Крупин босиком по небу краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

В рассказе писатель знакомит читателя с городом Великий Устюг, подчёркивая красоту. Главный герой приходит в музей. Любуется росписью икон, красотой экспонатов, А дежурной по музею необходимо приобрести гречку. И она оставляет посетителя в музее. В. Крупин пишет: "Конечно, я не был похож на грабителя, но кто на них похож, сейчас как раз грабители и убийцы выглядят очень интеллигентно, дело в другом. Дело в русском доверии человека к человеку. Скажут: вот сейчас гречка доступна, на всех прилавках. Нет, скажу, как раз она стала недоступна. Эта же дежурная сейчас на нее только смотрит сквозь стекло витрины. Многое еще можно сказать, но не буду. Только помню тишину церкви, мерцание золота в лучах солнца и камень. Камень блаженного Прокопия".

В следующем рассказе мы узнаем о Жене Касаткине, больном мальчике, новичке в школе, он был отличником, но через год умирает от болезни. Здесь мы узнаем детский взгляд на сам факт смерти, как потеря человека влияет на других.

В рассказах о Причастии, Красной горке, Светлой Пасхе автор знакомит с церковными обрядами.

Конечно кроме связи с Православием и православными традициями, мы в этой книге знакомимся и с жизнью людей, природой, которую Владимир Крупин мастерски описывает.

Этот сборник рассказов интересен не только для детского чтения, но и для взрослых, ведь доходчивость изложения и актуальность затронутых тем интересна всем.

Дежурная

При­знаки сего­дняш­ней демо­кра­тии при­ми­тивны, как хрю­ка­нье: воров­ство, вра­нье, раз­ви­тие жад­но­сти, злобы и… и непре­рыв­ный страх быть обво­ро­ван­ным и уби­тым. Мы же, преж­ние рус­ские, как были, так и оста­лись доб­рыми и довер­чи­выми. В под­твер­жде­ние я рас­скажу слу­чай, быв­ший со мною в Вели­ком Устюге.

Вели­кий Устюг — город, уви­дев кото­рый пони­ма­ешь, что всю жизнь он будет для тебя мери­лом кра­соты. Сто­я­щий у сли­я­ния рек Сухоны и Юга, обра­зу­ю­щий из этого сли­я­ния могу­чую Север­ную Двину, Устюг неза­бы­ваем. В городе много церк­вей. В одной из них потря­са­ю­щий вооб­ра­же­ние сво­ими экс­по­на­тами кра­е­вед­че­ский музей. В Устюге, как известно, про­мы­сел север­ной сереб­ря­ной черни, Устюг — родина бес­по­кой­ных пер­во­про­ход­цев, в городе дары со всех стран света. Нынче вспом­нили все-таки, что дед Мороз ни из какой не из Лаплан­дии, а из Вели­кого Устюга. Так вот, я при­шел в музей и понял, что в него надо не прийти, а при­хо­дить. Выбрал время с утра назав­тра, воору­жился блок­но­том и ста­рался побольше запом­нить. Иконы, золо­тые, сереб­ря­ные оклады, утварь, богат­ство купе­че­ского и кре­стьян­ского быта, рас­ши­тые бисе­ром и жем­чу­гами наряды деву­шек, а уж дра­го­цен­но­стей было любых мастей.

В тишине я услы­шал, как зазво­нил теле­фон дежур­ной. О чем ей гово­рили, я не понял, но то, что она встре­во­жи­лась, было ясно.

— Ой, — гово­рила она, — ой, не успею, обед только через час. Ох ведь, ох ведь! — она поло­жила трубку.

Я стоял у камня, на кото­ром под­ви­зался устюж­ский юро­ди­вый бла­жен­ный Про­ко­пий (в Москве при­дел, освя­щен­ный во его имя, нахо­дится в церкви Малого Воз­не­се­ния на Никит­ской, наис­ко­сок от кон­сер­ва­то­рии), и уви­дел, как ко мне подо­шла дежурная.

— Ой, моло­дой чело­век, — ска­зала она, резко зани­жая воз­раст­ные оценки, — ой, ты долго ли еще будешь смотреть?

— А вы уже закрываете?

— Нет, мы по рас­пи­са­нию, нельзя закры­вать. Я зна­ешь чего тебе скажу? В коопе­ра­ции дают гречку. Подружка зво­нила. Но ей не дадут четыре, сама берет, надо со сво­ими забор­ными книж­ками. Ой! Зна­ешь чё, — реши­лась она. — Ты побу­дешь еще минут два­дцать? Побудь. Я же вижу — инте­ре­су­ешься. Я быстро сбе­гаю. Мне уж очень надо гречки: от диа­бета, и хозяин любит, в армии, гово­рит, при­вык. Побудь, а? Если кто при­дет, пусть билеты ото­рвут, а школь­ни­ков так пус­кай, сэко­но­мят пусть. — И дежур­ная поспе­шила к выходу, напо­сле­док крик­нув: — Без меня не уходи!

И вот я остался один вме­сте с этим несмет­ным богат­ством серебра, золота, жем­чу­гов, брил­ли­ан­тов, золо­того шитья, икон, фар­фора, хрусталя…

Конечно, я не был похож на гра­би­теля, но кто на них похож, сей­час как раз гра­би­тели и убийцы выгля­дят очень интел­ли­гентно, дело в дру­гом. Дело в рус­ском дове­рии чело­века к чело­веку. Ска­жут: вот сей­час гречка доступна, на всех при­лав­ках. Нет, скажу, как раз она стала недо­ступна. Эта же дежур­ная сей­час на нее только смот­рит сквозь стекло вит­рины. Мно­гое еще можно ска­зать, но не буду. Только помню тишину церкви, мер­ца­ние золота в лучах солнца и камень. Камень бла­жен­ного Прокопия.

Тяжелый случай

Писа­тель А., ком­му­нист с почтен­ным ста­жем, жена­тый на писа­тель­нице-ком­му­нистке, очень доро­жил член­ством в КПСС. В дни уплаты парт­взно­сов они с супру­гой при­хо­дили в парт­ком тор­же­ствен­ные и при награ­дах. Он давно ничего не писал и не печа­тал, пла­тил все­гда только с суммы пер­со­наль­ной пен­сии. И вот про­изо­шел ужас­ный слу­чай: писа­тель поте­рял парт­би­лет. Он даже слег от пере­жи­ва­ния и больше не встал. Пла­тила за него взносы жена.

Но реа­ги­ро­вать на про­пажу парт­би­лета парт­ком был обя­зан. Учи­ты­вая воз­раст, заслуги и болезнь, огра­ни­чи­лись про­стым выго­во­ром без зане­се­ния в учет­ную кар­точку. Дуб­ли­кат выпи­сы­вать не спе­шили, так как знали, что никто не вечен. И точно — писа­тель умер. Его похо­ро­нили, вдове выдали посо­бие, а на смену выбыв­шему члену при­няли двух новых.

Исто­рия с про­па­жей на этом не кон­чи­лась. Одна­жды в парт­ком яви­лась вдова и сооб­щила, что тре­бует снять с умер­шего мужа выго­вор, ибо парт­би­лет не уте­рян, он лежит в кар­мане костюма, в кото­ром писа­теля похо­ро­нили. Она это пом­нит точно, ибо все­гда муж наде­вал хоро­ший костюм, когда ехал пла­тить взносы, а тут зять пода­рил ему свой костюм. Писа­тель надел пода­рок, поехал в парт­ком, там хвать за кар­ман — нет крас­но­ко­жей книжицы.

— Он был рас­се­ян­ный, он пред­ста­вить не мог, что билет в дру­гом костюме, — воз­буж­денно и радостно гово­рила вдова, — я тре­бую рас­ко­пать могилу, я отдам парт­би­лет на родину писа­теля, в музей. Тре­бую! Или рас­ко­па­ете, или я дойду до Брежнева.

Сколько же крови и нер­вов сто­ило это дело парт­кому! По какой графе отне­сти рас­ходы? Как сфор­му­ли­ро­вать сня­тие выго­вора? Но вдова сто­яла насмерть:

— Я не поз­волю испор­тить ему био­гра­фию, она у него как стек­лышко, она такой и должна остаться. Как же нам, на каких при­ме­рах вос­пи­ты­вать моло­дежь? Именно вы этим выго­во­ром свели его в могилу.

Как ни уго­ва­ри­вали эту вдову — ведь рас­ко­пала! Ведь дока­зала! Доби­лась, конечно, оплаты труда могильщикам.

И уж тут, есте­ственно, выго­вор с умер­шего ком­му­ни­ста сняли. Посмертно.

Упрямый старик

На севере вят­ской земли, в селе Пестове, был слу­чай, о кото­ром, может быть, и поздно, но хочется рассказать.

Владимир Николаевич Крупин

Прошли времена, остались сроки

Великое на Великой

От первого лица

Как погибает память

Рассказ о двух повешенных

День да ночь — сутки прочь

В заливных лугах

Папа в моей жизни

Владимир Николаевич Крупин

БОСИКОМ ПО НЕБУ (Крупинки)

Об авторе

Его герои — люди ищущие, страдающие, трудно постигающие своё предназначение. Писатель убеждён, что путь к полноценному, гармоничному существованию пролегает через любовь, добро и обретение истинной веры. Каждый из героев приходит к этому своим собственным, порой весьма извилистым и причудливым путём.

Деточки

— А мы колядовать собираемся, — сообщил мне накануне Рождества соседский мальчик. — В прошлом году ходили, целую сумку набрали, и деньги даже давали.

— А что вы говорите, когда славите?

— Ну, в общем наряжаемся: Ромка — девчонкой, Мишка — ужастиком. Я так намазываюсь: щеки и нос красным, а глаза черным.

— Да, — согласился я, — это страшновато. Попробуй тут не положи в мешок… Мы тоже ходили в детстве. Я кое-что помню. Вы придите ко мне, что-нибудь разучим.

Читайте также: