Эксперимент профессора роусса краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Среди присутствующих были: министры внутренних дел и юстиции, начальник полиции, несколько депутатов парламента и высших чиновников, видные юристы и ученые и, разумеется, представители печати — без них ведь дело никогда не обойдется.
— Джентльмены! — начал профессор Гарвардского университета Роусс, знаменитый американец чешского происхождения. — Эксперимент, который я вам… э-э… буду показать, основан на исследованиях ряда моих ученых коллег и предшественников. Таким образом, indeed [право же (англ.)], мой эксперимент не является каким-нибудь откровением Это… э-э… really… как говорится, новинка с бородой, — профессор просиял, вспомнив, как звучит по-чешски это сравнение — Я, собственно, разработал лишь метод практического применения некоторых теоретических открытий. Прошу присутствующих криминалистов судить о моих experiences с точки зрения их практических критериев. Well.
Итак, мой метод заключается в следующем: я произношу слово, a вы должны тотчас же произнести другое слово, которое вам придет в этот момент в голову, даже если это будет чепуха, nonsens, вздор. В итоге я, на основании ваших слов, расскажу вам, что у вас на уме, о чем вы думаете и что скрываете. Понимаете? Я опускаю теоретические объяснения и не буду говорить вам об ассоциативном мышлении, заторможенных рефлексах, внушении и прочем. Я буду сказать кратко: при опыте вы должны полностью выключить волю и рассудок. Это даст простор подсознательным ассоциациям, и благодаря им я смогу проникнуть в… э-э… Well, what's on the bottom of your mind…
— В глубины вашего сознания, — подсказал кто-то.
— Вот именно! — удовлетворенно подтвердил Роусс. — Вы должны automatically произносить все, что вам приходит в данный момент в голову без всякий control. Моей задачей будет анализировать ваши представления. That's all. Свой опыт я проделаю сначала на уголовном случае… э-э… на одном преступнике, а потом на ком-нибудь из присутствующих. Well, начальник полиции сейчас охарактеризует нам доставленного сюда преступника. Прошу вас, господин начальник.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Эксперимент профессора Роусса: краткое содержание, описание и аннотация
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Карел Чапек: другие книги автора
Кто написал Эксперимент профессора Роусса? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Эксперимент профессора Роусса — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
РАССКАЗЫ ИЗ ОДНОГО КАРМАНА
Эксперимент профессора Роусса
Среди присутствующих были: министры внутренних дел и юстиции, начальник полиции, несколько депутатов парламента и высших чиновников, видные юристы и ученые и, разумеется, представители печати — без них ведь дело никогда не обойдется.
— Джентльмены! — начал профессор Гарвардского университета Роусс, знаменитый американец чешского происхождения. — Эксперимент, который я вам… э-э… буду показать, основан на исследованиях ряда моих ученых коллег и предшественников. Таким образом, indeed[1], мой эксперимент не является каким-нибудь откровением Это… э-э… really…[2] как говорится, новинка с бородой, — профессор просиял, вспомнив, как звучит по-чешски это сравнение — Я, собственно, разработал лишь метод практического применения некоторых теоретических открытий. Прошу присутствующих криминалистов судить о моих experiences[3] с точки зрения их практических критериев. Well.[4]
Итак, мой метод заключается в следующем: я произношу слово, a вы должны тотчас же произнести другое слово, которое вам придет в этот момент в голову, даже если это будет чепуха, nonsens, вздор. В итоге я, на основании ваших слов, расскажу вам, что у вас на уме, о чем вы думаете и что скрываете. Понимаете? Я опускаю теоретические объяснения и не буду говорить вам об ассоциативном мышлении, заторможенных рефлексах, внушении и прочем. Я буду сказать кратко: при опыте вы должны полностью выключить волю и рассудок. Это даст простор подсознательным ассоциациям, и благодаря им я смогу проникнуть в… э-э… Well, what's on the bottom of your mind…
— В глубины вашего сознания, — подсказал кто-то.
— Вот именно! — удовлетворенно подтвердил Роусс. — Вы должны automatically[5] произносить все, что вам приходит в данный момент в голову без всякий control. Моей задачей будет анализировать ваши представления. That's all.[6] Свой опыт я проделаю сначала на уголовном случае… э-э… на одном преступнике, а потом на ком-нибудь из присутствующих. Well, начальник полиции сейчас охарактеризует нам доставленного сюда преступника. Прошу вас, господин начальник.
Начальник полиции встал.
— Господа, человек, которого вы сейчас увидите, — слесарь Ченек Суханек, владелец дома в Забеглице. Он уже неделю находится под арестом по подозрению в убийстве шофера такси Иозефа Чепелки, бесследно исчезнувшего две недели назад Основания для подозрения следующие: машина исчезнувшего Чепелки найдена в сарае арестованного Суханека. На рулевом колесе и под сидением шофера — следы человеческой крови. Арестованный упорно запирается, заявляя, что купил авто у Чепелки за шесть тысяч, так как хотел стать шофером такси. Установлено: исчезнувший Чепелка действительно говорил, что думает бросить свое ремесло, продать машину и наняться куда-нибудь шофером. Однако его до сих пор нигде не нашли. Поскольку больше никаких данных нет, арестованный Суханек должен быть передан в подследственную тюрьму в Панкраце…[7] Но я получил разрешение, чтобы наш прославленный соотечественник профессор Ч.Д. Роусс произвел над ним свой эксперимент. Итак, если господин профессор пожелает…
— Well! — сказал профессор, усердно делавший пометки в блокноте. — Пожалуйста, пустите его идти сюда.
По знаку начальника полиции полицейский ввел Ченека Суханека, мрачного субъекта, на лице которого было написано:
— Подойдите, — строго сказал профессор Ч.Д. Роусс. — Я не буду вас допрашивать. Я только буду произносить слова, а вы должны в ответ говорить первое слово, которое вам придет в голову. Понятно? Итак, внимание! Стакан.
— Дерьмо! — злорадно произнес Суханек.
— Слушайте, Суханек! — быстро вмешался начальник полиции. — Если вы не будете отвечать как следует, я велю отвести вас на допрос, и вы пробудете там всю ночь. Понятно? Заметьте это себе. Ну, начнем сначала.
Известный криминалист профессор Роусс собирается продемонстрировать публике свой новый метод разоблачения преступников.
— Джентльмены! — говорит он. — Мой метод заключается в следующем. Я произношу слово, а вы должны тотчас же произнести другое слово, которое вам придет в этот момент в голову, даже если это будет чепуха, нонсенс, вздор. В итоге я, на основании ваших слов, расскажу вам, что у вас на уме, о чем вы думаете и что скрываете. Свой опыт я проделаю сначала на уголовном преступнике, которого вам сейчас охарактеризует начальник полиции.
В зале поднимается начальник полиции.
— Господа, — начинает он, — человек, которого вы сейчас увидите, слесарь, владелец дома. Он уже неделю находится под арестом по подозрению в убийстве шофера такси, бесследно исчезнувшего две недели назад. Основания для подозрения следующие: машина исчезнувшего шофера найдена в сарае арестованного. На рулевом колесе и под сиденьем шофера — следы человеческой крови. Арестованный упорно запирается, заявляя, что купил этот автомобиль, так как сам хотел стать шофером такси. Установлено: исчезнувший шофер действительно говорил, что думает бросить свое ремесло и продать машину. Больше никаких данных нет.
После этого вводят арестованного слесаря, и профессор Роусс начинает свой эксперимент. Как и было обещано, он произносит отдельные слова, требуя от арестованного, чтобы тот незамедлительно отвечал ему тем же.
— Стакан, — говорит профессор Роусс.
Недоумевающий слесарь неохотно бурчит в ответ:
— Правильно, — одобряет профессор. — Улица.
— Телеги, — все так же нехотя отзывается арестованный.
— Надо побыстрей! — торопит его Роусс. — Домик.
Эта перекличка становится все быстрее и быстрее, и арестованный уже ничего не имеет против такой игры.
— Дорога! — бросает профессор.
— Шоссе! — немедленно откликается арестованный.
И тут профессор подходит к самому главному.
— Труп! — резко произносит он.
Арестованный сразу замолкает.
— Труп! — настойчиво повторяет профессор Роусс. — Вы зарыли его под забором. Так?
— Ничего подобного я не говорил! — в испуге восклицает слесарь.
— Вы зарыли его под забором у себя в саду, — неумолимо говорит криминалист. — Вы убили жертву на шоссе и вытерли кровь в машине мешком. Все ясно!
Он оказался прав. Полицейские, посланные на поиски трупа, обнаружили его именно там, где указал профессор Роусс.
Не знаем, в самом ли деле с помощью такого метода можно раскрывать преступления. По правде говоря, вряд ли. Но вот нам с вами этот метод, пожалуй, пригодится.
Представьте себе, что мы с вами взялись, подобно профессору Роуссу, узнать о том, что думает и что чувствует Сережа — да, да, тот самый Сережа, стихи которого мы с вами только что так раскритиковали.
И представьте себе, что Сережа будет на все наши вопросы отвечать теми самыми словами и оборотами, которыми так и пестрят его стихи.
— Небо! — допустим, скажем мы ему.
И он тотчас же откликнется:
— Ты летишь! — продолжим мы наш опыт.
— Как ветер! — тут же отреагирует он.
— А ну-ка, попробуй придумать что-нибудь другое! — не выдержим мы. — Еще раз: любовь!
— Вспыхнула в сердце! — без запинки откликнется он.
— Сияют. Как солнце.
— Девочка красивая, как.
— Радостно бьется в груди!
Пожалуй, даже и сам профессор Роусс был бы поставлен в тупик такими ответами. Попробуйте по этим безликим, стершимся, как медные пятаки, общим, чужим, не своим словам и выражениям угадать, что на уме у того, кто их произносит!
Именно это мы и имели в виду, когда говорили, что стихотворение у Сережи не свое. Хотя он и в самом деле ниоткуда его не списывал, а сочинил сам от первого до последнего слова.
Из этого, конечно, не следует, что Сережа, сочиняя свое стихотворение, совсем не испытывал никаких чувств. Наверняка испытывал! И может быть, даже очень сильные чувства. Но вы разить их он не только не сумел, но даже и не попытался.
Выразить то, что ты чувствуешь, — это совсем не простое дело. Даже очень сильные, по-настоящему глубокие чувства можно выразить так, что никто даже и не поймет, на самом доле вы эти чувства испытывали или только притворяетесь.
Вы, наверное, помните стихи, которые написал в ночь перед дуэлью с Онегиным Владимир Ленский. Пушкин в своем романе цитирует их дословно:
Стихи на случай сохранились;
Я их имею; вот они:
«Куда, куда вы удалились,
Весны моей златые дни.
Паду ли я, стрелой пронзенный,
Иль мимо пролетит она,
Все благо: бдения и сна
Приходит час определенный.
Блеснет заутра луч денницы
И заиграет яркий день:
А я, быть может, я гробницы
Сойду в таинственную сень,
И память юного поэта
Не может быть никаких сомнений в том, что Ленский сильно взволнован предстоящей ему на рассвете дуэлью. Еще бы! как тут не взволноваться! Ведь он должен будет подставить свою грудь под пулю.
— Ну вот еще! — скажете вы. — Что ж, по-вашему, Ленский обязательно должен был упомянуть, что дуэль у него с Онегиным будет на пистолетах? Может быть, ему еще и марку пистолета надо было назвать?
Нет, марку пистолета называть было совсем не обязательно. Хотя, если вы помните, сам Пушкин, описывая дуэль Ленского и Онегина, не погнушался даже и этой подробностью:
Примчались. Он слуге велит
Лепажа стволы роковые
Как видите, он точно указал, что пистолет, из которого вы летела роковая пуля, был изготовлен французским мастером Лепажем.
А вот как описана у Пушкина сама дуэль:
Вот пистолеты уж блеснули,
Гремит о шомпол молоток.
В граненый ствол уходят пули,
И щелкнул в первый раз курок.
Вот порох струйкой сероватой
На полку сыплется. Зубчатый,
Надежно ввинченный кремень
Взведен еще. За ближний пень
Становится Гильо смущенный.
Плащи бросают два врага.
Зарецкий тридцать два шага
Отмерил с точностью отменной.
Друзей развел по крайний след,
И каждый взял свой пистолет.
Только прочитав эти строки, по-настоящему понимаешь, почему о предсмертных стихах юного Ленского Пушкин отозвался с таким пренебрежением. Помните?
Так он писал, темно и вяло.
Впрочем, беда стихов Ленского не только в том, что им не достает точности, то есть правдивости, достоверности отдельных подробностей и деталей. Гораздо хуже то, что им недостает правды чувства. Нетрудно заметить, что ради красного словца Ленский пишет в своих стихах и прямую неправду. Рисуется.
Мы ведь знаем: ему не хочется умирать, он тоскует по Ольге, мечтает увидеть ее, а рука его машинально выводит:
Все благо: бдения и сна
Приходит час определенный;
Благословен и день забот,
Благословен и тьмы приход!
То есть попросту говоря: мне все равно, умру я или останусь жить.
Он написал это вовсе не потому, что на самом деле так думал. Просто в ту пору так принято было писать. И точно так же принято было называть пулю стрелой. В моде были меланхолические элегии, авторы которых заявляли о своей готовности проститься с жизнью, хотя им этого вовсе не хотелось.
А вот как рассказал о смерти своего Ленского Пушкин:
Недвижим он лежал, и странен
Был томный мир его чела.
Под грудь он был навылет ранен;
Дымясь, из раны кровь текла.
Тому назад одно мгновенье
В сем сердце билось вдохновенье,
Вражда, надежда и любовь,
Играла жизнь, кипела кровь, —
Теперь, как в доме опустелом,
Все в нем и тихо и темно;
Замолкло навсегда оно.
Закрыты ставни, окна мелом
Забелены. Хозяйки нет.
А где, бог весть. Пропал и след.
Все дело в том, что Ленский описал дуэль так, как это делали тысячи раз до него тысячи других поэтов. А Пушкин описал ее так, как до него не описывал никто. Его описание было открытием.
Люди очень редко описывают то, что они видят и знают. Чаще они поступают совсем иначе.
Вот, допустим, какой-нибудь Иван Петрович садится писать письмо родственникам. У него свои дела и заботы, свои удачи и неприятности, ничуть не похожие на обстоятельства жизни какого-нибудь Петра Ивановича. Но пишет он слово в слово то же самое, что пишет своим родственникам этот, вовсе незнакомый ему Петр Иванович:
Иван Петрович и Петр Иванович так и не сообщили в своих письмах о том, что их действительно волновало, радовало, огорчало. Не потому, что они хотели это скрыть, а потому, что писали свои письма так, как, по их представлениям, их принято писать.
Примерно то же происходит с человеком, пытающимся выразить свои чувства и мысли в стихах. Он невольно прибегает к готовым, чужим словам, образам, сравнениям.
Представьте себе, что вы решили описать командира, скачущего впереди отряда на белом коне. Описать так, чтобы каждый, кто прочтет ваше описание, живо вообразил, какой мужественный и смелый человек этот командир, как лихо он мчится на коне и как уверенно конь несет своего седока.
А вот как говорит поэт:
Он долину озирает
Жеребец под ним сверкает
Жеребец подымет ногу,
Будто пробует дорогу,
Сравнение белого жеребца с рафинадом выгодно отличается от сравнения неба с лазурью еще и тем, что вы сразу чувствуете: это сравнение само пришло поэту в голову, он его ни у кого не позаимствовал.
Но ведь сравнение неба с лазурью тоже когда-то само пришло в голову тому, кто употребил его впервые?
Верно. И тогда оно тоже было открытием. Так же как любой, ныне примелькавшийся и стершийся поэтический штамп.
Генрих Гейне сказал однажды:
— Первый, кто сравнил женщину с цветком, был великим поэтом. А тот, кто это сделал вторым, был обыкновенным болваном.
Настоящими поэтами были и те безымянные люди, которые впервые увидели, что чистое небо имеет нежный цвет лазури, что храбрец подобен неукротимому льву, что стремительно бегущий человек кажется обгоняющим ветер, что красивые зубы подобны жемчужинам. А те, кто в тысячный или миллионный раз повторяет эти давние открытия, не умея ничего увидеть по-своему, те. не поэты.
Так что же, значит, поэтом называется человек, который умеет придумывать новые, свежие, незатасканные сравнения? И чем больше в стихах необычных, оригинальных, ни на что не похожих сравнений и метафор, тем, значит, лучше стихи?
Поэт не говорит себе: дай-кось я здесь употреблю иронию, а вот тут вставлю гиперболу. Если у него насмешливый, иронический настрой души, ирония сама, против его воли, ворвется в его стихи.
Известно, например, что Маяковский очень любил гиперболы. У него в стихах все огромное. И себя он ощущает огромным, не умещающимся в обычные мерки:
Если б был я маленький, как Великий океан,
— на цыпочки б волн встал, приливом ласкался к луне бы.
Где любимую найти мне, такую, как и я?
Такая не уместилась бы в крохотное небо!
Так вот, можно с уверенностью сказать, что эта необыкновенная склонность Маяковского к гиперболе была связана с тем, что он сам был человеком огромного роста, огромных чувств, огромных страстей.
Настоящий поэт отличается от ненастоящего тем, что его легко узнать.
О поэтах можно сказать, слегка перефразировав эти толстовские слова:
— Все плохие поэты похожи друг на друга, каждый хороший поэт похож только на себя.
Если привести всего лишь по нескольку строк из крупнейших русских поэтов, не называя их имен, всякий любящий стихи человек сразу, не задумываясь, узнает, кому какие строки принадлежат.
Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Невозможно представить себе, чтобы все сказанное в этих четырех строчках можно было передать другими словами. Кажется, что это написалось само, естественно и просто вылилось из-под пера. Эта мудрость, легкая и светлая даже в печали, эта прозрачная ясность чувства безошибочно подсказывает нам: Пушкин.
Я знал одной лишь думы власть —
Одну — но пламенную страсть:
Она, как червь, во мне жила,
Изгрызла душу и сожгла.
Кто не узнает этот водоворот огромной, всепоглощающей страсти, мужественную энергию этих задыхающихся, коротких, стремительных строк! Да, Лермонтов.
Прямо дороженька: насыпи узкие,
Столбики, рельсы, мосты.
А по бокам-то все косточки русские.
Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты.
Эти протяжные, заунывные, тоскливые причитания больше похожи на плач, чем на стихи. Вот так в деревне бабы воют по покойнику. И в каждом слове — боль сердца, исстрадавшегося от сочувствия ко всем замученным, обездоленным, угнетенным. Вы угадали — Некрасов.
И так однажды разозлясь, что в страхе все поблекло, в упор я крикнул солнцу:
И в скобках, как о чем-то само собой разумеющемся, Толстой замечает:
В наших взаимоотношениях с любимыми поэтами есть нечто похожее на отношение Наташи к Пьеру.
О каждом из них мы знаем самое главное: знаем душу его, запечатленную в стихах. Поэтому-то и угадываем сразу, что вот это — Пушкин, а это — Лермонтов, а это — Некрасов. Угадываем сразу и безошибочно, часто задолго до того, как успеваем вникнуть в смысл нечаянно услышанных строк.
Но тут надо сделать одну очень существенную оговорку. Все это может произойти только с теми стихами, в которых Пушкин уже успел стать Пушкиным, Некрасов — Некрасовым, а Маяковский — Маяковским.
Попробуйте угадать, кому принадлежат вот эти строки:
Напрасно блещет луч денницы,
Иль ходит месяц средь небес,
И вкруг бесчувственной гробницы
Ручей журчит, и шепчет лес.
Денница, тихо поднимаясь,
Златит холмы и тихий бор;
И юный луч, со тьмой сражаясь,
Вдруг показался из-за гор.
Когда взойдет денница золотая
И, красотой торжественно сияя,
А между тем первый отрывок принадлежит Пушкину, второй — Лермонтову, а третий — Некрасову.
Оказывается, все они в молодости грешили общими местами, заемными выражениями, романтическими штампами. Все они, как и Ленский, начинали с подражания.
— Ну, а Маяковский? — спросите вы. — Он, кажется, с самых первых своих стихов был ни на кого не похож! Сразу стал самим собой!
Нет, и Маяковский не сразу стал Маяковским.
Первые свои стихи он написал в одиночной камере Бутырской тюрьмы, куда был посажен за революционную деятельность.
Стихи были такие:
В золото, в пурпур леса одевались,
Солнце играло на главах церквей.
Ждал я: но в месяцах дни потерялись.
Сотни томительных дней.
В этих серых, безликих строчках нет даже и намека на того Маяковского, какого мы с вами знаем.
Сам Маяковский, припомнив в своей автобиографии эти стихи, сказал о них:
— Исписал такими целую тетрадку. Спасибо надзирателям — при выходе отобрали. А то б еще напечатал!
Мы с вами тогда просто посмеялись над этим советом почтенного профессора. Но может быть, над ним не стоило смеяться? Может быть, этот совет не так уж и плох?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
БУМЕРАНГ* Независимый двухнедельник сатиры и юмора под редакцией профессора Фаддея Симеоновича Смяткина (1925)
БУМЕРАНГ* Независимый двухнедельник сатиры и юмора под редакцией профессора Фаддея Симеоновича Смяткина (1925) ДЕТСКИЕ ВОПРОСЫ* (ВМЕСТО ПЕРЕДОВОЙ)На днях знакомый семилетний мальчик-эмигрант в беседе с нами задал нам несколько вопросов, на которые мы могли ответить
АФОРИЗМЫ ПРОФЕССОРА Ф. С. СМЯТКИНА*
АФОРИЗМЫ ПРОФЕССОРА Ф. С. СМЯТКИНА* Богатый американец мечтает найти в Париже бескорыстную девушку, бескорыстная девушка мечтает найти в Париже богатого американца, а бедный эмигрант мечтает найти в Париже квартиру без мебели.* * *Если ты сидишь у знакомой красивой дамы и
Публичные лекции профессора Шевырева об истории русской словесности, преимущественно древней
Публичные лекции профессора Шевырева об истории русской словесности, преимущественно древней Письмо в Белев А. П. ЗонтагВ прошедшую зиму, когда я жил в деревне почти совершенно отделенный от всего окружающего мира, я помню, какое впечатление сделали на меня ваши живые
Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права А. Романовича-Славатинского, профессора государственного права в Университете св. Владимира, С.-Петербург, 1870 г
ЭКСПЕРИМЕНТ В ЛИТЕРАТУРЕ, ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА
ЭКСПЕРИМЕНТ В ЛИТЕРАТУРЕ, ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА от лат. expermentum – проба, опыт.О том, что такое эксперимент в литературе и какие произведения следует относить к экспериментальной литературе, знают (или догадываются) вроде бы все, по умолчанию располагая в этой зоне
12. Вернер Херцог. Экологически чистый эксперимент на краю жизни
12. Вернер Херцог. Экологически чистый эксперимент на краю жизни "Мой любимый враг""Агирре, гнев Божий""Каждый за себя, и Бог против всех""Носферату-призрак ночи""Войцек""Строшек"Среди почти сорока фильмов разных параметров и жанров, среди тринадцати, которые несомненно
Евгений Васильев Препарат профессора Гибберна
II. Опыт истории русской литературы. Сочинение э. профессора имп. Санктп. университета доктора философии А. Никитенко [14] . Книга первая. Введение. Спб. 1845
II. Опыт истории русской литературы. Сочинение э. профессора имп. Санктп. университета доктора философии А. Никитенко[14]. Книга первая. Введение. Спб. 1845 Перед нами книга, важная по своему заглавию, интересная и по имени сочинителя, известного в нашей литературе. Это только
Действующие лица:
Автор
Роусс – профессор Гарвардского университета
Ченек Суханек - слесарь
Вашатко - журналист
АВТОР:Среди присутствующих были: министры внутренних дел и юстиции, начальник полиции, несколько депутатов парламента и высших чиновников, видные юристы и ученые и, разумеется, представители печати – без них ведь дело никогда не обойдется. Собравшиеся с нетерпением ожидали выступления знаменитого американца чешского происхождения, профессора Гарвардского университета, Роусса. Наконец, он получил слово:
РОУСС (с сильным английским акцентом):Джентльмены! Эксперимент, который я вам . э-э. буду показать, основан на исследовании ряда моих ученых коллег и предшественников. Я, собственно, разработал лишь метод практического применения некоторых теоретических открытий. Прошу присутствующих криминалистов судить о моих опытах с точки зрения их практических критериев. Well, итак, мой метод заключается в следующем: я произношу слово, а вы должны тотчас произнести другое слово, которое вам в этот момент придет в голову, даже если это - чепуха, nonsens, вздор. В итоге я, на основании ваших слов, расскажу вам, что у вас на уме, о чем вы думаете и что скрываете. При опыте ваши воля и рассудок должны быть полностью выключены. Это даст простор подсознательным ассоциациям. Моей задачей будет анализировать ваши представления. That's all. Сначала я проделаю свой опыт на . э-э. одном преступнике, а потом на ком-нибудь из присутствующих.
АВТОР:По распоряжению начальника полиции в зал ввели слесаря Ченека Суханека, который находился под арестом по подозрению в убийстве шофера такси Йозефа Чепелки, бесследно исчезнувшего две недели назад. Основанием для подозрения стало то, что машина исчезнувшего Чепелки со следами его крови была найдена в сарае арестованного Суханека. Однако, сам Суханек утверждал, что авто купил у Чепелки за шесть тысяч крон, так как хотел стать шофером такси. Другими данными полиция не располагала, зато было получено разрешение на применение метода знаменитого профессора Роусса. Ученый обратился к Суханеку:
РОУСС:Подойдите. Я не собираюсь вас допрашивать. Я лишь буду произносить слова, а вы в ответ должны говорить первое слово, которое вам придет в голову. Понятно? Итак, внимание: Стакан.
СУХАНЕК: Пиво
РОУСС:Дорога
СУХАНЕК: Шоссе
РОУСС:Прага
СУХАНЕК:Бероун
РОУСС:Лопата
СУХАНЕК:Сад
СУХАНЕК:Забор
РОУСС:Труп! (Пауза) Труп! Вы зарыли его под забором во дворе вашего дома. Так?
СУХАНЕК:Ложь! Ничего подобного я не говорил! Я не позволю.
РОУСС:Помолчите! Прошу послать полисменов на поиски трупа. А остальное уже не мое дело. Уведите этого человека. Обратите внимание, джентльмены: весь опыт прошел очень быстро, потому что казус пустяковый. Обычно требуется около часа. Теперь попрошу ко мне кого-нибудь из присутствующих. Я повторю опыт. Но он займет у нас намного больше времени, прежде чем испытуемый раскроет нам свой характер, прошлое и самые сокровенные ideas. ведь я не знаю его секрет. Well. Итак, прошу, господа, кто хочет подвергнуться опыту?
ВАШАТКО: Если никто, то я, пожалуй, позволю себе.
РОУСС:Подойдите, садитесь здесь. Говорите первое, что вам придет в голову. Задумывать и размышлять нельзя, говорите механически, бессознательно. Поняли?
ВАШАТКО: Да-с
АВТОР:Поспешно ответил испытуемый, видимо смущенный вниманием такой высокопоставленной аудитории. Затем он откашлялся и испуганно замигал, как гимназист, держащий экзамен на аттестат зрелости. Профессор начал эксперимент:
ВАШАТКО:Могучий
ВАШАТКО:Лесной великан
РОУСС:Ага, так. Улица
ВАШАТКО:Улица. Улица в торжественном убранстве
РОУСС:Что вы имеете в виду?
ВАШАТКО:Какое-нибудь празднество или погребение.
ВАШАТКО:Процветающая. Кризис нашей коммерции. Торговцы славы
РОУСС:Гм. Учреждение
ВАШАТКО:Какое, разрешите узнать?
РОУСС:Не все ли равно! Говорите какое-нибудь слово, только быстро!
РОУСС: Well, учреждения
ВАШАТКО (радостно):Соответствующие.
РОУСС:Огонь!
ВАШАТКО:Огнем и мечом. Отважный пожарник. Пламенная речь. Mene tekel
РОУСС (озадаченно):Странный случай. Повозка
ВАШАТКО:Триумфальная колесница. Колесница Джаггернаута. Карета скорой помощи. Разукрашенный грузовичок с мимической труппой.
РОУСС:Ага! That's it! Горизонт!
ВАШАТКО:Пасмурный. Тучи на нашем политическом горизонте. Узкий кругозор. Открывать новые горизонты.
РОУСС:Довольно! Вы – журналист, а?
ВАШАТКО (учтиво):Совершенно верно. Я репортер Вашатко. Тридцать лет работаю в газете.
АВТОР:Просматривая вечером редакционную почту репортер Вашатко воскликнул:
Читайте также: