, если у вас запас фуража всего на сутки, а иногда и того нет, трудно заставить коней идти иначе как шагом. Знаю, знаю — в исторических книжках кавалерия всегда несется бешеным галопом; но я, участвовавший в двенадцати кампаниях, говорю; слава богу, если моя бригада идет шагом на марше, зато умеет рысью скакать на врага. Заметьте, это я говорю о гусарах и егерях, а уж что касается кирасиров или драгун — то тем более.
Я большой любитель лошадей, и мне было приятно, что у меня их целых четыре сотни, всех возрастов и всех мастей, и у каждой свой норов. Большинство лошадей было из Померании, но попалось несколько из Нормандии и Эльзаса, и мы, бывало, потешались, наблюдая, как они отличаются друг от друга характером — точь-в-точь как жители тех мест. Мы заметили также — и это потом не раз подтверждалось, — что характер лошади можно определить по масти; светло-гнедые, например, кокетливы, нервны и со всякими причудами, каурые имеют отважный нрав, чалые послушны, а пегие упрямы. Все это, конечно, не имеет касательства к моей истории, но как же иначе старому кавалеристу вести свой рассказ, если все началось с того, что ему дали четыре сотни лошадей? У меня, знаете ли, такая привычка — говорить о том, что меня интересует, — ну, надеюсь, что и вам это будет интересно.
Мы перешли через Вислу напротив Мариенвердера и должны были двигаться дальше, к Ризенбергу, как вдруг в мою каморку в почтовой конторе, где мы остановились на постой, вошел майор Лежандр с какой-то бумагой в руке.
— Вам придется меня покинуть, — сказал он с выражением отчаяния на лице.
Мне-то отчаиваться было нечего: по правде говоря, он не заслуживал такого помощника, как я. Но все же я молча отдал честь.
Ничто не могло доставить мне большего удовольствия. Я уже был на хорошем счету у начальства. Стало быть, полку предстоит какое-то сражение, и Лассаль понял, что моему эскадрону без меня не обойтись. Правда, приказ пришел не совсем вовремя, ибо у почтмейстера была дочь — молоденькая черноволосая полька с кожей цвета слоновой кости — и я рассчитывал поболтать на свободе с этой девицей. Но пешке не приходится возражать, когда палец шахматиста передвигает ее с одного квадратика на другой, так что я сошел вниз, оседлал своего рослого вороного коня по кличке Барабан и тотчас же пустился в путь.
Ей-богу, для бедных поляков и евреев, живших беспросветно унылой жизнью, было, наверно, сущей отрадой видеть, как я скачу мимо их дверей. В морозном утреннем воздухе мощные ноги, великолепные спина и бока моего черного Барабана лоснились и переливались при каждом движении. А у меня и сейчас от стука копыт по дороге и звона уздечки при каждом взмахе дерзкой головы кровь начинает бурлить в жилах — представьте же себе, каков я был в двадцать пять лет — я, Этьен Жерар, лучший кавалерист и первая сабля во всех десяти гусарских полках. Цвет нашего Десятого полка был голубой — небесно-голубой доломан и ментик с алой грудью. В армии говорили, что, увидев нас, население бежит со всех ног: женщины — к нам, а мужчины — от нас. Тем утром в окнах Ризенберга блестела не одна пара глазок, словно моливших меня чуточку задержаться, но что оставалось делать солдату — только послать воздушный поцелуй да позвенеть уздечкой, проскакав мимо.
Кавалерийский офицер Жерар - авантюрист и искатель приключений, каких действительно было немало в победоносно шествовавшей по Европе армии императора Наполеона Бонапарта. Он легкомыслен, но благороден, любит женщин и любим ими, равно готов рисковать жизнью ради Франции, ради очередной дамы сердца - или просто ради острых ощущений.
Вместе с этим обаятельным французом читателю предстоит пережить множество головокружительных приключений - иногда забавных, а иногда и смертельно опасных. Показать
Брат д'Артаньяна
Артур Конан Дойль не случайно утопил Холмса в Рейхенбахском водопаде: Холмс ему до смерти надоел, вместе с Ватсоном. Не о них писатель грезил в часы уединения: Конан Дойлю как автору были милы исторические романы.
Часто бывает так, что творческого человека тянет делать именно то, к чему у него нет дара: так, великий портретист Брюллов все хотел писать исторические полотна, что-нибудь в духе "Последнего дня Помпеи" (а любим мы его все же за "Всадницу" и "Итальянский полдень"). Может показаться, что и с Конан Дойлем было нечто подобное: хотел быть автором исторических романов, а получались как следует одни детективы. Но на сей раз это не так, просто читательская любовь распределилась так странно и асимметрично: все знают Холмса, и мало кто читал, скажем, "Родни Стоуна". И зря.
Среди исторических произведений Конан Дойля особо притягательным обаянием обладают "Подвиги бригадира Жерара". Это книга не обычная хотя бы уж тем, что главный ее герой, звезда и сюжетообразующий центр - французский офицер эпохи наполеоновских войн. И это герой бесспорно положительный. Иными словами, британец Конан Дойль самым беспечным образом воспевает мужество и обаяние врага, того самого бригадира Жерара, который в каждой главе, как горинский Мюнхгаузен, непременно совершает какой-нибудь замечательный подвиг. Кстати, о названии: писатель очень хотел избежать в заглавии избитого слова "приключения", но от судьбы не уйдешь - читателям так понравился этот француз, что пришлось написать про него вторую книгу, не уступающую первой, и тут уже в заглавии появились неизбежные "приключения" - "Приключения бригадира Жерара".
Сам Жерар - великолепный гибрид, в разных смыслах. В литературном плане он слеплен из персонажей плутовских романов, скрещен с Фигаро, имеет немало общего с д'Артаньяном (наш же читатель не сможет удержаться от воспоминаний о поручике Ржевском: вечен этот обаятельный хулиган, кочующий по книгам, фильмам и анекдотам). Биография Жерара при этом по кусочкам взята из реальных мемуаров реальных героев Великой армии, которые Конан Дойль с удовольствием читал и изучал. Подлинность этих невероятных историй, кстати, факт не менее интересный, чем увлеченность Конан Дойля обаянием наполеоновского мира. Это сегодня, особенно как посмотришь на нынешних французов, выходки Жерара кажутся классической приключенческой сказкой, сценарием для фильма 50-60-х (производство: Франция - Италия), а когда-то все это было самой обыкновенной прозой жизни. И какая ж у них, дамы и господа, была проза! Нам бы такие стихи.
Пересказывать подвиги и приключения нашего храбреца нет смысла: о них лучше прочесть, он сам прекрасно рассказывает о своих похождениях от первого лица.
Мне же больше всего нравится вылепленный Конан Дойлем характер. Жерар может временами показаться смекалистым самовлюбленным дураком (впрочем, очень обаятельным), но дураком он только кажется. Образование и интеллект нашему гусару с успехом заменяет роскошно развитая "чуйка", великолепная изобретательность и умение на лету оценивать ситуацию. Это такой народный тип, который везде и всегда - как рыба в воде, которому не нужны иностранные языки в объеме, превышающем английский словарь Фигаро, чтобы не пропасть средь иноземцев, и который мгновенно находит выход из положений, способных надолго задержать вдумчивого Холмса в состоянии "надо подумать".
Вот, например, Жерар, переодетый монахом, проникает в осажденный испанский город (география приключений нашего героя широка, как Европа). Его разоблачают, и он спасается бегством, пробиваясь через плотную толпу испанских патриотов, ненавидящих французов. Преследователи гонятся за ним с криками "Держите его, хватайте!", и, кажется, сейчас нашего голубчика сцапают, иначе уже просто не может быть. Что ж делает наш голубчик? Не умея повторить по-испански "Держите шпиона!", он просто показывает неравнодушным гражданам рукой и горящим взором куда-то вперед, давая понять, что сам он находится в авангарде погони за кем-то. Неравнодушные граждане мигом глотают наживку и пускаются в погоню за тем невидимым, кого "преследует" Жерар. Тут, конечно, образуется такая свалка и неразбериха, что подлинным преследователям уже ничего не удается сделать. Тщетно пытаются они объяснить из задних рядов, кого ловить и зачем, Жерару же остается лишь раствориться в толпе.
Так же мгновенно и легко наш герой принимает решения, которые сулят ему не спасение, а верную смерть, но не такой он человек, чтобы смущаться мелочами.
К примеру, в той же Испании Жерар получает трудновыполнимое задание разжечь на вершине какого-то холма сигнальный костер. Холм оказывается занят испанскими партизанами. Надо отметить, что эти ребята, известные не только героизмом, но и зверствами, не вызывают у Конан Дойля ни малейшей симпатии: зверства внушают ему искреннее отвращение. Жерар попадает в руки испанцев, и они пытаются придумать ему какую-нибудь особо жестокую казнь. Ни секунды не раздумывая, Жерар невозмутимо подает им идею: сжечь его на костре. Он, оказывается, всю жизнь мечтал умереть ярко.
Умирать Жерару не приходится, его спасают случайно зашедшие на огонек англичане: они оказываются не меньшими джентльменами, чем придумавший их автор, и целиком разделяют его чувства по отношению к патриотичным садистам. Посему они временно объединяются со своим врагом (Жераром) против союзников (испанцев), одерживают, разумеется, блестящую победу. а между делом Жерару как-то все же удается добиться того, чтобы на холме что-то загорелось. Итог: задание выполнено, жизнь и шкура сохранены, а с англичанами можно отлично провести время, играя в карты. Война джентльменов, чего вы хотите.
Впрочем, поиграв в карты, англичане все же берут Жерара в плен и доставляют его в Англию (каждому порядочному приключенческому герою нужен эпизод хорошего побега). Англия позволяет Жерару встретиться с еще одной страстью Конан Дойля: профессиональным боксом. И тут с помощью одних только решительности и смекалки Жерару удается не только объясниться с профессиональными британскими костоломами, но и заставить их себе помогать.
Поскольку рассказ в обеих книгах ведется от первого лица, то Англия и англичане в "Подвигах. " и "Приключениях. " оказываются увиденными глазами Жерара. И этот ход позволяет писателю создать чрезвычайно забавный и обаятельный портрет своей родины и соотечественников, с тонкой иронией пройдясь по их смешным чертам и слабостям и отдав должное достоинствам.
Краской, полученной из смеси добродушной иронии и восхищения, окрашена, впрочем, вся книга, и прежде всего этой краской написан портрет главного героя. Конан Дойль постоянно заставляет своего Жерара демонстрировать читателю свои забавные недостатки, главный из которых - простодушная и искренняя самовлюбленность. К примеру, Жерар не сомневается в своей гипнотической власти над женщинами (просто кощунством было бы сомневаться!). Женщины, встречающиеся ему на пути, делятся на тех, кто способен скрыть свою страсть к нашему "поручику Ржевскому", и на тех, кто не способен. Жерар одобряет и первых, и вторых: в первых он к тому же ценит великолепный актерский талант - ведь надо уметь так мастерски скрывать столь естественные чувства под личиной равнодушия!
Сам Жерар к женщинам, конечно, неравнодушен, он вообще ценитель изящного; например, он долго таскает за собой прихваченные где-то картины: одну - с нимфой, неприличную, другую - тоже неплохую, какого-то "Титиена" (с последней случается в итоге беда: ее проминает копытом чуждая изящному лошадь). Однако не все произведения искусства способны понравиться его строгому вкусу. Скажем, лошадей с венецианского собора Сан Марко Жерар оценивает весьма сурово, как истинный кавалерист: для кавалерии эти лошади решительно непригодны. Венеция вообще так себе городишко - самый опытный кавалерист не смог бы ввести туда войска как следует. Венецианцы, живущие в воде, конечно, не ведают глубины своего ничтожества, им даже несчастные кони с Сан Марко нравятся (что они видели-то из лошадей, бедные). К венецианцам с их дурацким городом и гонором Жерар относится с великодушным снисхождением, а ради одной хорошенькой венецианки даже жертвует кусочком собственного уха и решает в итоге, что в целом городок не так уж плох, развлечься в нем можно.
Но главной страстью Жерара являются, конечно, Франция и Император. Тут сердце старого вояки начинает трепетать так, что ему изменяет даже всегдашняя сообразительность, и хитрый приказ Императора, приказ с секретом, Жерар выполняет с такой блистательной точностью и доблестью, что Наполеону остается только стонать, испытывая смешанные чувства: отчаяние, восхищение и изумление.
Добрая улыбка, освещающая страницы дилогии про бригадира Жерара, отчаянно храброго, благородного, доброго, недалекого и неунывающего (какой хрестоматийный и безнадежно ушедший тип!), - одно из главных достоинств этого чудесного произведения. И лишь иногда эта улыбка гаснет, и подвиги с приключениями уходят в тень, скрывающую годы былого, уступая место реализму дня сегодняшнего. А в этом сегодняшнем дне молодой красавец с лихо загнутыми усами уже старик: бедный, одинокий, живущий блестящими воспоминаниями о той эпохе, которая была ему по размеру. Если бы не подлинность мемуаров, лежащих в основе сюжета, могла бы закрасться мысль: а не фантазирует ли старый хвастун? Нет, все куда печальней: он не фантазирует, он рассказывает чистую правду о том, что было некогда прозой жизни, а теперь неуместно даже в стихах. Рассказывает тем, кто готов послушать. Это одна из немногих оставшихся ему радостей; другая - смотреть военные парады с трибун для зрителей и, напрягая ослабевший стариковский голос, кричать "Ура!", на минуту вновь чувствуя себя молодым-горячим. Но поздно: последняя великая эпоха Франции миновала, хотя ее свидетели еще живы. Новой Франции старые герои не нужны.
Но воспоминания - это то, чего никто не сможет отнять у старого бригадира. В них он по-прежнему на коне, в обоих смыслах. Храбрец, хвастун, авантюрист, обаятельнейший плут и задира, смекалистый простак с добрым сердцем, галантный кавалер и бретер: живая эмблема страны, которая больше не существует, но которая до сих пор живет в наших сердцах - потому что нам дороги вот эти славные парни: бригадиры Жерары, Фигаро, д'Артаньяны и Сирано де Бержераки, веселые безбашенные проходимцы, ушедшие в небытие вместе со своей Францией-Атлантидой.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Приключения бригадира Жерара: краткое содержание, описание и аннотация
Во всем великом французском войске был только один офицер, к которому англичане из армии Веллингтона питали глубокую, яркую, неугасимую ненависть. Были среди французов грабители, насильники, заядлые игроки, дуэлянты и повесы. Все это можно простить, поскольку нетрудно было найти им подобных и среди англичан. Но один офицер из армии Массена совершил преступление невиданное, неслыханное, ужасное; не к ночи будь оно помянуто, разве только когда вторая бутылка развяжет языки. Весть об этом донеслась до Англии, и джентльмены из глухих ее уголков, которые мало что знали о войне, краснели от ярости, когда слышали об этом, а йомены из всех графств грозили в небо веснушчатыми кулаками и изрыгали проклятия. И кто бы вы думали совершил это ужасное деяние? Ну, конечно же, наш друг бригадир Этьен Жерар из Конфланского гусарского полка, лихой наездник, забияка, добрый малый, любимец дам и шести бригад легкой кавалерии.
Артур Конан Дойл: другие книги автора
Кто написал Приключения бригадира Жерара? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Приключения бригадира Жерара — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
1. КАК БРИГАДИР ЛИШИЛСЯ УХА
Старый бригадир Жерар, сидя в кафе, рассказывал:
— Да, друзья мои, многое множество городов перевидал я на своем веку. Вы не поверите, если я скажу, сколько раз вступал я в города победителем во главе восьмисот лихих рубак, которые ехали за мной под стук подков и бряцание оружия. Кавалерия шла впереди Великой армии, гусары Конфланского полка — впереди кавалерии, а я — впереди гусар. Но из городов, где нам довелось побывать, Венеция всех нелепей, — и кто ее только построил! Ума не приложу, о чем думали эти строители, ведь для кавалерии там нет никакой возможности маневрировать. Сам Мюрат или Лассаль — и те не сумели бы провести эскадрон на главную площадь. Поэтому тяжелую кавалерийскую бригаду Келлермана и моих гусар мы оставили в Падуе, на материке. Город заняла пехота под командованием Сюше, а он взял меня в ту зиму к себе в адъютанты, потому что ему понравилось, как я разделался в Милане с одним итальянцем, который ловко умел рубиться на саблях. Этот малый знал свое дело, и, к счастью для Франции, именно я вышел против него и поддержал честь нашего оружия. Да и проучить его следовало: ведь если кому не нравится, как поет примадонна, тот может и помолчать, а когда публично срамят красивую женщину, этого стерпеть нельзя. Поэтому общее сочувствие было на моей стороне, а когда дело было сделано и вдове итальянца назначили пенсию, Сюше взял меня в адъютанты, и я отправился с ним в Венецию, где со мной и произошел тот удивительный случай, о котором я вам сейчас расскажу.
Вы не бывали в Венеции? Ну, конечно, нет, французы ведь нелегки на подъем. А мы вот в наше время довольно путешествовали. Всюду побывали, от Москвы до самого Каира, только хозяевам не по душе было такое множество гостей, да и пропуска свои мы везли на лафетах. Плохо придется Европе, когда французы снова вздумают путешествовать, — они неохотно покидают свои дома, но если уж сдвинутся с места, кто знает, где они остановятся, особенно если их поведет такой человек, как наш император, даром что он невысок ростом. Но те славные дни прошли, те славные люди мертвы, и я, последний из них, сижу в кафе, пью сюренское вино и рассказываю о былом.
Но о чем это я… Ах, да, о Венеции. Люди там живут, как водяные крысы на илистых отмелях, но дома хороши, ничего не скажешь, и я нигде не видывал таких великолепных церквей; особенно замечателен Собор св. Марка. Но более всего они гордятся своими статуями и картинами, знаменитыми по всей Европе. Многие в армии считают, что их дело — воевать, и ни о чем другом, кроме сражений да добычи, и думать не стоит. К примеру, был у нас один такой старик Буве, его убили пруссаки в то самое время, когда император пожаловал мне медаль; попробовали бы вы заговорить с ним не про бивак да провиант, а про книги или про искусство, он стал бы только глаза таращить. Но настоящий воин, вот как я, к примеру, должен разбираться в тонких материях, которые дают пищу для ума и для души. Правда, я поступил в армию совсем еще мальчишкой и единственным моим учителем был квартирмейстер, но тот, у кого есть глаза во лбу, поневоле многому научится, пройдя чуть ли не полсвета.
Но что греха таить, некоторые из наших молодцов плохо обращались со статуями и картинами. Венецианцы их очень любили, а в четверке бронзовых коней, что стояли над воротами самой большой ихней церкви, они просто души не чаяли, как в родных детях. Я всегда знал толк в лошадях и хорошенько осмотрел эту четверку, но ничего особенного не нашел. Для легкой кавалерии ноги у них слишком толстые, а для орудийной запряжки они слабоваты. Но поскольку, кроме этой четверки, во всем городе не было больше ни единой лошади, живой или дохлой, тамошние жители просто-напросто ничего лучшего не видели. Когда этих коней снимали и отправляли во Францию, все горько плакали, а ночью из каналов выловили десять французских солдат. В наказание у них отобрали еще многое множество картин, и наши солдаты принялись ломать статуи и палить из ружей по разноцветным оконным стеклам. Это привело народ в ярость, венецианцы нас возненавидели. Многие офицеры и солдаты пропали в ту зиму без вести, и даже трупы их найти не удалось.
Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.
Великолепное издание: белая, плотная бумага, чёткий шрифт и редкие иллюстрации. Приобретал и читал ещё летом 2011 года, т.е. уже 10 лет тому назад, но до сих пор помню все перипетии приключений, как будто это было вчера, а со "слабыми произведениями" такого не случается. Вообще для меня удивительно, почему тираж до сих пор не раскуплен? Наверное это происходит от того, что Конан Дойл у большинства ассоциируется с детективными историями про Холмса, да и профессор Челленджер из "Затерянный мир" также всегда был у нас в почёте (многие смотрели фильм, даже не подозревая кто является автором произведения лёгшего в основу), а вот "лучший кавалерист и первая сабля во всех десяти гусарских полках" великой наполеоновской армии Этьен Жерар, почему-то, мало известен и обделён вниманием нашего нынешнего читателя (в советское время, когда Конан Дойл был культовым автором, дело обстояло иначе и все его произведения пользовались огромным спросом). А зря, ведь этот смелый, отважных, весёлый, неунывающий и беззаветно преданный Родине и своему Императору вояка, у ног которого была вся Европа, оказывается ещё и прекрасным рассказчиком (а как известно, красиво не соврать - истории не рассказать). В процессе чтения для меня было удивительно, как британец может с такой любовью описывать всё французское, ну тут уж как говориться рука мастера на лицо.
В общем-то эти рассказы конечно в первую очередь предназначены для юношества и девочкам может быть не так интересно, т.к. там нет сентиментальных, сопливых любовных историй, а лишь романтика пороха и стали, отвага и честь, мундиры, кони и придорожная пыль, а сам персонаж закоренелый холостяк и жениться только от того, что залез в окно девушки убегая от разъярённого быка и тем самым спасая свою честь и достоинство.
Читайте также: