Лес между мирами краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Г оворят, "литература умерла", "культура умерла". Допустим. А так ли уж это страшно? Угасла же когда-то античная культура. И ничего, живем. В смерти - новая жизнь. Если зерно, падши в землю, не умрет. Есть время культуры, а есть время творчества. О чем плакать?
Предлагаются проекты "возрождения", "возвращения", "воскрешения" ли России, "которую мы потеряли". Но "Воскресение" и "воскрешение" - совсем разные вещи.
Тут как с Лазарем из Вифании. Одно дело - Воскресение преображенного человека в новую жизнь и совсем другое - гальванизация трупа. Да и сколько он потом прожил?
Куда нам возвращаться, что возрождать? В те времена, когда. к тем основам, из которых. наше все. слеза ребенка. Серебряный век. Да, да. А потом вдруг выросли сталинские лагеря и горы трупов. Откуда бы это?
А может быть, все-таки большевизм - это не флуктуация? Не болезнь русской культуры? А ее логическое продолжение и концентрированное выражение? Ее финальный трагический аккорд? Какую Россию мы потеряли?
Что происходит? Изнутри не понять. Вкус супа не оценишь, пока в нем варишься. Нужно отстраниться. Посмотреть взглядом историка. Диахронически. С высоты птичьего полета.
Можно ли найти историческую параллель? На что похоже? Отмена крепостного права? Семнадцатый год? Смутное время. Нет, это все было мельче. Подобное происходило лишь однажды. В XIII веке. Гибла Киевская Русь, а на ее место рождалась новая цивилизация. Русь Московская. Та самая Россия, агонию которой нам довелось увидеть.
Период ее становления - времена Александра Невского и Дмитрия Донского. На Западе тогда закладывались основы цивилизаций нового, гуманистического типа. Россия же возникала как конфигурация средневековая. Она воспроизводила в основных чертах свой византийский образец.
Отсюда ее архаичный национальный идеал - "Святая Русь". "Святая" - значит, хранящая вероисповедальную чистоту. Сперва православную, а под конец - коммунистическую. Отсюда феодальное устройство экономической жизни. Особенно ярко это проявилось в последний, "социалистический" период. Отсюда удивляющее родство душ коммунистов и православных фундаменталистов.
Уже после надлома российская цивилизация ощутила нарастающий натиск с Запада. Загипнотизированная этим мощным вызовом, она не заметила, как на ее средневековую культурную парадигму стала накладываться парадигма гуманистическая.
Новый образ мысли был интроекцией в русское общественное сознание. Основной массой населения он воспринимался как нечто чужеродное и враждебное. Отсюда - наша ксенофобия (иногда в форме "низкопоклонства"). Контакты с Западом породили комплекс национальной неполноценности (как в западническом, так и в славянофильском вариантах).
Однако отклик был все же дан. Им оказалось появление социального слоя, усвоившего новые гуманистические идеи. (Некоторые, правда, восприняли их в отрицании, что ровным счетом ничего не меняет.) Потом этот слой назвался интеллигенцией.
Но и у него прежнее средневековое мировосприятие не исчезло. Две парадигмы, старая и новая, сшиблись в душе русского интеллигента, породив ее трагическое раздвоение. На полтора века проблема "Россия и Запад" стала основным стержнем интеллигентского общественного сознания.
Невротическая раздвоенность породила высокое внутреннее напряжение (как в душах, так и в культуре). Оно дало удивительные результаты. В девятнадцатом веке Россия рывком приблизилась к культурным лидерам Европы. А кое в чем их даже превзошла. Будто вольтова дуга вспыхнула между двумя полюсами. На мгновение все вокруг осветилось.
В начале двадцатого века - попытка тотальной вестернизации. Реформы. Буржуазная революция. Большевистский контрреволюционный переворот.
Большевики отбросили страну назад. В средневековье. Старая парадигма победила. За ее реставрацию "революционеры" заплатили реками крови. Они "свято" верили, что созидают нечто новое, небывалое.
Ленин и его последователи упорно реализовывали вполне западные, вполне модернистские идеи. В этом они были гораздо радикальнее предшественников. Так им во всяком случае казалось. Но получилось - с точностью до наоборот. Обыкновенный невротический парадокс.
В кратчайшие сроки были восстановлены средневековые (и более древние) институты. Все, что только можно было спасти. Старый мир разрушался посредством возрождения абсолютизма, крепостного права, крестьянской общины, государственной религии и проч. Называлось это теперь по-другому. Ну да какая разница, что как называлось.
Сквозь модернистские чаяния верхушки "революционных интеллигентов" неумолимо прорастало средневековье. А масса просто транспонировала коммунистический проект в привычную парадигму. "Единственно верное мировоззрение" стало еще одной, изрядно похожей на предшествующую, религией.
После ленинско-сталинского избиения интеллигенции во власть и культуру хлынули выходцы из слоев с исключительно средневековой ментальностью. На ней-то империя и держалась.
(Нечто подобное имело место и на Западе, когда в отсталых странах возникали фашистские режимы. Модернист Ницше помог выпустить средневекового джинна из бутылки, вроде бы запечатанной гуманистическими заклинаниями. Последствия были не менее страшными.)
Постепенно "советская интеллигенция" тоже вестернизировалась. В частности, это породило феномен шестидесятничества. Однако мировосприятие основной массы образованного слоя оставалось средневековым.
И все-таки к концу 80-х годов интеллигенция созрела наконец для второй попытки буржуазной революции. Каковая при благоприятном стечении обстоятельств и свершилась. Сейчас она, интеллигенция, пытается понять, за что же мы все-таки боролись. И на что напоролись.
Дело в том, что в результате революции невезучая "прослойка" опять пострадала больше всех. И не только материально. К тому же оказалось, что народившееся общество, его культура и власть почему-то сильно отличаются от обсуждавшихся некогда на кухнях либеральных проектов.
Кто-то разочаровался. Кто-то уехал. Кто-то переметнулся к коммунистам. Кто-то убеждает себя, что все развивается правильно. Кто-то убеждает других, что еще не вечер. Но никто не заметил, что на самом деле произошло.
Россия исчезла. Ее больше нет. Гимн и герб - есть. Границы - существуют. Мы спорим, должна ли Россия быть великой державой. Или смиренно занять свое скромное место. Место есть. России нет.
Президент, Правительство и Конституция - наличествуют. Армия - как бы есть. А государства - нет. Базар - шумит. А экономики - нет. Книжки - печатаются. Писатели - получают премии и гранты. А культуры - нет. Храмы - восстанавливаются. Попы - освящают корабли и "мерседесы". Секретари обкомов - по праздникам - со свечками. А церкви - нет. И духовной жизни - нет.
Чего ни хватись - ничего нет. Это "ничего" - в сущности единственное, что у нас еще осталось. От нас осталось. В нас осталось.
Но странно. Сквозь гвалт российского базара слышится тишина. Невероятная тишина. Прислушайтесь.
Тишина. Безмолвие. Сон. Что за безумное чувство? Какая тишина? Да был ли здесь когда-нибудь такой ужасный ор? Уши - заткнуть, глаза - закрыть руками. Но - безмолвие. Нет новых идей, новых образов. Общественное сознание шевелится вяло. Все было сказано сто лет назад. Или тысячу. Говорить нечего. Поэтому все кричат. Все кричат, и никто никого не слышит. Это ли не сон? Тот самый сон разума. Это - тишина. Метафизическая тишина.
Континуитет культуры распался. Дивергенция достигла крайних пределов. Так выглядит погибшая цивилизация. Так открывается возможность рождения новой. Она зачинается в метафизической тишине. В божественном "ничто".
И мы - в точке зарождения. То есть - бифуркации. То есть - свободы. Здесь, на наше счастье, совершенно невозможно предсказать будущее. Что нас ждет? Какой будет новая цивилизация? И состоится ли она вообще?
Мир культуры детерминирован, линеен, равновесен. Только раз в жизни каждой цивилизации бывает то, что происходит сейчас здесь. В такой период она как бы выбирает себя. Это происходит на начальном этапе ее существования. Потом, когда становление завершается, все турбулентности исчезают. Движение становится ламинарным, предсказуемым. Если же и случаются какие-либо катаклизмы, то через некоторое время гомеостаз восстанавливается.
Только в период становления у цивилизации есть шанс создать новую культурную парадигму. Стать цивилизацией нового типа. Зарождавшаяся семьсот лет назад Россия этот шанс упустила. Она позаимствовала парадигму у престарелой Византии. Это предопределило нашу историческую судьбу.
Сейчас ситуация может повториться. По отношению к Западу. Нам так хочется принять его такие симпатичные общечеловеческие ценности. И напрасно! Гуманистическая парадигма антигуманна. И в либеральном варианте тоже.
Либерализм не менее тоталитарен, чем все иные базирующиеся на этой парадигме модели общества. Та же железная рука, только в бархатной перчатке. Западные постмодернисты уже давно это поняли. Кроме того, либерализм сейчас - осетрина второй свежести.
Не пройдет и половины столетия, как Западный мир погибнет. То есть вынужден будет сменить парадигму. Трудно сказать, какие причины окажутся спусковым крючком этого процесса. Геополитические, энергетические, экологические, информационные?
Уже в недалекие времена западная парадигма не сможет обеспечить нормальное существование своим носителям. В том числе и русским, если они таковыми станут.
Какие варианты возможны еще? Какие угодно. Все существующие и несуществующие парадигмы разлиты в нашем общественном сознании. Оно многослойно, "многоукладно". В нем есть все. От постмодернизма - до наиархаических магических представлений.
И как причудливо перемешаны слои! Какой-нибудь доморощенный "эзотеризм" ухитряется совмещать модернистский пафос новой теософии с идеями веданты, наукообразием и магией.
Из этой шарлатанской мешанины со временем может вырасти что-нибудь респектабельное. (Каким шарлатанством была медицина всего лет триста назад!) А может и не вырасти.
Где же окажется центр кристаллизации? Содержание какого слоя станет определяющим? Принципиально невозможно предсказать. И это замечательно.
Но можно хотя бы помечтать? Какой лично мне хотелось бы видеть Новую русскую цивилизацию? По-настоящему новой. С совершенно иной парадигмой. Обеспечивающей максимальную внутреннюю связанность, целостность культуры. Но не на основе тоталитарности.
Есть ли в современном культурном пространстве "точки роста" для этого? Думается - да. Это и некоторые идеи постмодернизма, и М. М. Бахтин, и Брюссельская школа, и так называемая "гуманистическая" психология.
Новая парадигма не будет "субъект-объектной". А, в отличие от предшествующих, - "интерсубъектной". Ее ключевое слово - ДИАЛОГ. Это коммуникативный процесс, в котором субъекты соединяются в целое. Они не просто взаимодействуют, а - эволюционируют.
Все мировоззрения были эго-, или тео-, или космо-, или социоцентрированными. Универсум в представлении людей обязательно имел смысловой центр.
Новый Универсум не имеет центра. Любая его пространственно-временная или смысловая точка - центр. Он возникает при начале диалога и исчезает с его окончанием. Центр мира там, где ты разговариваешь со мной.
Единство картины мира обеспечивается по-новому. Не общим центром. Не иерархией. И даже не ризомой. Не единой субстанцией. Не однородностью и изотропностью. Оно возникает за счет фрактальности целого и частей.
Что есть истина? "Истины нет!" "Она есть, но непознаваема!" "Истин много!" "Истина бывает абсолютная и относительная!" "Я - Истина!". ответ новой гносеологии: "Истина есть диалог". Она не предмет. Не отношение. Не соответствие. Она даже не абсолютный субъект. Истина - это процесс.
Новое видение мира. Интересны не состояния, структуры и формы, а процессы. Особенно - эволюционные. Мир-процесс. Личность-процесс. Парадигма-процесс. Открытая и незаконченная. Непрерывно меняющаяся, эволюционирующая в диалоге.
Впрочем, это - мечты. Для рождения такой парадигмы нужно, чтобы образовалось пространство диалога. Институты. Диалоговый дискурс. Кто все это создаст? И главное - нужна психологическая готовность. Это самое трудное.
Мы как будто стоим в льюисовском Лесу-Между-Мирами. И в этой метафизической тишине раздумываем, в какой пруд лучше шагнуть. Что за мир откроется нам? Как узнать? И от кого зависит выбор?
Самое замечательное в нашем положении - это чувство свободы. Когда сложная система (общество, культура, психика) сильно неравновесна, она реагирует на слабые воздействия. Ее выбор может определить что угодно. Спонтанная идея. Личность. Группа людей.
Содержание
Описание
В Лесу очень близко растут деревья, закрывая, таким образом, небо. Свет проникает лишь через листья, в результате чего становится зеленым. Также в Лесу много прудов, размером около трех метров. Земля — яркая, густо-бурая, с красноватым оттенком. В Лесу-между-мирами очень тихо.
Восприятие Леса-между-мирами
Поскольку Лес-между-мирами является пространством между мирами, понятие времени в нем отсутствует. Поэтому у попавшего в Лес-между-мирами может возникнуть ощущение, что он всегда здесь был. Восприятие Леса между мирами сильно зависит от характера человека или другого существа в него попавшего. Так, например, для Полли и Дигори Лес показался очень добрым и спокойным местом; Дяде Эндрью там стало страшно, а для Джадис он оказался очень опасным местом, в котором она могла бы умереть.
Перемещение в Лес-между-мирами
Пруды в Лесу-между-мирами являются порталами в другой мир: тот, кто попадает в Лес-между-мирами, выныривает из пруда, тот, кто уходит из Леса, ныряет в пруд. Но, чтобы эти пруды работали как порталы, необходимо иметь Желтые кольца, чтобы попасть в Лес, и зеленые, чтобы из него уйти. Если на существе нет кольца, тогда пруды окажутся неглубокой лужей. Именно таким способом Полли и Дигори попали в Лес.
Однако, когда дети были с Асланом, им не потребовались кольца — они вернулись в наш мир из Леса-между-мирами, по воле Аслана.
См. также
Wikimedia Foundation . 2010 .
Полезное
Смотреть что такое "Лес-между-мирами" в других словарях:
лес — лес. В мифологии различных народов Л. связан, прежде всего, с животным миром (или миром зооморфным, обитатели которого представляются в обличьях зверей). Л. одно из основных местопребываний сил, враждебных человеку (в дуалистической… … Энциклопедия мифологии
Нарния — (англ. Narnia) мир в стиле фэнтези, созданный англо ирландским автором Клайвом Стейплзом Льюисом, являющийся местом действия в большинстве книг серии Хроники Нарнии, эпопеи из семи книг. Также страна в этом мире, имеющая определяющее… … Википедия
Племянник чародея — The Magician s Nephew Автор: Клайв Стэйплз Льюис Жанр: фэнтези … Википедия
Хроники Нарнии: Племянник чародея (фильм) — Хроники Нарнии: Племянник чародея The Chronicles of Narnia: The Magician s Nephew Жанр фэнтези приключения семейный Режиссёр Неизвестно Продюс … Википедия
Полли Пламмер — Персонаж Хроник Нарнии Полли Пламмер Пол Женский Цвет волос Неизвестен Цвет глаз Неизвестен Раса/народ Человек Место рождения Лондон, Англия, Земля Роль в фильме Неизвестна Первое появлен … Википедия
Кабинет дяди Эндрю исчез — вместе с дядей. Перед глазами все поплыло. В следующий миг Дигори увидел мягкий зеленый свет, сочащийся откуда-то сверху; внизу лежала тьма. Он не то чтобы стоял, но и не сидел и не лежал, и ничего не касался.
— Похоже, я в воде, — пробормотал мальчик. — Или под водой.
Накатил страх, но тут Дигори почувствовал, что его влечет вверх. Он вынырнул на поверхность и выбрался из воды на траву, что росла по берегу крохотного озерца.
Мальчик долго озирался по сторонам — и вдруг увидел, что под деревом неподалеку лежит на спине какая-то девочка. Ее глаза были полуприкрыты, будто она пыталась заснуть. Дигори стоял и молча смотрел на нее. Наконец она открыла глаза и взглянула на него. Никто не проронил ни слова. Молчание затягивалось; но вот девочка подала голос.
— По-моему, я тебя знаю, — сказала она сонно.
— И я тебя, — ответил Дигори. — Ты давно тут?
— Очень давно. Мне кажется, я всегда была в лесу…
— Тебя не было, — возразила девочка. — Ты только что вылез из озера.
— Наверно, — растерянно согласился Дигори. — Я забыл.
Снова наступило молчание. Первой снова заговорила девочка.
— Послушай, мы с тобой раньше не встречались? Мне почему-то… Знаешь, я словно вижу картинку: двое ребят, как мы с тобой, мальчик и девочка, живут совсем в другом месте, гуляют, играют… И они похожи на нас. Как сон наяву. Забавно, правда?
— Это мой сон, — сказал Дигори. — Мальчик с девочкой живут по соседству… лезут на чердак по стропилам… Лицо у девочки чумазое…
— Ты ничего не перепутал? В моем сне чумазый мальчик, а не девочка.
— Мальчика я не помню, — признался Дигори и вдруг воскликнул: — Эй! Что это?
— Морская свинка, — ответила девочка. В траве и вправду копошилась упитанная морская свинка. Ее туловище обхватывала лента, завязанная бантом на спине; к банту было прицеплено ярко-желтое колечко.
— Смотри! Смотри! — закричал Дигори. — Кольцо! И у тебя на пальце тоже кольцо! И у меня!
— Что же нам теперь делать? — спросила Полли, когда он закончил. — Взять свинку и отправляться домой?
— Спешить-то некуда, — отозвался Дигори и сладко зевнул.
— А вот и есть, — возразила Полли. — Здесь слишком тихо, слишком спокойно. Слишком сонно, что ли. Того и гляди заснешь. Если мы останемся тут, то будем себе дремать до скончания века.
— Зато здесь хорошо, — Дигори потянулся.
— Хорошо, — согласилась Полли, — Но мы должны вернуться, — девочка встала и хотела было — осторожно, чтобы не напугать — взять на руки морскую свинку, однако передумала. — Пожалуй, свинку мы оставим. Тут она в безопасности, а дома твой дядя может сделать с ней что-нибудь ужасное.
— Да уж, он такой, — подтвердил Дигори, — Вон как с нами обошелся! Кстати, а как мы попадем домой?
— По-моему, надо снова войти в озеро.
Дети подошли к озерцу и остановились у кромки воды. 11а поверхности отражались склоненные над водой ветви де-рсиы'в, из-за чего озерцо казалось темным и глубоким.
— Ой, у нас же нет купальников, — проговорила Полли.
— Они нам не нужны, глупая, — фыркнул Дигори, — Мы войдем в воду одетыми. Вспомни, одежда совсем не промокла.
— А ты плавать умеешь?
— Вряд ли нам придется плыть, — сказал Дигори. — Нам же вниз, правильно?
— Почему у нас не получилось? — спросила Полли, когда они выбрались на берег. Голосок девочки дрожал от испуга, но только слегка — испугаться по-настоящему в этом умиротворенном лесу было невозможно.
— Знаю! — воскликнул Дигори. — Ну, конечно! Мы же не сняли желтые кольца! Ведь они переносят сюда, а обратно ведут зеленые. Надо поменять кольца. У тебя есть карманы? Отлично. Положи желтое в левый карман — и держи зеленое. У меня их два, тебе и мне.
Дети надели зеленые кольца и шагнули было к озерцу, но вдруг Дигори резко остановился.
— Что такое? — забеспокоилась Полли.
— Да мысль одна в голову пришла, — ответил мальчик. — А как насчет других озер?
— Ну, если вернуться в наш мир мы можем через это озеро, то куда ведут другие? Может, на дне каждого озера свой собственный мир!
— Честно говоря, я решила, что мы уже попали в тот Иной Мир, о котором рассуждал твой дядя… Ты ведь сказал…
— Бог с ним, с дядей Эндрю, — перебил Дигори. — По-моему, он ничего толком не знает. Не забудь, сам-то он здесь никогда не бывал. Он думает, что есть всего один Иной Мир. А если их десятки?
— И этот лес — один из них?
— Нет. По мне, так это вовсе не мир. Это место — что-то вроде промежутка между мирами.
Полли озадаченно покачала головой.
— Как ты не понимаешь?! — воскликнул Дигори. — Ладно, объясняю. Коридор, по которому мы с тобой пробирались, проходит через все дома, верно? И нельзя сказать, что он — часть того или другого дома. Но если забраться в него, можно попасть в любой из домов нашего ряда. Сдается мне, этот лес — то же самое, не мир, но ворота во множество других миров.
— Даже если… — начала было Полли, но Дигори ее не слушал.
— Это все объясняет, — увлеченно продолжал он. — Вот почему здесь так тихо и сонно. Здесь никогда ничего не происходит. Как дома. Люди живут в домах, в домах они едят, спят и разговаривают. А в пустотах за стенами, и над потолками, и в нашем коридоре ничего не случается. Зато из коридора открывается проход в любой дом. Так и тут. Я уверен, отсюда мы можем попасть куда угодно! И нам вовсе не нужно прыгать в то же озеро, из которого я вылез. Может, чуть погодя…
— Лес между мирами, — задумчиво проговорила Полли. — Звучит неплохо.
— Пошли, — сказал Дигори. — С какого озера начнем?
— Послушай, я не собираюсь прыгать куда бы то ни было, пока не узнаю наверняка, что вот это озеро ведет к нам домой. А если у нас ничего не выйдет?
— Выйдет, — успокоил Дигори. — Мы вернемся прямо в лапы дядюшке Эндрю, он отнимет у нас кольца, и мы нигде так и не побываем. Очень весело.
— А может, спустимся хоть на немножко? Просто чтобы проверить. Если кольца действуют, мы их тут же переменим и вернемся обратно, а мистер Кеттерли пускай себе сидит в своим кабинете.
— Вспомни, мы же не сразу поднялись на поверхность. Значит, чтобы переход состоялся, должно пройти какое-то время.
Дигори поворчал, но в конце концов ему пришлось согласиться, ибо Полли наотрез отказалась исследовать иные миры, пока они не нашли дорогу в свой. Храбрости ей было не занимать (например, она ни чуточки не боялась ос), но вот тяги к неведомому она почти не испытывала, не то что Дигори, любознательность которого не знала границ (недаром он, когда вырос, стал профессором — знаменитым профессором Керком, с которым мы встретимся в других книгах).
— Убедилась? — спросил Дигори, — Ну, пошли дальше. Выбирай, какое озеро тебе нравится. Может, вон то?
— Подожди! — воскликнула Полли. — А как мы потом найдем наше озеро?
Ребята переглянулись. Когда бы ни Полли, Дигори совершил бы самую ужасную ошибку в своей жизни. Ведь в лесу между мирами озер было не счесть, и все они походили друг на друга как близнецы, и деревья ничем не отличались одно от другого; так что, уйди ребята от своего озерка, вряд ли они сумели бы снова его отыскать.
Дрожащей рукой Дигори вынул из кармана перочинный нож и вырезал длинную полоску дерна. Земля в лесу между мирами была золотисто-коричневого оттенка (и чудесно пахла); свежевырезанная полоска была видна издалека.
— Наше счастье, что я вовремя сообразила, — сказала Полли.
— Всегда бы ты так соображала, — огрызнулся Дигори. — Пошли, поглядим, что в других озерах.
Девочка не спустила ему грубого тона и ответила колкостью, а он выдал такое, что неловко и повторить. Ссора растянулась на несколько минут, но рассказывать, кто кого и в чем обвинял, было бы скучно. Давайте сразу перейдем к тому мгновению, когда, раскрасневшиеся от злости и от страха перед неведомым, дети встали на берегу другого озерца, надели желтые кольца, взялись за руки, досчитали до трех и — прыгнули.
Разумеется, Дигори догадался обо всем далеко не сразу; вое что оставалось для него непонятным и много лет спустя. Однако главное он уяснил — и убедил Полли надеть зеленое кольцо и вновь прыгнуть в воду.
Лес между мирами - уникальное место, которое не принадлежит ни одному из миров. Здесь расположены порталы ведущие, вероятно, во все известные миры вселенной.
Содержание
Описание [ ]
Из того, что известно из книг, не совсем понятно, является ли миром сам Лес между мирами (этаким миром Порталов) или же всё-таки это некое промежуточное измерение. Как следует из названия, данное этому месту Полли, здесь растут деревья. Они растут так близко друг к другу и их кроны настолько густые, что не видно, есть ли над деревьями небо. Сквозь листья пробивается тёплый свет, который имеет ярко-зелёный цвет.
Помимо деревьев и травы под ними, здесь есть небольшие пруды. Именно они являются порталами в другие миры. С первого взгляда кажется, что они заполнены водой. Но это не совсем так. Замочить ноги в них можно только, если зайти туда без магического предмета, который активирует портал. Например, зелёных магических колец. Если же портал активирован, то существо, проходящее через него, не почувствует воду и окажется в другом мире (или наоборот в лесу) абсолютно сухим. Аналогично, если зайти в неактивный портал, то воды в пруде будет по щиколотку, а в случае активированного портала пруд окажется бездонным.
Когда мир умирает, на месте пруда остаётся яма. Однако порталы могут вести ещё в несозданные миры. Обычно, такой мир выглядит как бесплодная пустыня, где нет никакого света.
Лес между мирами обладает расслабляющей и умиротворяющей атмосферой. Она настолько сильно воздействует на существ, которые сюда попадают, что когда они оказываются здесь в первый раз, то просто забывают не только о том, куда хотели идти, но и кто они сами такие. Им хочется только одного - лечь на траву и не думать ни о чём. В случае сильных и могущественных существ, таких как Джадис, кажется, воздействие леса ещё больше увеличивается. Колдунья, оказавшись здесь, лишилась большей части своей физических сил, и ей самой казалось, что она скоро умрёт.
Население [ ]
После того, как Джадис вместе с Полли и Дигори попала на Землю, дети стали думать, как вернуть её обратно. Им удалось сделать это, но в Лес между мирами, помимо них, попали Эндрю Кеттерли, кебмен и его лошадь. На этот раз Полли и Дигори не стали задерживаться лесу и, как только лошадь начала пить из ближайшего пруда, вновь надели кольца.
Полли, Дигори и Эндрю Кеттерли ещё раз попали в Лес между мирами, уже после своих приключений в Нарнии. Сюда их перенёс Аслан. По его словам, когда они с ним, то никакие кольца им не нужны. Аслан показал детям яму на месте Чарна и предупредил, что подобная участь может ожидать и их мир.
. Что-то многие упускают это весьма интереснейшее со всех точек зрения место из виду. а ведь сколько оно таит в себе загадок!
- Что хотел сказать Автор: наш Мир - это один из Многих, как и Нарния, и Чарн?
- Есть пруды, нырнув в которые, дети могли бы попасть, скажем, в: Арду (Земноморье, в царство корля Плимутрока и т д - вспоминаем все известные Вселенные)?
- И если есть переходы между Нашим миром и Нарнией - есть и между Нарнией и чем-то ещё, напрямую.
- А относительно Библии, что-такое - Лес-Между-Мирами.
Ваши гипотезы, о, Дочери Евы и Сыновья Адама.
Может, бывший райский сад?
Проход есть просто потому, что дети принесли грушу из Нарнии.
И, Возможно, и в другие миры есть - ведь нам рассказывали историю только про Нарнию.
Или, как версия, чистилище-там все в сером тумане (а в Лесу-Между-Мирами нельзя намокнуть в прудах), и оттуда можно в райский сад-а можно и в ад. Но это, скорее, уже по Данте, а не по Библии
Читайте также: