Лавина токарева краткое содержание
Обновлено: 08.07.2024
Токарева. Лавина.
Художественный смысл.
| Токарева смотрит на ницшеанский идеал со стороны, не эстетизируя. И этого хватает, чтоб привить к нему иммунитет. Как Толстой, который не несет ответственности, если кто-то в “Войне и мире” вычитает лишь технологию соблазнения Наташи Анатолем Курагиным. |
(Из серии “Прочтите это”)
Ровно год назад вышел в свет 14-й номер любопытного научного журнала “Культура народов Причерноморья”. Потому любопытен он, что на удивление толковый. В нем есть статья Ю. В. Федорова об образе дьявола в культуре нашего времени. Автор констатирует напор сатанизма, мистики, некрофилии и т. п. - на экране в первую очередь - и сетует, что замалчивают это искусствоведы, ученые, философы, психологи и критики всего, я так понял, мира.
После 11 сентября эти сетования особо актуальны.
Ведь талибов, Бен Ладена можно понять. Ведь Запад погряз в разврате индивидуализма. Одно освящение пасторами однополых браков чего стоит. А мат? Уж почти век как мат введен в художественную повествовательную норму англоязычных литератур (о других не знаю, но достаточно и англоязычных): это когда мат применяется писателями безэмоционально, просто как все другие слова. В общем, что распространяться - все знают.
Так я хочу возразить Федорову. Не все молчат. Я только что прочел рассказ “Лавина” в одноименной книге Виктории Токаревой, вышедшей в Москве в 1997 году в рамках серии “Очарованная душа”, основанной в 1996-м. И хочу воскликнуть на манер Достоевского: искусство спасет мир. Несатанинское искусство чрезвычайно тактично может противостоять засилью сатанизма и тому подобного.
Токарева применила раз и матерное слово - “б. ь” . И даже - в качестве точного, а не эмоционального. Она описала совокупление на снегу только что успевших друг с другом познакомиться скромнейшего Месяцева, пианиста, с перестройкой получившего возможность гастролировать по всему свету, и какой-то вамп-женщины Люли из того же подмосковного санатория, где он, по совету жены, пережидал необычное для себя экзистенциональное переживание бессмысленности жизни.
В подобное “нетрадиционное состояние” его второй раз в жизни включила Татьяна,- соседка по лестничной площадке, дома,- своей смертью от пьянства. “Татьяну он встречал время от времени - и в лифте, и во дворе”. А лет двадцать назад, в лифте, она включила его тоже в “нетрадиционное состояние” : он захотел ее душить и насиловать одновременно, “и чтобы его оргазм совпал с ее смертной агонией. Они вместе содрогнулись бы в общем адском содрогании. Потом он разжал бы руки, и она упала бы замертво. А он бы вышел из лифта как ни в чем не бывало” .
Но тогда, понимай, был тоталитаризм, и он вскоре забыл свое минутное наваждение. А сейчас, понимай, свобода. И - он попал под “лавину”. Бросил семью, перешел к Люле. И все бы ничего. Но. он был слишком положительный, а семья страдала. Да и сын, Алик.
(В том числе и такие алики по призыву Ельцына и Гайдара во имя свободы конфронтировали толпам Руцкого в 1993-м, перед расстрелом Белого дома.)
“Алику нравилось заниматься сексом в экстремальных ситуациях. Например, на перемене, когда все вышли из класса. Прижать девчонку к стене - и на острие ножа: войдут - не войдут, застанут - не застанут, успеешь - не успеешь. Страх усиливает ощущение. А однажды на дне рождения вывел именинницу на балкон, перегнул через перила. Одиннадцатый этаж. Под ногами весь город. Перила железные, но черт его знает. Девчонка сначала окоченела от ужаса. Потом ничего. Не пожаловалась”.
А однажды не впустил домой вернувшуюся бабушку.
“Вечером дома начались разборки: как? Не пустил? Почему?
- Потому, что мы с Андреем трахали девочку,- сказал Алик. У матери глаза чуть не выпали на пол.
- А что? - Алик не понял, что ее так удивило.
- А нельзя привести каждому по девочке? - спросил отец.
Жажда экстремы привела Алика к наркомании. И однажды от передозировки он умер.
Старший Месяцев был неутешен. Перестал играть, ездить на гастроли. “Люля подолгу жила в Америке. Ее подруга Инна вышла замуж за американца, и они сляпали какое-то совместное предприятие”. Месяцева “покинули сын, талант и любовь” . И он стал замысливаться, что ли. На его размышлении, могла ли “ лавина ” придавить Алика, рассказ кончается.
Все как-то под сурдинку, и - сострадания нет.
Потому что Токарева не разделяет ни ницшеанский идеал Алика и Люли, так заполонивший чуть не весь мир, ни противоположный. Она смотрит на ницшеанский со стороны, не эстетизируя. И этого, по-моему, хватает, чтоб привить к нему иммунитет у нас. Искусство,- писал один мудрец,- это непосредственное и непринужденное испытание сокровенного мироотношения человека с целью совершенствования человечества. А другой ему вторил: Толстой не несет ответственности, если кто-то в “Войне и мире” вычитает лишь технологию соблазнения Наташи Анатолем Курагиным.
Кого-то испытание, может, и сломает. Но - меньшинство. Большинство же - выдержит.
Так пока не ницшеанцев все же большинство, нужно пропагандировать таких писателей, как Токарева, если хочешь, чтоб их не стало меньшинство. И для пропаганды нужны-таки критики. Но не такие, каких ждет Федоров, убежденный, что этический компонент является основным, и подлинное произведение искусства не может быть освобождено от моральных критериев >>. А нужны критики, признающие, что у этики и искусства разные функции: она - дает нормы, оно - испытывает человека. Нужны критики, которые могут вжиться в любую, в том числе и им враждебную, скажем, ницшеанскую, идеологию и противопоставить ей свою. Но для этого надо перестать предавать остракизму то убеждение, что искусство это проявление идеологии. И надо признать полярность идей: соборных (тоталитарных) - индивидуалистическим. И если хочется чего-то среднего, то так открыто и заявлять. Ибо нет общечеловеческих моральных ценностей. А есть только исторически изменчивые. И нечего стесняться. Когда-то и каннибализм был положительной ценностью. И благодаря ему племя выживало.
Месяцев у Токаревой явился представителем идеологии, полярной ницшевской (хоть его и кинуло в ницшеанство), и она названа писательницей от имени предъявляющей ультиматум ницшеанки Люли:
“Месяцев лежал на диване и смотрел в потолок.
- Значит, так: или Достоевский, или Ницше,- спокойно сказала Люля.
Месяцев ничего не понял”.
Так роль критики должна сводиться к тому, чтоб показать, что потому и Месяцев такой невпечатляющий, что Токарева ни за Достоевского с его религиозным социализмом (а нынче это был бы религиозный фундаментализм), ни за Ницше с его все-себе-дозволенностью, столь чтимой на Западе. А то, что естественны обе крайности, так то другое дело, и нечего на них яриться. Что Токарева и сделала.
Коллекция шедевров классической "женской прозы", снова и снова исследующей вечные проблемы нашей жизни. Здесь "Быть или не быть?" превращается в "Любить или не любить?", и уже из этого возникает еще один вопрос: "Что делать?!" Что делать
Токарева Виктория Самойловна
Отзывы читателей
О книге
Любой человек ежедневно сталкивается с множеством дел, и иногда так не хватает времени на отдых. Часто на выручку приходит книга. Это отвлекает от суеты, потому что забываются все проблемы, остается лишь то, о чем рассказывает автор.
Лавина, Виктория Самойловна Токарева - рейтинг книги по отзывам читателей, краткое содержание
Автор:
Категория:
Классическая и современная проза
Оценка редакции (1-10):
О книге
Краткое содержание
Творчество Виктории Токаревой - удивительная возможность увидеть неповторимое в обыденном, открыть необыкновенное чудо в прозе окружающей жизни, это окно в загадочный непредсказуемый мир взаимоотношений мужчины и женщины. В книгу вошли рассказы В. Токаревой ("Почем килограмм славы", "Извинюсь. Не расстреляют", "Полосатый надувной матрас", "Рождественский рассказ", "Сказать - не сказать", "Все нормально, все хорошо", "Дом генерала Куропаткина" и др.) и повести ("Лавина", "Хеппи-энд", "Я есть. Ты есть. Он есть", "Длинный день").
Другие художественные книги
Впечатляющее видео
В 2 года родители купили малышу баскетбольное кольцо и мяч, посмотрите, что умеет этот малыш в 5 лет!
Книгу Лавина - Виктория Токарева читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!
Лавина - Виктория Токарева краткое содержание
Лавина - Виктория Токарева читать онлайн бесплатно
А если не выберет, пролетит мимо… Или выберет кого-то рядом, а ты останешься стоять с раскрытым ртом…
Надо проявить инициативу: высоко подпрыгнуть и схватить птицу за хвост, и сделать это раньше других.
Надька читала о том, что жена известного русского скульптора была любовницей Альберта Эйнштейна и при этом работала на нашу разведку. Вряд ли высоколобый Эйнштейн заинтересовался этой русской. Он был занят теорией относительности и не смотрел по сторонам. Наверняка жена скульптора сама проявила инициативу и протырилась к великому Эйнштейну. А он согласился. Почему бы нет, когда само идет в руки. Вот тебе и птица счастья. Она дура, потому что птица. Летит себе безо всякой программы, крыльями звеня. Смешно рассчитывать на случай. Этот случай надо готовить.
Надька родилась еще при Брежневе в городе Ростове-на-Дону.
Надькины родители крепко обнялись после выпускного бала и зачали ребенка. Ребенка они не планировали ни в коем случае, он родился весьма некстати. Девочка Надя. Просто бездонный мешок, а не девочка. В этот мешок валилась вся жизнь.
Папаша слинял довольно быстро. Одно дело — обниматься после танцев, изнывать от страсти. И совсем другое дело — бегать каждое утро на детскую кухню за бутылочками.
Папаша сначала сбежал обратно в общежитие, потом в Москву. А потом и вовсе канул.
Надькина мама по имени Ксения честно выкормила своего ребенка до семи месяцев. Потом вручила бесценное сокровище своей маме, Надькиной бабушке, и отчалила в Москву. Не за мужем, ни в коем случае. Ксения довольно быстро поняла, что ее родной шумный зеленый городок — это глухая провинция. А все лучшее случается в Москве.
Ксения приехала в Москву и поступила в художественно-промышленное училище. Ей все и всегда нравилось делать руками. Она думала пальцами. Головой, конечно, тоже, но пальцы были умнее.
Ксения училась делать рамы для картин, работала с глиной, занималась обжигом, керамикой. Особенно хорошо получались круглые тарелки с синей глазурью.
Ксения не поленилась, выучила арабскую письменность. Арабская вязь шла по краю тарелки, и не просто буквы, а что-нибудь из Низами.
Все восхищались, кроме мастера, который вел курс.
— Слишком гладко, — говорил мастер. — Как штамповка. Хоть бы одна заусеница…
Ксения не понимала: зачем заусеница? Разве гладко — не лучше?
Ксения — блондинка с карими глазами. Редчайшее сочетание. За такое сочетание можно многое простить и не мелочиться с заусеницами. Но у мастера была манера: кого-то выбрать в любимчики, а кого-то задвинуть, как пыльную тапку под диван.
Герман по месяцу не ходил на занятия. Потом придет и притащит эскиз: кот с человеческим лицом. Что особенного? Все звери похожи на людей, а люди — на зверей. Мастер, например, похож на медведя и одновременно на артиста Папанова. Но мастер носился с этим котом, как с флагом, совал всем под нос: среди нас живой Пиросмани. Однако живой Пиросмани стремительно спивался, как будто встал на программу самоликвидации. Горел как факел. И сгорел.
— Для России это нормально, — тяжко вздыхал мастер. — В России каждый стоящий пьет как свинья.
Получалось: чтобы попасть в стоящие, надо иметь тяжкие пороки. А у Ксении не было пороков. Одни достоинства. Она была красивая, скромная, работящая, порядочная. Если брала в долг, отдавала вовремя.
Если влюблялась — совершенно бескорыстно, и даже наоборот. Себе в ущерб. Герман, например. Она его кормила, опекала и даже носила на спине, как мешок с картошкой, в тех случаях, когда он не мог идти ногами.
В остальных случаях она просто крепко держала его за руку. Герман смеялся и говорил:
— Что ты меня держишь? Я — это единственное, чего ты никогда не потеряешь…
И это правда. Он умер, а она его не потеряла. Он — в ней.
В последний год они часто ссорились. Ксения уставала от его пьянства, бросала в лицо обидные обвинения. А Герман сказал однажды:
— У тебя будет все, но не будет меня. И тебе будет очень плохо…
После смерти Германа Глебова была выставка. Всем стало понятно, какая утрата. А Ксении стало понятно, что отныне и навсегда ее душа, как бездомный подросток, будет болтаться по вокзалам и подвалам. Что-то кончилось навсегда…
Ксения стала жить одним днем. Без особых планов. Куда-нибудь да вывезет.
Пока созидалась и рушилась судьба Ксении, Надька росла себе в Ростове-на-Дону. В доме бабушки с дедушкой текли ее детские годы, перетекали в отрочество. Надьке исполнилось тринадцать лет, и она вдруг заметила, что дедушка с бабушкой старые и несовременные. Ничего не разрешают. То нельзя. Это нельзя. Туда не ходи, с этим не дружи. А за плохие отметки прятали обувь как последние дураки. Сиди дома.
Надька удирала без обуви. Босиком. И по нескольку дней жила у подруг, чтобы проучить деда с бабкой. Пусть поволнуются. Они и волновались. У бабушки повышалось давление, дедушка визжал как подрезанный. Все кончилось тем, что старики позвонили Ксении и прокричали:
— Забирай свою дочь и воспитывай сама! Что нам теперь, подыхать, если у нас внучка?…
Ксения понимала, что когда-то придется забирать Надьку. Но только не сейчас.
Наклюнулся вариант замужества. Не по любви, к сожалению. Просто фиктивный брак, из-за прописки. Прописка — это начало начал. Можно будет вступить в жилищный кооператив. Въехать в свою квартиру и тогда уже забрать Надьку.
Ксения упросила родителей подождать еще год-два. Родители согласились, куда деваться. Кто у них еще есть, кроме дочери и внучки. И они по большому счету согласились бы сдохнуть из-за внучки, но стало очевидно, что большой возрастной разрыв — через поколение — не работает. Девочке нужны молодые родители.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Читайте также: