Меня зовут арам уильям сароян краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
В добрые старые дни, давным-давно, когда мне было девять лет от роду и мир был полон множества великолепных вещей, а жизнь еще была чудесным, упоительным сном, мой кузен Мурад, которого считали сумасшедшим все, кроме меня, явился к нам во двор в четыре часа утра и разбудил меня, постучав в окно моей комнаты.
— Арам, — сказал он.
Я соскочил с кровати и выглянул в окно.
Я не мог поверить своим глазам.
Утро еще не наступило, но было лето, солнце вот-вот должно было выглянуть из-за края земли, и было достаточно светло, чтобы я понял, что не сплю.
Мой кузен Мурад сидел верхом на прекрасном белом коне. Я высунул голову в окно и протер глаза.
— Да, — сказал он по-армянски, — это лошадь. Ты не спишь. Поспеши, если хочешь прокатиться верхом.
Я знал, что мой кузен Мурад умеет наслаждаться жизнью больше, чем кто-либо другой, кто появился когда-нибудь на свет по ошибке, но такому не мог поверить даже я.
Во-первых, самые ранние мои воспоминания были связаны с лошадьми, и моим постоянным страстным желанием было желание ездить верхом.
С этой стороны все было замечательно.
Но, во-вторых, мы были бедны.
И эта другая сторона дела не позволяла мне верить тому, что я видел.
Мы были бедны. У нас не было денег. Бедствовало все наше племя. Все ветви семейства Гарогланянов жили в самой нелепой и удивительной бедности.
Откуда брались деньги, чтобы наполнить пищей наши желудки, — этого не знал никто, даже старейшины нашего рода. Однако, что важнее всего, мы славились нашей честностью. Мы славились своей честностью в продолжение чуть ли не одиннадцати столетий, даже когда были богатейшим родом в нашем краю, который нам угодно было считать всей вселенной. Мы были прежде всего горды, затем честны и, сверх того, верили в справедливость. Ни один из нас не мог бы никого обмануть, а тем более обокрасть.
Поэтому, хотя я и видел коня, такого великолепного, хотя и ощущал его запах, такой восхитительный, хотя и слышал его дыхание, такое волнующее, — все же я не мог поверить, во сне или наяву, чтобы конь этот имел какое-либо отношение к моему кузену Мураду, или ко мне, или к кому-нибудь другому из нашей семьи, ибо я знал, что Мурад не мог купить коня, а раз он не мог его купить, то, значит, украл, а этому я верить отказывался.
Вором не мог быть никто из Гарогланянов.
Я вытаращил глаза сначала на Мурада, потом на коня. Было в них обоих какое-то безгрешное спокойствие и лукавство; это меня и привлекало, и отпугивало.
— Мурад, — сказал я, — где ты украл этого коня?
— Прыгай в окно, — сказал он, — если хочешь покататься верхом.
Так оно и было: коня он украл. Тут и толковать было не о чем. Он заехал за мной, чтобы покататься верхом, а там я был волен выбирать, как хочу.
И вот мне показалось, что увести чужого коня, чтобы разок прокатиться верхом, — это не то же самое, что украсть что-нибудь такое вроде денег. Как знать, может быть, это вообще не было кражей. Если бы вы сходили с ума по лошадям так, как мы с Мурадом, для вас это не было бы кражей. Это стало бы кражей, если бы мы попытались продать коня, чего мы, конечно, никогда бы не сделали.
Меня зовут Арам
Лето белого коня
В добрые старые дни, давным-давно, когда мне было девять лет от роду и мир был полон множества великолепных вещей, а жизнь еще была чудесным, упоительным сном, мой кузен Мурад, которого считали сумасшедшим все, кроме меня, явился к нам во двор в четыре часа утра и разбудил меня, постучав в окно моей комнаты.
— Арам, — сказал он.
Я соскочил с кровати и выглянул в окно.
Я не мог поверить своим глазам.
Утро еще не наступило, но было лето, солнце вот-вот должно было выглянуть из-за края земли, и было достаточно светло, чтобы я понял, что не сплю.
Мой кузен Мурад сидел верхом на прекрасном белом коне. Я высунул голову в окно и протер глаза.
— Да, — сказал он по-армянски, — это лошадь. Ты не спишь. Поспеши, если хочешь прокатиться верхом.
Я знал, что мой кузен Мурад умеет наслаждаться жизнью больше, чем кто-либо другой, кто появился когда-нибудь на свет по ошибке, но такому не мог поверить даже я.
Во-первых, самые ранние мои воспоминания были связаны с лошадьми, и моим постоянным страстным желанием было желание ездить верхом.
С этой стороны все было замечательно.
Но, во-вторых, мы были бедны.
И эта другая сторона дела не позволяла мне верить тому, что я видел.
Мы были бедны. У нас не было денег. Бедствовало все наше племя. Все ветви семейства Гарогланянов жили в самой нелепой и удивительной бедности. Откуда брались деньги, чтобы наполнить пищей наши желудки, — этого не знал никто, даже старейшины нашего рода. Однако, что важнее всего, мы славились нашей честностью. Мы славились своей честностью в продолжение чуть ли не одиннадцати столетий, даже когда были богатейшим родом в нашем краю, который нам угодно было считать всей вселенной. Мы были прежде всего горды, затем честны и, сверх того, верили в справедливость. Ни один из нас не мог бы никого обмануть, а тем более обокрасть.
Поэтому, хотя я и видел коня, такого великолепного, хотя и ощущал его запах, такой восхитительный, хотя и слышал его дыхание, такое волнующее, — все же я не мог поверить, во сне или наяву, чтобы конь этот имел какое-либо отношение к моему кузену Мураду, или ко мне, или к кому-нибудь другому из нашей семьи, ибо я знал, что Мурад не мог купить коня, а раз он не мог его купить, то, значит, украл, а этому я верить отказывался.
Вором не мог быть никто из Гарогланянов.
Я вытаращил глаза сначала на Мурада, потом на коня. Было в них обоих какое-то безгрешное спокойствие и лукавство; это меня и привлекало, и отпугивало.
— Мурад, — сказал я, — где ты украл этого коня?
— Прыгай в окно, — сказал он, — если хочешь покататься верхом.
Так оно и было: коня он украл. Тут и толковать было не о чем. Он заехал за мной, чтобы покататься верхом, а там я был волен выбирать, как хочу.
И вот мне показалось, что увести чужого коня, чтобы разок прокатиться верхом, — это не то же самое, что украсть что-нибудь такое вроде денег. Как знать, может быть, это вообще не было кражей. Если бы вы сходили с ума по лошадям так, как мы с Мурадом, для вас это не было бы кражей. Это стало бы кражей, если бы мы попытались продать коня, чего мы, конечно, никогда бы не сделали.
— Погоди, сейчас я оденусь, — оказал я.
— Ладно, — сказал он, — только живо.
Я наспех напялил на себя одежду.
Потом я выскочил из окна во двор и вскарабкался на коня позади кузена Мурада.
В то время мы жили на краю города, на Ореховой улице. Сразу за нашим домом начинались виноградники, фруктовые сады, оросительные канавы и проселочные дороги. Через какие-нибудь три минуты мы были уже на улице Олив, и конь наш пустился рысью. Воздух был свежий дышалось легко. Чувствовать под собой скачущего коня — как замечательно это было! Кузен Мурад, который считался одним из самых сумасшедших в нашей семье запел. Сказать точнее, завопил во все горло.
В каждой семье нет-нет да и проглянет черта сумасшествия, и мой кузен Мурад считался наследственным представителем сумасшедшей прослойки в нашем роду. В этом он уступал только нашему дяде Хосрову, огромному мужчине с могучей головой, черной шапкой волос и самыми большими усами в долине Сан-Хоакин; это был человек такого буйного нрава, такой нетерпеливый, такой раздражительный, что прерывал рычанием любого собеседника:
— Вздор, не беда! Не обращайте внимания!
И это было все, о чем бы ни шла речь. Однажды его родной сын Арак пробежал восемь кварталов до парикмахерской, где он холил свои усищи, чтобы сообщить ему, что в доме пожар. В ответ дядя Хосров приподнялся в кресле и прорычал:
— Вздор, не беда! Не обращайте внимания!
— Но ведь мальчик говорит, в вашем доме пожар!
А Хосров прорычал на это:
— Хватит! Не беда, я сказал!
Кузена Мурада считали прямым потомком этого человека, хотя отцом Мурада был Зораб, вполне как раз практичный, земной — и только. Такое встречалось в нашем роду. Человек мог быть родным отцом по духу. Распределение разных характеров в нашем роду было с самого начала прихотливым, затейливым.
Так вот, мы ехали верхом, и кузен Мурад пел. Как будто мы очутились на нашей старой родине, откуда, по словам соседей, происходила наша семья. Мы пустили коня бежать сколько хочет.
Наконец Мурад сказал:
— Слезай. Я хочу покататься один.
— А мне ты дашь поездить одному? — сказал я.
— Это как лошадь захочет, — сказал Мурад. — Слезай.
— Лошадь-то мне позволит, — сказал я.
— Посмотрим, — сказал он. — Не забывай, что я-то умею обращаться с лошадьми.
— Ладно, — сказал я. — Как ты умеешь обращаться. так я тоже умею.
— Будем надеяться, — сказал он. — Ради твоей безопасности. А пока слезай.
— Хорошо, — сказал я. — Но не забудь: ты обещал, что дашь мне покататься одному.
Я соскочил на землю, а Мурад ударил коня пятками и закричал:
Конь стал на дыбы, захрапел и бешено пустился вскачь; я никогда не видел ничего чудеснее. Кузен Мурад погнал коня через поле с выгоревшей травой к оросительной канаве, переправился через канаву верхом и минут через пять вернулся весь мокрый.
— Теперь моя очередь, — сказал я.
Кузен Мурад соскочил на землю.
— Садись, — сказал он.
Я вскочил на спину коню, и жуткий, невообразимый страх пробрал меня на минуту. Конь не двигался с места.
— Поддай ему пятками, — сказал Мурад. — Чего ты ждешь? Мы должны вернуть его на место, пока народ не повысыпал из домов.
Я ударил коня пятками в бока. Он опять, как и у Мурада, стал на дыбы и всхрапнул. Потом пустился вскачь. Я не знал, что мне делать. Вместо того чтобы скакать по полю к оросительной канаве, конь устремился через дорогу к винограднику Тиграна Халабяна и запрыгал через кусты винограда. Он успел перепрыгнуть в полдюжины кустов, когда я упал. Потом он поскакал куда-то дальше.
Прибежал кузен Мурад.
— За тебя я не боюсь, — кричал он. — Лошадь нужно поймать, вот что. Ты беги в эту сторону, а я в ту. Если она попадется тебе, будь с ней поласковее. Я буду поблизости.
Я побежал по дороге, а кузен Мурад через поле в оросительной канаве.
Ему понадобилось с полчаса, чтобы найти коня и привести его обратно.
— Скорей, — сказал он, — садись. Весь свет уже на ногах.
— Что же нам теперь делать? — говорю я.
— Ну, — сказал он, — одно из двух: или нужно отвести его на место, или спрятать где-где-нибудьдо завтрашнего утра.
Сказано это было без особого беспокойства, и я понял, что лошадь он спрячет, а не отведет на место. Во всяком случае, не сейчас.
— А где мы ее спрячем?
— Я знаю одно место.
— Давно ты украл эту лошадь?
Меня вдруг осенило, что он уже давно разъезжает верном по утрам и сегодня заехал за мной только потому, что знал, до чего мне хочется покататься.
Заголовок: My name is Aram
Автор: Уильям Сароян
Истории Сарояна неизменно заряжают читателя оптимизмом и верой в то, что все в жизни преодолимо. Он показывает мир глазами ребенка, с непосредственностью и неповторимым юмором рассказывая о серьезных, порой драматичных сторонах взрослой жизни.
Герою этой книги, Араму, нет равных в искусстве доставлять хлопоты окружающим. Удрать из школы на весь день ради встречи с бродячим цирком, посадить целую рощу гранатовых деревьев в пустынной степи или просто на пару с другом увести роскошного скакуна из соседской конюшни – без этих маленьких приключений жизнь мальчишки в глухом американском городке была бы просто невыносима.
"Меня зовут Арам" ни разу не издавалась на русском языке полностью, и вот теперь у читателя появилась возможность познакомиться с этим колоритнейшим героем.
В добрые старые дни, давным-давно, когда мне было девять лет от роду и мир был полон множества великолепных вещей, а жизнь еще была чудесным, упоительным сном, мой кузен Мурад, которого считали сумасшедшим все, кроме меня, явился к нам во двор в четыре часа утра и разбудил меня, постучав в окно моей комнаты.
— Арам, — сказал он.
Я соскочил с кровати и выглянул в окно.
Я не мог поверить своим глазам.
Утро еще не наступило, но было лето, солнце вот-вот должно было выглянуть из-за края земли, и было достаточно светло, чтобы я понял, что не сплю.
Меня зовут Арам скачать fb2, epub бесплатно
В 1914 году, когда мне было еще совсем немного лет, к нам на улицу Сан-Бенито забрел один старик по пути в дом для престарелых. Он шел, играя на трубе, и остановился перед нашим домом. Я выбежал со двора, чтобы послушать, но он больше не трубил.
— Сыграйте что-нибудь еще, так хочется послушать.
— Молодой человек, не принесешь ли ты стаканчик воды старику, у которого сердце не здесь, а в горах?
Жители американского городка Итака живут в своем маленьком и уютном мире. Только братья Улисс и Гомер нарушают их спокойствие: один – мелкими шалостями, другой – нежданными новостями. Гомер – старший мужчина в доме. Он разносит телеграммы горожанам: иногда это весточки от отцов, старших братьев и сыновей с далеких фронтов войны, которую вот-вот назовут мировой, а иногда это извещения для горожан от военного министерства. Они говорят о том, что их родные не вернутся домой никогда. Улиссу и Гомеру приходится не только слишком быстро взрослеть, но и самим, без чужих подсказок, разбираться в непонятных, жестоких и безумных правилах жизни.
Смысл настоящей пьесы в том же, что и смысл самой действительности. Что же касается морали пьесы, ее нравственного посыла, то он прост и стар как мир: быть добрым лучше, чем быть злым. По самой природе человеческой — лучше…
В пьесе писатель в фантасмагорических сценах, разворачивающихся в таверне, живописует самых разных героев, каждый из которых имеет свое представление о счастье.
The Laughing Matter , впервые опубликованная в 1953 году, тревожная семейная драма.
Что-то смешное. Серьезная повесть // Литературная Армения. 1963. № 5-8
У Томаса Трейси был тигр. На самом деле это была черная пантера, но это не имеет никакого значения, потому что думал он о ней как о тигре.
Зубы у тигра были белые-белые.
Откуда было взяться у Тома тигру? А вот откуда.
Когда Томасу Трейси было три года и он судил о вещах по тому, как звучали их названия, кто-то сказал при нем “тигр”. И хотя Томас не знал, какой он, этот “тигр”, ему очень захотелось иметь своего собственного.
Однажды он гулял с отцом по городу и увидел что-то в витрине рыбного ресторана.
The Time of Your Life by William Saroyan (1939)
Перевод Гаянэ Багдасарян
Премьера спектакля (в постановке Театральной Гильдии при сотрудничестве Эдди Доулинга) состоялась в Театре Бут, в Нью-Йорке, 25 октября 1939 года, со следующим актерским составом:
Мальчишка-газетчик — Росс Багдасарян
Пьяница — Джон Фаррел
Уилли — Уилл Ли
Мириады светящихся квадратов и точек под чёрно-бирюзовой акварелью неба. Неустанно и аккуратно кто-то вырезает в ночи квадратные дырки, сквозь которые мягко сочится свет. Полночь. Красное бодрствующее окошко — там — на дне видимого пространства — отзывается нежной, но болью, кричит старинной знакомой песней. Это уже было. Мириады повторяющихся мгновений. Как времена года. Так отчаянно ярко уже пылало это квадратное солнце среди остальных потухающих друг за другом светил. Всё темнее, мир засыпает, а оно — горит.
В чащогах-лесотах обгорных, куда финтюги-человеки безлетьями не взбирались, жил Круня Протопович со женой Шаней Юльвинишной. Медведи заместо собак подворье четы дозорили, косули бурьяшечник в огороде выкусывали, а зайцы приходили в перинах супружьих ойкаться.
В близине избы речулька журкала, а подале — озеро Лад. Травы в том месте такие пахли веяли, что зайдёт из-за далья зверун кое-гда непривыкший и вздыхнумши на земь крюпнется.
Нельзя сказать, что там волки кролей не кушали или лисы мышей не щёлкали, но всё при взаимном согласьи деялось, по всевышнему законодательству.
Рассказ опубликован в 2009 году в сборнике рассказов Курта Воннегута "Look at the Birdie: Unpublished Short Fiction".
Рассказ опубликован в 2009 году в сборнике рассказов Курта Воннегута "Look at the Birdie: Unpublished Short Fiction".
От издателя
Герои Сирилла Флейшмана, известного французского писателя, — обитатели старинного еврейского квартала Парижа. Действие большинства его рассказов происходит в пятидесятые годы прошлого века — время последних всплесков уходящей ашкеназской культуры. Горький юмор и терпкие интонации идиша в языке писателя заставляют вспомнить Шолом-Алейхема и Исаака Башевиса Зингера, а фантастичность некоторых сюжетов — Марселя Эме.
Мою первую жену звали Люся, и была она такой же озорной первокурсницей, как и я сам. К раннему супружеству нас подтолкнули любовь и дилетантские представления о счастье.
Родители наши, застигнутые врасплох, ничего, кроме благословения, на тот момент предложить не смогли, и мне пришлось взвалить на себя обязанности ассенизатора, чтобы получить отдельную комнату в общежитии и восемьдесят рублей прибавки к стипендии. Каждое утро в шесть часов я обходил уборные с мешком и веником, одетый в комплект противохимической защиты, и ликвидировал чужие промахи. После чего возвращался под теплое одеяло к жене, источая профессиональные ароматы.
Ещё раз о спорте.
Вера безучастно лежала на песке и смотрела на ползущего муравья. Если бы не было муравья, она смотрела бы на ракушку. Или на кусочек сосновой коры. Или на окурок. Или вообще ни на что. Ей было одинаково безразлично всё. После смерти Димки время для неё остановилось. Вера с ужасом думала, что ей всего девятнадцать лет и такое небытие может продлиться еще пожалуй лет сорок или пятьдесят. Просто страшно себе представить! Родители настояли, чтобы она взяла отпуск и поехала на море, но она хорошо знала, что теперь ей уже не поможет ничто.
МО РФ — Министерство обороны Российской Федерации.
Морфий — наркотическое и болеутоляющее вещество, добываемое из млечного сока мака. (С. И. Ожегов).
МО РФий — название моей книги. Так решил… (автор).
Далия ТРУСКИНОВСКАЯ. ПЕРЕВОДЧИК СО ВСЕХ ЯЗЫКОВ
Анна КАНЬТОХ. МИРЫ ДАНТЕ
Члены экипажа станции ведут постоянную борьбу — с дьяволами, друг с другом, с самими собой. Но к чему приведет это противостояние?
Сергей БУЛЫГА. Я МАЛЕНЬКАЯ ПТИЧКА
…хрупкая и невинная. Почему же меня все так ненавидят?
Святослав ЛОГИНОВ. ЗОЛУШКА-NEWS
Эта служба и опасна, и трудна — ловить разного рода оборотней без знаков различия.
Джеймс СТОДДАРД. ЗАКОУЛКИ ВРЕМЕНИ
Герои произведения живы, пока звучат их сказки, и тянутся эти истории гораздо дольше, чем 1001 ночь.
Дарья ЗАРУБИНА. СНЫ О БУДУЩЕМ
…посещают бедного пациента скорбного дома, приводя в смятение его и без того трепетную натуру.
Альберт КОУДРИ. СМЕРТИ — СМЕРТЬ!
Призракам свойственна некоторая назойливость, но этот своими гнусными выходками попрал все законы корпоративной этики.
Кэли УОЛЛЕС. БОТАНИЧЕСКИЕ УПРАЖНЕНИЯ ДЛЯ ДЕВОЧЕК
Здесь утром приходит весна, а зима начинается к чаю.
Евгений ЛУКИН. ЗДРАВСТВУЙ, БЕССМЕРТИЕ!
Очередной изящный парадокс от любимого автора.
Евгений ГАРКУШЕВ. ДА ЧТО ТАМ, РАЗБЕРЕМСЯ!
Почему Советский Союз так и не выполнил лунную программу? Отчего взорвался Чернобыль? Оказывается, виноваты в этом… трансфомеры!
Аркадий ШУШПАНОВ. МАЛЬЧИК И ТЬМА
Эта эпопея открыла новые пути в литературе и кинематографе! Закончилась ли она?
Корабль, запущенный в полувековой полет, был сконструирован до тех пор никому не известным сценаристом.
Уже и великие режиссеры-реалисты никак не могут обойтись без фантастики!
Этот писатель не стал классиком жанра, но положил начало целой школе.
Глеб ЕЛИСЕЕВ. ФИНИШ? НЕТ, СТАРТ!
В предыдущем номере мы поздравили писателя с юбилеем, а в этом поговорим о его новой книге.
Дмитрий ВОЛОДИХИН. ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ ЗАКОНА
Московского писателя и критика не оставил равнодушным недавний интернет-опрос, организованный коллегой и нашим журналом…
Благодаря нашим рецензентам в книжные магазины не зарастет народная тропа, как бы ни старались продавцы электронных книг.
В реальном мире не осталось неангажированных новостных агентств. В фантастике они еще сохранились.
В номере немало новых имен, но и к биографии мэтров мы тоже можем кое-что добавить.
Незадолго до вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз молодой талантливый ученый Генрих Клемме работал ассистентом в лаборатории профессора Орби. Клемме не подозревал, что могучая энергия атома может не только служить на благо человечества, но и принести неисчислимые бедствия. Случайно ученый узнает, что гитлеровцы хотят использовать это открытие в военных целях, применить его для массового истребления людей. Летом 1941 года Клемме переходит линию фронта… О приключениях Генриха Клемме и его новых друзей — доктора Тростникова и его дочери Тони, школьника Миши Смолинцева, летчика Багрейчука и других — рассказывается в этой повести.
В начале 1999 года мы отправились в своё первое африканское путешествие.
Через Грузию, Турцию, Сирию, Иорданию и Египет мы попали в Судан — в крупнейшую страну Африки, туда, где и по сей день живёт детство человечества.
Там, в стране глиняных домов и соломенных хижин, в этих суданских деревнях, где выйдешь вечером на улицу и не увидишь электрического света; где люди живут в простоте, доброте и вере, как во времена Авраама; где просящему с радостью дадут, и стучащему с радостью отворят; там, где многие люди до сих пор не знают, как мы, что такое ДЕНЬГИ и что такое ВРЕМЯ; там, под раскалённым солнцем Африки, живёт человеческое детство.
В окружении стран-подростков, забавляющимися компьютерами и крылатыми ракетами — оно неизбежно должно повзрослеть или погибнуть. И даже в пыльных суданских деревнях люди вынуждены будут научиться считать деньги, воевать и вечно куда-то спешить.
А пока у них нет часов, над планетой проходят минуты и годы, и порой, в нашей московской суете, мне захочется остановиться
О путешествии в Китай я думал уже давно. Ещё в 1997 году, разрабатывая маршрут в Индию, я выбирал — ехать туда через Иран или через Китай? Первый путь оказался проще и короче. В феврале 1998 года мы вдесятером проехали из Москвы автостопом через Кавказ, Иран, Пакистан в Индию, а китайский вариант был отложен на потом.
Спустя несколько лет российские автостопщики, вдоволь наездившись сперва по Европе, а потом и по странам Ближнего Востока, — стали проникать и на Восток Дальний. Летом 1998 года вышла книжка “Тропою дикого осла”, её написал некий Владимир Динец, живущий сейчас в Америке. В книге описывались приключения автора, путешествовавшего по Китаю автостопом, на поездах, автобусах и пешком.
“Дикий осёл” возбудил интерес народа к Китаю, и вскоре там побывали Сергей Фокин, Валерий Шанин, Григорий Кубатьян и другие путешественники. Каждый рассказывал о стране какие-то сведения, хотя и отрывочные, но почти никто ничего не написал. Китай показался мне страной интересной и необъятной, и я сам тоже захотел его понаблюдать и рассказать о нём.
Летом 2004 года свыше двадцати автостопщиков (включая меня) — жители Москвы, Петербурга, Тюмени, Челябинска, Екатеринбурга и других городов — отправились в “Чжон-гуо”, Срединную империю, как китайцы издревле называли себя. Так получилось, что все мы в Китае не пересеклись: у каждого был свой интерес, свой маршрут, свои сроки поездки. Вышло и так, что Демид, молодой автостопщик из г. Энгельса, только что перешедший в 11-й класс, проехал со мной всю 14.000-километровую дорогу, от Екатеринбурга (где мы с ним встретились) через Астану до китайской границы, потом по всему Китаю и обратно в Россию до Иркутска включительно — где он отделился от меня и поехал учиться в свой 11-й класс. Так у нас получилось путешествие из Екатеринбурга до Иркутска с 10.000-километровым заездом в Китай, — об этой поездке вы и прочитаете.
Во всём рассказе действующими лицами получились лишь мы, — хотя я надеюсь, что у других людей, пробывших в Китае подольше, приключения и наблюдения должны быть более полными и интересными. Пусть же они поведают их, а я пока расскажу о том, что происходило с нами. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить Демида за компанию в этом путешествии.
Читайте также: