Когда появились первые школы в латвии
Обновлено: 03.07.2024
Необходимость централизации государства, вызванная изменениями в экономической жизни Российской империи, потребовала от правительства проведения реформы. В области образования должны были быть проведены преобразования, уничтожающие конфессиональный и ведомственный характер школ. Должна была быть создана государственная система образования. Для этого вся Российская империя была разделена на пять учебных округов во главе с университетами. Лифляндская, Курляндская и Эстляндская губернии были объединены в Дерптский (Тартуский) учебный округ. В подчинении Дерптского учебного округа находились государственные, общественные и частные школы. Народные учебные заведения по-прежнему управлялись местным дворянством.
Законы об освобождении курземских и видземских крестьян от крепостной зависимости в 1817-1819 годах предусматривали создание волостных школ из расчета одна школа на 500 человек мужского пола в Эсляндской и Лифляндской губерниях, одна школа из расчета на 1000 человек в Курляндской губернии. Эти школы содержались на средства волости, а надзор за их деятельностью осуществлялся помещиками и церковью. Были разработаны также положения о приходских школах, которые готовили учителей для волостных школ, а также писарей для волостных управ и имений. В 1805 году Министерство народного просвещения утвердило по Дерптскому учебному округу "Положение об открытии в каждом приходе приходской школы".
С 40-х годов 19 века свою деятельность в сфере народного образования активизировала Православная церковь. Это было связано с массовым переходом латышских крестьян в православие. Открывались православные школы.
Прибалтийско-немецкие помещики препятствовали просвещению латышского народа, отказывались выделять земельные участки для строительства школ. Обучение детей на дому обходилось дешевле. Родителям вменялось в обязанность обучать детей чтению, молитвам и пению церковных песен. Умение писать и считать считалось излишним — помещики не могли допустить, чтобы латыши по уровню образования сравнялись с немцами.
Латыши же, напротив, со всем усердием стремились к знаниям. Когда в 40-х годах XIX века начался массовый переход латышских крестьян в православие, в Видземе были основаны православные приходские школы, в которых обучали латышскому и русскому языкам, а также другим предметам. Немецкие помещики и лютеранское духовенство понимали, что с переходом латышей в православную веру царские власти будут иметь больше возможностей вмешиваться в хозяйственную и духовную жизнь Латвии. Помещики предпринимали попытки онемечить латышей. Строились новые школы. Для подготовки учителей были организованы учительские семинарии. В 1839 году в Валмиере начала работу Лифляндская учительская семинария, которой руководил латыш Янис Цимзе. В 1841 году в Ирлаве была основана Курляндская учительская семинария. Обучение в семинариях происходило исключительно на немецким языке. В неправославных школах запрещалось преподавать русский язык. Учителя, нарушавшие этот запрет, наказывались.
Несмотря на то, что школ еще было очень мало, а преподавание отличалось несовершенством, постепенно формировалась латышская интеллигенция — учителя, писари, чиновники. Росло благосостояние населения. Наиболее зажиточные дворохозяева арендовали мельницы и корчмы, становились управляющими имений и даже их арендаторами. Среди латышей, проживавших в городах, были квалифицированные ремесленники, купцы, домовладельцы. Их жизнь существенно отличалась от жизни крестьян. С ростом благосостояния укреплялось их самосознание. Многие отправляли своих детей учиться в гимназии или высшие учебные заведения, что раньше считалось привилегий немцев.
С. Карпухина, "Православные церковноприходские школы на территории Латвии в 19 веке", Рига, 1993г.
Еще до вторжения немецких захватчиков народы Латвии были знакомы со скандинавскими рунами и славянской письменностью, которая, однако, не получила распространения в Латвии. Начала зарождаться латышская письменность: латыши пользовались условными знаками, смысл которых был понятен лишь немногим людям, которых называли кудесниками (BURTNIEKI) К моменту вторжения немецких феодалов народная словесность еще не обрела письменности в полном смысле этого слова.
В начале XIII века образованный католический священник Генрих (по-латышски Индрикис), который, возможно, был по происхождению латгалом, написал на латинском языке “Хронику Ливонии” (запись исторических событий), повествующую о завоевании ливских и эстонских земель. Несколько позднее, примерно в 1270 году, сын священника из Ерсики, Юргис переписал книгу религиозного содержания — Евангелие, написанную на древнеславянском языке. По-видимому, Юргис был латгалом. Судя по всему, это были самые первые книги, написанные предками латышей.
Христианское религиозное учение, из-за того что оно излагалось на непонятном для местных народов языке, оставалось им чуждым. Священнослужители немецкой национальности местными языками не владели и не изъявляли желания их изучить. Поэтому предки латышей, даже после крещения продолжали придерживаться своих древних верований. В странах, где христианские проповедники — католики либо православные — были из среды местных жителей или владели местными языками, христианская вера распространялась успешнее и глубже укоренялась в народном сознании.
Для распространения христианства были нужны священнослужители, а для управления вновь приобретенными землями требовались чиновники. Для их подготовки были необходимы школы.
В 1211 году в Риге при Домской церкви была основана первая школа в Латвии — Домская школа, которая готовила священников. Обучение в Домской школе проходило на латинском языке.
В 1226 году была открыта школа и при церкви св. Георгия (Юра). В 1353 году Рижский рат открыл школу при церкви св. Пара для подготовки городских чиновников. Во всех этих школах могли получить образование дети не только немецких феодалов, но и рижских бюргеров. Таким образом, там могли учиться и дети зажиточных рижан из числа коренного населения, которые, правда, обычно онемечивались.
В XVI веке с началом движения Реформации развернулась борьба между католической и лютеранской церквами, каждая из которых стремилась переманить на свою сторону больше.
Больше внимания церковники стали уделять простому люду. Священников обязывали осваивать местные языки. Появились первые памятники письменности религиозного содержания на латышском языке. Они были предназначены для немецких священнослужителей, чтобы те могли проводить богослужение на языке, понятном народу. Первые известные нам религиозные тексты, содержавшие молитву "Отче наш", очень отдаленно напоминали латышский язык. Их авторы еще были слабо знакомы с этим языком. В частности, текст молитвы “Отче наш” на искаженном латышском языке содержит хроника, написанная в начале XVI века монахом Грюнау.
Одним из первых немецких священников, осознавших, что без знания языка невозможно приобщить народ к церкви, был Георг Манцель (1593—1654). Им в 1631 году было издано особое руководство для священников, в котором он советовал больше внимания уделять народному разговорному языку, вслушиваться в произношение слов. Манцель занялся латышской письменностью. Он усовершенствовал уже существовавшее правописание и составил немецко-латышский словарь. Его наиболее значительным трудом являлся изданный в 1645 году сборник проповедей (речей и наставлений религиозного характера). В своих проповедях Г. Манцель призывал латышей проявлять покорность и послушание: “. повинуйтесь господам. и не противьтесь им, чтобы Господь не осудил вас. ". Но Манцель выступал также с резкой критикой произвола помещиков: “В этом мире бедняк невысоко ценится у богатых и чванливых людей. Порой бедный человек содержится хуже какой-нибудь скотины. Некоторые собаку почитают более, нежели бедного человека. ”.
Латышским языком прекрасно владел Христофор Фгорекер, который был женат на латышке. Он переводил с немецкого языка, и сам сочинял церковные песни. В его произведениях чувствуется влияние латышских народных песен.
Одним из первых известных нам латышей, получивших в это время высшее образование, был сын рижского ремесленника Яниса Ятниекса — Янис (Иоганн) Рейтер, который после окончания Домской школы учился в Тартуском (Дерптском) университете. По окончании учебы Я. Рейтер стал священником. Немцы не могли смириться с тем, что сын порабощенного народа стал равным им, поэтому унижения и преследования сопутствовали Янису Рейтеру всю его жизнь. Это усугублялось еще и тем, что он становился на защиту своего угнетенного народа. Я. Рейтер перевел на латышский язык целый ряд произведений церковного характера.
Наиболее значительным событием в развитии письменного латышского языка в XVII веке был перевод на латышский язык Библии — христианского священного писания. Этот труд по заданию шведских властей осуществил пастор Эрнест Глюк из Алуксне с помощниками. Работа над переводом Библии продолжалась несколько лет и закончилась в 1691 году. Перевод Э. Глюка, его язык оказали огромное влияние на дальнейшее развитие латышской литературы.
В период Реформации лютеране старались закрепить свое учение в народных массах, поэтому священники призывали местных жителей читать священное писание и петь церковные песни. Во второй половине XV! века в Риге при церкви св. Иакова была основана латышская школа. К концу XVII века таких школ в Риге было восемь. В сельской местности возникали школы для крестьянских детей. Шведские власти в Видземе способствовали развитию школьного образования. Однако немецкие помещики считали, что образование крепостным ни к чему, поэтому они всячески препятствовали открытию школ. В Курземе и Латгале в XVII веке еще не было ни одной школы для крестьянских детей.
Большая заслуга в создании латышских школ принадлежала Эрнесту Глюку. Он основал несколько школ, а также занимался подготовкой латышской молодежи к учительской деятельности. К. концу XVII века в Видземе была создана уже довольно обширная сеть школ. В 1738 году недалеко от Валмиерского имения была открыта первая латышская учительская семинария. Это учебное заведение работало пять лет и за это время подготовило несколько десятков учителей. Однако школ и учителей не хватало, поэтому наиболее распространенным было домашнее образование, когда детей обучали чтению родители или какой-нибудь другой грамотный человек. Обучение на дому сыграло важную роль в просвещении латышского народа. В XVIII веке большая часть латышских крестьян, особенно в Видземе, умели читать и писать.
На территории Латвии эпоха железа продолжалась до 1200 года, когда на смену ей пришла новая историческая формация — феодализм
Исторические эпохи развития человечества не охватывали все страны одновременно. Когда на территории нынешней Латвии еще продолжалась эпоха камня, создавались поселения первобытных охотников и рыболовов, в странах Древнего Востока — в Египте и Междуречье уже существовали развитые земледелие и животноводство, были построены города, процветала торговля, была создана письменность. С другой стороны, еще в прошлом столетии некоторые народы жили в каменном веке. Подобные различия в развитии отдельных народов определяются главным образом их географическим положением и природными условиями, в которых они живут.
Краткая история латвийской армии Латвийская армия одна из самых молодых в мире. 5 января 1919 года был организован Отдельный латвийский батальон. Шло время, и латвийская армия развивалась быстрыми темпами по самым высоким мировым военно-техническим стандартам. Уже в 1922 году ее техническая дивизия включала в себя дивизионы - автотанковый, электротехнический, бронепоездной, тяжелой артиллерии, которые затем стали полками. Балтийское море в 1930 году бороздилиподводные лодки 'Ронис' и 'Спидола' ,минные тральщики-оградители Viesturs и Imanta. Авиация в 1939 году состояла из почти 150 летательных аппаратов, включая истребитель Gloster Gladiator.
— Прежде всего — можно ли говорить, что один закон главный, а другой — дополнительный?
Закон — это выражение воли народа, оформленное представителями народа. Вот так немного пафосно звучит. В данном случае представительство — это Народный Совет. Его не выбирали, по сути, эти люди собрались сами по призыву определенных политических сил, чтобы создать латвийское государство. И законы они принимали, исходя из своих ощущений и мыслей о том, каким должно быть будущее государство.
Практически все члены Народного Совета видели своим идеалом демократическое государство; образование, школа для большинства из них — средство, инструмент для создания такого государства, возможность всех сделать по крайней мере грамотными, чтобы в дальнейшем люди могли участвовать в выборах, вовлекаться в политическую жизнь и т. д.
Если мы говорим о демократии, то это — максимально полный учет интересов всех жителей, живущих на данной территории.
— В Народном Совете правили бал социал-демократы?
— Да, самая влиятельная на тот момент партия — Латвийская социал-демократическая рабочая партия. Социал-демократы в Латвии были не большевистского толка, а такие… настоящие. Они смотрели на европейскую традицию. Одним из авторов идеи культурно-национальной автономии был австрийский мыслитель и социал-демократ Отто Бауэр, авторитет для латышей. Безусловно важна и фигура Райниса: он поддерживал идеи культурной автономии, очень уважал любое проявление культуры на своем языке. Но не стоит забывать, что для социал-демократов главное не этническое, национальное, а социальная справедливость, борьба с нищетой и бедностью, создание для всех достойных условий жизни.
Культурно-национальная автономия должна быть сама собой разумеющейся, но наиболее важны вопросы социальной справедливости.
Вторая важная партия — Латышский Крестьянский союз, заявивший о себе с 1917 года, имела ярких лидеров, к примеру, Микелиса Валтерса, Карлиса Улманиса. Они тоже в первую очередь были нацелены на социальные проблемы, в первую очередь — проблемы крестьян.
Есть еще Демократический центр — партия латышской интеллигенции, настроенной националистически, считавшая, что латышская нация должна создавать латышское государство. Но пока она не играет большой роли, все предложения по законам об образовании принимаются практически единогласно, единодушно.
В Народный Совет входили и представители немецкого, русского и еврейского нацменьшинств, также представители Латгалии. Вот латгальский лидер Францис Трасунс был недоволен, считал, что латгальцев обидели, что законы об образовании не решают вопросы, касающиеся латгальского языка и традиций.
Такие законы об образовании — беспрецедентный случай.
— Итак, в чем их суть?
В 1929 календарном году, по данным ежегодного статистического сборника, в Латвии из 1944 основных школ 1413 были латышскими, 231 — русской, 90 немецкими, 88 еврейскими, 36 польскими, 34 белорусскими, 8 литовскими, 4 эстонскими и еще 40 — смешанными.
В них обучались 122,7 тыс. детей — на латышском, 19,7 тыс. — на русском, 11,1 тыс. — на идиш и/или иврите, 8,7 тыс. на немецком, 4,6 тыс. на польском, 2,5 тыс. на белорусском, 714 и 165 детей на литовском и эстонском соответственно. В смешанных школах учились еще 2,6 тыс. детей. Подробнее:
● Законы Латвии гарантировали обучение на родном языке — Ретроспектива 23.01.2018
— До принятия этих законов в Латвии уже с 28 августа 1919 года действовали Временные правила Кабинета министров, в которых говорилось, что самоуправления должны обеспечить обучение всех детей бесплатно и на родном языке. Эти правила и легли в основу законов.
Речь идет о всеобщем обязательном бесплатном основном образовании на родном языке.
Теперь о языках.
Были созданы немецкие, русские, еврейские, польские и белорусские школы.
Тут интересный вопрос об управлении ими. В Народном Совете комиссию по образованию возглавляла Валерия Сейле (уроженка Резекненского уезда, окончила отделение истории и филологии Бестужевских курсов в Санкт-Петербурге. Единственная женщина, участвовавшая в организации Съезда латышей Латгалии весной 1917 года. Работала в Народном Совете и Учредительном собрании, занимала должность помощника министра образования. С 1923 по 1940-й возглавляла Даугавпилсский государственный учительский институт. Советская власть относилась к Сейле с недоверием, но не тронула. Умерла В. Сейле в 1970 году, похоронена в Даугавпилсе — Л. В.). Сейле внесла большой вклад в развитие системы школ нацменьшинств.
Валерия Сейле настояла на следующем:
мы не должны ставить в привилегированное положение ни одну из национальных групп, все должны быть равны,
поэтому пусть будет департамент без руководителя. И глава каждого отдела пусть подчиняется министру, таким образом мы избежим внутренних противоречий. Так и случилось, и департамент в таком виде долго и успешно работал. Руководитель же отдела не только подчинялся министру, но и имел право совещательного голоса на заседаниях кабинета министров, когда решались вопросы, связанные с его этнической группой.
— Я вижу в этом большое уважение друг к другу…
— И это не единственный пример, к взаимоуважению мы еще вернемся. Один такой штрих: в газетах писали, что заседания Народного Совета, предшествовавшие принятию законов об образовании, проходили по вечерам, и в помещениях было очень холодно. Те депутаты, что сидели у окон, вынуждены были выходить в коридор, чтобы хоть как-то уберечься от холода.
И в таких условиях люди думали о тонкостях демократии.
В дебатах перед принятием законов 8 декабря первым выступил представитель немецкого меньшинства пастор Келлер. Он так прочувствованно говорил о восходе солнца латвийского государства и о важности того, чтобы никто не оказался в тени…
Возвращаемся к школам. С русскими и немецкими всё ясно. Поляков было много в Даугавпилсе и окрестностях, а также в Лиепае, в Риге. Даугавпилс освобождался от большевиков с помощью польской армии, ну, и были мысли о какой-то компенсации, что ли… Предполагалось присоединение к Польше восьми волостей Илукстского уезда, у поляков в начале 20-х годов здесь были определенные сепаратистские настроения, но никаких территориальных изменений не произошло. Польский отдел по школам был, конечно же, создан.
Как отмечают специалисты, белорусы были группой с наименее выраженным этническим самосознанием. То есть белорусы-католики склонялись к полякам, православные же белорусы ассоциировали себя с русскими. Тут, безусловно, важен Райнис, он с детства слышал белорусский язык, любил его и понимал, что белорусская этническая группа реально существует. Это совсем не поляки, но это и не русские. Был создан и белорусский отдел — с подачи Райниса и при поддержке белорусских представителей, среди которых были и такие противоречивые фигуры, как Константин Езовитов (руководил белорусской гимназией в Лудзе, в 1924 году арестован с группой учителей из-за висевшей в гимназии карты этнографической Беларуси, в которую была включена и часть Латгалии. В 1925 году суд в Даугавпилсе оправдал всех; Rus.Lsm.lv подробно писал об этом деле — Л. В.).
В еврейском отделе образовалось два течения — школы, где обучение шло на идише, и школы, где учились на иврите. Первые часто находились под сильным коммунистическим влиянием, вторые, напротив, были очень консервативные; не было редкостью сионистское направление с мыслью о Палестине и т. д.
Все уроки в школах шли на языке своей этнической группы. Кроме, естественно, латышского языка, истории и географии Латвии — эти два предмета с 3-го класса преподавали по-латышски. В классе должно было быть не менее 30 человек, иначе класс не открывался.
Закон Божий во всех школах был обязательным предметом, но нельзя было заставить учителя вести этот предмет, если он того не хотел.
Обычно приглашались священники. Документация в государственные и самоуправленческие структуры подавалась на латышском языке, внутри структур нацменьшинств — на языке нацменьшинства. Финансировались школы из средств государства и самоуправлений согласно тому проценту, который составляла в населении страны данная этническая группа.
— То есть законы ввели в Латвии школьную автономию нацменьшинств?
— Да, это такая замечательная марка Первой Латвийской республики. Нечто сопоставимое было в Эстонии того периода. Профессор Латвийского университета Лилита Земите, которая занималась Латвией в рамках Лиги наций, отмечает, что Лига наций признала опыт Латвии и Эстонии в плане образования нацменьшинств в тот период образцовым, он уникален с законодательной точки зрения в Европе и мире.
Следующим шагом могла стать культурная автономия, но этого не случилось, и мы говорим о школьной автономии.
Конечно, возникали разные ситуации. Например, инспекторы, которые посещали школы, и к еврейским учителям на уроки должны были идти в воскресенье, естественно, этого не хотели, но как-то находили компромиссы. В законе четко обозначено, что основная школа должна иметь от 170 до 200 учебных дней в году, средняя — от 200 до 220, дальше же — ваше дело.
Какие именно праздники отмечать, решало местное общество и школьное родительское собрание.
А чтобы не обидеть конкретного человека, в законе указаны праздничные дни религиозных конфессий, когда занятия обязательно не должны проводиться. Например, Песах, Йом-кипур, Пурим и другие в еврейских школах.
Тут вот что еще интересно. Еврейская школа могла быть под влиянием Бунда (еврейской социалистической партии — Л.В.) или других организаций, и там религию могли вообще отрицать, и директор мог быть латентным коммунистом, но семья имела право требовать — мой ребенок в школу не пойдет, сегодня праздник, и это закреплено законом. Это к вопросу об уважении к личности.
И всё это не случайность, это продуманная политика. Дальше мы видим Конституцию, принятую Учредительным собранием в 1922 году, и там написано, что в латвийском государстве суверенная власть принадлежит народу Латвии. Не латышскому народу, а народу Латвии. Система, обозначенная в законах об образовании, закреплена в Конституции.
— И тут напрашиваются параллели с современностью…
— Я не буду их проводить. Всё очень изменилось, включая демографический состав населения и наполнение этого состава.
— В 30-е годы всё стало портиться…
В 1930 году в Латвии жили
1,395 млн. латышей (+3% от 1925 года)
202 тыс. русских (+4,2%)
94,4 тыс. евреев (-1,3%)
69,9 тыс немцев (-1,5%)
59,3 тыс. поляков (+16%)
36 тыс. белорусов (-5,3%)
25,9 тыс. литовцев (+12%)
7,7 тыс. эстонцев (-2,3%)
В 1935 году в Латвии жили
1,473 млн. латышей (+6% от 1930 года)
207 тыс. русских (+2,3%)
93,5 тыс. евреев (-1%)
69,9 тыс немцев (-11%)
59,3 тыс. поляков (-18%)
36 тыс. белорусов (-25%)
25,9 тыс. литовцев (+12%)
7,7 тыс. эстонцев (-9,0%)
— Начался кризис, а заниматься образованием, когда мало денег, очень неприятно. Министерство образования впервые перешло в руки Демократического центра, националистической, как я уже говорила, партии.
Они ничего не имели против нацменьшинств, но считали, что государство должно в первую очередь заботиться о латышах, а дальше — как получится.
Обратили внимание на случаи, когда дети учились не в школах своего нацменьшинства. Почему латвийское государство должно финансировать обучение еврейского ребенка в немецкой школе? Или польского — в русской? Из каких соображений, да еще в условиях кризиса?
Министром образования стал Атис Кениньш, и он так интерпретировал закон: если русский хочет учиться в русской школе, пусть учится. Если же он хочет учиться в немецкой, пусть идет в частную немецкую школу, и его семья оплачивает обучение. А вот в латышскую школу он пойти может всегда. Тут своя железная логика, особенно, когда в государстве мало денег.
— Получается — или по паспорту, или в латышскую?
Школы нацменьшинств не закрыли и после принятия нового закона об образовании в 1934 году,
за исключением немецких школ после выезда латвийских немцев в 1939 году. Последние отблески существования школ нацменьшинств были еще в 1945 и 1946 годах. В 1947-48 всё прекращается, и тоже четко прописывается:
Латвия — союзная республика, и школы могут быть на языке местной национальности, то есть латышские, и на языке межнационального общения СССР, то есть — русские.
— Вы давно занимаетесь устной историей, много ездили в экспедиции и записывали рассказы разных людей, живущих в Латвии. Как они вспоминали свои школьные годы?
— В архиве Центра устной истории более 1200 воспоминаний. Сейчас практически уже нет живых свидетелей той эпохи, о которой мы говорим, но мы начали записывать воспоминания с 2001 года, тогда еще было много тех, кто учился если не в 20-е, то хотя бы в начале 30-х годов.
Очень многие бывшие учащиеся белорусских, русских, еврейских школ выбирали для интервью латышский язык, он уже был для них основным языком образования. Люди, когда дают интервью на диктофон, предпочитают язык образования, а не семьи, если речь не идет об этнографическом исследовании.
Это практически везде. Все незначительные трения, которые были до войны, после дальнейших событий стали выглядеть такой мелочью, просто детской забавой. В тех людях было заложено ощущение причастности к Латвии.
— Почему вы так настойчиво отказываетесь от параллелей с современной ситуацией?
Вот 1969 год и раньше — это то, о чем я могу говорить как историк, всё остальное — спекуляции. Не думаю, что читателям нужны и интересны спекуляции.
И не будем забывать историю: национальные меньшинства довоенной Латвии с более-менее выраженным этническим самосознанием и нынешние национальные группы — это очень разные вещи. В современной Латвии мне немного не хватает взаимного уважения.
Я благодарна судьбе, что, занимаясь устной историей, успела насладиться общением с людьми довоенного поколения — необыкновенно толерантными, уважающими других и гуманными.
Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter .
Идея создания в Латвии русских школ появилась еще в 17-м веке в шведской Лифляндии. Автор идеи – пастор Глюк, вошедший в историю как воспитатель Марты Скавронской (ставшей императрицей России под именем Екатерины I). Пастор Глюк утверждал: раз в Лифляндии появились русские староверы (число их, кстати, было очень мало, большинство бежавших в Латвию из России старообрядцев осели в Латгалии), требуются русские школы. Пастор заручился поддержкой короля Карла XI, изучил русский и на русском написал текст учебников для русской школы. Но умер поборник Просвещения Карл XI, потом началась Северная война и идея не была реализована.
Первая русская школа в Латвии начала работу в 1789 году. Незадолго до этого, в конце 1788 года, в Ригу въехал необычный обоз: 4 молодых человека везли с собой огромное количество книг и других школьных принадлежностей. Стоило это добро почти тысячу рублей – на подобную сумму в то время на окраине города можно было купить пару домов.
Четверо молодых людей приехали из Санкт-Петербурга, чтобы открыть первую в городе русскую школу. Известны имена этих просветителей: Андрей Владиславлев, Василий Красновский, Семен Войташевский, Иван Яновский. Все они обладали удивительными знаниями. К примеру, Андрей Владиславлев собирался одновременно учить рижских детей латыни, архитектуре, физике, геометрии, механике, русскому. Сегодня далеко не каждый профессор обладает такими широкими познаниями. Кстати, этот перечень показывает и объем знаний, который давало Екатерининское училище.
3 ноября 1788 года императрица Екатерина Великая подписала повеление открыть в Риге русскую школу, а уже 7 февраля 1789 года новое учебное заведение приступило к работе. Назвали рижане школу именем императрицы – народное Екатерининское училище.
Поначалу арендовали жилье в частном доме, но уже 22 сентября 1790 года было освящено новое здание. Русскую школу построили неподалеку от Никольской церкви и русского купеческого Гостиного двора. И была она предназначена не только для детей богатых: большинство учеников – из семей мещан, ремесленников, огородников и солдат.
Читайте также: