Гроб с музыкой краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Давно хотел записать поразивший меня рассказ о похоронах постперестроечного бандюги. Хоронили авторитета Васю с музыкой, с салютом над могилой, но это все могло быть и не для Васи, а для любого, даже и не мафиозного, начальника. Но Васю, в отличие от других покойников, не оставили без музыки и после смерти.
Как? А так: в его гроб, естественно, из краснейшего дерева, с прозрачной крышкой, были помещены: а) разноцветные мигающие фонарики, долженствующие напоминать Васе счастье детства; б) аудиокассеты с любимыми Васиными песнями и мелодиями. Батарейки в проигрывателе были рассчитаны на сорок дней, как и мигание гирлянд. Теперь даже закоренелые безбожники знают, что после сорокового дня с душами умерших происходит нечто, после чего звуки и краски земного мира им не нужны.
А что нужно? Тут Васины кореша и братки не разбирались и не задумывались.
Но тогда я не записал этот рассказ, наивно полагая, что это предел кощунства по отношению к смерти и что дальше этого зайти уже невозможно.
Оказалось, возможно. Вот новый рассказ. Как известно, во всех бедах бывших союзных республик виноваты клятые москали. Советских москалей, в чем очень помогали москали демократические, уже вываляли в грязи, но что-то дела в бывших республиках не пошли лучше, опять нет в жизни счастья. А-а, сообразили в Молдове, так ведь москали еще были в семнадцатом аж веке. Тогда один молдавский письменник оженился на москальской княжне. Как такое вытерпеть? И вот – присягаю, что я не выдумал, – вот в Кишиневе расторгают брак умершего два века назад молдаванина с русской княжной, находят ему невесту из нынешних (кажется, певичка) и. заключают брак. Посаженными отцами невесты и жениха выступают очень видные политики. Не верите? Поезжайте в Кишинев, спросите. Там все об этом знают. И свадьба была. И музыка. Плясал ли покойник, не знаю. Вот такие дела. Такая вот музыка.
Человек я совершенно неприхотливый, могу есть и разнообразную китайскую, или там грузинскую, японскую, арабскую пищу, или сытную русскую, а могу и вовсе на одной картошке сидеть, но вот вдруг, с годами, стал замечать, что мне очень небезразлично, из какого я стакана пью, какой вилкой ем. Не люблю пластмассовую посуду дальних перелетов, но успокаиваю себя тем, что это по крайней мере гигиенично.
Возраст это, думаю я, или изыск интеллигентский? Не все ли равно, из чего насыщаться, лишь бы насытиться. И уж тебе ли – это я себе, видевшему крайние степени голода, – думать о форме, в которой питье или пища?
Не знаю, зачем зациклился вдруг на посуде. Красив фарфор, прекрасен хрусталь, сдержанно серебро, высокомерно золото, но завали меня всем этим с головой, все равно все победит то лето, когда я любил библиотекаршу Валю, близорукую умную детдомовку, и тот день, когда мы шли вверх на нашей реке и хотели пить. А родники – вот они, под ногами. Я-то что, я хлопнул на грудь, приник к ледяной влаге, потом зачерпывал ее ладошкой и предлагал возлюбленной.
– Нет, – сказала Валя, – я так не могу. Мне надо из чего-то.
И это "из чего-то" явилось. Я оглянулся – заводь, в которой цвели кувшинки, была под нами. Прыгнул под обрыв, прямо в ботинках и брюках брякнулся в воду, сорвал крупный лист кувшинки, вышел на берег, омыл лист в роднике, свернул его воронкой, подставил под струю, наполнил и преподнес любимой.
И мы поцеловались.
Так что же такое посуда для питья и еды? Ой, не знаю. Не мучайте меня. Жизнь моя прошла, но не прошел тот день. Родники и лист кувшинки. И мы под небом.
И вдруг краткий грохот ужасной силы, наподобие взрыва, заставил содрогнуться и бывшую улицу, и нынешний переулок. Метрах всего в двадцати от меня обвалилась часть стены. Когда пыль от обвала улеглась, я понял, что это не стена обрушилась, а мемориальная доска. Но такая огромная и толстая, что обломков и пыли от неё хватило на весь переулок.
Так чья же доска рухнула с таким шумом? Она как раз упала лицом кверху, и можно было прочесть, что это такая-то актриса. Годы жизни. Жена писателя, пережившая мужа на пятьдесят пять лет. Но ведь в конце концов могла и не её доска упасть, их рядом сколько угодно. Конечно, тоже упадут. Не по отдельности, а вместе с домом. Сколько ему стоять? Ну пятьдесят, ну сто лет. Это же крохотная часть вечности. И не часть, не частичка, а вскрик в ночи.
Нынче никто уже не реставрирует дома, их просто ломают и строят новые. Дешевле. А память об актрисе? О режиссёре? Смешно. Эпоха, будто покрытый коростой больной, чешется, сдирая с себя чешую имён и фамилий. Чешуя остается во времени, высыхает и разносится ветром. И это справедливо.
Не знаю, будет ли восстановлена церковь святителя Алексия. Хорошо бы. Тогда бы не разрушилось ничего. Но, может, уже упущено время. Как знать.
Как знать. Просыпаешься среди ночи от грохота. Это движение времени, которое освобождается от тяжести.
А у Господа вообще нет времени. Для нас столетие, для Него секунда.
Сижу в деревне, переживаю за скворцов. Это такое нежное время ожидания птенцов. Сижу, читаю Плутарха:
ГРОБ С МУЗЫКОЙ
Давно хотел записать поразивший меня рассказ о похоронах постперестроечного бандюги. Хоронили авторитета Васю с музыкой, салютом над могилой, но это всё могло быть и не для Васи, а для любого, даже и не мафиозного, начальника. Но Васю, в отличие от других покойников, не оставили без музыки и после смерти.
Как? А так: в его гроб, естественно, из краснейшего дерева, с прозрачной крышкой, были помещены:
а) разноцветные мигающие фонарики, долженствующие напоминать Васе счастье детства;
б) аудиокассеты с любимыми Васиными песнями и мелодиями.
Батарейки в проигрывателе были рассчитаны на сорок дней, как и мигание гирлянд. Теперь даже закоренелые безбожники знают, что после сорокового дня с душами умерших происходит нечто, после чего звуки и краски земного мира им не нужны.
А что нужно? Тут Васины кореша и братки не разбирались и не задумывались.
Но тогда я не записал этот рассказ, наивно полагая - это предел кощунства по отношению к смерти, и что дальше этого зайти уже невозможно.
Оказалось, возможно. Вот новый рассказ. Как известно, во всех бедах бывших союзных республик виноваты клятые москали. Советских москалей, в чём очень помогали москали демократические, уже вываляли в грязи, но что-то дела в бывших республиках не пошли лучше, опять нет в жизни счастья. A-а, сообразили в Молдове, так ведь москали ещё были в семнадцатом аж веке. Тогда один молдавский письменик оженился на москальской княжне. Как такое вытерпеть? И вот - присягаю, что я не выдумал, - вот в Кишиневе расторгают брак умершего два века назад молдаванина с русской княжной, находят ему невесту из нынешних, (кажется певичка) и. заключают брак. Посаженным отцом невесты и жениха выступают очень видные политики. Не верите? Поезжайте в Кишинёв, спросите. Там все об этом знают. И свадьба была. И музыка. Плясал ли покойник, не знаю. Вот такие дела. Такая вот музыка.
Эльвира Барякина - Гроб с музыкой краткое содержание
Гроб с музыкой - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
— Я и сам без копейки сижу, — сердито буркнул Леха. (Это было вранье, но Ямин и так был должен уже тысячу пятьдесят).
Корректор тяжко вздохнул.
— Все кругом бедные… Это все из-за Измайлова! — с неожиданной страстью выкрикнул он. — Это его Бог покарал за нас!
— Почему? — удивился Леха.
— А потому! Любой другой директор хотя бы интересовался, чем живут его сотрудники! Хотя бы пытался понять, какие у них нужды!
— А у тебя есть нужды?
Ямин тяжело посмотрел на Леху.
— По-твоему, их у меня не может быть? Да?
— Все так считают! — горестно махнул рукавом тот, и вдруг на его глаза набежали слезы. Он вскочил и, нагнувшись над столом, прошептал:
— Есть на земле высшая справедливость! У Измайлова были деньги! Я знаю! Но он не дал! А когда я попросил, то вообще пригрозил уволить меня. Представляешь?
— Представляю… — кивнул Леха, а сам подумал, что давно бы погнал его в три шеи, если бы мог.
— Только ты никому не говори, — попросил Ямин, уходя.
— Чего не говорить?
Но корректор уже исчез.
Она не сразу взяла трубку.
— Что у вас там происходит? — проворчал Леха. — До обеда еще полдня, а вы уже где-то шляетесь.
— Знаешь, кто у нас сейчас в гостях?
— Твой приятель Полонин. Следователь. Он нас допрашивает на предмет Измайлова. Вся редакция сбежалась посмотреть на этого субчика. Такие корки мочит!
— Погоди! — отмахнулся Леха. — У меня только что был Ямин. По-моему, он совсем не в себе… Сказал, что Бог покарал Измайлова. У них там какой-то конфликт вышел из-за денег… Кстати, помнишь, он же ушел от костра сразу после Измайлова? Может, это он был в радиорубке?
— Брось… — перебила его Топ. — Ямин ничего слаще морковки в жизни не видел. Сигары ему абсолютно не по карману. А уж тем более он не посмел бы курить в присутствии Сереги. Измайлов же строил его только так.
— Все равно, может, стоит выяснить, что между ними произошло?
— Хочешь, я твоему Полонину это посоветую? Глядишь, он до чего-нибудь и докопается.
Топ дурачилась. Ей, видите ли, было прикольно. Леха, ей-богу, не понимал ее: то ей интересно копаться в этом деле, то вдруг все по-фигу становится… Совсем баба без башни.
В этот момент в дверь постучали, и в комнату вошла Настя.
— Леш, тебя следователь зовет. Он в бывшем измайловском кабинете.
— Девки! — прикрикнул он сердито.
— А? — отозвались они хором, но от компьютера не оторвались.
— У вас работы мало?
Танька отпустила мышку.
— До фига. Но вся контора балду пинает, и мы пинаем.
— Уволю обоих к едрене-фене!
С вялыми выражениями лиц стажерки принялись листать папки с делами.
— Смотрите у меня! — грозно прикрикнул Леха на прощание.
Как только дверь за ним закрылась, девки переглянулись и прыснули со смеху.
— Он нас не уволит! — констатировала Настя. — Он нас любит.
— Садись, — сказал ему Колька, показывая царственным жестом на простенький стульчик рядом с собой. — Как твоя статья?
— Нормально, — осторожно ответил Леха.
— Это хорошо, что нормально. А я вот что хотел у тебя спросить: ты ведь некую Огурцову Светлану Аркадьевну знаешь?
Леха призадумался. Он, конечно, знал многих Светлан, и наверняка среди них были и Аркадьевны, но чтобы Светлана при этом была еще и Огурцова…
— Не было вроде такой…
Полонин подпер подбородок ладонями.
— Вот, Лех, мы с тобой в одном классе учились, — укоризненно сказал он, — двойки вместе по русскому получали… А ты мне врешь, как последний гад!
— А вот твои сослуживцы говорят, что в ночь убийства видели тебя с этой гражданкой Огурцовой неоднократно! — торжествующе объявил Полонин.
Леха облегченно вздохнул.
— А, так это наверное Нимфа была!
— Да я ее так про себя назвал… Ну так и чего?
— Это я тебя хотел спросить, Кобец, что ты с этой нимфой сделал?
— То есть? Мы с ней погуляли и все.
— Э-э, шалишь, брат! — пригрозил пальцем Полонин. — Погулял он! Знаем мы твои гулянки! Ты еще в школе так с девчонками гулял… Сдается мне, ты ее…
— Чего ерунду-то городишь?! — рассердился Леха. — Спроси у нее самой, что я с ней сделал!
Полонин радостно потер ладони.
— Ну, давай рассказывай подробно, чем ты занимался в день убийства Измайлова, — проворковал Полонин, начиная заполнять бланк протокола. Предупреждаю тебя об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и за отказ от дачи показаний…
— Я жду! — напомнил Полонин.
— Ну-у… э-э… напились мы…
Колька предостерегающе поднял палец.
— Кобец, я предупреждаю, нам уже многое известно!
— Что именно? — механически переспросил Леха, пытаясь собраться с мыслями.
Эльвира Барякина - Гроб с музыкой краткое содержание
Эльвира Барякина - Гроб с музыкой читать онлайн бесплатно
Сережка была красивая, с красным камушком в середине. Щелкнув замочком, он нежно чмокнул ее в шею. Тут из-за угла снова показались журналистки.
— Мы вас видели! — прокричал им Леха. — Позор вашей конспирации!
Журналистки сконфужено ретировались.
— Куда теперь? — игриво спросила Нимфа.
Он огляделся. Вблизи торчала темная коробка радиорубки.
— Там же наверняка заперто!
— Ну давай, — согласилась Нимфа.
Они подбежали к радиорубке. Леха заглянул в окно, подергал раму, но она, естественно, была забита гвоздями. Нимфа толкнула дверь.
— Лех, а здесь открыто!
Улыбаясь чему-то своему, она вошла, остановилась посреди темной, пахнущей каким-то сладковатым дымом комнатки. Леха шагнул следом за ней.
— Что-то с нами происходит, а чего — даже не объяснишь… — сказала вдруг Нимфа как-то нежно и трепетно.
Леха уселся с размаху на видавший виды диван. Через незанавешенное окно струился белый свет уличного фонаря, и в нем Нимфа казалась еще красивее — какая-то нездешняя, неземная, призрачная.
— Запах какой-то странный: жгли, что ли, чего?
— Иди ко мне! — тихо позвал Леха.
Она молча подчинилась, села рядом, так близко, что ее кудряшки приятно скользнули по лицу. Леха провел легкими пальцами по ее стройной лодыжке.
— Ой! Здесь что-то валяется…
Она заглянула под диван и вдруг страшно заверещала закрыв рот ладонями.
— Ты чего?! — перепугался Леха.
Она не отвечала, только визжала, уставившись безумными глазами куда-то вниз. Совершенно ошеломленный Леха наклонился…
Под диваном лежал человек. Мертвый.
Леха в ужасе отшатнулся. Это был Сергей Измайлов: полное лицо с короткими усиками, рука, откинутая в сторону… Буквально два часа назад он сидел у костра, смеялся над Топовскими байками… А теперь… Леха поспешно дотронулся до его руки — она была еще теплой.
Нимфа внезапно замолкла и как-то тяжело завалилась на пол, стукнувшись головой об угол радиопульта. Совершенно потерянный, Леха кинулся к ней, потянул за рукав рубашки…
Нимфа не шевелилась. Он начал трясти ее, хлопать по щекам — никакой реакции. Господи, грохнуться в обморок именно здесь, именно сейчас!
Наконец Леха выскочил на какую-то дорожку и чуть не врезался на Топ.
— Что с тобой? — удивилась она. — У твоей Нимфы сифилис, а она тебя не предупредила?
У него не было сил отшучиваться.
— Измайлов! Он умер! Там в радиорубке лежит! — выкрикнул он, задыхаясь.
— Ты совсем, что ли, пьян, Кобец!?
Она на секунду задумалась.
— Тогда беги за начальником лагеря. Только никому ничего не говори: нечего панику разводить раньше времени.
— Я пойду посмотрю, в чем там дело.
— А где начальник? — спросил Леха, понемногу приходя в себя.
Топ махнула рукой по направлению к пристани.
— Я его там только что встретила.
— Хорошо. Я быстро.
— Там мертвый человек! — закричал им Леха.
— Иди к нам, друг! — нечленораздельно произнес начальник и сильно покачнулся. — Мы споем про войну!
— Да вы не понимаете, там, в радиорубке Измайлов лежит!
— Не хочешь петь — так и скажи, — обиженно забулькал ди-джей и яростно затянул: — Маруся, Маруся слезы льет…
Она сидела на крылечке радиорубки.
— Ну где ты шлялся? Я уже замучилась тебя ждать!
Леха опустился рядом с ней.
— Где-где… Начальника лагеря искал. Он, зараза, нажрался и со мной не пошел.
— Это ты, Кобец, нажрался, — сурово отрезала Топ. — И, слава Богу, что не привел никого.
— А потому что нет там никого: ни живых, ни мертвых!
У Лехи просто глаза на лоб полезли.
— Как это?! А Нимфа где? Она же там была!
Топ пожала плечами.
Леха совсем ничего не понимал. Вскочив, он вбежал в радиорубку и огляделся кругом. Там, действительно, никого не было. И Нимфа и Измайлов исчезли в неизвестном направлении.
В дверях стояла Топ и ворчала:
— Пьяница ты и дурак, Кобец! Я чуть не описалась со страху. Думала, открою дверь, на труп наступлю и от испуга заикой сделаюсь.
— Но он же вот здесь был! — показал под диван Леха.
— У меня даже руки тряслись! — раздраженно продолжала она. — Еле дверь открыла! Н-да, не ожидала я от тебя таких шуточек…
— Да это не шуточки вовсе!
— Не шуточки?! Тогда сам ищи свой труп! А я пошла.
— И я с тобой! — горячо произнес Леха. Ему как-то не хотелось оставаться одному.
Но Топ покачала головой.
— Нет уж, Кобец! Я на тебя обижена, и ты наказан. Иди на берег Левинки и подумай о своем лживом поведении.
После того, как Топ бросила его на произвол судьбы, Леха пытался было разыскать Нимфу, но лагерь уже спал, и поиски ни к чему не привели.
Утром он едва смог разлепить глаза. Жить ему было очень, очень тяжело. На соседней койке у окна сидела Топ и о чем-то напряженно думала.
— Бли-ин, — простонал Леха, — башка-то как трещит!
Топ повернулась на звук его голоса.
— Проснулся, что ли?
Она потянулась рукой к тумбочке, куда накануне предусмотрительно спрятала бутылку пива.
Кое-как разбавив головную боль, Леха влез в свои джинсы.
— Эх, мы и нопились… — произнес он с удивлением, вспомнив вчерашнее происшествие.
Топ сдержанно ухмыльнулась.
— Не мы, а ты. Узюзюкался до чертиков… — Она взглянула на часы и резво подпрыгнула на кровати. — Ба! Уже почти одиннадцать, через пять минут постельное белье сдавать.
Она вскочила и начала остервенело запихивать в рюкзак свои шмотки. Встреченные на пути Лехины вещи хватались и кидались в сторону хозяина.
— Топ, перестань беситься, — хрипло произнес Леха. — Успеем еще собраться. У тебя есть зубная паста? А то у меня в головушке — бо-бо, в ротике — бе-бе…
— Есть, конечно, — отозвалась Топ, бросив в Леху его носки. — Точнее, была — я ее уже на дно сумки спрятала.
— Только уже жеваная — если тебе так уж надо, отдери от спинки кровати.
Топ была какая-то взвинченная.
— Ты сегодня злая, — констатировал Леха. — Тебя что, кто-нибудь не удовлетворил?
— Если меня кто не удовлетворил, так это ты! — вдруг раздраженно крикнула Топ. — Я вчера весь вечер с тобой проканителилась.
— А куда же делся твой сладкий мальчик с челочкой как у Гитлера?
— Он с Геной уехал.
— С Геной-крокодилом, — язвительно пояснила Топ и вдруг прикрикнула на него: — Да шевелись же ты, Кобец! Мне еще Бобика от предков надо забрать, у меня белье замочено и вообще я домой хочу!
Леха вымученно вздохнул.
— Я все понял. Этот чертов Алик травмировал тебя в сердце, и теперь ты вымещаешь на лучшем друге Лехе свое хамство.
— Хватит войдосить! — одернула его Топ и, схватив кучу постельного белья, понесла его в каптерку. — Загружай вещи в машину!
Побросав сумки в багажник, Леха побежал к центральной площадке: ему надо было найти Нимфу. Там уже стояли автобусы, вокруг которых галдели студенты-активисты. Увидев Юльку, Леха подошел к ней.
— Привет, ты не видела девчонку такую, кудрявенькую? У нее еще очки были с желтыми стеклами… Она мне очень нужна для одного дела.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Читайте также: