Ирвинг стоун муки и радости краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Роман был впервые издан в 1961 г. Это объемное произведение, насчитывающее свыше 900 станиц (в имеющемся у меня издании 1976 г.) Перессказывать его не имеет смысла, поэтому расскажу только о некоторых понравившихся и поразивших моментах, касающихся, прежде всего самого главного героя.
1. Преданный сын, любящий брат. Не знаю, насколько описанное в романе соответствует действительности, все же машину времени пока не изобрели и смотаться в XV век не получится, но представленный на страницах романа Микеланджело - это именно тот ребенок, о котором мечтает каждый родитель. Он не просто с уважением относится к отцу, хоть тот и причиняет ему немало неприятностей своим поведением и словами, но всю свою жизнь содержит родителя и родных братьев, а затем и племянников. У него часто не бывало денег на обед, но содержание отцу и братьям он отсылал исправно. В книге упоминается о том, что во Флоренции существовал закон, позволявший родителям распоряжаться деньгами неженатого сына. Отец часто злоупотреблял этим законом, постоянно жалуясь на жизнь и требуя денег, но Микеланджело никогда не упрекал его в этом, до конца своих дней отсылая деньги семье.
2. Самый несчастных из наемных работников. Если у вас возникает недопонимание с руководством на работе, вы растроены и опечалены, не можете понять, откуда растут корни у такой несправедливости, прочтите "Муки и радости". Столько несправедливости, сколько выпало на долю Микеланджело, наверное не выпадает никому. Его наниматели - богатые жители Флоренции, Тосканы, Рима, в большинстве своем воплотили в себе все отрицательные черты, какие могут быть у работодателя. В особенности это касается Пап Римских. Микеланджело, проживший почти 89 лет, пережил 13 Пап, 9 из которых нуждались в его услугах, как живописца и скульптора. Заказчики не только не представляли, что они в действительности хотят получить по итогам работы, но отказывались давать денег на материал (мрамор, краски, техническое оснащение), требовали выполнить все, как можно быстрее, угрожая позором и судом, отменяли заказы, прося скульптора выполнить что-то сверх положенного по его контракту или просто приказывая оставить труд 5-10 лет, чтобы переключиться на что-то более важное на их взгляд.
- Ваше преосвященство, зачем вы отозвали меня из Пьетрасанты? Через несколько месяцев я перевез бы на берег все мои девять огромных колон.
Джулио продолжал: - Надо ремонтировать полы в Соборе. Поскольку расходы на строительство твоей дороги оплачивали Собор и цех шерстянников, они распоряжаются и теми мраморами, которые ты добыл.
У Микеланджело было такое чувство, словно кардинал наступил на его простертое тело выпачканными в навозной жиже сапогами.
3. Честный человек, которого постоянно обдирают и обманывают. Микеланджело никогда не взял ни одного лишнего скудо ни от кого. Но его постоянно пытались обмануть - родные, друзья, просто знакомые. Отчего то окружение Микеланджело полагало, что раз он работает на Папу, то тот платит ему сверх меры. Но в действительности все было далеко не так.
Наверняка, будь Микеланджело чуть похитрее и поизворотливее, жилось бы ему куда лучше.
4. Испытавший на себе в полной мере глубину человеческой зависти и ненависти. Обычная человеческая зависть не чужда и великим людям. Бедный, иногда не имеющий средств на покупку хлеба, вечно страдающий от нехватки рабочего времени, полностью погруженный в работу, исхудавший и оборванный, Микеланджело повсюду сталкивается с ненавистью и непониманием, которые вызваны завистью. Ему завидут те, кто не умеет творить так, как делает он, на его островок славы покушаются те, у кого ее целый континент. В романе описывается та боль, которую причиняют скульптору непонимание коллег по цеху. Явное и тайное соперничество прослеживается между Микеланджело и Леонардо да Винчи и Микеланджело и Рафаэлем. Он и сам завидует в некоторой степени, но изо всех сил старается это чувство в себе подавить, как недостойное.
5. Женат на работе. Если вы смотрели сериал "Шерлок", то наверняка, помните, как Шерлок, пытаясь удовлетворить любопытство Джона по поводу собственной личной жизни, бросает что-то вроде: - Я женат на работе.
Микеланджело также женат на работе. В романе присутствует явный намек на романтические отношения с несколькими женщинами, но ни на одной из них скульптор не планировал жениться. У него попросту не было на это времени. И все же сердце Микеланджело всегда желало любви. Вот тольно ни финансовое, ни социальное положение, ни образ жизни, не способствовали появлению в его жизни женщин. Он действительно отдавал себя всего труду, работая с температурой и головной болью, едва не падая от усталости.
После прочтения романа осталось желание перечитать его еще раз. А для меня это один из показателей того, что книга заслуживает внимания и действительно достойная. Если вы еще не читали "Муки и радости", то рекомендую прочесть, повторюсь, судить об исторических реалиях не буду, поскольку для этого пришлось бы изучить документы, которыми руководствовался И. Стоун при написании произведения. Но представший перед читателем Микеланджело - это не просто какая-то известная, но далекая от нас личность, а живой человек. Он грустит, радуется, гневается, любит.
Он - наш современник, если так можно сказать, ведь все то, с чем сталкивается всю свою жизнь Микеланджело, близко каждому. Его разочаровывают родные и друзья, некоторые уходят, другие предают, но несмотря на все постигшие разочарования, скульптор берет резец и создает удивительные по красоте вещи, в которых влаживает лучшее, что есть у него в душе.
"Жизнь была хороша. Господь бог создал меня не для того, чтобы покинуть. Я любил мрамор, очень любил, и живопись тоже. Я любил архитектуру и любил поэзию. Я любил свое семейство и своих друзей. Я любил бога, любил формы всего сущего на земле и на небе, любил и людей. Я любил жизнь во всей ее полноте, а теперь я люблю смерть как естественный исход и завершение жизни. "
Если вам понравился представленный материал, ставьте лайк и подписывайтесь на канал. Автору будет приятно!
Предже, чем написать книгу, Ирвин Стоун долго жил в Италии, ходил по улицам Флоренции, изучал документы, сохранившиеся с того времени, впитывая дух самой страны, именно поэтому книга получилась интересной и увлекательной и занимает заслужинное место среди классики американской литературы.
Об авторе книги
Ирвинг Стоун — американский писатель, работал в жанре биографического романа, благодаря чему литература пополнилась замечательными книгами о великих людях разных эпох. Окончил университет, работал преподавателем. Много путешествовал, собирая материалы для романов. Начал писательскую деятельность с театральных пьес.
Среди лучших книг писателя стоит назвать:
Роман начинается описанием жизни Микеланджело во Флоренции в возрасте тринадцати лет. Ему страстно хочется учиться рисовать, а еще больше работать с камнем, он мечтает быть скульптором. Его друг Граначчи, молодой человек девятнадцати лет, чувствует в мальчике талант, глядя на его рисунки. Он хочет представить его Доменико Гирландайо, который считается одним из лучших флорентийских художников, работающих с фреской.
Но не так то просто попасть к нему в ученики, тем более, что отец Микеланджело категорически против его увлечения, следовательно, платить за обучение он не будет. Отец Микеланджело — Лодовико Буонаротти — страшно скареден и жаден. Он мечтает о том, чтобы сын пошел учиться к торговцу шерстью, а не заниматься какими-то художествами, потому что род их знатен, поэтому позорить его никому не позволено.
У Микеланджело нет матери, она умерла, когда ему было шесть лет, теперь с её родней Буонаротти связи не поддерживают. Отец женился на Лукреции Гальяно и она терпеливо несет свой крест, стоя на кухне и готовя для девяти человек – пяти мальчишек, мужа, его матери и брата мужа. Она слывет талантливым кулинаром, но мальчикам времени не уделяет. Микеланджело относится к ней с симпатией, но больше любит бабушку и младшего брата.
Когда он с Граначчи приходит к Гирландайо, то Микеланджело добивается того, чтобы мастер поверил в него, как ученика и подводит к тому, что он будет платить отцу Буонаротти, а не наоборот. Как ни странно, мастер соглашается, следовательно, скрепя сердце соглашается и отец, отвесив перед этим пару тумаков мальчику.
Так как учится в мастерской Микеланджело, никто больше не учится. Компания там собралась из разных по поведению, характерам и статусу людей, но Микеланджело одержим. Он оттачивает мастерство, часами проводя с карандашом в руках, учится подготовке к нанесению штукатурки на стены собора, рисованию фресок.
Гирландайо видит, что мальчик талантлив и что его больше привлекает камень, поэтому когда через год в Сады Медичи начали набирать учеников для работы по камню, Гирландайо отправил туда двух друзей – Микеланджело и Граначчи. Последнему работа с камнем не давалась и он не хотел оставаться в мастерской Бертольдо, но Микеланджело его уговорил.
Начался новый этап в жизни мальчика. Бертольдо и Лоренцо Медичи долго проверяли его на крепость и любовь к скульптуре. Почти год ему не позволяли делать то, что он хотел больше всего – вырезать из камня. Отцу Буонаротти больше никто не платил, и он просто со свету сживал сына, заставляя его сбегать в гости по выходным к семье кормилицы — Тополини — где он научился работать с камнем.
В садах Медичи Микеланджело познакомился с дочерью Лоренцо — Контессиной, слабенькой здоровьем девушкой, которая тоже заинтересовалась юношей-скульптором, её увлекала страстность Микеланджело, одержимость в работе и любовь к искусству.
Ирвинг Стоун - Муки и радости краткое содержание
Достоверность повествования требует поездки на родину живописца. Продав свой дом в Калифорнии, Ирвинг Стоун переезжает в Италию и живет там свыше четырех лет, пока не была завершена книга. Чтобы вернее донести до читателя тайны работы с камнем, писатель берет в руки молот и резец и овладевает мастерством каменотеса. С помощью друзей-ученых писатель проникает в архивы и находит там немало записей, касающихся Микеланджело и его семейства.
Муки и радости - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Он сидел в спальне на втором этаже, смотрел в зеркало и рисовал свои худые, с резко проступавшими скулами щеки, плоский широкий лоб, сильно отодвинутые к затылку уши, спадающие к надбровью завитки черных волос, широко расставленные янтарного цвета глаза с тяжелыми веками.
Из высокого, в четыре аршина, окна, которое мальчик отворил, чтобы впустить свежий утренний воздух, послышались звуки птичьей песенки. Он спрятал рисунок под валиком кровати в изголовье и, бесшумно спустившись по каменной винтовой лестнице, вышел на мостовую.
— Ты в самом деле не струсишь, пойдешь со мной? — нетерпеливо спросил Граначчи у вышедшего к нему приятеля.
— Да, это будет подарок, который я сделаю себе к дню рождения.
Граначчи взял мальчика под руку и повел его по Виа деи Бентаккорди, огибающей огромный выступ древнего Колизея; позади высились стены тюрьмы Стинке.
— Помни, что я говорил тебе насчет Доменико Гирландайо. Я состою у него в учениках уже пять лет и хорошо его знаю. Держись с ним как можно смиренней. Он любит, когда ученики оказывают ему почтение.
Они повернули уже на Виа Гибеллина, чуть выше Гибеллинских ворот, обозначавших черту второй городской стены. По левую сторону оставалась могучая каменная громада замка Барджелло с многоцветным каменным двором правителя — подесты, затем, когда друзья, взяв правее, вышли на Виа дель Проконсоло, перед ними возник дворец Пацци. Мальчик провел ладонью по шершавым, грубо обтесанным камням стены.
— Не задерживайся! — подгонял его Граначчи. — Теперь самое удобное время, чтобы поговорить с Гирландайо, пока он не углубился в работу.
Торопливо отмеряя широкие шаги, друзья продвигались по узким переулкам, примыкавшим к улице Старых Кандалов; тут подряд шли дворцы с резными каменными лестницами, ведущими к дверям с глубоким навесом. Скоро друзья были уже на Виа дель Корсо; по правую руку от себя, сквозь узкий проход на улицу Тедалдини, они разглядели часть здания Дуомо, крытого красной черепицей, а пройдя еще квартал, увидели, уже с левой стороны, дворец Синьории — арки, окна и красновато-коричневую каменную башню, пронзающую нежную утреннюю голубизну флорентинского неба. Чтобы выйти к мастерской Гирландайо, надо было пересечь площадь Старого рынка, где перед прилавками мясников висели на крючьях свежие бычьи туши с широко раскрытыми, развороченными вплоть до позвоночника боками. Теперь друзьям оставалось миновать улицу Живописцев и выйти на угол Виа деи Таволини — отсюда они уже видели распахнутую дверь мастерской Гирландайо.
Микеланджело задержался на минуту, разглядывая Донателлову статую Святого Марка, стоявшую в высокой нише на Орсанмикеле.
— Скульптура — самое великое из искусств! — воскликнул он, и голос его зазвенел от волнения.
Граначчи удивился: ведь они знакомы уже два года, и все это время друг скрывал от него свое пристрастие к скульптуре.
— Я с тобой не согласен, — спокойно заметил Граначчи. — И хватит тебе глазеть — дело не ждет!
Мальчик с трудом перевел дух, и вместе они переступили порог мастерской Гирландайо.
В дальнем, самом уютном, углу сидел на деревянном возвышении мужчина лет сорока; в отличие от всей мастерской его широкий стол был в идеальном порядке — карандаши, кисти, альбомы лежали на нем один к одному, ножницы и другие инструменты висели на крючках, а позади, на полках вдоль стены, виднелись аккуратно расставленные тома украшенных рисунками рукописных книг.
Граначчи подошел к возвышению и встал перед учителем.
— Синьор Гирландайо, это Микеланджело, о котором я вам рассказывал.
Микеланджело почувствовал, что на него устремлен взгляд тех самых глаз, о которых говорили, что они видели и запоминали в одно мгновение гораздо больше, чем глаза любого другого художника в Италии. Мальчик тоже поднял свой взгляд: его глаза вонзились в Гирландайо, это были не глаза, а пара карандашей с серебряными остриями: они уже рисовали на воображаемом листе и лозу сидящего на помосте художника, и его васильковый кафтан, и красный плащ, наброшенный на плечи для защиты от мартовской стужи, и красный берет, и нервное, капризное лицо с полными пурпурными губами, и глубокие впадины на щеках, и сильные выступы скул под глазами, и пышные, разделенные прямым пробором черные волосы, спадающие до плеч, и длинные гибкие пальцы его правой руки, прижатой к горлу. Микеланджело припомнил слова Гирландайо, которые, как передавал Граначчи, он произнес несколько дней назад:
-
Совместный американо-итальянский одноименный фильм по мотивам романа (1965 г.). Режиссер: Кэрол Рид.
Роман о гениальном скульпторе эпохи Возрождения Микеланджело Буонарроти, движимом жаждой познания и проходящим через муки творчества к созданию произведений, которые прославляют мощь и красоту человеческого тела и духа, утверждают мысль о высоком предназначении жизни на земле.
Ирвинг Стоун писал роман восемь лет. Ради него он совершил поездку в Италию, где отыскал много ранее не публиковавшихся исторических документов, касающихся жизни Микеланджело.
Жизнь Микеланджело Буонарроти
С. Сахарова
Тут можно читать бесплатно Муки и радости - Стоун Ирвинг. Жанр: Классическая проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте mir-knigi.info (Mir knigi) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Муки и радости - Стоун Ирвинг краткое содержание
Муки и радости - Стоун Ирвинг - описание и краткое содержание, автор Стоун Ирвинг , читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки mir-knigi.info
Достоверность повествования требует поездки на родину живописца. Продав свой дом в Калифорнии, Ирвинг Стоун переезжает в Италию и живет там свыше четырех лет, пока не была завершена книга. Чтобы вернее донести до читателя тайны работы с камнем, писатель берет в руки молот и резец и овладевает мастерством каменотеса. С помощью друзей-ученых писатель проникает в архивы и находит там немало записей, касающихся Микеланджело и его семейства.
Муки и радости читать онлайн бесплатно
Он сидел в спальне на втором этаже, смотрел в зеркало и рисовал свои худые, с резко проступавшими скулами щеки, плоский широкий лоб, сильно отодвинутые к затылку уши, спадающие к надбровью завитки черных волос, широко расставленные янтарного цвета глаза с тяжелыми веками.
Из высокого, в четыре аршина, окна, которое мальчик отворил, чтобы впустить свежий утренний воздух, послышались звуки птичьей песенки. Он спрятал рисунок под валиком кровати в изголовье и, бесшумно спустившись по каменной винтовой лестнице, вышел на мостовую.
— Ты в самом деле не струсишь, пойдешь со мной? — нетерпеливо спросил Граначчи у вышедшего к нему приятеля.
— Да, это будет подарок, который я сделаю себе к дню рождения.
Граначчи взял мальчика под руку и повел его по Виа деи Бентаккорди, огибающей огромный выступ древнего Колизея; позади высились стены тюрьмы Стинке.
— Помни, что я говорил тебе насчет Доменико Гирландайо. Я состою у него в учениках уже пять лет и хорошо его знаю. Держись с ним как можно смиренней. Он любит, когда ученики оказывают ему почтение.
Они повернули уже на Виа Гибеллина, чуть выше Гибеллинских ворот, обозначавших черту второй городской стены. По левую сторону оставалась могучая каменная громада замка Барджелло с многоцветным каменным двором правителя — подесты, затем, когда друзья, взяв правее, вышли на Виа дель Проконсоло, перед ними возник дворец Пацци. Мальчик провел ладонью по шершавым, грубо обтесанным камням стены.
— Не задерживайся! — подгонял его Граначчи. — Теперь самое удобное время, чтобы поговорить с Гирландайо, пока он не углубился в работу.
Торопливо отмеряя широкие шаги, друзья продвигались по узким переулкам, примыкавшим к улице Старых Кандалов; тут подряд шли дворцы с резными каменными лестницами, ведущими к дверям с глубоким навесом. Скоро друзья были уже на Виа дель Корсо; по правую руку от себя, сквозь узкий проход на улицу Тедалдини, они разглядели часть здания Дуомо, крытого красной черепицей, а пройдя еще квартал, увидели, уже с левой стороны, дворец Синьории — арки, окна и красновато-коричневую каменную башню, пронзающую нежную утреннюю голубизну флорентинского неба. Чтобы выйти к мастерской Гирландайо, надо было пересечь площадь Старого рынка, где перед прилавками мясников висели на крючьях свежие бычьи туши с широко раскрытыми, развороченными вплоть до позвоночника боками. Теперь друзьям оставалось миновать улицу Живописцев и выйти на угол Виа деи Таволини — отсюда они уже видели распахнутую дверь мастерской Гирландайо.
Микеланджело задержался на минуту, разглядывая Донателлову статую Святого Марка, стоявшую в высокой нише на Орсанмикеле.
— Скульптура — самое великое из искусств! — воскликнул он, и голос его зазвенел от волнения.
Граначчи удивился: ведь они знакомы уже два года, и все это время друг скрывал от него свое пристрастие к скульптуре.
— Я с тобой не согласен, — спокойно заметил Граначчи. — И хватит тебе глазеть — дело не ждет!
Мальчик с трудом перевел дух, и вместе они переступили порог мастерской Гирландайо.
В дальнем, самом уютном, углу сидел на деревянном возвышении мужчина лет сорока; в отличие от всей мастерской его широкий стол был в идеальном порядке — карандаши, кисти, альбомы лежали на нем один к одному, ножницы и другие инструменты висели на крючках, а позади, на полках вдоль стены, виднелись аккуратно расставленные тома украшенных рисунками рукописных книг.
Граначчи подошел к возвышению и встал перед учителем.
— Синьор Гирландайо, это Микеланджело, о котором я вам рассказывал.
Микеланджело почувствовал, что на него устремлен взгляд тех самых глаз, о которых говорили, что они видели и запоминали в одно мгновение гораздо больше, чем глаза любого другого художника в Италии. Мальчик тоже поднял свой взгляд: его глаза вонзились в Гирландайо, это были не глаза, а пара карандашей с серебряными остриями: они уже рисовали на воображаемом листе и лозу сидящего на помосте художника, и его васильковый кафтан, и красный плащ, наброшенный на плечи для защиты от мартовской стужи, и красный берет, и нервное, капризное лицо с полными пурпурными губами, и глубокие впадины на щеках, и сильные выступы скул под глазами, и пышные, разделенные прямым пробором черные волосы, спадающие до плеч, и длинные гибкие пальцы его правой руки, прижатой к горлу. Микеланджело припомнил слова Гирландайо, которые, как передавал Граначчи, он произнес несколько дней назад:
— Кто твой отец? — спросил Гирландайо.
— Лодовико ди Лионардо Буонарроти Симони.
— Слыхал такого. Сколько тебе лет?
— Мои ученики начинают в десять. Что ты делал последние три года?
— Тратил понапрасну время в школе у Франческо да Урбино, зубря латынь и греческий.
Углы темно-красных, как вино, губ Гирландайо дернулись — это означало, что ответ мальчика ему понравился.
— Умеешь ты рисовать?
Граначчи, горя желанием прийти на помощь другу, но не смея признаться, что он таскал потихоньку у Гирландайо гравюры и давал их перерисовывать Микеланджело, сказал:
— У него прекрасная рука. Он изрисовал все стены отцовского дома в Сеттиньяно. Там есть такой сатир…
— А, мастер по стенным росписям, — усмехнулся Гирландайо. — Соперник для меня на склоне лет.
Все чувства Микеланджело были в таком напряжении, что он принял слова Гирландайо всерьез.
Читайте также: