Корабль призрак марриет фредерик краткое содержание

Обновлено: 02.07.2024

Перевод на русский: — А. Энквист (Корабль-призрак, Корабль-призракъ) ; 1912 г. — 4 изд. — М. Игнатов (Корабль-призрак) ; 1992 г. — 1 изд. — В. Кутырин (Корабль-призрак) ; 1992 г. — 1 изд. — И. Семибратова (Корабль-призрак) ; 1993 г. — 1 изд. — П. Сойкин (Корабль-призрак) ; 2007 г. — 1 изд. — К. Королёв (Корабль-призрак) ; 2019 г. — 2 изд.

Жанры/поджанры: Мистика
Общие характеристики: Приключенческое
Место действия: Наш мир (Земля)( Европа( Западная ) | Мировой океан, моря( В открытом океане ) )
Время действия: Новое время (17-19 века)
Сюжетные ходы: Жизнь после смерти
Линейность сюжета: Линейный с экскурсами
Возраст читателя: Любой

В произведение входит:

Обозначения: циклы романы повести графические произведения рассказы и пр.

Похожие произведения:

Издания на иностранных языках:

Доступность в электронном виде:

vd1991, 2 декабря 2021 г.

Классика морских приключений, приправленная мистикой.

Читается легко и интересно, сюжет постоянно развивается, не застаивается на одном месте. Многочисленные философские и религиозные вставки так удачно раскиданы по тексту в диалогах и размышлениях главных героев, что не отвлекают от основной сюжетной линии.

Роман местами наивный, но это лишь добавляет обаятельности произведению. Действие происходит в средневековой Европе (а точнее, в Голландии 17 века), описываются многочисленные плавания и приключения главного героя Филипа Вандердекена, стремящегося вызволить отца из плена его собственной клятвы.

Это роман о становлении личности, о принятии трудных решений, о карьерном пути от первого плавания до капитана корабля. Но это не чисто приключенческий роман, он является более многогранным. Автор также поднимает важные жизненные вопросы: о любви и ненависти, дружбе и предательстве, а также в целом о человеческих поступках и решениях (как положительных, так и отрицательных).

Также хочется отметить, что корабль-призрак и его команда не единственный мистический элемент в произведении. Автор усилил мистицизм романа тайнами восточной магии и историей об оборотне Гарца, которая, кстати, меня зацепила даже больше, чем основная сюжетная линия.

В целом роман тяжелый, история каждого героя заканчивается трагически, что в конечном счете увеличивает впечатление от прочитанного и запоминается намного сильнее.

URRRiy, 21 мая 2019 г.

Paganist, 28 сентября 2019 г.

Felis, 4 июня 2017 г.

Роман произвел на меня большой эффект, в плане смыслов, которые он в себе содержит. Не скажу, что читалось совсем легко. Определённые усилия на удержание внимания всё же потребовались. Возможно он оказался не столь увлекательным, как мне представлялось. И тем не менее это очень крепкая литература с хорошим слогом.

Я думаю, что это не в чистом виде мистика, скорее роман с элементами мистики.

Мои основные впечатления, то, что больше всего запомнилось:

Первая сцена — смерть матери главного героя — оставляет тяжёлое, гнетущее ощущение. У меня попутно рождались мысли о том, что каждый человек должен помнить о тех, кто его любит, и во всех своих делах и поступках руководствоваться тем, чтобы не принести горе им. Ведь знание о причиненной боли самому человеку причиняет страшные мучения.

Denver_inc, 4 июня 2017 г.

Филипп Вандердеккен отправляется на поиски Летучего голландца, капитаном которого является его отец. Ему необходимо доставить семейную реликвию на борт корабля-призрака, ибо только так можно снять проклятие, наложенное на его отца.

ffzm, 1 ноября 2011 г.

Фредерик Марриет - Корабль-призрак краткое содержание

Фредерик Марриет (псевдоним Капитан Марриет) — первооткрыватель морского приключенческого романа. Его произведения в XIX веке пользовались огромной популярностью не только в Англии, но и во многих странах. В России последний раз переиздавался в 1912 году.

Корабль-призрак - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Примерно в середине семнадцатого столетия на окраине укрепленного городка Тернёзена, расположенного на левом берегу Шельды, почти напротив острова Вальхерен, стоял скромный опрятный домик, построенный в стиле, характерном для того времени. Стены его много лет назад были выкрашены темно-оранжевой краской, а окна и ставни ярко-зеленой. На высоту до трех футов от земли дом был облицован голубыми и белыми плитками, перед ним раскинулся небольшой, пол-акра, сад, а весь участок защищала живая изгородь из бирючины, вдоль которой тянулся наполненный водой ров, слишком широкий, чтобы его можно было перепрыгнуть. Напротив входной двери через ров был перекинут узенький мостик с красивыми железными перилами. Яркие когда-то краски теперь поблекли, подоконники, дверной косяк и другие деревянные детали обветшали, многие плитки отвалились. Раньше за домом, видимо, следили, теперь же он пришел в запустение.

Как верхний, так и нижний его этажи делились на четыре комнаты: две большие и две маленькие. Большими комнаты можно было назвать условно, поскольку в них было всего по двенадцати квадратных метров. В каждой комнате было только одно окно. Второй этаж, как обычно, предназначался для спален. Две маленькие комнаты нижнего этажа использовались как прачечная и чулан, а одна большая была приспособлена под кухню, где в шкафу серебряно поблескивала металлическая посуда. Помещение сверкало чистотой.

Прочный сосновый стол, два деревянных кресла и легкая кушетка, перенесенная сюда из спальни, составляли всю меблировку этой комнаты. Вторая большая комната служила гостиной, но вот уже почти семнадцать лет как в нее никто, даже хозяева, не заглядывал — она была наглухо заперта.

В кухне находились двое. На кушетке сидела женщина лет за сорок, которую состарили горе и страдания. В свое время она слыла, очевидно, красавицей, о чем говорили правильные черты лица, благородный лоб и большие черные глаза, но теперь в ее облике сквозила как бы внутренняя опустошенность: лицо осунулось; глубокие морщины образовывались на лбу, когда она впадала в задумчивость; а вспыхивавшие в глазах огоньки доказывали, что ею владеет безумие. Казалось, что женщину одолевает тяжкое, затаившееся глубоко в сердце горе, не покидавшее ее ни на минуту. Одежда ее была сильно поношена, но чиста и опрятна. На голове — вдовий чепчик.

На сосновом столе, стоявшем посреди комнаты, сидел крепкий светловолосый, цветущий юноша лет девятнадцати с красивыми и резкими чертами лица; телосложение позволяло судить о его недюжинной силе. В глазах светилась отвага и решимость; он болтал ногами и беззаботно насвистывал мелодию песенки, отчего его можно было принять за легкомысленного и бесшабашного парня.

— Не ходи в море, Филипп! О, обещай мне, мое дорогое, мое милое дитя! — воскликнула женщина, заламывая в отчаянии руки.

— А почему бы мне не пойти в море, мама? — спросил Филипп. — Какой толк от моего сидения дома? Умирать с голода? Ей-богу! Это ничуть не лучше. Должен же я сделать хоть что-нибудь для вас и для себя! А на что еще я гожусь? Мой дядюшка, Ван Бренан, обещал взять меня с собой и дать хорошее жалованье. Тогда я был бы счастлив на борту судна, а заработанных денег хватило бы, чтобы покрыть ваши издержки по дому.

— Филипп, Филипп! Выслушай меня! Я умру, если ты покинешь меня! Кроме тебя у меня на этом свете никого нет. О, дитя мое! Если ты любишь меня, а я знаю, что ты любишь, Филипп, не покидай меня! Но если ты все же хочешь уйти, то все равно не связывайся с морем!

Филипп не отвечал и продолжал насвистывать. Мать зарыдала.

— Уж не потому ли, что мой отец погиб в море, вы так настойчивы, мама? — произнес он наконец.

— О, нет, нет! — вздрогнула плачущая женщина. — Если Богу было угодно…

— Если Богу было угодно что, мама?

— Ничего, я так! Будь милосерден, будь милостив, Боже! — причитала мать.

Она соскользнула на пол, стала на колени и начала горячо молиться. Потом она снова села на кушетку, но теперь лицо ее было бесстрастно. Филипп, молчавший все это время, вновь обратился к матери.

— Видите ли, мама. Вы просите меня остаться на берегу. Это, пожалуй, не лучший выход. Послушайте, что я вам скажу. Та комната, что напротив, заперта с тех пор, как я себя помню, но вы никогда не говорили почему. Только однажды, когда мы сидели без хлеба и потеряли надежду на возвращение дяди, я все же услышал кое-что от вас. Вы были тогда как безумная, мама, даже не замечали этого и некоторое время…

— И что же ты услышал, Филипп? — с беспокойством спросила женщина.

— Вы упоминали, мама, что там спрятаны деньги, которые могли бы спасти нас, но потом стали кричать, бредить и все повторяли, что скорее умрете, чем войдете в эту комнату. Так что же в ней? Почему она так долго заперта? Или вы мне все толком объясните, или я уйду в море.

Когда Филипп заговорил, мать словно оцепенела. Неподвижно, похожая на статую, сидела она с чуть приоткрытым ртом и застывшим взглядом, словно лишившись сил, прижав к груди руки, будто пытаясь сдержать боль, а когда Филипп произносил последние слова, начала клониться вперед, и у нее изо рта побежала струйка крови.

Филипп вскочил, подхватил мать и уложил ее на кушетку, однако кровотечение не прекращалось.

— Мама, мама! — воскликнул Филипп. — Что с вами?

Некоторое время страдалица не могла произнести ни слова. Она повернулась на бок, чтобы не захлебнуться, и пол покрылся алыми пятнами.

— Мамочка! Не молчите же, ради Бога! — просил сын с неописуемым страхом в голосе. — Что мне делать? Как помочь вам? О, Боже, что это?

— Смерть… дитя… мое… смерть! — простонала несчастная женщина и потеряла сознание.

Перепуганный Филипп выбежал из дома и стал звать на помощь. Двое или трое соседей откликнулись на его крики. Когда они занялись вдовой, пытаясь привести ее в чувство, Филипп бросился что есть мочи к доктору, бежать до которого нужно было добрую четверть часа. Доктор Путс или Путц — человек низенького роста, слыл бедным и скупым, но считался большим знатоком в своем деле. Филипп застал доктора дома и стал умолять его поспешить на помощь матери.

— Я пойду, да, конечно, — отвечал доктор Путс. По натуре он был человеком неуживчивым и к тому же едва владел местным наречием. — Но, минхер Вандердекен, а вы заплатите мне?

— Платить? Я? Мой дядя заплатит, как только вернется!

— Ваш дядя, шкипер Ван Бренан? Он и так задолжал мне четыре золотых гульдена. Ко всему прочему, его корабль мог затонуть!

— Он отдаст вам не только те гульдены, но и оплатит все ваши услуги! — с жаром возразил Филипп. — Пойдемте! Не то, пока вы тут несете чепуху, матушка может умереть!

Корабль-призрак, Фредерик Марриет - рейтинг книги по отзывам читателей, краткое содержание

Автор:

Категория:

Оценка редакции (1-10):

О книге

Краткое содержание

Роман "Корабль-призрак" - это захватывающая история о легендарном "Летучем Голландце", мистическом судне, из века в век наводящем ужас на мореплавателей. Герой романа Филипп Вандердеккен должен снять проклятие с отца, который в шторм на корабле произнес страшную клятву. Загадочные морские путешествия, шум океана и отвязные матросы создают сюжет в лучших традициях приключенческой литературы.

Другие художественные книги

Впечатляющее видео

В 2 года родители купили малышу баскетбольное кольцо и мяч, посмотрите, что умеет этот малыш в 5 лет!

99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.

Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.

Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.

Описание книги "Корабль-призрак"

Описание и краткое содержание "Корабль-призрак" читать бесплатно онлайн.

Филипп не отвечал и продолжал насвистывать. Мать зарыдала.

— Уж не потому ли, что мой отец погиб в море, вы так настойчивы, мама? — произнес он наконец.

— О, нет, нет! — вздрогнула плачущая женщина. — Если Богу было угодно…

— Если Богу было угодно что, мама?

— Ничего, я так! Будь милосерден, будь милостив, Боже! — причитала мать.

— И что же ты услышал, Филипп? — с беспокойством спросила женщина.

Филипп вскочил, подхватил мать и уложил ее на кушетку, однако кровотечение не прекращалось.

— Мама, мама! — воскликнул Филипп. — Что с вами?

— Смерть… дитя… мое… смерть! — простонала несчастная женщина и потеряла сознание.

— Платить? Я? Мой дядя заплатит, как только вернется!

— Но я не могу пойти с вами, минхер Филипп. Я как раз вспомнил, что должен навестить сына бургомистра Тернёзена, — не соглашался скряга.

— Послушайте, минхер Путс! — вспыхнул от ярости юноша. — Выбирайте: либо вы пойдете со мной по своей воле, либо я погоню вас! И не шутите со мной, иначе у вас будут неприятности!

Минхер Путс оказался в затруднительном положении, поскольку в округе всем был известен крутой нрав Филиппа.

— Я приду, минхер Филипп… то есть сразу… так только смогу.

— Ты отправишься сейчас же, жалкий скряга! — закричал Филипп и, схватив хилого доктора за шиворот, поволок его к двери.

— Убивают! Убивают! — визжал и сопротивлялся Путс, но возбужденный молодой человек тащил его за собой.

Заметив, что физиономия доктора посинела, Филипп остановился.

— Не отмолотить ли вас, коль вы не хотите идти со мной подобру-поздорову? Так знайте, вы все равно пойдете со мной — живой или мертвый!

— Так и быть, — согласился Путс, придя немного в себя, — я пойду, но вас сегодня же вечером посадят в кутузку, а что касается вашей матери… Нет, я не буду… не буду! Поверьте мне, минхер Вандердекен!

— Минхер Путс! Как верно то, что Бог на небе один, так верно и то, что я измолочу вас здесь же на месте, если вы не пойдете со мной! А если вы не приложите все ваше умение для спасения моей матери, то я прибью вас у ее постели! — пригрозил Филипп. — Вы же знаете, что слов на ветер я не бросаю! Поэтому ступайте по-хорошему, а ваши труды будут оплачены, очень хорошо оплачены, даже если мне придется продать последнюю рубашку!

Перед рослым юношей Путс выглядел жалким ребенком, но эти слова, видимо, подействовали на него сильнее всех угроз.

Домишко доктора остался позади, и почти всю дорогу Филипп подгонял Путса. Доктор подчинился не только потому, что Филипп обещал заплатить, но и потому, что тот постоянно принуждал его идти быстрее.

Так они добрались до дома вдовы, где застали ее в окружении соседок, которые натирали ей виски нашатырем. Госпожа Вандердекен пришла в сознание, но говорить еще не могла. Путс распорядился перенести ее в спальню и уложить в постель, затем влил ей в рот какие-то капли и побежал в сопровождении Филиппа к себе домой за другим лекарством.

На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!

Похожие книги на "Корабль-призрак"

Книги похожие на "Корабль-призрак" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.

Глава I. Тайна вдовы Вандердеккен
Глава II. Семейная реликвия
Глава III. Роковое письмо
Глава IV. Тысячи гильдеров
Глава V. Любопытство и другие чувства
Глава VI. Трудное решение
Глава VII. Прощание
Глава VIII. Инцидент на судне

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Корабль-призрак предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Тайна вдовы Вандердеккен

В половине XVII столетия на окраине небольшого укрепленного городка Тернёзена на южном берегу Западной Шельды почти напротив острова Валхерен стоял небольшой скромный, весьма опрятный домик, построенный во вкусе того времени. Фасад его был окрашен в густо-оранжевый цвет, а оконные рамы и ставни — в ярко-зеленый. Примерно до высоты трех футов от земли стены его были облицованы белыми и синими кафельными плитками, расположенными в шахматном порядке. К дому прилегал небольшой садик, обнесенный низенькой живой изгородью и окруженный до краев наполненной водой канавой, настолько широкой, что через нее не всякий мог перескочить. Через эту канаву как раз напротив входной двери был перекинут узенький железный мостик с перилами — для большей безопасности посетителей. В последнее время яркие краски фасада потускнели, оконные рамы, дверные косяки и другие деревянные части строения заметно обветшали, кафельные плитки во многих местах вывалились. Очевидно, когда-то этот домик содержали с величайшей заботливостью, теперь же во всем чувствовались заброшенность и запустение.

Внутреннее помещение дома как в нижнем, так и в верхнем этаже состояло из двух комнат окнами на улицу и двух — окнами во двор. Задние комнаты были совсем небольшие, передние — чуть просторнее, но и они имели только по одному окну. Наверху размещались спальни, в нижнем этаже обе маленькие комнатки выполняли хозяйственные функции: одна служила прачечной, другая — кладовой. Одна из передних комнат нижнего этажа представляла собой опрятную красивую кухню с большими полками, заполненными начищенной до блеска медной посудой. В белый пол кухни, чистый и гладкий, можно было глядеться, как в зеркало. В кухне располагались массивный деревянный стол, два деревянных стула и маленькая мягкая кушетка. Другая передняя комната нижнего этажа когда-то являлась гостиной; как она обставлена, никто не знал: вот уже почти семнадцать лет это помещение стояло запертым, обитатели дома не пользовались им и гостей туда не приглашали.

На краю большого стола посередине кухни примостился юноша лет девятнадцати-двадцати, упитанный, цветущий, с очень приятной внешностью. Он был хорошо сложен, наделен недюжинной физической силой, полон отваги и энергичен. Выразительные глаза его смотрели смело и уверенно. Сидя на столе, он по-ребячески болтал ногами, беззаботно насвистывая какой-то избитый мотив, и при виде его сразу становилось ясным, что это бесстрашный, смелый и отчаянный молодой человек, которого трудно чем-либо испугать или заставить отказаться от однажды принятого решения.

— Не уходи в море, Филипп, прошу тебя! Обещай, что ты будешь со мной. Пожалуйста, сынок! — восклицала женщина, протягивая к юноше молитвенно сложенные руки.

— Выслушай меня, Филипп. Я умру, если ты меня покинешь. Ты у меня один на белом свете. Коли ты меня любишь, — а я знаю, что ты меня любишь, — не бросай свою мать, умоляю тебя. Хочешь трудиться, идти в люди — бога ради, но только не в море!

Филипп задумался, продолжая тихонько насвистывать, а мать его горько заплакала.

— Матушка, ты так беспокоишься за меня потому, что мой отец погиб в море? — спросил он.

— Нет, что ты! — замахала рукой женщина. — Видит Бог, дело совсем в другом…

— В чем? Договаривай.

— Нет, погоди, ничего такого… Господи, сжалься надо мной! Сжалься!

Несчастная мать, соскользнув с кушетки на пол и встав на колени, начала горячо и усердно шептать молитву, ища у Бога поддержки и защиты. Когда она поднялась и села на место, лицо ее выглядело более спокойным, чем минутой раньше, даже просветлевшим, и в глазах уже не читалось прежнего отчаяния. Филипп, за все это время не проронивший ни слова из уважения к молитвенному порыву матери, возобновил разговор:

— Послушай, матушка! Ты просишь, чтобы я не служил в море и голодал здесь вместе с тобой. Невеселая жизнь, честно признаться, но давай подойдем к делу вот с какой стороны. Соседняя комната, наша гостиная, заперта, с тех пор как я себя помню на белом свете, а по какой причине — я не знаю, ты скрываешь ее от меня. Но однажды, когда у нас с тобой не было даже куска хлеба, а дядя не мог нам помочь, потому что надолго ушел в плавание, ты пришла в отчаяние и сказала…

— Что я тогда сказала, Филипп? — с тревогой спросила бедная женщина.

— Ты проговорилась, что в той комнате достаточно денег, чтобы спасти нас, но затем принялась рыдать и кричать, что лучше умереть. Я все-таки желаю знать, что хранится в гостиной и почему она заперта столько лет. Либо ты без утайки выкладываешь мне всю правду, какая бы она ни была, либо я ухожу в море — одно из двух!

При этих словах Филиппа женщина застыла, как каменная статуя, затем губы ее пошевелились, зрачки расширились, и казалось, что она утратила способность говорить. Она прижала руки к груди, как будто хотела сдавить ее или вырвать с корнем мучительную боль, и вдруг стала заваливаться с кушетки лицом вперед, а изо рта ее струей хлынула кровь. Филипп мигом соскочил со стола и кинулся к матери, подоспев как раз вовремя, чтобы не дать ей упасть и удариться о пол. Он поднял сухое изможденное тело и бережно уложил на кушетку. Кровь не унималась.

— Матушка, что с тобой?! — в страхе закричал он.

Но женщина ничего не отвечала, а только повернулась на бок, чтобы не захлебнуться, и вскоре на чистом полу образовалась лужа алой крови.

— Матушка, что надо делать? Как помочь тебе? Что тебе дать? Боже милосердный! Что это такое?

— Это смерть, сынок… — наконец прошептала помертвевшими губами бедная женщина и потеряла сознание от кровопотери.

Филипп выбежал из дому и позвал на помощь соседей, а когда те пришли и обступили больную, он что есть духу помчался к врачу, жившему в одной миле от их дома. Фамилия врача была Путс — маленький жалкий старикашка, жадный и бездушный, но хорошо знавший свое медицинское ремесло. К счастью, старик оказался дома, и Филипп стал настоятельно требовать, чтобы лекарь немедленно отправился к больной.

— Я приду вне всякого сомнения, — ответил Путс, изъяснявшийся на местном наречии с заметным акцентом. — Но, мингер [1] Вандердеккен, кто мне заплатит за труды?

— Кто? Мой дядя, как только вернется домой.

— Ваш дядя, шкипер Вандердеккен?! Нет, так не годится: он уже задолжал мне четыре гильдера [2] и не отдает их весьма давно. Кроме того он вообще может не вернуться, а потонуть вместе с судном.

— Он заплатит вам и те четыре гильдера, и за новый ваш визит! — в бешенстве закричал Филипп. — Только пойдемте скорее со мной, иначе, пока мы препираемся, моя мать умрет!

— Простите, молодой человек, но сначала я должен посетить бургомистра в Тернёзене, — проговорил Путс. — У него заболел ребенок.

— Знаете что, — воскликнул Филипп весь красный от гнева, — или вы сейчас же добровольно последуете за мной, или я вас силой потащу к нам в дом, выбирайте любое! Издеваться над собой я не позволю!

Мингер Путс смутился, так как решительный нрав Филиппа знали все соседи.

— Я приду немного погодя, мингер Филипп, если только успею.

— Нет, вы отправитесь сию же минуту, жалкий корыстолюбец! — закричал Филипп, схватив лекаря за воротник и вытаскивая из двери дома.

— Злодей! Убийца! — завопил Путс, теряя под ногами почву, увлекаемый неукротимым молодым колоссом, не внимавшим ни просьбам, ни мольбам.

Филипп чуть-чуть ослабил хватку, заметив, что старик весь посинел, и сказал грозно:

— Задавить мне, что ли, вас, чтобы вы пошли? А идти вас я все-таки заставлю, живого или мертвого!

— Хорошо, — прошипел Путс. — Я пойду с вами, но сегодня же вас посадят в тюрьму! Что касается вашей матушки, то я ни за что на свете не сделаю для нее ничего, решительно ничего!

— Негодяй! — чуть не ударил врача Филипп. — Имейте в виду, мингер Путс, перед Богом клянусь, Он нас видит и слышит: я задушу вас, если вы не пойдете со мной и, придя к нам в дом, не окажете моей матери врачебную помощь — всю, какая только в ваших силах. Задушу прямо там, у ее постели! Вам, наверное, известно, что я всегда выполняю все свои обещания, а потому вот мой совет: следуйте за мной и исполните свой долг, и вы получите все до последней монеты, даже если мне придется снять с себя камзол и сорочку и продать их.

Похоже, это уверение Филиппа подействовало на старика сильнее всех угроз, да и выбора у врача не было. Маленький и тщедушный, он выглядел беззащитным ребенком в руках сильного здорового юноши, напоминавшего сказочного великана. Дом Путса стоял за городом посреди пустыря и в стороне от других жилищ, так что лекарь не мог позвать соседей на помощь — они его попросту не услышали бы дальше, чем в ста шагах от дома Вандердеккенов. Скрепя сердце, мингер Путс поспешил за Филиппом, надеясь, что получит обещанную плату.

Придя в дом, врач и сын обнаружили женщину на попечении двух ее соседок, которые смачивали ей виски уксусом, чтобы привести в чувство. К больной уже вернулось сознание, но говорить она пока не могла. Путс приказал немедленно перенести ее наверх и уложить в постель и, дав ей какой-то порошок, отправился с Филиппом за нужными лекарствами.

— Как вернетесь, сейчас же дайте вашей матушке принять вот это… — Он вручил Филиппу склянку со снадобьем, — а я пойду к ребенку бургомистра, после чего снова наведаюсь к вам.

— Не обманите меня! — предупредил Филипп, сопровождая свои слова строгим взглядом.

— Нет, мингер Филипп, я не поверил бы вашему дяде, но вам я верю; вы обещали мне заплатить, и я знаю, что вы сдержите свое слово. Через час я буду у вашей матушки, а вы идите к ней поскорее!

Филипп побежал к своему дому и дал матери лекарство. После того как она выпила его, кровотечение совершенно прекратилось, больной удалось даже слабым, едва слышным шепотом сказать сыну несколько слов. Когда доктор вернулся, он тщательно осмотрел пациентку, после чего сошел вместе с ее сыном вниз в кухню.

— Мингер Филипп, — заговорил он, — видит Бог, я сделал для вашей матушки все, что в моих силах, но должен предупредить вас: едва ли она когда-нибудь встанет на ноги. Она проживет день-два, не больше, но я в этом не виноват, — добавил он упавшим голосом, как будто оправдывался.

— Видно, такова воля Божья! — мрачно ответил юноша.

— Вы в любом случае заплатите мне, не правда ли, мингер Вандердеккен? — произнес доктор через минуту.

— Да-да, конечно! — крикнул Филипп, словно стряхнув с себя раздумье.

Помолчав немного, Путс спросил:

— Наведаться мне к вам завтра, мингер Вандердеккен? Имейте в виду, это обойдется вам еще в один гильдер, хотя, повторяю, бесполезно тратить деньги и время — больная не поправится.

— Придите завтра, приходите хоть каждый час, насчитывайте, сколько пожелаете, — я все заплачу, будьте спокойны, — горько усмехнулся Филипп.

— Как вам угодно; я понимаю, что едва она умрет, дом и все движимое имущество перейдут к вам, и вы, конечно, продадите их. Да-да, я приду! У вас скоро окажется достаточно денег, чтобы заплатить мне и за несколько визитов. Позвольте еще одну просьбу, мингер Филипп: если вы надумаете сдавать дом в аренду, предложите его, пожалуйста, мне.

— Вот как… — занес руку Филипп, точно собираясь схватить и раздавить маленького бессердечного лекаря.

Мингер Путс предусмотрительно отскочил в угол и заискивающим тоном залебезил:

— Что вы, что вы… Я имел в виду, что все это произойдет только после похорон вашей матушки.

— Уходите, жалкий человек, уходите отсюда! — в сердцах воскликнул Филипп, закрывая лицо руками и опускаясь на залитую кровью кушетку.

Вскоре Филипп Вандердеккен поднялся наверх к постели больной, которая почувствовала себя значительно легче. Соседки, у которых хватало своих забот, оставили мать на попечение сына и возвратились домой. Истощенная сильной кровопотерей женщина несколько часов дремала, не выпуская руку сына, который в мрачном раздумье прислушивался к ее прерывистому дыханию. Около часа ночи больная проснулась, к ней вернулся голос, и она обратилась к сыну:

— Дорогой мой, неукротимый мальчик, теперь я сама сожалею, что так долго удерживала тебя здесь, как в тюрьме.

— Не ты, матушка, а мое собственное желание удерживало меня подле тебя. Я и теперь не уйду, пока ты снова не встанешь на ноги и не выздоровеешь.

— Этого, Филипп, никогда не будет. Я чувствую, что пришла моя смерть. Если бы не ты, дитя мое, я с радостью покинула бы этот мир. Я уже давно, Филипп, молила Бога о смерти.

— А почему, матушка? Кажется, я старался не огорчать тебя.

— Да, ты хороший сын, и пусть Господь благословит тебя. Не раз я замечала, как ты сдерживал свой буйный нрав и справедливый гнев ради меня. Даже голод не вынудил тебя выйти из повиновения твоей матери. Ведь после тех моих слов о запертой комнате ты мог подумать, что я или помешанная, или жестокая, если у нас нет куска хлеба, а я упорно настаиваю на своем и не объясняю никаких причин. Но погоди немного, я сейчас продолжу… сию минуту.

Она повернула голову на подушке и несколько минут молчала, потом, как бы собравшись с силами, продолжила:

— Временами я вела себя, как безумная, не правда ли, Филипп? Но Бог свидетель: я носила в душе тайну, которая лишила бы рассудка любую женщину. Эта тайна тяготела надо мной днем и ночью, туманила мне мозг и теперь, хвала Богу, наконец-то одолела меня, изнурила мое бренное тело. Окончательный удар нанесен, и мне остается только рассказать тебе все. Для меня это очень тяжело, ведь моя тайна удручит твою душу на долгие годы, так же как она томила мою.

— Матушка, — попросил Филипп, — умоляю тебя, не скрывай от меня дальше ужасной тайны, которая столько времени убивала тебя! Будь в ней замешано само Небо или сам ад, я ничего не боюсь: Небо не погубит меня, а с сатаной я справлюсь!

— Я знаю, мальчик мой, что ты смел, отважен и силен духом, и если кому-то и под силу нести тяжкое бремя, то именно тебе, Филипп. Для меня, увы, ноша оказалась непосильной, и теперь мой долг передать ее тебе.

Некоторое время женщина молчала, как бы сосредоточиваясь на том, что хотела сообщить сыну; крупные слезы бежали у нее по щекам. Наконец она взяла себя в руки и приободрилась.

— Речь пойдет о твоем отце, Филипп, — начала она, — люди думают, что он погиб в море…

— Он не погиб? — удивился Филипп.

— Но ведь он давно умер, матушка?

— Нет… то есть да, и все же нет! — растерялась женщина и заплакала, закрыв лицо руками.

— Тогда где он, матушка, где мой отец?

При этих словах больная подняла голову и, содрогнувшись всем телом, отчетливо и ясно произнесла:

— Он заживо осужден судом Божьим! Страшное проклятие лежит на нем!

Несчастная с воплем откинулась на подушки, закрывая лицо простыней, словно старалась спрятаться от собственных воспоминаний. Филипп как будто онемел, пораженный признанием матери. Несколько минут в спальне висело тягостное молчание, после чего юноша, мучимый неопределенностью, едва слышно прошептал:

— Открой же мне тайну, матушка, почему ты медлишь?

Она остановилась перевести дух, потом опять заговорила:

— Сон твой был крепок, и я ненадолго отлучилась от тебя, сойдя вниз в ту комнату, которая с той кошмарной ночи и до сего дня заперта на ключ. Я села к столу вышивать: в ненастную ночь жене моряка не уснуть. Перевалило за полночь. На дворе лил дождь, и мне стало страшно и жутко как никогда. Я подошла к кропильнице со святой водой и, обмакнув в нее пальцы правой руки, осенила себя крестным знамением. В тот же миг дикий порыв ветра с воем налетел на наш дом и напугал меня еще сильнее. Внезапно окно распахнулось, свеча погасла, и я очутилась в полной темноте. Я закричала от ужаса, но быстро овладела собой и кинулась закрывать створки и ставни, как вдруг увидела, что в окно влезает человек, — кто, ты думаешь? Твой отец! Да, это был он!

— Боже милостивый! — пробормотал Филипп.

— Я не знала, что и думать. Он спрыгнул с подоконника, и, хотя в комнате царил полный мрак, я увидела лицо и фигуру твоего отца так же ясно, как в яркий полдень. Страх внушал мне, что надо убежать и скрыться, но любовь влекла меня в объятия мужа. Я замерла на том месте, где стояла, потрясенная до глубины души неведомым доселе ужасом. Как только твой отец оказался в комнате, окно и ставни захлопнулись сами собой, и свеча загорелась, хотя ни я, ни он не подносили к ней огня. В голове моей мелькнула мысль, что предо мной призрак, и, слабо вскрикнув, я лишилась чувств.

«Погоди, Катрина, — промолвил он. — Слушай меня, не тревожься и не перебивай. Мое судно не погибло, но погибла моя… Молчи, пожалуйста, дослушай до конца. Я не умер, но и не жив; я блуждаю между этим миром и миром духов, запомни это.

Вновь окно и ставни сами собой распахнулись, свеча погасла, задутая порывом ветра, ворвавшегося в комнату, и образ моего любимого супруга начал уплывать во мраке. Я вскочила и кинулась за ним, простирая к нему руки и отчаянно зовя его, пока он улетал вдаль. С минуту мой взгляд еще различал дорогой мне образ, уносимый с быстротой молнии на крыльях бурного ветра, но потом он исчез, как мелкая искорка, затерялся во мраке ненастной ночи. Окно и ставни захлопнулись, свеча зажглась, и я осталась одна в пустой комнате.

Господи, пожалей меня! Не обрушивай кару на мою бедную голову! Филипп, помоги мне! Помоги! — закричала Катрина. — Не бросай меня одну, Богом прошу!

Обезумевшая женщина вскочила с постели, но при последнем выкрике упала на руки сына, успевшего подхватить ее, чтобы не дать ей упасть. Несколько минут она не двигалась, и Филипп встревожился: он осторожно уложил мать в постель и вдруг заметил, что голова ее запрокинулась, а глаза закатились — несчастная вдова Вандердеккен умерла.

Читайте также: