Максим грек послание о фортуне краткое содержание

Обновлено: 02.07.2024

Большую роль в истории древнерусской литературы и общественной мысли сыграл Максим Грек. Он родился в городе Арты (Албания) и принадлежал к знатному роду Триволисов, близкого Палеологам. Во Флоренции он с восторгом внимал речам доминиканца Иеронима Савонаролы и с тех пор стал его почитателем. Савонарола помог Максиму Греку уяснить разницу между "старым" христианством и его односторонним истолкованием папством. Юные годы Грека прошли в странствиях по городам Италии, становится монахом доминиканского монастыря св. Марка. Спустя некоторое время Максим Грек возвращается в православие и живет в Ватопедском монастыре на Афоне. В 1518 г. его рекомендуют посланцу Василия III.

В том же году он прибывает в Москву, где великий князь принимает ученого монаха с большой честью. В качестве помощников ему дали "книжных людей" Д. Герасимова и Власия, хорошо знавших латынь. Максим Грек сначала переводил греческий текст на латинский, а его помощники - с латинского на русский. Вся работа заняла год и пять месяцев. Он применил новый филологический подход к переводу, обнаружил в русском тексте Толковой псалтыри много ошибок и смело вносил исправления.

Все сочинения Максима Грека написаны в строгом соответствии с правилами риторического и грамматического искусства. Он развивает свои мысли в четкой логической последовательности, аргументируя каждое положение. Язык его сочинений книжный, он не допускает никаких словесных "вольностей" употребления просторечий, разговорной лексики. Своеобразие публицистики Грека состоит именно в том, что основную мысль своего произведения произносит не он сам, а аллегория, Жена. До него в произведениях этого не было. Литературная манера Максима Грека оказала большое влияние на его учеников и последователей: Андрея Курбского, Зиновия Отенского.

Идеологическая направленность лит-ры Московского царства предопределила бурное развитие публицистики. В публицистике были широко распространены произведения, посвящённые злободневным темам общественной жизни. Области публицистических проблем: проблемы, связанные с формированием самодержавного государства (облик самодержца, взаимоотношения разных сословий, проблема взаимоотношения царской и церковной власти), церковные проблемы (борьба с ересью, проблема внутрицерковного землевладения, проблемы нравственного облика).

ИНОКА МАКСИМА ГРЕКА ПОСЛАНИЕ К НЕКОЕМУ ИНОКУ В САНЕ ИГУМЕНА О НЕМЕЦКОЙ ЛЖИ, ИМЕНУЕМОЙ ФОРТУНОЙ, И О КОЛЕСЕ ЕЕ

Многие называет божественный апостол свойства и проявления истинной и совершенной любви в боге — из них не радоваться неправде, а вместе радоваться истине я считаю наиболее показательным признаком. Тот воистину верный и истиннейший друг, кто от всей души радуется исправлению и преуспеянию друга своего, как своему собственному; и, напротив, скорбит, когда увидит, что он или уклоняется от спасительных апостольских догматов благочестия и отеческих преданий, или впал в какие-нибудь житейские беды; кто, соболезнуя другу своему, старается всяким способом помочь ему и к первоначальному пониманию истины вернуть его. Такою любовью и я, будучи привязан к твоему преподобию, возлюбленный мой брат, оказался бы воистину преступающим законы святой любви, если бы умолчал, слыша, что ты следуешь эллинскому, и халдейскому, и латинскому, бесами изобретенному учению.

Я говорю о том, о чем ты мудрствуешь сам и в чем убеждаешь других, — будто бы колесом счастья называемой по-латински фортуны Христос-бог и спаситель наш управляет человеческими делами и одних этим колесом на высоту власти возводит, других же оттуда низлагает в крайнее бесчестие и бесславие. Удивляюсь я, как ты, такой человек, в знании боговдохновенных писаний более искушенный, чем другие сверстники твои, так скоро увлекся таким богомерзким учением обманщика Николая Германца, ни в одном божественном Писании до сих пор не услышав об этом учении и не увидев его. Если хочешь последовать истине, то скорее найдешь противное — не только вполне отвержено это учение всеми боговдохновенными отцами и учителями, но и анафеме предано как самое это учение, так и последующие ему и проповедующие его. Мы знаем, что это ложное учение от Зороастра и Остана — древних волхвов, бывших в Персии, получило начало, которые учили, что движением неба и звезд определяются все человеческие дела — будут ли то добродетели или беды житейские; эту прелесть приняли всей душой египтяне, а от них — эллины, которые придумали и другое многое нечестивое про самого создателя всех и хулящие его. Об этом они, трижды окаянные, мудрствуют и учат этому, считая, что он насильственным влиянием звезд и приближением планет к знакам зодиака делает злыми и добрыми, славными и неславными людей, рождающихся под той или другой планетой и звездой. Они же выдумали, возвещая об этом от земли и чрева своего, баснословное название счастья или фортуны, которую некий мудрец эллинский, по имени Кебес, называет слепой. И сидящей на круглом камне, и слепой он назвал ее в своем заблуждении, так как она беспорядочно, и бессмысленно, и неравномерно распределяет между людьми богатства и власть; на круглом же камне сидящей он ее изображает, потому что дары ее не устойчивы, но легко исчезают и к другим переходят.

Забавляясь такими баснями, сами служа забавой для бесов, эллины и египтяне писали и утверждали свое учение, будучи чуждыми божественному просвещению неложного богом преданного разума пророческих боговдохновенных писаний. Злоначальный же и злокозненный дьявол, видя, что ими просвещаются благоверные и потому не следуют такому его богомерзкому учению, но, напротив, ненавидят и чуждаются его, иным способом постарался, наисквернейший, удобоприемлемым сделать то учение для благочестивых: он убедил латинян и германцев, погруженных уже в это учение и поглотивших эту душепагубную ложь, изобразить немного выше богомерзкого подобия ложного разума, то есть баснословной фортуны, пречистый и достойный поклонения образ господа и спасителя нашего Иисуса Христа, который цепочкой тонкой, от руки святой его спускающейся, управляет фортуной и изображенным перед ней колесом, — чтобы благочестивые склонились к богомерзкой лжи звездочетской, видя, что фортуна управляется пречистой рукой Спасителя. Допускает нечестивый дьявол приписать малую долю показного благочестия к своему лукавому умышлению нечестия, чтобы таким образом утвердить в мыслях благочестивых обман лживых астрологов. И что в этом удивительного! Ведь многократно случалось, что нечестивый не только ангела светлого или священника, святыню носящего, принимал вид, чтобы пустынника святого прельстить, но случалось, что он, наисквернейший, в великом обличии самого Спасителя действовал.

В работе над Кормчей книгой Вассиану помогал Максим Грек. Будучи по происхождению греком, он много лет провел во Флоренции, а затем на Афоне и был приглашен великим князем для "исправления книг". О Греке написано много. И Замалеев, и Громов исключительно высоко оценивают его заслуги в развитии русской духовности. А. Клибанов, знаток российского средневековья, проводит даже параллель между московским кружком Максима Грека и флорентийской Академией.

Для нас это сопоставление тем более интересно, что в обширном наследии афонского богослова есть маленький фрагмент, посвященный теме, активно обсуждавшейся гуманистами, а именно - фортуне.

"Послание о фортуне" с очень характерным подзаголовком "О немецкой лжи" начинается кратким, но точным описанием предмета размышлений. Речь пойдет о "бесами изобретенном учении", будто бы Бог посредством колеса счастья, по латыни фортуны, управляет людьми: одних на высоту власти возводит, других "низлагает в бесчестье".

Автор послания обнаруживает большую ученость, выискивая корни опровергаемого учения в древнеиранском культе Заратустры и в философии Эпикура. Наслышан он и о "фортуне латинской". Однако его собственное отношение к этому учению отрицательное; нет никакого случая и никакой судьбы, а все устроено промыслом божьим. Сами "эллины" Эпикура "порицают", главное же - это то, что в Писании учения о фортуне нет! Следует прилежно держаться данных Спасителем нашим, его учениками и апостолами и вселенскими соборами догматов и завещаний! Такими словами Максим завершает свое рассуждение.

Общий дух послания очень далек от умонастроения и выводов Макиавелли и Салютати. Образцом для Грека здесь выступают не гуманистические идеалы Мирондолы, а скорее, аскетические проповеди обличителя Возрождения доминиканского монаха Савонаролы.

Нестяжатели считали, что церковь должна умерить аппетиты ради своего духовного очищения. Еще дальше в отрицании церковных привилегий и в стремлении к равенству заходили идеологи новгородско-псковских ересей XIV-XV веков.

3.1.2. Еретики и проблема равенства

Писания еретиков до нас не дошли. Об их взглядах мы судим по работам обличителей. Еретическим движениям "стригольников" и "жидовствующих" предшествовал своеобразный пролог. Им явилось "Слово о лживых учителях" - небольшое сочинение неизвестного нам автора, написанное не позднее последней четверти XIII столетия.

Автор выступает за демократизацию образования. Право на "учение книжное" защищается посредством ссылок на апостола Павла: "Павел апостол рече: подобает убо святителям послушество иметь от внешних. Ведомо же буди: послушание есть учение, а внешние же суть иже не имуть ни ерейства, ни диаконства, но певцы или чтецы суть". Учить "простых" - "и то добро". Автор не еретик. К "лживым учителям" он относит "поганых", но также ростовщиков, блудников, "пианиц" и вообще "злых делателей", демонстрируя этим характерное для средневековья сближение морали и религиозности.

Два момента заслуживают здесь особого внимания. Призыв к расширению социальной базы грамотности раздается именно в то время, когда на Западе из соборных школ возникают университеты. Другое важное обстоятельство состоит в близости идейного содержания "Слова" с лозунгами Реформации: каждый имеет Богом данное право читать слово божье. По сути, автор ратует за всеобщее священство. Мысль эта обретет свою законченную форму а словах московского вольнодумца времен Ивана III Федора Курицына: "душа самовластна, а ограда ей - вера".

Наивысшего подъема антицерковные и антифеодальные настроения достигают в ереси Матвея Башкина и "новом учении" (видимо, сравнивали с Новым заветом) Феодосия Косого, осужденных церковным собором 1554 года.

Матвей Башкин - московский антитринитарий

Антитринитарии или, по-другому, унитарии отвергали догмат Троицы. Эта ересь возникла еще в древности и возродилась в эпоху Реформации. Христос согласно взглядам антитринитариев вовсе нэ Бог, а пророк вроде Моисея. Признаваемый ими единый Бог нередко отождествлялся то с природой, то с мировым духом. Первое вело к пантеизму, а второе открывало дорогу деизму. Церковь очень жестко относилась к антитринитариям. Как раз в 1553 году глава женевских реформаторов Кальвин добился сожжения ученого и врача Мигеля Сервета, который был обвинен в унитаризме. И вот антитринитарий - в Москве.

О Башкине известно немногое. Мелкопоместный дворянин, он усомнился в истинности существующих порядков и, обратившись к Священному Писанию, додумался до отрицания Троицы и освобождения своих крестьян. И то, и другое пахло костром. Башкина пытали, осудили и сослали на перевоспитание в Иосифо-Волоколамский монастырь. Дальнейшие его следы теряются. Немногим больше нам известно о Косом: беглый холоп; принял постриг ради "учения книжного", сошелся с нестяжателями; осужден на соборе, заточен в монастырь, сумел бежать в Литву (что косвенно свидетельствовало о наличии скрытых единомышленников).

В изложении одного из обличителей "умствования" Косого и "иже с ним" состояли в "хуле" монашеского образа жизни, монастырского стяжания, отрицании святости креста, мощей и икон. Кроме того, богородицу они признают простой женщиной "и все веры во всех землях считают одинаковыми".

Известно также, что Косой делил людей на "внешних" и "внутренних". "Внешние" люди почитают церковные реликвии; их Бог - это Бог мертвых. Настоящий, подлинный Христос завещал нам учение, а не тело свое, не кровь свою. Следовательно, причастие - это простой хлеб, и есть его надлежит как обычный хлеб, без всяких приготовлений.

Это рассуждение, по-видимому, в основе своей принадлежавшее Косому, при всей внешней незамысловатости великолепно по скрытой мировоззренческой мощи. В самом деле! Средневековое сознание было, как мы уже говорили, сознанием символическим. Такое сознание работает по принципу короткого замыкания. Оно не идет вглубь явления, не ищет скрытой причинной зависимости — оно, как отмечает нидерландский культуролог Хейзинга, останавливается на любом сходстве, если для него можно придумать какую-нибудь смысловую связь. Например, роза окружена шипами. Средневековое сознание сразу же усматривает здесь скрытый смысл: дева и мученики сияют в окружении своих преследователей. Уподобление происходит из-за одинаковости признаков; красота, нежность и чистота у цветка те же, что у святой девы и мучеников. Отсюда делается вывод, что эти одинаковые признаки и свойства и являются сутью вещи. Сардоникс красен, черен и бел, значит, он - камень богородицы девы Марии, ибо Мария черна в смирении, красна в горестях и бела в милости. К сделанной из этого камня печатке не пристает воск, следовательно, ее владельцу внутренне присуща честность.

Символ сохранял свою ценность благодаря святости ассоциируемого с ним явления. Однако как только ассоциативная цепочка переходила в нравственную сферу, начинал работать жизненный опыт. А он подсказывал, что далеко не всегда владелец кольца с сардониксом воздерживается от бесчестных поступков. Так начиналось разложение символа, утрата им своего священного статуса, и на первый план выдвигались именно естественные характеристики вещей; иконы - доски, мощи -мертвецы, Мария - простая женщина. "Новое учение" Косого демонстрирует явное смещение интереса от символов к естественным процессам и причинам. В этом плане оно, очевидно, выходит за рамки средневекового менталитета.

Обессмысливание символа делало сомнительными и все другие связанные с этим символом отношения людей. Наличные формы жизни утрачивали легитимность и, говоря гегелевским языком, свою действительность. Следуя этой логике, Косой доводит требования социального равенства до отрицания владения одних людей другими и отрицания государства: "не подобает же в христианах властям быти и воевати". Он высказывается за отмену монастырей и монашества вообще.

Когда на церковном соборе 1503 года Нил Сорский поднял проблему правомерности монастырской собственности, главным оппонентом выступил Иосиф Волоцкий (1439-1515), основатель и игумен Волоколамского монастыря. Защищая богатства церкви, Иосиф сослался на то, что при отказе от владений знатные люди перестанут постригаться, и монастыри наполнятся "черным людом". Откуда тогда церковь возьмет архиереев и епископов? Аргумент был убийственный. Перспектива демократизации страшила обе стороны, она никак не укладывалась в жестко иерархизированное пространство средневекового сознания.

Память: 21 января / 3 февраля, 21 июня / 4 июля (Обретение мощей)

Преподобный Максим Грек (1470 - 1556) - высокообразованный греческий инок-переводчик и апологет за прямоту и правду попал в опалу в России: претерпел несправедливый суд, отлучение от Причастия, тюрьму, ссылку. Гонения не сломили его смиренный дух: он продолжал трудиться во благо гнавшей его Русской Церкви до самой смерти. Оставил после себя многочисленные богословские, апологетические, духовно-нравственные; сохранились также послания и письма к частным лицам.

Преподобный Максим Грек. Икона, XVIII век. Церковно-археологический кабинет Московской духовной академии

Из числа многих признаков свойства и действия истинной и совершенной любви по Бозе, исчисленных божественным Апостолом, наиболее доказательными признаками сего я признаю то, чтобы не радоваться о неправде, а радоваться о истине. Тот воистину верный и истинный друг, кто от всей души радуется о добрых делах и преуспеянии друга своего, как бы о своих собственных, и скорбит опять, когда увидит, что он или заблуждается относительно спасительных апостольских догматов благочестия и отеческих преданий, или впал в какие-нибудь житейские беды, и, соболезнуя другу своему, старается всяким способом помочь ему и привести в прежнее благое устроение. Такою любовно и я будучи привязан к твоему преподобию, возлюбленный брат, оказался бы воистину неправым по закону святой любви, если бы умолчал, видя, что ты последуешь еллинскому, халдейскому и латинскому учению, изобретенному демонами. Я говорю относительно того понятия о колесе счастья, называемом у латинян фортуною, которое ты имеешь сам и которое преподаешь другим,-будто Христос и Спаситель наш посредством этого колеса управляет человеческими делами и им возводит одних на высоту власти, а других низводит оттуда в крайнее бесчестие и бесславие. Удивляюсь я, как ты, такой человек, опытнейший более других в знании боговдохновенных писаний, так скоро увлекся таким богомерзким учением обманщика Николая немчииа! Такого учения ни в одном божественном писании мы до сих пор не слыхали и не видали. Если хочешь последовать истине, то найдешь напротив, что это не только вполне отвержено всеми боговдохновенными отцами и учителями, но и предано анафеме, как самое это учение, так и последующие ему и проповедующие его. Мы знаем, что это ложное учение получило начало от Зороастра и других древних волхвов, бывших в Персии, которые учили, что все человеческие дела устрояются по небесным движениям звезд, будут ли то добродетели или житейские неблагополучия. Эту прелесть приняли всею душею египтяне, а от них-еллины, которые придумали и много других злочестивых хулений на Самого Создателя. Они, окаянные, мудрствуют и учат, что Он (Создатель) насильственным влиянием звезд и приближением планет к зодиакам, соделывает злыми и добрыми, славными и неславными рождаемых под тою или другою планетою и звездою. Это они придумали из земного мудрования, вещая от чрева своего, и изобрели баснословное счастье или фортуну, которую некоторый еллинский мудрец, по имени Кевис, назвал слепою и сидящею на круглом камне. Слепою назвал он ее по причине ее обманов, так как она беспорядочно, бессмысленно и неравномерно подает людям имения и властительские саны; сидящею же на круглом камне назвал потому, что дары ее не тверды, но легко изменяются, переходя от одних к другим. Забавляясь такими баснями и служа сами забавою для бесов, еллины и египтяне писали и установляли свое учение, как чуждые божественного просвещения и непогрешительного богопреданного разума пророческих и боговдохновенных писаний. Начальник же злобы, злокозненный диавол, видя, что истинно верующие, просвещаемые боговдохновенными Писаниями, не прилагаются к такому его богомерзкому учению, а напротив, ненавидят и отвращаются его, постарался, всескверный, иным способом сделать свое учение удобоприемлемым для благочестивых. Он убедил латинян и германцев, погруженных уже в это учение и поглотивших всю эту душепагубную прелесть, изобразить несколько выше богомерзкого подобия лжеименного разума, то есть, баснословной фортуны,-пречистый и достопокланяемый образ Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, Который тонкою цепочкою, спускающеюся от святой Его руки, как бы управляет ею и изображенным пред нею колесом,-дабы благочестивые, обманутые таким изображением, склонялись к богомерзкой звездочетской прелести, видя фортуну, управляемою пречистою рукою Спасителя. Попускает нечистый диавол приписать малую долю благочестия к его лукавому умышленно, чтобы таким образом утвердить в понятиях благочестивых прелесть лживых учителей-астрологов. И это не удивительно. Ведь нередко случалось, что нечестивый этот, приняв вид не только ангела света или святого священника, приступал к святому пустыннику, чтобы его прельстить, но случалось, что он, скверный, страшным образом действовал и в виде Самого Спасителя. А что это мудрование есть лукавое изобретете еллинов, послушай внимательно и вникни прилежно, что говорит о баснословной фортуне некоторый премудрый христианский философ: „Счастьем, говорит он, еллины называют чуждое Промысла управление миром, или передвижение от неизвестного к неизвестному и случайному. Мы же, православные христиане, исповедуем, что Христос Бог все устрояет и всем управляет". И опять он же: „Не человеческими помыслами и рассуждениями, но Божиим промыслом и неиспытанными Его судьбами устрояются все человеческие дела; неразумные же люди привыкли называть это случаем и судьбою, не понимая, откуда и по какой причине бывают с кем либо известные случаи. Мы же, благочестивые христиане, веруем во Христа, Который и управляет всем".

Обратите должное внимание на определение еллинами фортуны. Они говорят, что счастье есть чуждое Промысла управление миром, то есть, что все бывает не по премудрому и праведному промыслу Божию. Понятно ли тебе отсюда, что латиняне и германцы произносят хулы на единого благого, праведного и премудрого Творца и Правителя всего, изображая близ пречистого образа Спасителя богомерзкое подобие фортуны, признавая ее как бы некоторою Его помощницею и соправительницею. Этому они не могли научиться из божественных писаний, ибо нигде не найдешь в боговдохновенных Писаниях такого душепагубного мудрования, и никто из всех внешних философов не похвалил сего. Напротив, некоторые из них назвали ее слепою, относя это наименование к чуждому Промыслу управлению миром, то есть, к учению, что все делается не по Божию промыслу и устроению. Они же осуждают философа Епикура за то, что он неправильно мудрствовал и учил, и за это не хвалят его, и называют безбожным, говоря так: „Епикурово учение есть и то, что вся эта тварь управляется каким то счастьем, а не волею и судом Божиим". Слышишь ли, чье это безбожное учение, и как самими еллинами оно порицается? Как же ты, такой человек, так легко и безрассудно восхищаешься такими безумными немецкими пустословиями, не слушаясь божественного тайноучителя, говорящего нам в послании к колоссаям: блюдитеся, да никтоже вас будет прельщая философиею и тщетною лестию, по преданию человеческому, по стихиям мира сего, а не по Христе (2, 8). И опять он же в послании к евреям: в научения странна и различна не прилагайтеся (13, 9). И как не устрашился ты того же богопроповедника, который о том же говорит несмысленным галатам: аще кто благовестит вам паче, еже приясте, то есть, что приняли вы от нас, апостолов Христовых, анафема да будет. Если и ангел с неба будет таковой, анафема да будет, то есть, да будет проклят. Понимаешь ли из сего, что и некоторые из латинян подлежат той же изреченной апостолом анафеме как влагающие чуждое учение в умы благочестивых. Постарайся же, Бога ради постарайся, убежать от такого немецкого обмана и исповедуй прямо и честно с боговдохновенным Давидом и с пророчицею Анною, которые явно и без всякого хитрословия говорят так: Господь убожит и богатит, смиряет и высит, восставляет от земли убога, и от гноища воздвизает нища. Для чего, скажи нам, о, священная пророчица? Посадити его, говорит, с сильными людей и престол славы дая в наследие ему. Не фортуною баснословною и вращением колеса, а пророком святым помазал Господь в цари прежде Саула, а потом Давида, взяв этого от паствы овец, от доилиц, как написано, а того, когда он искал погибших ослят отца своего. Рассуждай также умом и о том как блаженный Иосиф прославился в Египте, так что признавался вторым по Фараоне властителем всего Египта. Также: как Моисей был вознесен на такую высоту устроением и мановением Божиим, а не слепым счастьем и вращением колеса. Чуждо, вполне чуждо и неизвестно Священному Писанию это латинское учение о фортуне, возлюбленный мой брат и господин! По этой причине те, которые придерживаются этого богопротивного учения, далеко отгоняются от собрания православных. Таковые оказываются не собирающими со Христом чистую и непорочную пшеницу в небесные Его житницы, которые суть сердца и мысли православно верующих в него, а напротив, высыпают из себя и из слушающих их то божественное сокровище, которое вложено свыше в их мысли, то есть православные догматы о праведнейшем промысле Божием. То, что не было писано боговдохновенными пророками и апостолами, того нам и принимать не следует, как строго завещает великий всей вселенной светильник-Иоанн Златоуст.

Будем же пребывать в пределах непогрешительного богоразумия. Как незлобивые младенцы будем с незлобием пить словесное и нелестное млеко, чтобы оказаться нам точно исполнившими повеление Спасителя, сказавшего: аще не обратитеся, и не будете яко дети, не внидете в царствие небесное. И опять: аще кто не приимет царствие Божие, яко отроча, не имать внити в не. Царством Божиим Владыка называет здесь евангельскую проповедь, то есть, то, что, услышав Сам от Отца Своего, открыл ученикам Своим. Это суть: заповеди, таинственное учение притчами, догматы о непогрешительном богопознании, как то: о присносущности Отца и Сына и Святого Духа-единого Божества, господства и царства, о бессмертии души и о будущем по кончине века общем воскресении и воздаянии жившим благочестно и богоугодно, также о нескончаемом мучении тех, которые не покорились апостольской проповеди и жили нечестиво. Все это и подобные сему апостольские и пророческие догматы и предания, Спаситель наименовал единым словам „Царствие Божие", и желает, чтобы мы это приняли просто, со всякою верою и благоговением, и чтобы твердо усвоили себе, как незлобивые дети, которые без испытания принимают учение своих учителей и посредством веры и благопокорности к ним достигают совершенного познания священных писаний и словесных наук. Так следует и нам прилежно держаться преподанных нам Самим Спасителем нашим и святыми Его учениками и апостолами и вселенскими соборами догматов и завещаний и отнюдь ничего к ним не прибавлять и не убавлять, как правильно установили богоносные отцы наши, святыми молитвами которых да сподобимся получить часть спасаемых. Аминь.

Максим Грек, преподобный

Цитировано по:

Сочинения преподобнаго Максима Грека в русском переводе предисл.: послушник Моисей. - Сергиев Посад: Св.-Троицкая Сергиева лавра, собственная тип., 1910-1911. - 3 т. Т. 2.

Взять Максима Грека и удовлетвориться в изучении истории русской словесности двумя его трудами — деяние, схожее с кощунством. Но так поступают исследователи, нисколько того не стесняясь. И писал бы он на темы мирян или о религии только мыслил — то не суть важно. Максим Грек — деятель, оставивший наследие. И не всё оно доступно вниманию, да есть частица, к коей требуется проявить уважение. И пока не будет воздано сему мужу доброму, остаётся надежду хранить на лучшее. И о судьбе Максима Грека лишний раз напоминать нет желания. Прибыл он на Русь, искушаемый грехами католическими. И не стал он к католикам проявлять сочувствия, ибо есть среди них светильники, более же — к пакости склонных. И так думается, ежели забыть о возникшем в православии XVI века споре между стяжателями и нестяжателями. Были среди них люди добрые, а были — иного мнения о должном. А что же до Максима Грека, то видел он примеры добродетели в стане православных, не менее их видел и в стане католическом. Во всяком краю есть люди добрые, злых же всегда более — куда не посмотри. Оттого и не надо быть горячим в суждениях. И дабы было так — вот две истории: про понимание счастья одна, вторая — о добром муже, мучимой смертью дух испустившем.

Что до фортуны — это ложь немецкая. Это колесо, жатву собирающее. И нужна фортуна всякому, кто о счастье мыслит. Ведь обращает мирянин взор к небу, взывая к Богу, прося юдоль скрасить его сладостью. О малом просит он — пусть снизойдёт благость на него божеская, пусть появится пятнышко светлое, пусть радостным станет день грядущий, пусть счастье постучится к нему в дом, и он откроет дверь дома того, и откроет сердце для добра свершения, и душа его заиграет яркими красками. Но видел в том Максим Грек едва ли не дьявольское наваждение. Зачем счастье человеку? На какую удачу он надеется? Где сказано было, что Бог — есть тот, кто счастье людям даёт? Если и ниспосылает он, то установления, либо казни насылает он, и никогда не сообщает каждому просящему отдельной благости. О всех проявляет заботу Бог, и ко всем он предъявляет требования. Что до счастья каждому дать быть должного — от дьявола то желание. Так и сказал Максим Грек, право распоряжаться счастьем присвоив твари некой, о которой сам он не ведает.

Что до доброго мужа, испытание смертью принявшем. Звали его Савонаролой, и был он католиком. Знал о нём Максим Грек, может видел, и отбывший прочь, прознав про казнь его. Сказал он повесть страшную, памяти достойную. Показал общину, наполнению светильниками. Жили монахи там, в благочестии пребывали. Не просили ничего себе, живя в строгости. Постились они, вериги носили они, в одиноких еженощных молитвах пребывали они, чем в святости своей убеждая всякого. И люди, рядом жившие, придерживались благочестия: если кто терял нечто — не брали себе, несли они ценное к монахам, ожидая, пока найдётся хозяин вещи потерянной; и когда находился, был тот человек щедр, оплачивая достойно поступок благочестиво сделанный. И всё это рассказано Максимом было, дабы видел православный люд — есть и среди католиков люди честные, набожные и к вере во Христа склонные. Ежели в чём ошибаются они, то не по воле своей, а по заблуждению, коему когда-нибудь конец придёт обязательный.

Но есть среди католиков нехристи, подобные папе римскому Александру VI, что человека светлого, подобного Савонароле, готовы на костре сжечь, дабы не мешал их алчным помыслам. И мыслил современник Максима Грека, представляя себе взоры алчных иосифлян-стяжателей, понимания, как тяготит его сделать выбор, ибо слаб он в выборе своём, обречённый быть гонимым, коли возведёт хулу на людей божьих, вроде Иосифа Волоцкого, и будет он гоним иначе, возведи хулу на Нила Сорского. Остаётся показывать примеры людей благочестивых, может тем и способствуя постижению истинно должного.

Автор: Константин Трунин

Дополнительные метки: максим грек повесть о савонароле критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, Maximus the Greek, analysis, review, book, content, Μάξιμος ὁ Γραικός, Михаил Триволис, Michael Trivolis, Μιχαήλ Τρίβολης, Poslaniye o fortune, Povest o Savonarole, Того же инока Максима Грека послание к некоему иноку в сане игумена о немецкой лжи именуемой фортуной и о колесе её, Того же инока Максима Грека повесть страшная и достопамятная и о совершенной иноческой жизни

Читайте также: