Ганс сакс школяр в раю краткое содержание
Обновлено: 03.07.2024
Крупнейшим поэтом немецкого бюргерства эпохи Возрождения был Ганс Сакс. Его литературная деятельность была лишена черт профессионализма. Сакс не жил литературным трудом. Будучи потомственным ремесленником, он занимался художественным творчеством на досуге, читательской аудиторией его был ремесленный люд, к которому он обращался с поэтическим словом в целях поучения.
Родиной Сакса был Нюрнберг, один из наиболее развитых городов средневековой Германии. Жители его пользовались относительной свободой. Они были непосредственно подчинены императору и не зависели от произвола князей. Сакс с детских лет дышал свободным воздухом Нюрнберга, и это придало его проведениям гуманистическую, жизнерадостную настроенность. Сакс родился в семье состоятельного портного и получил хорошее по тем временам образование. Он закончил латинскую школу, где приобрел познания в греческом и латинском, ознакомился с основами арифметики, астрономии, грамматики и других паук. Затем Сакса отдают в обучение сапожнику.
Приобретя необходимые навыки в сапожном ремесле, он в целях усовершенствования своего мастерства в течение ряда лет странствует по Германии. Перед молодым подмастерьем открылся новый мир. Умудренный жизненным и профессиональным опытом, Сакс в 1516 г. вернулся в Нюрнберг. Он успешно сдает экзамен на звание мастера, женится, втягивается в неторопливую городскую жизнь.
Интерес к художественному творчеству обнаружился у Сакса рано. Еще в юношеские годы, до периода своих странствований, он познакомился с основами творчества мейстерзингеров.
Саксом, по его собственным подсчетам, было написано свыше 4000 песен в стиле мейстерзанга. Однако он не включил их в сборники своих сочинений, очевидно не считая их лучшей частью своего художественного наследия.
Сакс не прекратил, однако, своей литературной деятельности. Он рассматривал художественное творчество как общественное служение. Ему важно было не только писать, но и печататься.
Сакс влюблен не только в город, но и в его быт. Спокойная, сытая, благонравная бюргерская жизнь рассматривается им как своеобразная норма человеческого общежития. Сакс не стремится ни к чему иному. Здесь его симпатии и идеалы. Разумеется, он видит в бюргерской действительности немало недостатков, но разумность бюргерского уклада не вызывает у него никакого сомнения. Он принимает и защищает его основы. Критика Сакса никогда не носит разрушительного характера. Она всегда сдобрена мягким юмором, поэт верит в возможность исправления тех, кто сбился в своем поведении с праведного пути. Он не ищет, как реалист XVIII или XIX в., источники различных пороков в социальной среде. Все зло, по его убеждению, заключено в самом человеке. Оно — результат неразумия, невоспитанности. Тон всех произведений поэта неизменно назидательный.
Излюбленным жанром Сакса был шванк. Он сделал его чрезвычайно разнообразным по содержанию, сблизил с живой повседневностью, превратил в настоящую энциклопедию бюргерской жизни эпохи Возрождения. Сакс рассмотрел в шванках все сколько-нибудь значительные вопросы бюргерского быта и уклада — тут и взаимоотношения между мужем и женой, родителями и детьми, господами и слугами, мастерами и подмастерьями,— причем рассмотрел их с моральной точки зрения.
Хороший шванк не докучает,
Он, забавляя, поучает
И часто бьет не в бровь, а в глаз.
Ганс Сакс в том заверяет вас.
Пер. И. Шафаренко)
Все шванки Сакса строятся по одной схеме. Вначале рассказывается о случае, вызвавшем беспокойство писателя, а затем; следует его нравоучительная оценка, органически не вплетенная; в образную ткань произведения. Вот, например, семь жен, встретившись у источника летней порой, жалуются на своих мужей. У одной муж неверен, у другой — скуп, у третьей — ле нив, у четвертой — пьяница, у пятой — игрок и т. д. Сакс отнюдь не поддерживает их гнев. Это значило бы разжигать и без того бушующие страсти. Он пытается примирить враждующие стороны. Внимательно выслушав жен, Сакс сразу же дает слово мужьям, которым, оказывается, также есть что сказать о своих спутницах жизни. Одна — скопидомка, другая — мотовка, третья — потаскуха и т. д. И тут Сакс снова рекомендует воспитательные меры:
Чтоб мир в семье был укреплен,
Воспитывать должны вы жен,
За честным мужем и жена
Сама становится честна.
Пер. А. Левинтона)
В таком же примирительном духе Сакс решает конфликты между слугами и господами. Как гуманный терпеливый судья, он выслушивает жалобы трех служанок на своих хозяек. Ему жаль их, он вполне понимает их горе, правдиво рисуя их безрадостную жизнь. Вот горькая доля деревенской батрачки:
Дою, кормлю, навоз ношу,
Пасу и жну, траву кошу.
Зимой и летом — все страда,
А каша с хлебом — вся еда.
В таких правдивых зарисовках и проявляется главным образом реализм Сакса. При всех примирительных тенденциях своего творчества он не скрывает социальных противоречий, хотя и стремится их сгладить, примирить во что бы то ни стало. Что советует здравомыслящий Сакс измученным непосильным трудом служанкам? Побыстрее выходить замуж. Но, как бы сам усомнившись в спасительной силе своего рецепта, Сакс с горечью добавляет:
Но тут и вспомнится, каков
Бывает брак у бедняков.
Чтоб юность твердо знать могла,
Что жизнь работой лишь светла.
(Пер. Б. Тимофеева)
В лучших своих шванках и фастнахтшпилях Сакс правдиво изображает жизнь. Но правдивость его неглубока, связана с воспроизведением нравов и быта немецкого бюргерства. У Сакса нет еще анализа действительности и раскрытия социальных причин, вызывающих те или иные пороки. Но все же писатель не сбивается на апологию факта. Отрицание им всегда делается во имя идеала, который, правда, в его творчестве облекается, как правило, лишь в форму поучения. Образы-персонажи в поэзии Сакса слабо индивидуализированы, характеры только намечены. Но в них легко угадывается их социальная типичность. В шванках и фастнахтшпилях Сакса легко можно отличить бюргера от крестьянина, монаха от дворянина. В них хорошо запечатлены их сословные признаки. Живший в условиях средневекового города Сакс еще мыслит сословными, цеховыми категориями. В его представлении жизнь человека всецело зависит от его принадлежности к цеху, сословию, а не от его личных качеств1. Однако в отмеченном своеобразии заключена не только слабость, но и сила Сакса. Его творчество привлекает своим добродушным юмором, человечностью, трогательной наивностью, которые будут утрачены последующей литературой. Недаром Саксом восхищался Гете, отмечая его большую талантливость, называя его настоящим мастером поэзии.
Авторы гробианских книг приводили множество примеров того, как не надо вести себя. Однако в их творчестве отсутствовал положительный элемент, изображаемые непристойности не освещались светом идеала. Дедекинд, Шейт чрезмерно увлекались описанием грубиянства, превращаясь невольно в его пропагандистов. В этом состояла основная слабость гробианской литературы. Она была лишена воспитательного значения.
Поражение Крестьянской войны — самая трагическая страница в истории Германии эпохи перехода от феодализма к капитализму. Подавление ранней буржуазной революции не позволило провести Реформацию в интересах народа. Власть в стране захватили князья, к ним перешли церковные земли. В результате усиления княжеств создание единого немецкого государства становится весьма далекой и туманной перспективой. Во второй половине XVI в. в связи с перемещением тортовых путей из Средиземного моря в Атлантический океан оскудели немецкие города. Германия вновь оказалась отброшенной ко временам средневековья. В 1534 г. для борьбы с ересями и политическим свободомыслием был создан орден иезуитов. И протестантизм и католицизм единым фронтом выступают против освободительного движения и гуманистической теории. В Германии торжествует политическая и церковная реакция. Превращение лютеранства в официальную государственную религию также не благоприятствовало развитию гуманизма и передовой литературы. Лютер равнодушно относился к античности, был враждебно настроен к разуму, к стремлению человека разорвать путы церковного и социального гнета. Все это, вместе взятое, имело своим следствием кризис гуманистической мысли. Немецкое Возрождение клонится к упадку. Во второй половине XVI в. оно выдвигает лишь одного значительного писателя — Фишарта.
Иоганн Фишарт (Johann Fischart, 1546—1590) известен преимущественно как сатирик. Предмет его сатирического осмеяния— католическая церковь, монахи и иезуиты. В своем творчестве он продолжает традиции Бранта, Мурнера, Эразма, Сакса. Однако у Фишарта нет той простоты, естественности, которые были свойственны бюргерской литературе периода ее расцвета. Форма его произведений отличается усложненностью, нередко затрудняющей восприятие содержания. Фишарт обладал неистощимой выдумкой по части изобретения новых слов, оборотов, выражений. Но его словесные ухищрения часто превращались в самоцель, они не всегда были оправданы идейно и эстетически.
1.. См об этом: Левинтон А. Г. Ганс. Сакс. — В кн.: Ганс Сакс. Избранное. 1959, с. 26
Увы, как часто я вздыхаю,
Когда о прошлом вспоминаю,
О той поре, когда был жив
Мой первый муж, теперь покойный.
Ах! он был человек достойный,
Был кроток и благочестив!
Его любила я сердечно,
И он меня любил, конечно.
Теперь всему пришел конец,—
С другим пошла я под венец,
Но прежнему он не под стать:
Скупой, богатым хочет стать.
Все прячет, держит под ключом,
Уж нет свободы мне ни в чем!
Ах, мой старик был лучше много,
Я за него молюся богу,
Ему хотела б я служить
И чем возможно удружить.
Мамаша! Я сюда являюсь
И вам смиренно представляюсь:
Ко мне пребудьте благосклонны!
Я человек весьма ученый,
Я в книгах много прочитал,
Что только можно, все узнал,
О чем твердят в стихах поэты.
Школяр я, странствую по свету
И видел много стран и сел.
Я из Парижа к вам пришел,
Из райского пришел я края.
Как? Вы пришли сюда из рая?
Да что вы! Да не может быть!
Позвольте мне вас расспросить:
Вы муженька там не видали?
Он умер—будет год едва ли.
Он кроток был и прост к тому ж!
Ах! верю я, в раю мой муж!
Там было много всяких душ.
Но вы скажите, в чем он был,
Какое платье он носил?
Его узнаю я по платью.
Могу вам с легкостью назвать я.
Он в шляпе был светлолиловой
И в простыне почти что новой,—
Вот все, что было у него,
По правде, больше ничего.
Теперь его я узнаю,
Он бродит без штанов в раю!
В лиловой шляпе он франтит
И простыней едва прикрыт.
Другие славно там живут,
И угощаются, и пьют,
А у него нет ни гроша,—
Печальна бедная душа,—
И должен в бедности просить
Он подаянья, чтобы жить.
Вот как живет ваш муж несчастный.
Ах, муженек, мне жаль ужасно,
Что ты в такой нужде живешь
И даже гроша не найдешь,
Чтоб в баню иногда сходить!
Позвольте, сударь, вас спросить,
Вернетесь в рай вы как-нибудь?
Я завтра отправляюсь в путь.
В раю я—через две недели.
Ах, если бы вы захотели
Посылку мужу передать!
Посылку я согласен взять,
Но я прошу вас, поспешите.
Одну минуту обождите,
Я сразу соберу пакет.
(Уходит.)
Глупее этой бабы нет!
И, право, будет очень кстати,
Что принесет она мне платье.
Мне деньги тоже пригодятся,
Сумею с ними я убраться,
Покуда муж ее второй
Не повстречался здесь со мной.
Боюся я, что этот муж
Мне позавидует к тому ж.
Школяр (берет узелок)
Теперь сумеет ваш проказник
Принарядиться каждый праздник,
С друзьями раздавить по чарке
Или сразиться с ними в карты.
А долго будете в пути?
Туда не близко вам итти.
Дорога в рай трудней, чем в ад.
Не скоро буду я назад.
Ну, если так, то может статься,
Что снова будет он нуждаться,
Вот здесь богемские гроши,
Возьмите для его души.
Скажите: кончим молотьбу—
Еще я денег наскребу,
От мужа потихоньку скрою,
В хлеву подальше их зарою,
Как сделала на этот раз.
А этот талер—пусть для вас
За труд в награду будет он.
Снесите ж муженьку поклон.
Школяр уходит.
(Громко поет.)
Развеселись, крестьянская девица.
Старуха, что с тобой случилось?
Чего ты вдруг развеселилась?
Мой муж, я с радостью большой!
Порадуйся и ты со мной!
Школяр зашел к нам отдохнуть,
Из рая прямо держит путь.
Он видел мужа моего
И рассказал мне про него,
Что тот живет в нужде суровой
И ходит в простыне не новой,
Лиловой шляпою покрыт,
Без денег, без штанов сидит.
И это, верно, оттого,
Что схоронили так его.
Уж не взбрело ль тебе на ум
Ему послать туда костюм?
Ну да, конечно. Заодно
Ему послала я сукно,
Штаны, рубаху и жилет
И мелких денег на обед,
Чтоб не ходил в раю голодный.
Ты поступила превосходно.
А как он выглядел, скажи,
Его приметы опиши.
А также, по какой дороге
Его теперь уносят ноги.
Он с желтой сумкой на груди
И с узелочком позади.
О! У него ученый вид!
Он вниз по улице спешит.
Боюсь, что денег слишком мало
Ты мужу на тот свет послала.
Теперь послушайся меня,
Веди скорей сюда коня.
Хочу посланца я догнать
И денег от себя послать.
Спасибо, миленький дружок!
Ты самый лучший муженек!
Тебе я это заслужу
И после смерти удружу:
Когда прибудешь на тот свет,
Получишь от меня пакет.
К чему вся эта болтовня?
Вели скорей седлать коня,
Чтоб мог нагнать я обормота,
Пока он не достиг болота.
Крестьянка уходит.
О господи! Ну и жена!
Корова чистая она!
Дубина! Дура! Остолоп!
Ей басни вбили в медный лоб!
Такой дурехи не сыскать.
Она придумала послать
Посылку мужу своему,
Который умер год тому!
Все это
Школяра уловки,
Уж он дождется потасовки.
Его в момент догнать сумею
И накладу ему по шее,
Пинков досыта надаю,
Пакет и деньги отберу.
Потом к жене домой направлюсь
И с ней по-своему расправлюсь,
Я ей наставлю синяков,
Я надаю ей тумаков,
Я обломаю ноги ей
И глупость вышибу из ней.
Ну вот, твой конь уже готов,
Скорей садись, и будь здоров.
Крестьянин и Крестьянка уходят.
Школяр (входит с узелком)
Да, мне сегодня пофартило!
Добра немало привалило!
Побольше этаких бы вдов,
Для каждой сбегать в рай готов.
Ой, ой! Кто это там ко мне
Несется рысью на коне?!
Что если это муж второй
Задумал встретиться со мной?
Скорей припрячу узелок
Сюда, в шиповник, за пенек!
Ой, наказанье! Ой, беда!
Он приближается сюда!
Засуну под кафтан суму,
Чтоб не узнать меня ему,
И стану с палкой у болота,
Как будто здесь я жду кого-то.
Въезжает Крестьянин верхом.
Здорово, человек, здорово!
Ты не видал ли здесь другого?
Он с желтой сумкой на груди
И с узелочком позади.
Он должен был здесь пробежать.
Видал, видал, как не видать!
Он здесь бежал наискосок
Через болото и в лесок.
Его за кочками в болоте
Вы мигом без труда найдете.
Тяжелый узел он тащит,
Пыхтит, потеет и сопит.
Он самый! Это он и есть!
В болото вздумал он залезть,
Но не спасется от меня.
Любезный, подержи коня.
Пешком я перейду болото
И доберусь до обормота.
Уж я его поугощу!
Уж я мерзавца поучу!
Я изобью его,—пускай
Он синяки уносит в рай.
Священника я поджидаю,—
Когда он здесь пройдет, не знаю.
Я вам охотно услужу,
Коня за повод подержу.
Ну вот, постереги коня,
Получишь крейцер от меня.
Не беспокойтесь о коне—
Он знатно пригодится мне!
Удачный выдался денек,—
Штаны, и деньги, и конек!
Сегодня счастье светит нам
Действительно по всем статьям.
Жена одеждой нас снабжает,
А муж лошадку прибавляет.
Он добрый. Сам пешком идет,
А мне лошадку отдает.
Какой хороший человек!
Его мне не забыть вовек.
Вот этот если и помрет,
В рай непременно попадет,
А я согласен для него
Стащить имущество его.
А впрочем, нечего зевать—
Скорее надо удирать,
Не то как раз усядусь в лужу—
С ним разговоры будут хуже!
Прихлопнет сразу он меня
И за штаны и за коня.
Ну, ну, коняга, поезжай,
Вези меня скорее в рай,
В трактир, где жареные куры!
Пускай в болоте бродит дурень!
(Уходит с лошадью.)
Мой муженек ушел в обед,
Уж вечер, а его все нет.
Я беспокоюсь за него—
Уж не случилось ли чего?
Сумел ли Школяра догнать,
Успел ли деньги передать?
Ужасно много мне забот—
Свинья забралась в огород!
(Уходит.)
А где же конь? Ах, дьявол, черт!
Обманут я за первый сорт.
Ах я дурак! Совсем похоже,
Что это он же спер одежу,
Коня, и деньги, и сукно,—
Все проворонил заодно!
А вот и женушка моя
Сюда приперлась не к добру.
Шалишь! Ну, ей-то я навру.
А я-то думал ей расправу,
Вернувшись, учинить на славу
За то, что так глупа была
И вору деньги отдала,
И что же?—черт лягай меня!—
Сам подарил ему коня.
Зачем пешком ты возвратился?
Что, деньги взять он согласился?
Он мне сказал, что труден путь,
И чтоб он мог передохнуть
И в рай скорей он угодил,
Ему коня я одолжил.
Когда посылочку твою
Он старику отдаст в раю,
Ему же сдаст он и коня.
Ну, женка, хвалишь ли меня?
Да, муженек мой дорогой,
Весьма довольна я тобой.
Я душу добрую твою
И уважаю и ценю.
Бог даст, и ты на днях помрешь
И в рай наверно попадешь.
Ступай туда хоть голышом—
Я позабочусь обо всем.
Тебе я в рай отправлю вслед
Штаны, рубаху и жилет,
Цыпляток, свинушку, корову!
Я послужить тебе готова,
Мой муженек, со всех сторон,
И до и после похорон.
Отлично, милая жена.
Но просьба у меня одна—
Держи про этот рай в секрете,
Чтоб не проведали соседи,—
Ведь здесь духовные дела.
Я всех соседей обошла
И все подробно рассказала,
Что мужу на тот свет послала.
И были все со мною рады,
И хохотали доупаду,
И вспоминали муженька,
И поздравляли все меня.
Тебя поздравит черт рябой!
Они смеялись над тобой.
Мне в наказанье ты дана!
Ступай, готовь обед, жена.
Я буду ждать тебя, дружок.
(Уходит.)
Вот, говорят, судьба иль рок,
А я скажу—несчастье злое
Иметь сокровище такое,
Такую дуру без понятья!
Наденьте на корову платье,—
Ну, как ни повернись—корова,
Не говоря худого слова!
Ну как добро тут сохранить?
Цепной собакой надо быть
И день и ночь следить со страхом;
Чуть отойдешь—пойдет все прахом.
Супруг годами собирает—
Жена в минуту промотает.
Но я скажу вам по секрету,
Что можно вынести и это,
Была бы смирная она
И мужу добрая жена.
Бывает часто, мне сдается,
И муж случайно поскользнется,
Ошибку сделает в делах
И очутится на бобах.
Так лучше, чем считать ошибки,
Прощать друг другу все с улыбкой!
Не будет свары в доме там,
Чего Ганс Закс желает вам.
Башмачник Ганс Сакс
В Германии также возникает протестантский хорал — церковное пение на немецком языке. Авторство мелодии и стихов не менее 30 хоралов приписывается самому инициатору Реформации Мартину Лютеру.
Во Франции продолжали писать шансоны, в Италии (тогда раздробленной) были популярны свои светские песни: концонетты, вилланеллы, фротоллы, затем мадригалы. Многие из этих песен изначально народные, но воспринимались и перерабатывались уже в профессиональной композиторской среде.
Одной из самых загадочных фигур итальянского Ренессанса был Карло Джезуальдо ди Веноза. Интерес к нему сейчас велик не только потому, что был он могучим властителем, и не только потому, что был он убийцей.
Его музыка звучит так, как будто она не могла быть написана 400−500 лет назад. Она звучит так, как будто она до сих пор еще не была написана. Как будто это музыка даже не нашего, XXI века, а, может быть, века следующего.
Князь, убийца, композитор
Карло Джезуальдо ди Веноза (1560 или 1561, или 1566 — 8 сентября 1613 г.) родился в весьма аристократическом семействе. Мать была племянницей папы римского, дядя — кардиналом (Карло Борромео, впоследствии — святой католической церкви). Древний род Джезуальдо владел землями и замком.
Музыка была главным увлечением Джезуальдо с детства. Он играл на струнных музыкальных инструментах того времени и сочинял свою необычную музыку.
Но от грустной и жестокой истории пора переходить к светлым историям.
Палестрина
Джованни Пьерлуиджи да Палестрина (1514−1594 г.) — крупнейший композитор духовной музыки эпохи Ренессанса. Прозвище свое — Палестрина — получил по названию города, в котором родился.
Он работал в Ватикане, занимал крупнейшие музыкальные должности при папском престоле. Палестрина был женат, а в Сикстинской капелле мог работать только человек, соблюдающий целибат, поэтому ему приходилось периодически работать и в других церквях. В любом случае, жизнь его была напрямую связана с крупнейшими и самыми важными соборами в Риме: Латеранским, Санта Мария делла Маджоре, Собором святого Петра.
XVII век преемственно связан с эпохой Возрождения, разрыва не произошло, хотя эпохи все же разные. Главное уже случилось — поворот к Человеку. В этом была заслуга Ренессанса. Но пора переходить к роскошному, немного витиеватому, пышному, эмоционально насыщенному, энергичному и уже всем более-менее знакомому барокко.
Сакс Г. Избранное. М.;Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1959. 403 с. Опись А, №11325.
Оп.: Бранд С. Корабль дураков; Сакс Г. Избранное. М., Художественная литература,
1989. (Библиотека литературы Возрождения)
Как и другие бюргерские поэты, Сакс склонен к дидактизму; даже веселые шванки имеют у него, как правило, назидательную концовку. Той же задаче служат любимые поэтом аллегорические композиции.
Ганс Сакс искренне жалел бедных и угнетенных и желал, чтобы большие господа и богатеи не доводили трудовой люд до сумы и тюремной решетки. Он любил свою отчизну и хотел видеть ее единой, мирной и процветающей. Но на сословную структуру общества он не посягал, полагая, что, хотя все люди и равны перед Богом, они самим творцом предназначены для выполнения разных обязанностей. И в своих нравственных воззрениях Сакс обычно не выходил за пределы бюргерской морали. Он ратовал за трудолюбие и честность, за дружную семью, не знающую раздоров и своеволия. Каждый труженик обязан соизмерять свои расходы о доходами.
В шванках Ганса Сакса хорошо видна Германия XVI в с ее людом. Поэт входит в гущу повседневной жизни. И о ней Ганс Сакс, превосходно зная слабости соотечественников, их повадки, манеру говорить, пишет очень живо, с юмором и с той отчетливостью, которая характерна для немецких ксилографий XVI в.
Ганс Сакс. Мейстерзингерские песни
Перевод В. Микушевича
РИМЛЯНИН И ЕГО ШЕСТЕРО СЫНОВЕЙ
Сенатор в Риме проживал;
Растил заботливый отец
Шесть сыновей, нуждавшихся в защите;
Он сыновей своих призвал
И, свой предчувствуя конец,
Промолвил: "Мне, сыны мои, внемлите!
Пусть каждый принесет мне прут,
Чтоб мой завет вы все уразумели".
Вмиг были прутья тут как тут,
Отцу перечить отроки не смели;
Связал он прутья ремешком
И сыну старшему потом
Сказал, как бы достигнув некой цели:
"Попробуй-ка сломай пучок!"
Ломать стал об колено тот
Вязанку; тщетен труд неимоверный!
Из шестерых никто не мог
Сломать пучка, хоть капал пот,
Но развязал ремень отец примерный,
Дал прутик сыну старшему, и вмиг
Сломался, хрупкий, без ременных пут,
И остальным давал старик
По прутику; ломать их - легкий труд,
И каждый сын свой прут переломил;
Наследников так старец вразумил:
"Да будет вам уроком хрупкий прут!
Ломать вам прутики не лень,
Но прутья крепнут заодно,
И вы в трудах напрасных утомились.
Но вот я развязал ремень,
Сообщество разобщено,
И порознь все они переломились.
Смотрите же: союз возник,
И вам преподан был урок примерный,
Который памятнее книг;
Не пересилит братьев недруг скверный,
Покуда братья сплочены,
А порознь вы, мои сыны,
Погибнете; таков завет мой верный!"
Так черту ад осточертел,
Что черт на землю захотел;
Решил он к нашим господам
Проситься в постояльцы,
Узрел, явившись ко двору,
Смертоубийство, блуд, игру,
А государь на здешний срам
Поглядывал сквозь пальцы.
Подумал черт: "Приют хорош,
По мне сия палата!"
Но был один среди вельмож
Советник, враг разврата;
Хотел реформу провести
И верноподданных спасти;
Дворец тайком покинул черт:
Спугнули супостата.
И черт к епископу проник;
Там был безбожник, был блудник,
Там было много разных шлюх,
Червонец - там светило;
Святыню там пускали в торг,
И приходили все в восторг;
Возликовал нечистый дух,
Одно ему претило
Бог не совсем там был забыт;
Черт плюнул "Вот мерзавцы!"
Бежал, не показав копыт,
Он в суд, а там лукавцы;
Там бедных грабит прокурат,
Разбою черт, конечно, рад,
Но кое-кто там честен был,
Не сплошь христопродавцы.
Такого дьявол не стерпел,
На танцы к вечеру поспел,
А там без всякого стыда
Господствует беспутство.
Нашел там черт все, что искал;
Он похоти рукоплескал;
Там хитрость, ревность, лесть, вражда
И прочее паскудство.
Там для болтливой суеты
Семь пятниц на неделе;
Отрава едкой клеветы
В душе и в грешном теле.
Там непотребство, блуд, позор.
И кто же черт, как не танцор?
На танцах в гнусной толчее
Он тешится доселе.
МУЖИК И СВИНАЯ КОЖА
У мужика была жена-молодка,
И юбка красная к лицу
Ей, так сказать, была;
Муж думал, что жена его - находка,
Как наковальня кузнецу,
Навек ему мила.
Жена сказала: "Знай мою
Любовь! Не дай Господь, помрешь,
И в юбку я тебя зашью. "
Мужик подумал: "Врешь!"
Поехал утренней порой
Он с батраком в дубраву,
Сказав ему: "На славу
Раскрась черникою меня;
Убит, мол, я
Средь бела дня;
И вместо пня
Меня в телегу погрузи
И хворостом закрой.
А мы потом посмотрим: неужели,
На юбку уронив слезу,
В нее зашьет жена
Меня?" Батрак все сделал, как велели;
Мужик валялся на возу
Подобием бревна.
"Хозяин мертв, - рыдал батрак, -
Зашибленный, пропал дуром".
Жена сказала: "Сам дурак!
Наверно, топором
Хозяин при порубке дров
Лишь чуточку поранен".
Но недвижим крестьянин.
Батрак спросил: "А твой обет?
Мертвец раздет. "
Она в ответ:
"Ах, нет! ах, нет!
Свиную кожу принеси!
Вот гробовой покров".
Мужик в свиной не умещался коже;
Покойник шкуру перерос,
Снаружи голова.
Жена кричит: "На что это похоже?
Не узнаю твоих волос! "
Взревел он: "Врешь, вдова!
Где юбка красная лежит?
Она виновница вранья.
В свиную кожу я зашит,
Ты подлая свинья!
Тебя постиг я, наконец! "
Ответила плутовка:
"Ты шутишь слишком ловко.
Ты, милый, жив, и ты не глуп.
Верь, ты мне люб!
Зачем же зуб
Иметь на труп?
Умрешь - и в красном будешь спать!"
Поверил вновь глупец.
Жил во Флоренции юрист,
Хитер, коварен и речист;
Неискушенные умы
Морочил он умело.
Сказал он одному юнцу,
Что тот наследует отцу,
Который деньги дал взаймы,
Когда война гремела;
Дал в долг он гульденов пятьсот
Однажды капитану;
С тех пор давно скончался тот.
"Судиться я не стану", -
Ответил сын, а крючкотвор:
"Храню расписку до сих пор;
Всего пять гульденов мне дашь -
И выиграешь дело".
Сын заплатил и подал в суд;
Сын капитанский тут как тут;
Ему взысканием долгов
Грозят; он рассердился
И дал судье такой ответ:
"Подобных обязательств нет,
Поклясться в этом я готов".
Однако потрудился
К юристу сбегать под шумок,
Сказав ему: "Мошенник!
Как ты решился на подлог?
Отец подобных денег
Не брал. " Но был юрист лукав,
И возразил он: "Ты не прав;
Я эту сделку заверял,
Когда ты не родился.
Брал твой отец взаймы пятьсот,
Но расплатился через год;
Ссылаюсь я на документ,
Не на пустую фразу;
Пять гульденов заплатишь мне -
И оправдаешься вполне;
Дам документ в один момент!
Верь моему ты сказу!"
Пять гульденов юнец достал,
Так заплатили оба;
Так наживает капитал
Корыстная утроба;
Искусство стряпчих таково:
Туман - и больше ничего!
Пошли, Господь, им всем в мошну
Французскую заразу!
КОГДА БЫВАЕТ БРАК СЧАСТЛИВЫМ
"Когда души не чают в муже?" -
Король ответил графу так:
"Муж глух, жена слепа к тому же
Тогда счастливым будет брак".
Граф изумился: "Этих бед
Не знаю, что на свете хуже;
И в них же благо, а не вред?"
Король сказал: "Не слышит муж
Глухой, когда жена начнет
Молоть обычнейшую чушь
И мужа невзначай клянет
В постели или за столом.
Таков удел счастливых душ,
Не омраченных здешним злом.
И счастливы слепые жены:
Им ревность лютая чужда,
Пускай у них мужья-гулены;
Но не увидит никогда
Жена, куда ходил супруг;
Для счастья, значит, нет препоны,
И нет как нет сердечных мук".
Сапожнический ученик
Любил рассказывать, что он большой блудник,
И в Аугсбурге своим он хвастал блудом;
Он покупал себе венок
И шел на танцы, где потом сбивался с ног,
Кружась и корчась по своим причудам.
Он после пиршества бежал
Куда-нибудь в сторонку,
Не возвращаясь прямиком;
Он редко дома спал, как будто бы тайком
Соседскую обхаживал девчонку.
Соученик его решил
Понаблюдать за ним и следом поспешил:
Мол, где ты, друг, сподобишься ночлега?
Дошел до Перлаха, скользнул
В пустую бочку хвастунишка и заснул;
Такая вот его прельщала нега!
Другой подумал: "Вот оно,
Местечко для красавца!"
Он глянул в бочку; там юнец
Сопел и всхрапывал, как старый жеребец.
Другой подумал: "Черт бы взял мерзавца!"
Толкнул он бочку, и с горы
Она катилась, гулом огласив дворы;
От сторожей ночных не жди поблажки;
Из бочки вылез паренек,
И от гонителей он кое-как утек,
Хотя не уберег своей мордашки.
Рассказывал он поутру:
"Прослыть недолго вором,
Упившись женской красотой".
Сказал соученик: "Ты в бочке был пустой".
Бежал хвастун из города с позором.
В германском[3] фольклоре выделяются общепринятые в мировом фольклоре популярные жанры: народные (духовные) песни, басня, шпрух, шванк и фарс, которые группируются в два больших блока: 1) устную поэзию (народные, духовные, любовные песни) и 2) сказочную и несказочную прозу, куда входит и малая эпическая проза (басни, шпрухи, шванки, повестушки, присказки, площадные анекдоты, пословицы и поговорки).
К фольклорным формам, к которым обращался Сакс в своем творчестве, относятся песня (духовная и эпическая), шпрух, басня и животный эпос, шванк в прозе или стихотворной форме, баллада, история (легенда), площадный анекдот, повестушка, пословица, поговорка, фарс.
В творчестве Г. Сакса находят место все формы воздействия фольклора, что прежде всего заметно на поэтических жанрах.
Сопоставление жанровых особенностей эпических песен с мейстерзингерскими песнями Г. Сакса позволяет увидеть признаки художественного переосмысления фольклорного жанра.
В творчестве Сакса трансформировались многочисленные виды песни: любовная, хвалебная, духовная, мейстерзингерская песня, причем особое место принадлежит духовной песне, которая возникла в Германии с целью доведения религиозных идей до сознания народных масс. Сакс вслед за Лютером сочинял или обрабатывал псалмы и перекладывал Ветхий и Новый Завет в духовные стихи и протестантские песни.
В становлении поэтического творчества Сакса велика роль шпруховой и дидактической поэзии, сложившейся под влиянием фольклора. Сакс использовал стихотворный язык шпрухов – книттельферс и народный язык, расширил тематику, ориентирующую на современные проблемы, создавая злободневные произведения.
Рассмотрение процесса трансформации фольклорных жанров в творчестве Сакса позволило выделить следующие качества его литературных жанров, свидетельствующих о присутствии в них фольклорных истоков: устность исполнения, традиционность идейной направленности, вариативность и импровизационность, присущие шванку и фарсу. Однако под пером Сакса шванк и фастнахтшпиль обрели статус литературных жанров.
Таким образом, фольклорные истоки органичны для творчества Сакса, придавая ему специфические качества.
Изучение проблемы генезиса бюргерской литературы позволило прийти к следующим результатам. Бюргерская литература, возникшая вместе с подъемом городов (XIV–XV вв.), завоевывает господствующие позиции в XVI веке, отражая враждебную Средневековью идеологию молодого восходящего класса, однако эта литература типологически связана со средневековой литературой XIII–XV вв., наследует ее гуманистические тенденции, дидактизм, сатирическую традицию (С. Брант, Т. Мурнер, М. Лютер, Г. Сакс).
Таким образом была подготовлена новая ступень в развитии немецкой литературы, которая в XV веке вступила в полосу подъема, о чем свидетельствует творчество С. Бранта, М. Лютера, Г. Сакса, И. Паули и др., так или иначе связанное с идеями протестантизма и Реформации.
Г. Сакс опирался на опыт своих предшественников и современников, продолжая развивать и совершенствовать популярные жанровые формы бюргерской литературы – мейстерзингерскую песню, шпрух, шванк и фастнахтшпиль.
Бюргерская литература – особый пласт немецкой литературы XV–XVI вв., оказавший влияние на ее демократизацию, развитие разговорного стиля литературного языка, формирование многих литературных жанров, близких к национальному мышлению по концептуальности и идейно-эстетической основе (шванк, фастнахтшпиль).
Необходимо подчеркнуть создание в бюргерской литературе предпосылок для формирования творческих методов, в частности реализма.
Гуманизм бюргерской литературы обусловливает ее выделение в определенный этап на пути литературы к гуманизму Возрождения.
Исследование вопроса о типологии творчества Г. Сакса проведено путем анализа произведений писателя с точки зрения общности их идейно-эстетических признаков и жанровых различий в пределах литературного рода.
Типология творчества Г. Сакса выглядит следующим образом:
1. Дидактическая лирика – духовные песни, мейстерзанг;
2. Смеховая поэзия – комические басни, шпрухи, шванки, фастнахтшпили;
Аналитическая характеристика жанровых, содержательных и поэтических особенностей, составляющих специфику каждого жанра и имеющих признаки определенной общности, следует в заданном типологией порядке.
Анализу духовных песен и мейстерзанга, объединенных единством библейской и религиозно-дидактической (в XIV–XV вв.) тематики, предпослана ретроспекция бытования жанра в народном искусстве, значение для его развития нюрнбергской школы, протестантизма и творчества проповедников, прежде всего Лютера. Сакс активно использовал опыт своих предшественников в написании духовных песен и псалмов. В первой четверти XVI в. он поставил этот жанр на службу Реформации, к концу жизни переложил на стихи почти всю Библию.
Мейстерзанг, будучи отправной точкой творчества Г. Сакса, был тесно связан с другими жанрами его творчества. Сакс был, несомненно, самым одаренным нюрнбергским мейстерзингером, о чем свидетельствует его прижизненная популярность, превращение его новаторских достижений в этом жанре в традицию для немецких авторов. Все жанры отличаются общностью комического начала, стихотворной речью изложения.
Сакс расширил тематику мейстерзанга за счет античных, средневековых и современных литературных источников.
Комедийно-эстетическое отношение автора (субъекта) к изображаемому (объекту) у Сакса всегда отвечает двум основным типам: сатире и юмору, что способствует классической типологии комического. Сатира Сакса связана с передовой мыслью своего времени, отличается свободным отношением к форме, что сказывается в нарушении внешней бытовой достоверности и создании гиперболических и гротескных, шутливых образов, эзоповском языке.
Сатира и юмор Сакса характеризуются художественной многогранностью, многоцветностью, дающей место драматическим мотивам и краскам, что наглядно представлено в шванках и фастнахтшпилях.
Поскольку в смеховой поэзии Сакса шванки составляют значительную долю его творчества, а их тематико-поэтическая специфика показательна для поэзии этого жанра в XVI веке, мы отводим для его аналитической характеристики отдельный раздел (1.4).
Однако Сакс, осваивая новые темы согласно бюргерскому мировоззрению, придерживался масштаба бюргерско-протестантской морали, которая в эпилогах его драм воплощалась в легко запоминающиеся формулы (в параграфе 1.3. прослеживается развитие содержательно-формальных сторон мейстерзингерской драмы Сакса).
Таким образом, своим драматическим творчеством Сакс внес значительный вклад в становление и развитие этого литературного жанра.
Весомость заслуги Сакса увеличивается в результате анализа и оценки его фастнахтшпилей (масленичных игр), являющихся наиболее совершенной формой выражения идейных и этических взглядов писателя. Характеристика этого жанра находит место при рассмотрении следующих аспектов соответствующей темы третьего параграфа: социально-нравственные взгляды Сакса; идейный пафос его сатирических масленичных пьес, их связь с фольклором, роль Сакса в развитии немецкого народного театра периода Реформации; художественная специфика фастнахтшпилей позднего этапа творчества Сакса.
Результаты изучения шванковой поэзии в контексте новой литературы Германии (конец XV – начало XVI вв.) представлены в двух разделах: общая характеристика шванковой поэзии Г. Сакса и типология шванков Г. Сакса.
Подводя итог своему творчеству в 1567 году, сам поэт насчитывал всего 6048 произведений в 34-х рукописных томах, из них только шванков – 1500.
Изучение первоисточников (шванков Сакса и историко-критической литературы по этому жанру) позволило предпослать общей характеристике шванковой поэзии Г. Сакса следующую преамбулу: Характер новой литературы Германии (конец XV – начало XVI вв.) в большей мере, чем прежде, определялся ее создателем и потребителем – бюргерством, являвшимся носителем научной и художественной культуры, передовым сословием своего времени в немецком обществе.
Шванк наиболее полно отражал немецкий характер, дух шванка утверждался на бюргерском самосознании, сформировавшемся на чувстве реализма, философии здравого смысла.
Хотя шванк возник как фольклорный жанр, у Сакса он приобрел художественную неповторимость. Поэтому есть основание выделить характерные особенности шванков Сакса: разнообразие проблематики, продиктованное знанием жизни разных сословий, прежде всего – бюргерства; демократизм нравственной ориентации; выраженная в яркой форме назидательность, столь же яркая ирония; оптимизм. Главное же – национальная самобытность, нашедшая выражение в столь же самобытном языке, сохранившем яркозвучные слова из Средневековья и обогатившемся современной лексикой и иностранными словами. Многочисленные пословицы и поговорки Сакс умножил собственными, созданными по образу народных, освободив свои произведения от грубости языка просторечия. Шванк Сакса – уже не промежуточная художественная форма фольклора – он приближен к литературной новелле с ее тенденцией к реализму в изображении действующих лиц. В шванке Сакс придал своеобразную поэтичность прозе живой повседневности.
Общая характеристика шванковой поэзии сопровождается в работе конкретной аргументацией: ссылками на произведения, их интерпретацию.
В типологии шванков Сакса различаются две большие группы: шванки раннего и позднего периода.
В данной главе особое внимание уделено морали, стилю, некоторым содержательным особенностям различных типов шванков. Подробно рассмотрены источники шванковых сюжетов, способы их обозначения в самих произведениях, соотношение поэтической интерпретации с источником.
Читайте также: