Перед самой войной с эскимосами краткое содержание
Обновлено: 08.07.2024
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 282 199
- КНИГИ 669 833
- СЕРИИ 25 796
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 621 062
Перед самой войной с эскимосами
Каждую субботу пять раз подряд Джинни Мэннокс играла в теннис на кортах в Ист-Сайде с Селеной Графф – они учились в одном классе в частной школе мисс Бэйзхор. Джинни и не скрывала, что считает Селену первостатейной занудой – не то чтобы в школе не хватало суперзануд, – но надо признать, что вряд ли хоть одна из них могла каждый раз приносить теннисные мячи целыми упаковками. (Как-то вечером, за ужином, на потеху всему семейству Мэнноксов, Джинни представила в лицах ужин у Граффов; изобразила и вышколенного лакея, который подходил к каждому члену семьи с левой стороны, подавая вместо бокала с томатным соком банку с теннисными мячами.) Но когда дело дошло до того, что ей пришлось, подбросив Селену домой после тенниса, расплачиваться за такси – который раз! – за всю дорогу, она не на шутку разозлилась. Тем более что это Селена придумала раскатывать на такси вместо автобуса. Так что в пятую субботу, когда таксист повернул к северу по Йорк-авеню, Джинни не выдержала:
– Что? – откликнулась Селена. Она была занята – пыталась нашарить что-то на полу под ногами. – Никак не найду чехол от ракетки! – проныла она.
Обе девочки были в шортах и, несмотря на теплую майскую погоду, в пальто.
– Ты его в карман сунула, – сказала Джинни. – Послушай, Селена…
– Боже мой! Да ты мне жизнь спасла!
– Слушай, – сказала Джинни, которой никакие благодарности были ни к чему.
Джинни решила выложить все начистоту. Такси уже почти подъехало к улице, где жила Селена.
– Я не собираюсь сегодня опять платить за всю дорогу, – заявила она. – Мы не миллионеры, между прочим.
Селена сделала вид, что удивлена, потом притворилась обиженной.
– А разве я не платила половину? – сказала она с видом оскорбленной невинности.
– Нет, – отрезала Джинни. – Ты заплатила в первую субботу. С тех пор уже почти целый месяц прошел. И больше ни разу. Я не жадничаю, просто мне приходится укладываться в четыре пятьдесят в неделю. А мне еще надо…
– Я же всегда приношу мячи, ты забыла? – огрызнулась Селена.
Иногда Джинни готова была убить Селену.
– Твой отец их делает, или типа того, – сказала она. – Тебе-то они ничего не стоят. А мне приходится платить за малейшую пустяковину…
– Ладно, хватит, – резко и громко сказала Селена, чтобы оставить за собой последнее слово. Со скучающим видом она стала рыться в карманах пальто. – У меня только тридцать пять центов, – холодно сказала она. – Хватит?
– Нет. Извини, но ты мне должна доллар шестьдесят пять. Я каждый раз считала все до…
– Тогда мне придется подняться наверх и попросить у мамы. Неужели нельзя подождать до понедельника? Я бы принесла с утра пораньше, если тебе не хватает для полного счастья.
Просить прощения Селена явно не собиралась.
– Нет, – сказала Джинни. – Я сегодня иду в кино. Они мне нужны.
Они отвернулись, каждая к своему окну, храня враждебное молчание, пока машина не остановилась у подъезда большого многоквартирного дома, где жила Селена. Селена сидела ближе к тротуару и вышла первая. Она едва не хлопнула дверцей и быстро, не глядя по сторонам, как приезжая голливудская звезда, прошла к подъезду. Джинни, с пылающими от унижения щеками, расплатилась по счетчику. Потом захватила свои вещи – ракетку, полотенце и бейсболку – и пошла следом за Селеной. В пятнадцать лет Джинни вымахала почти на шесть футов и в теннисных кроссовках размера 9-В казалась еще выше; когда она вошла в вестибюль, ее смущение и неловкость, и даже громоздкие мужские кроссовки не помешали ей сохранить своеобразное и опасное величие талантливой дебютантки. Это заставило Селену упорно созерцать указатель над дверью лифта.
– Теперь с тебя доллар и девяносто центов, – сказала Джинни, шагая к лифту.
– Если хочешь знать, моя мама очень серьезно больна.
– Что с ней такое?
– У нее самое настоящее воспаление легких, и если ты думаешь, что мне приятно беспокоить ее из-за какой-то мелочи… – Селена замолчала, чтобы придать неоконченной фразе особое значение.
– Не я же ее заразила, – сказала она, входя вместе с Селеной в кабину лифта.
Когда Селена позвонила в свою квартиру, дверь открыла – или скорее распахнула и оставила открытой – темнокожая прислуга, с которой Селена, как видно, не разговаривала. Джинни положила свои вещи на стул в прихожей и пошла следом за Селеной. В гостиной Селена обернулась и сказала:
– Если не возражаешь, подожди здесь, ладно? Может, мне придется разбудить маму, и вообще мало ли что…
– О'кей, – сказала Джинни и уселась на диван.
Джинни догадалась, что это старший брат Селены, которого она ни разу не видела. Она скрестила свои длинные ноги, натянула на колени полы широкого пальто и стала ждать. Молодой человек в очках и пижаме, но босиком ворвался в комнату, так и не успев закрыть рот.
– Ой! Я думал, тут Эрик – простите, ради бога, – сказал он. Не останавливаясь и жутко сутулясь, он пробежал через всю комнату, что-то бережно прижимая к своей впалой груди. Он уселся на диван с другой стороны. – Только что порезал свой проклятущий палец, – бросил он, словно еще не успел опомниться. На Джинни он смотрел, как будто она и должна была сидеть здесь. – Случалось порезать палец – прямо до самой кости, и все такое? – спросил он. Громким и откровенно жалобным голосом он как бы умолял Джинни ответить и спасти его от какой-то диковинной формы одиночества – одиночества первопроходца.
Конец ознакомительного фрагмента.
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
К. Александер, которая уделяет в своей книге рассмотрению этого рассказа немало страниц, пишет, что в нем отражены одиночество и отчуждение молодых американцев из обеспеченных семейств. Ей видятся тут также симптомы чувства бесцельности существования, которое, по ее мнению, было присуще всей верхней прослойке среднебуржуазного класса послевоенной Америки.
Во время войны он в армии не служил, а работал на авиационном заводе, ибо с детских лет страдал болезнью сердца. Но война окончилась, а к мирной жизни, как оказалось, Фрэнклин не подготовлен, беспомощен перед лицом жестокой и безжалостной к неудачникам действительности. Фрэнклин — нонконформист, он отказывается идти по пути, уготованному ему родителями. Те недовольны им: учебу он не завершил, а теперь возвращаться в колледж поздно. Конфликт усугубляется еще и личной трагедией: любимая девушка Фрэнклина (старшая сестра Джинни) собирается замуж за другого. Фрэнклин одинок, будущее не сулит ему ничего хорошего.
Тема сострадания Джинни к Фрэнклину вводится в рассказ постепенно, вытесняя тему обиды Джинни на его сестру Селену. Далее обе темы — сострадания и обиды — повторяются в обратном порядке, путем использования приема художественной параллели, в истории, рассказанной другом Фрэнклина Эриком. Рассказ Эрика инкорпорирован в новелле согласно простейшему приему древней поэтики: новый персонаж пришел и рассказал. В этом вставном эпизоде идет речь о бездомном писателе, которого Эрик пожалел и приютил у себя, познакомил с нужными тому людьми. А кончилось все тем, что новый друг обокрал своего благодетеля и сбежал. На наш взгляд, этот намеренный повтор тем сострадания и обиды лишь усиливает в рассказе звучание его ведущей темы.
Проявляемое (суггестивное) значение в этом рассказе носит вспомогательный характер. Чувство, испытываемое Джинни, помогает писателю показать истоки процесса отхода детей от отцов, процесса, который в 40-е годы в США лишь зарождался. Сэлинджер уловил этот процесс, нарисовав молодого человека из обеспеченной семьи, который категорически отказывается идти по пути своих родителей.
Помимо вышеперечисленного параллелизма на уровне композиции, в рассказе присутствует мастерски написанные диалоги, которые, при ближайшем рассмотрении, оказываются примечательным с точки зрения повторов в рамках самого диалога, например, в первом из них присутствуют многочисленные эхо элементы. Обратимся к тексту, сделав оговорку что под эхо элементами в данной статье мы понимаем переспросы типа what? (имеющие в английском языке контактно-образующую функцию), эхо-вопросы типа сan’t it wait (подразумевающие, что говорящий услышит утвердительный ответ и т. д):
Обращение: “Hey, Selena”: . . . Переспрос. Жалоба: "What? I can't find the cover to my racket!" she moaned. Уточнение (ответ на жалобу), cнова обращение: "You put it in your pocket," Ginnie said. "Hey, listen-". Благодарность: "Oh, God! You've saved my life!" Снова Обращение: “Listen," said Ginnie, who wanted no part of Selena's gratitude. Снова Переспрос: "What?" Снова Жалоба: "I don't feel like getting stuck for the whole cab fare again today," she said. "I'm no millionaire, ya know." Эхо вопрос: скрытое утверждение, оправдание, cнова ответ на жалобу: "Don't I always pay half?" she asked innocently. Утверждение, Снова жалоба (обрыв фразы): "Your father makes them or something," she said. "They don't cost you anything. I have to pay for every single little--" [17].
В русском переводе: – Слушай, Селина… – Что? – Никак не найду чехла от ракетки! – проныла она. – Он у тебя в кармане, – сказала Джинни. – Эй, послушай-ка… – О, господи! Ты спасла мне жизнь! – Слушай, – повторила Джинни, не желавшая от Селины никакой благодарности за что бы там ни было. – Ну что? - Мне это не светит — опять выкладывать все деньги за такси одной, — объявила Джинни. — Я, знаешь ли, не миллионерша.— Но ведь я всегда плачу половину, скажешь нет? — спросила она самым невинным тоном.— Нет, — отрезала Джинни. — Ты заплатила половину в первую субботу, где-то в начале прошлого месяца. А с тех пор — ни разу. Я не хочу зажиматься, но, по правде говоря, мне выдают всего четыре пятьдесят в неделю. И из них я должна…[18].
Первый диалог между героинями сплошь состоит из зеркальных повторов, синтаксических и прагматических (вопрос-ответ, вопрос-ответ; обращение — переспрос, жалоба, повторное обращение, снова переспрос; эхо-вопрос, эхо-ответ, согласие; попытка говорить на другую тему-попытка поддержать другую тему), функция которых, в соответствии с правилами вежливости, заключается в поддержание разговора: один герой говорит, второй отвечает, один герой не понимает, другой — уточняет. Повторение заключается в многократном дублировании прагматического значения. Герои не то, чтобы не хотят говорить друг с другом, напротив, каждый из них делает все, чтобы поддержать разговор. Создаваемый эффект в некотором смысле похож на эффект отсутствия действия в пьесах Чехова, в которых, собственно, ничего и не происходит. Действие у Сэлинджера (если принять во внимание тот факт, что диалог, то есть устная речь занимает большую часть рассказа) заключается лишь в том, что герои поговорили о событиях повседневной жизни, рассказали друг другу свои печальные истории, при этом, находясь в некоторой, неярко выраженной внутренней оппозиции друг к другу. Важным становится самодостаточность разговора, процесс поддержания разговора, в котором виртуальные образы прошлых событий становятся актуальными в момент речи.
[2] Лаврова С.В. Логика смысла Новой музыки. Опыт структурно-семантического анализа на примере творчества Х.Лахенманна и С.Шаррино. СПб: СПбГУ, 2013
"Незадолго до войны с эскимосами"- это рассказ Дж. Д. Сэлинджер, первоначально опубликовано в номере журнала от 5 июня 1948 г. Житель Нью-Йорка. Он был антологизирован в коллекции Сэлинджера 1953 года. Девять историй, [1] и перепечатан для Bantam в Манхэттен: Истории из самого сердца большого города в 1954 г. [2] Это рассказ об отчуждении и искуплении подростков в обстановке после Второй мировой войны. Основное внимание в нем уделяется встрече пятнадцатилетней Джинни Маннокс со старшим братом ее одноклассницы Селены Графф Франклином.
Краткое содержание сюжета
Эта история начинается со спора между одноклассниками Джинни Маннокс и Селеной Графф, которые ходят в школу мисс Бэзихоар на Манхэттене. Джинни рассказывает Селене о привычке Селены оставлять Джинни, чтобы забрать проезд на такси после того, как они играют в теннис каждую субботу. Селена пытается объяснить Джинни, что у ее матери пневмония, и что Селена предпочла бы принести деньги в класс позже, но Джинни настаивает, чтобы Селена немедленно возместила ей расходы. Этот спор приводит двух девочек в квартиру Селены, где Селена заходит внутрь, чтобы получить деньги от своей матери, оставляя Джинни в гостиной одну.
Когда Селена возвращается в гостиную с деньгами, Джинни настаивает, чтобы Селена оставила их себе. Джинни также говорит, что может прийти позже днем, несмотря на то, что ранее предполагала, что у нее уже были планы на этот вечер. Во время прогулки до автобусной остановки Джинни думает о том, чтобы выбросить куриный бутерброд, который дал ей Франклин, но в конечном итоге решает этого не делать, вспоминая, как однажды ей потребовалось три дня, чтобы выбросить мертвого пасхального цыпленка.
Анализ
Многие критики отмечают библейский символизм, который проявляется в этой истории. Джеймс И. Брайан утверждает, что Франклина можно рассматривать как фигуру Христа, точно так же, как толстую леди из книги Сэлинджера. Фрэнни и Зуи, потому что Франклин буквально истекает кровью, когда Джинни впервые встречает его. Принятие Джинни сэндвича с курицей Франклина, связанное с ее неспособностью выбросить мертвого пасхального цыпленка, служит ее символическим принятием Христа. [5]
Читайте также: