Никитин большой путь краткое содержание для читательского дневника

Обновлено: 05.07.2024

Главные герои

Афанасий Никитин — русский купец, путешественник, образованный, умный человек, отличный дипломат.

Краткое содержание

Взяв с собой путевые грамоты великого князя Михаила Борисовича Тверского и архиепископа Тверского Геннадия, Никитин покинул родную Тверь и взял курс на Ширванские земли. Вместе с ним в поход отправились и другие купцы — всего на двух судах. Никитин плыл вниз по Волге и благодаря путевым грамотам без препятствий проходил все заставы.

Заключение

Путевые записи Афанасия Никитина демонстрируют бесстрашие русского купца, удивительную стойкость духа, его верность православной вере, искреннюю любовь к родине. Совершив небывалое доселе путешествие и дойдя до Эфиопии, Афанасий Никитин смог благополучно вернуться домой и описать свои приключения.

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

Большой путь: краткое содержание, описание и аннотация

Сергей Никитин: другие книги автора

Кто написал Большой путь? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.

Большой путь — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

— Об этом я даже стихи где-то читал, — сказал юноша.

За полночь впереди стало разгораться голубоватое зарево. Оно росло, ширилось, поднималось выше и выше и, наконец, встало вполнеба.

Позевывая, вышел из каюты Юрий Петрович.

— А-а-а, вот где ты! Я проснулся, смотрю — нет. Забеспокоился.

Он увидел зарево, протянул руку, указывая Саше на него:

— Это огни стройки. Скоро приедем.

— Там — папа… — сказал Саша.

— Что, малыш, соскучился? — ласково потрепал его Юрий Петрович по волосам. — Ну, пойдем в каюту, собираться.

Путь на стройку

Шлакоблочный дом оказался совсем не таким, как предполагал Саша. Он был выстроен на взгорье среди соснового леса. Одно окно комнаты инженера Константина Ильича Чернякова выходило в этот лес, а перед другим в долине лежал белый одноэтажный городок нефтяников Жигулевск, за ним развернулась панорама стройки, а дальше широкой полосой блестела на солнце Волга.

Все это Саша разглядел утром после завтрака. Константин Ильич шумно радовался приезду сына. Широким жестом он обвел комнату и спросил:

— Нравится? Вот здесь будем жить. А вон там, — он подвел Сашу к окну и показал среди белых домиков Жигулевска длинное приземистое здание, — ты будешь учиться… А вон там — я работаю.

В той стороне было видно только пухлое облако желтой пыли.

Никогда еще Саша не видел отца таким радостно-возбужденным. Он стал каким-то поджарым, пружинистым, похудел и загорел до черноты. На его мальчишески-моложавом лице ослепительно сверкали зубы и светлые, как у Саши, глаза.

После завтрака он сказал Чащину:

— Я тебя прошу, Юрий, возьми с собой Сашку, покажи ему стройку. Я, честное слово, не могу, вот как занят — по горло.

И, уходя, обратился к сыну.

— Ты, Сашок, не обижайся. Увидишь стройку, сам поймешь.

Юрий Петрович собирался не торопясь: побрился, почистился, плотно позавтракал и, наконец, сказал:

Весь этот день был полон для Саши новых знакомств. Юрий Петрович удивительно легко сходился с людьми. Он чем-то располагал их к себе, и они разговаривали с ним охотно, откровенно, непринужденно. Саша заметил, что люди на стройке знакомились несколько своеобразно. После первого приветственного рукопожатия неизменно следовал вопрос:

И ответы были самые разнообразные:

— С Урала… Из Башкирии… С Украины, из Казахстана, Азербайджана, Белоруссии, Грузии…

У каждого из этих людей был свой путь на стройку. Один приехал по путевке райкома комсомола, другой — списался с отделом кадров, третий — без предварительной переписки прямо явился в отдел кадров и попросил работы.

Но Юрий Петрович добивался от людей еще чего-то, настойчиво расспрашивал их о пути, которым они пришли на стройку.

В правобережном строительном районе, где экскаваторы рыли котлован под здание гидростанции, Саша и Юрий Петрович попали на экскаватор комсомольца Володи Мячова.

Вблизи огромный уральский экскаватор показался Саше даже немного страшным. С опаской влез он за Юрием Петровичем на огромную рычащую, дышащую жаром машину и молчаливо встал за спиной машиниста, боясь помешать ему и чувствуя себя очень неловко. Экскаватор повернулся, как карусель, бросил в кузов автомашины из трехкубового ковша грунт и замер, дожидаясь следующую машину.

— Ну, давайте знакомиться, — сказал Володя, пожимая руки гостям, и застенчиво улыбнулся.

От этой улыбки сразу пропала сашина неловкость. Он даже попросил разрешения сесть на место машиниста и потрогал теплые от прикосновения Володиных рук рычаги управления.

Между тем Володя рассказывал Юрию Петровичу о том, что он работал на Урале, добывал железо из горы Благодать, а когда узнал про великую стройку на Волге, то написал письмо в отдел кадров.

— А семья на Урале осталась? — спросил Юрий Петрович.

— Нет, вся со мной — и жена и сын. Мы уж решили основательно здесь поселиться. Если чувствуешь себя временным жителем, работа идет хуже.

А когда, провожая гостей, узнал, что Саша — сын инженера Чернякова, сказал, радостно сияя глазами:

За минуту

Алеша вспоминает, как шел среди толпы беженцев, направляющейся на восток. Во время атаки фашистских штурмовиков, погибла его мать. Наутро всех погибших похоронили в бору у дороги.

Маслов шел несколько дней. Покровительство над ним взял один высокий мужчина. Он давал герою еду и как мог, подбадривал его. В Вязьме мужчина передал Алешу многодетной беженке. Вместе с ней мальчик доехал на поезде до Москвы. Там они расстались, так как женщина ехала в Кинешму к родственникам.

Алеша хотел найти деда, служившего между Рязанью и Владимиром, адрес которого был зашит в подкладке его курточки. Мальчик попытался пробраться в вагон, но его заметил контролер и увел к себе. Когда Алеша приезжает в нужное место колхозник из соседнего села сообщает, что город бомбили и его дед в больнице.

99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.

Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.

Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.

Описание книги "Большой путь"

Описание и краткое содержание "Большой путь" читать бесплатно онлайн.

Темнота дышала тяжелым волглым ветром; река, разбушевавшаяся к ночи, плеско била в крутые бока барж, стоявших у причала. По небу быстро неслись клочковатые тучки. Фонарь, гремя жестяным абажуром, качался на ветру, разгоняя по пристани изломанные на углах тени.

Сзади к Алеше неслышно подошел пристаничный сторож, одетый в полушубок и валенки.

— Взыграла! Ах, голубушка взыграла! С полдня как начала поплескивать, так до сих пор играет, — сказал он не то для себя, не то для ночного пассажира.

— Михеич, — сказал Алеша дрогнувшим голосом, — не узнал ты меня?

Михеич отшатнулся, взмахнул руками.

И ткнулся прокуренными усами в Алешкины губы.

После первых радостных возгласов, похлопываний по плечу, рассматривания друг друга на свету, Михеич спохватился:

— А ты, наверно, голодный с дороги-то! Иди к моей старухе… То-то рада будет… Ну — уважил, Алешка…

— Ну, что ты! — сказал Алеша.

— Я к Ивану Николаевичу пойду.

— Ночью-то? Нет уж, ты ступай-ка к нам, а к Ивану Николаевичу — утром.

— Нет, дорогой Михеич, нет, — ласково сказал Алеша.

Сторож обиженно посопел, но потом махнул рукой:

— Ладно. И то правда, иди к нему. Он намедни все о тебе грустил: не пишешь, мол, долго.

— Мы в плаванье были, — сказал Алеша, направляясь к лестнице, ведущей на высокий берег.

Бесшумно следуя за ним в своих валенках, Михеич восторгался:

— Скажи, пожалуйста, — в плаванье! Хорош матрос, ой, хорош! И бушлатик, и бескозырочка, и брючки…

В лестнице было восемнадцать ступеней — Алеша хорошо знал это. Сколько раз он сбегал и поднимался по ней! И теперь она и пустынные булыжные улицы городка, по которым он шел, и одноэтажный дом, возле которого он остановился, и тополь перед домом — все казалось ему необыкновенно милым и родным. Он позвонил. Долго не открывали. Наконец, за дверью послышалось сонное покашливание, и знакомый с хрипотцой голос опросил:

— Я, Иван Николаевич, я! — радостно крикнул Алеша.

Дверь моментально распахнулась, и он очутился в крепких объятиях Ивана Николаевича. Но сейчас же этот суровый старый человек, точно устыдившись своего порыва, ворчливо, но ласково сказал:

— Приехал, сын блудный.

Алешка Маслов осиротел в дороге, когда на эшелон беженцев напали фашистские штурмовики. Напуганный, оглушенный взрывами, Алешка плохо понимал происходящее. Он сидел над насыпью возле матери, смотрел на ее бескровное лицо и не плакал, а только плотнее сдвигал брови, точно мучительно решая что-то.

Незнакомая старуха, ткнув Алешку в плечо костлявым кулаком, спросила, как звали покойницу. Алешка едва пошевелил губами, но старуха услышала и, торопливо крестясь, зашептала молитву.

Поклонясь, старуха перешла к другому покойнику, и Алешка услышал, как там она тоже принялась истово вышептывать слова молитвы, лишь для нее одной полные смысла.

Утром в придорожном бору хоронили убитых. Среди розово-медных стволов сосен, качаясь, лежали толстые пласты тумана, распоротые лучами. Словно золотые спицы, косо воткнутые в землю, лучи ниспадали от солнца. Ночной холод, застрявший где-то внутри Алешкиного тела, по временам крупно сотрясал его, и поэтому было очень приятно стоять под этими лучами. Когда все было кончено, кто-то обнял Алешку за плечи, повел, и он покорно зашагал прочь от могилы.

Несколько дней он шел, питаясь от доброты людской, одинаково равнодушный к ласковому слову и грубому окрику. С самого начала над ним взял покровительство рослый мужчина с суковатой палкой, на которую он тяжело опирался. Он кормил Алешку и во время пути отечески внушал:

— Знаю, малец, ушибло тебя горе, а ты крепись, будь солдатом. Помню, в Гражданскую сколько друзей моих полегло, родственников, а я — вот он. Горе избудется, ты — крепись…

Алешка не слушал его, но от гудения его жизнерадостного голоса становилось как-то легче.

В Вязьме многодетная беженка, выпросив у охраны разрешение, втиснулась в эшелон с заводским оборудованием. По настоянию рослого мужчины она взяла с собой Алешку.

Очутившись в темном, дребезжавшем вагоне, он вспомнил мать, ее заботы о нем во время дороги, ее теплое тело, у которого он грелся по ночам, и — заплакал обильными, облегчающими душу слезами.

— Плачь, дитятко, плачь, — поощряла его беженка, гладя по голове и мокрым щекам пухлой ладонью. — Чего их копить, слезы-то… Они на сердце давят, тягость от них.

Алешка расстался с ней в Москве. Она пробиралась на Волгу, в Кинешму, к дальним родственникам и звала его с собой:

— Поедем, дитятко, проживем, наверно. Все равно уж… Эх ты! Что с тобой станет — пропадешь…

И плакала при этом и целовала его в стриженую маковку.

Но Алешка решил искать деда, служившего лесником где-то между Рязанью и Владимиром. Его адрес был зашит рукой матери в подкладку Алешкиной курточки.

— На всякий случай, — сказала тогда мать, откусывая нитку.

Людской отлив на восток донес Алешку до Владимира. В Москве на Курском вокзале Алешка пробрался в вагон и залег под лавочку.

Едва отъехали, он был вытащен оттуда контролером.

— Вот такие и разваливают транспорт, — укоризненно заметил он, направляя в лицо Алешки свет фонаря. — Ну, спросите его, куда он едет?

— Я эвакуированный, я к дедушке еду, — жалобно сказал Алешка.

— Ври! Все вы, безбилетники, эвакуированными стали, на жалость бьете.

— Чего к ребенку пристал? Пущай едет, — раздался из темноты густой бабий голос.

— Вы, гражданочка, несознательно говорите. Вот стащат у вас мешок, первая же будете голосить и нас укорять. И получается полный развал транспорта. Шагай! — закончил контролер, подталкивая Алешку. Озлобясь на неудачу, Алешка грубо огрызнулся:

Он был тепло одет в валенки, черную шинель на вате и шапку-ушанку. Кончики пепельно-серых усов его, когда он, задремав, наклонил голову, свесились ему на грудь, где в грубом ворсе шинельного сукна застряли крошки табака и хлеба. Вид у контролера был добрый, немножко смешной, и Алешка, перестав бояться его, почувствовал даже стыд за свою недавнюю грубость.

Контролер долго молчал, потом резко вскинул голову и сказал:

— М-да. Алексей Максимович Горький в бытность свою бродягой тоже под лавочкой ездил.

Это соображение из области литературы вселило в Алешку какую-то надежду, и он горячо заговорил:

— Правда, дяденька, я эвакуированный. У меня маму в дороге убило. Я к дедушке еду. Вот адрес…

Было в его дрогнувшем голосе что-то искреннее и правдивое. Он протянул контролеру бумажку с адресом деда, но тот отдернул руку, замахал ею, испуганно выкрикивая:

— Я верю вам, верю! Какое несчастье! Говорите, убило? Разве можно!

И он поспешно ушел куда-то. Оторопевшему Алешке даже не пришла мысль убежать. Скоро контролер вернулся, неся горячий чайник, потом извлек из-под лавки железный сундучок и выложил из него на столик сахар, бутылку топленого молока с коричневыми пенками, хлеб, красные раздавленные помидоры, печеные яблоки, баночку грибной икры.

На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!