До самого синего дона краткое содержание

Обновлено: 03.07.2024

Была ранняя весна 1111 года. Солнце скрылось за вершинами ближних дубов и лип, и белые лебеди с кликами прилетели на ночлег к озеру близ Киева. А называлось то озеро Долобским.

На его берегу, в широком остроконечном войлочном шатре, было тихо. Там, на высоких подушках, сидели друг против друга два князя, два двоюродных брата — Святополк Изяславич Киевский и Владимир Всеволодович Переяславский, по прозванию Мономах. Они сидели и молчали.

А по одну и по другую стороны шатра стояли дружинники обоих князей. Они стояли врозь, не заводили меж собой беседы, стояли, молчали, ждали, когда князья договорятся. А их кони соединились в один табун и паслись на ближнем лугу.

Перед обоими князьями на многоцветном ковре стоял серебряный, весь в узорах, кубок с мёдом, разбавленным водой, а рядом — серебряная узорчатая чара.

Святополк скрестил руки на груди, застыл неподвижно, не глядел на Владимира, голову опустил.

А Владимир в нетерпении то перебирал пальцами большую серебряную пуговицу своего голубого с вышивками плаща, то теребил широкую русую бороду, то наклонялся, наливал в чару мёд и пил жадно. Он ждал.

Он был младшим. А по древнему русскому обычаю, если съезжаются князья на совет, первым речь начинает старший. Но Святополк молчал.

— Что же ты слова не вымолвишь, брате? — наконец решился сказать Владимир.

— Говори ты, — не поднимая головы, ответил Святополк.

Завидовал он Владимиру и ненавидел его. Он знал, как любили его двоюродного брата и в Чернигове, и на Волыни, и в Галиче, до самых гор Карпатских был славен Владимир Мономах; любили его и в землях южных переяславских, и в далёких-далёких, за лесами дремучими, землях суздальских, коими Владимир владел; любили его и в стольном граде Киеве, где княжил он сам — Святополк, старший в роду.

Любили Владимира за весёлый и добрый нрав, за мудрость, за ласку к каждому простолюдину, а больше всего любили за отвагу в бою и за победы над врагами, какие нападали на Русь со всех сторон. За эту самую любовь народную и ненавидел Святополк Владимира, и боялся его.

— Брате, ведомо тебе, сколько зла творят на Руси половцы. Что ни год, на быстрых своих конях наскакивают они нежданно-негаданно, жгут наши селения, грабят, губят жителей и вновь скрываются в своих степях просторных.

Святополк всё молчал.

— Брате, — продолжал держать слово Владимир, — пришёл конец долготерпению русичей. Вынем мечи из ножен, сядем на коней, поведём свои полки далеко в степи, вперёд, до самого до синего Дона, где половцы кочуют, настигнем их, разгромим.

Поднял голову Святополк, заговорил:

— Весна ныне, землю пашут селяне, жито сеять собираются. Коли на войну их поведём, не будет у нас осенью хлеба.

Знал Владимир: неохота киевскому князю в походы хаживать, любит он в своём тереме прохлаждаться да пировать до полуночи.

— Брате, — отвечал Владимир, — мои лазутчики мне донесли: готовят половцы новый набег на Русь; налетят они на пахарей, и не будет в наших селениях жителей, а мы останемся без хлеба. Упредим врагов. Позови своих воевод да спроси их, что они скажут.

— Я сам себе голова.

Пальцы Владимира задёргали пуговицу на плаще, загорячился он.

— Губишь ты Русь своей нетвёрдостью, — сказал он. — Коли так, я тебя ждать не стану. Ещё по снегу направил я своих гонцов в те дальние залесские земли, какие мне от отца достались. Знаю, теперь мои верные суздальцы сквозь леса, сквозь непролазные топи сюда пробираются, не сегодня завтра в Киев прибудут. Под свой стяг вместе с переяславцами я их соберу и без тебя, без твоих киевских полков, пойду на врага.

Зазвонил Святополк в колокольчик.

Вскочил в шатёр отрок-слуга.

— Передай моим воеводам, пусть тотчас же сюда прибудут, — сказал ему Святополк.

Вошли воеводы. Бороды их были белы, а очи из-под седых бровей горели отвагой. Спросил их Святополк, что они думают о походе на половцев.

Поклонились все трое, их старшой заговорил:

— Княже великий, застоялись наши кони резвые, а мечи в ножнах заржавели. Хоть и знаем мы, труден и далёк будет путь вперёд, к синему Дону, и не одни половцы, а и степи безводные встретят нас, с радостью великой пойдут киевляне за правое дело, за землю Русскую.

Встал Святополк и сказал:

— Быть посему. Вместе пойдём на половцев.

Встал Владимир. И для верности поцеловались оба двоюродных брата троекратно.

И был на берегу озера всю ночь пир великий. Горели костры, а дружинники обоих князей пили мёд, ели жаренных на вертелах диких уток. Поднимали они чары и клялись быть между собой в дружбе и в будущем походе крепко держаться одной ратью.

Против стольного града Киева, на лугу, на другой стороне Днепра, рядами выстроились конные полки русичей. На левом крыле стояли переяс- лавцы, посреди киевляне, на правом крыле — суздальцы.

Перед каждым полком выдвинулись избранные воины — в кольчугах, в островерхих, сверкающих на солнце шлемах, с копьями, притороченными за спиной, с мечами в кожаных ножнах у пояса, со щитами в левой руке. Их статные кони в богатой сбруе в нетерпении переступали копытами.

Во втором ряду и в третьем выстроились простые ратники. На немногих из них были кольчуги, а то больше толстые стёганые куртки с нашитыми на них железными пластинами. На головах у ратников были меховые шапки, у поясов — палицы. Каждая палица с острыми железными выступами на конце. Да ещё свисали колчаны с луками и стрелами, у иных виднелись за спиной копья. А щиты у этих ратников были сплетены из ивовых прутьев.

За Святополком ехал князь Владимир Мономах на вороном, с белой звёздочкой на лбу, тонконогом скакуне-красавце. Много лет прожил Владимир на свете, а был строен, голову держал высоко, из-под его золотого шлема русые кудри развевались по ветру, русая борода покоилась на кольчуге. Сзади ехали дружинники обоих князей.

Первым стоял полк переяславский.

— Слава князю Владимиру! Слава! — кричали переяславцы.

Передёрнул плечами Святополк, покраснел густо. Он же старший в роду! Почто не его славят, а брата двоюродного?

Подъехали к полку киевскому.

— Слава великому князю Святополку! — вскричали киевляне первого ряда.

— Слава князю Владимиру! — вскричали в задних рядах.

Покачнулся Святополк в седле, от злости вонзил шпоры в бока своего коня. А конь только того и ждал, помчался вскачь. Пришпорил коня и Владимир, за ним поскакали дружинники.

Миновал Святополк со своей дружиной полк суздальский, не остановил коня. Не смотрел он на воинов, а за спиной слышал звонкие голоса, какие славили Владимира.

Узнали своего князя многие суздальцы. Три года не прошло, как побывал Владимир в их за- лесских дальних краях, повелел он тогда на высоких горах над Клязьмой-рекой основать город, окружить его поверх вала деревянной стеной с башнями, выкопать с трёх сторон рвы глубокие. Назвал он тот новый город-крепость в свою честь Владимиром.

Остановил князь коня перед рядами суздальцев. Глядели воины весело, знал он — покажут они на поле брани свою отвагу и силу. А оружие у них было — всё больше дубины да палицы.

— Княже, не узнаёшь меня? — окликнул его один пожилой воин.

Подъехал к нему Владимир.

— А помнишь, когда было нам годков по тринадцати, вместе на ладьях плыли вверх по Днепру, потом на Оку перебрались, оттуда на Клязьму- красавицу?

Вспомнил Владимир: да, было такое, когда отец его — великий князь киевский Всеволод Ярославич — послал сына-мальчика вместе с боярами в дальние суздальские земли дань собирать. В пути нагнали они ладьи крестьян-переселенцев, вместе поплыли. И сдружился он тогда с мальчиком Епифанкой. А теперь перед ним покачивался в седле бородатый богатырь.

— Ты Епифанко? — спросил Владимир.

— Он самый, — улыбаясь, ответил тот.

— Выезжай из рядов, в моей охране служить будешь! — повелел Владимир.

Конь под Епифанкой был добрый, а сбруя из верёвочек свита, и сам всадник лапти лыковые в стремя вдел, к седлу дубину приторочил.

Дружинники на него глядели, пересмеивались.

— Чтобы у сего воина меч был потяжелее, да щит червлёный, да копьё подлиннее, да кольчуга и шлем понадёжнее!

Помчался Владимир догонять Святополка, за ним — вся его свита, последним скакал Епифанко.

В тот вечер в Киеве, в великокняжеской гриднице, на пиру, договорились: через три дня на рассвете выступать. А чтобы половцам впредь неповадно было нападать на Русь, дойти до их дальних кочевий, до самого синего Дона.

Всех воинов снарядили добрым оружием, каждому ратнику уделили по два коня.

Двинулась русская рать в степи. Шли тремя полками: впереди шёл полк суздальский с князем Владимиром Мономахом, потом полк переяславский, замыкал рать полк киевский с главным военачальником — великим князем Святополком Изяславичем.

По пути присоединился к ним полк Давида Игоревича Волынского и полки других младших князей. Но были их рати малочисленны, и силу русского войска они почти не увеличили.

Степь расстилалась ровная-ровная. В высокой траве кони скрывались, а всадникам далеко было видно: в голубом тумане пропадали просторы.

День шли русичи, другой, третий, на ночь останавливались у малых речек, разводили костры, коней отпускали пастись, выставляли стражу. На четвёртый день вдали показались всадники. Завидев русичей, они повернули в сторону — верно, хотели высмотреть: много ли войска идёт?

— А ну, Епифанко, бери десяток молодцов-резвецов. Вон половцы, видишь? Прогони-ка их лазутчиков подальше.

Поскакали воины. Епифанко меч из ножен вынул. А врагов и след простыл.

С каждым днём всё дальше и дальше в степи заходила русская рать. Половецкие всадники кое- когда показывались вдали и тотчас же скрывались.

Каждый вечер в шатре Святополка Изяслави- ча собирался совет князей и старших воевод.

— Заманивают нас враги в безводные края, — сказал Святополк.

— Пусть заманивают, — ответил Владимир, — не знают страха русичи.

Было велено всем воинам держать свои баклаги полные водой. А вперёд были высланы дозоры, чтобы половцы не напали на русичей нежданно.

Настал такой день, когда до самого вечера не сумели найти хоть малое болотце. Так и ночевали. И кони остались непоеные.

— Не повернуть ли нам назад? — спрашивал на совете опасливый Святополк. — Половцы увидели, сколько у нас войска, теперь поостерегутся нападать на Русь.

В ответ держал слово Владимир Мономах:

— Княже, мы клятву друг другу дали — дойти до самого синего Дона. Какими очами матери, жёны, сёстры наши взглянут на всех нас, коли вернёмся мы без победы?

Решено было: в ту же ночь выслать вперёд лазутчиков, разведать, где рать половецкая, и отыскать хоть малый родничок.

Выехал вперёд Епифанко, с ним десять воинов. Полная луна светила, видно было далеко. Ехали молча, морды коней тряпицами обвязали, чтобы не фыркали, ехали час, другой, третий. Вдруг впереди послышалось конское ржание.

Епифанко палец к губам приложил, поехали дальше. Опять чужой конь заржал. Шёпотом Епифанко повелел спешиться. Оставили одного воина коней стеречь, дальше зашагали неслышно.

И увидели они — курган чернеет, а у его подножия кони пасутся, да какие-то чудные — коротконогие, долгогривые. Залегли. Епифанко с двумя воинами вперёд пополз. Наткнулись они на спящих: кто калачиком свернулся, кто руки- ноги раскинул. Епифанко насчитал их двадцать, понял — вот они, половцы.

У одного одежда была побогаче, а в изголовье сабля лежала, драгоценные камни на рукояти искрились при свете луны. То, верно, был их старшой. Знаками показал на него Епифанко своим воинам.

Бесшумно накинулись на врага русичи, связали, поволокли. Поперёк коня перекинули, поскакали и примчали к шатру Владимира Мономаха.

Разбудила стража князя.

До рассвета он допрашивал пленника через толмача-переводчика. Тот с испугу много чего рассказал: и сколько у половцев войска, и где их рать стоит, и что заманивают они русичей, с трёх сторон напасть собираются. И ещё сказал половчанин, в какой стороне озеро, а до него — день пути.

Тотчас же велел Владимир поднимать тревогу. Вскакивали воины, хватали оружие, садились на коней, строились.

Князь Святополк подъехал заспанный, на ходу глаза протирал.

— Почто разбудил рано? — недовольно спросил он Владимира.

— Пока солнышко низко, ехать надо торопко, — отвечал тот.

И повернула рать на юг, куда указывал пленник. Ехали не останавливаясь. Солнце поднялось высоко. Жажда стала донимать. Воины пили из баклаг, утоляли жажду. А коням с каждой верстой всё труднее доставалось. Оводы над ними вились тучами, а обмахиваться хвостами у коней не хватало сил.

С их губ капала белая пена, а глаза наливались кровью.

Владимир повелел всем спешиться, коней под уздцы вести.

Начали кони падать. Коли половцы догадаются, что русским коням трудно, да узнают, куда рать повернула, нападут они нежданно, и неизвестно, чем битва кончится.

Подбежал к Владимиру слуга Святополка, сказал, что великий князь требует его к себе.

Владимир повернул коня, проезжая мимо полков, говорил воинам:

Встретил Святополк Владимира недовольный, встревоженный.

— Быть беде, погубим войско, — говорил он.

— Брате, — отвечал Владимир, — у меня сомнений нет: как завидят наши воины рать половецкую, отвага в их сердцах запылает.

— А кони? — спросил Святополк.

— Коли кони ослабнут, русичи пешими пойдут биться.

К вечеру прибыла рать на озеро. Сразу коней нельзя было к воде подпускать, дали им отдохнуть, отдышаться. А как солнышко закатилось, пить им понемногу дозволяли. Утолив жажду, воины купали коней, сами купались. Ночь наступила. Залегли воины на отдых. Владимир повелел стражу удвоить, выставить караульных по всем четырём сторонам.

Утром поднялись. Кто оружие принялся чистить, кто стрелы пересчитывать, кто коня обихаживал. Понимали все: догадаются половцы, куда рать русская повернула, — битвы сегодня не миновать.

Пленный половец указал, где Дон течёт, говорил: к вечеру можно добраться. Прозвучал сигнал похода. Вскочили русичи на коней, кони за ночь приободрились, заржали призывно. Русичи глядели весело.

Ехали час, другой и третий. И увидели они: и впереди, и справа и слева показались половцы. Сколько их было, за облаками пыли не видать.

Владимир остановил полки. Воины луки из колчанов вынули, щиты взяли в левые руки, встали в оборону.

Князь Святополк Изяславич со своими ближними дружинниками выбрал место на кургане, чтобы можно было издали руководить битвой.

А Владимир Мономах ехал шагом перед рядами войск и спрашивал:

— Суздальцы, готовы ли вы за Русь постоять?

— Готовы! — кричали в ответ, в один голос.

— Переяславцы, готовы ли вы за Русь постоять?

— Киевляне, готовы ли вы за Русь постоять?

Приближались, приближались половецкие конники. За ними шли пешие с луками и стрелами. И вдруг остановилась половецкая рать.

Настала тишина. Стояли русичи, ждали. Чья рать первая кинется в бой? Степь, поросшая ковылём, чернела от множества войск, русских и половецких.

И тут, почти в один и тот же миг, раздались два сигнала — русичей и половчан.

И две лавины всадников устремились вперёд, навстречу друг другу, сверкая мечами, саблями, копьями. Закипела сеча. Зазвенели мечи и сабли, ударяясь о шлемы, о кольчуги, о щиты. Русичи кололи копьями, рубились мечами, глушили врага палицами и дубинами. Конные половцы рубились саблями, пешие метали стрелы.

Ломались мечи русские, ломались сабли половецкие, падали кони с обеих сторон. Стрелы падали дождём, мечи и сабли сверкали молниями.

И русичи, и половцы были равно бесстрашны, ловки, выносливы. И час, и другой, и третий кипела битва. И давно уже на степи не было ни пёстрых цветов, ни зелёной травы, лишь чернела затоптанная конями и людьми земля.

Святополк с немногими дружинниками стоял на кургане. За облаками чёрной пыли он ничего не видел и не знал, чья рать побеждает.

А Владимир в самой сечи бился, как простой воин. Епифанко направлял коня следом, оберегал КНЯЗЯ. Пал под Епифанкой конь, он изловил коня половецкого, вскочил на него, помчался, подняв меч. И тут он увидел, что летит на Владимира сзади лихой половчанин и уже саблей замахнулся, сейчас ударит князя. А тот в пылу битвы не замечал угрозы. На всём скаку Епифанко сразил половчанина.

Русичи начали одолевать, прорвали ряды половцев. Повернули враги коней, помчались вспять. А тут Дон течёт, широкий и глубокий. Иные из ворогов пустились на конях вплавь, иные остановили коней, закричали, начали в плен сдаваться.

Кончилась битва. Окружили русичи пленников, забрали у них оружие и коней. Епифанко подъехал к Владимиру, шлем снял, улыбнулся, пот со лба отирая.

— Нет, не дозволю, — отвечал Владимир. — Кто знает, что нас там ждёт.

Подъехал князь Святополк. И кольчуга его, и шлем сверкали на солнце, будто только из кузницы.

Владимир направил коня навстречу, шлем снял. Пот по его лицу струился, волосы взмокли, кольчуга и плащ запылились. А очи глядели радостно.

Святополк поблагодарил воинов, поблагодарил Владимира за победу, но сказал сердито:

— Почто пленников жалеете? Порешить их всех, как они наших крестьян беззащитных губили.

— То негоже, брате. Не в обычае на Руси пленных убивать. Не овцы они, а люди. Поведём их с собой. То жгли они наши селения, ныне избы поднимать будут.

Ничего не ответил Святополк, только брови строже сдвинул.

Спустились русичи к Дону. И давай ладонями воду зачерпывать. Они пили и пили, пока жажду не утолили.

Наутро три полка — киевский, переяславский и суздальский — с развёрнутыми стягами повернули обратно, на землю Русскую, пленных пешими повели.

Колокольным звоном встречали киевляне победителей. Вдоль улиц толпились старики, женщины, дети. Кликами радостно величали они своих отцов, мужей, сыновей, братьев. А были и такие, кто плакал, у кого родичи остались в земле сырой на берегу синего Дона.

— Слава князю Владимиру! Слава нашим храбрым воинам! — кричали киевляне.

Князь Святополк ехал хмурый. И на пиру с князем Владимиром, с дружинниками он сидел и молчал.

На другой день суздальцы стали собираться в дальнюю дорогу, в свои родные земли залесские. Вышел к ним князь Владимир прощаться, поблагодарил их за верную службу. Увидел он Епифанко и сказал ему:

— Ты храбро сражался. Оставайся со мной, будешь моим первым дружинником.

— Не обессудь, княже, — отвечал Епифанко, — нельзя мне оставаться. Там, за лесами, на берегу Клязьмы у меня жёнка, дети малые, там и моя изба стоит.

— Неволить не стану, — сказал Владимир и дальше поехал.

Прошло с той победы два года. Умер князь Святополк. Стал великим князем киевским Владимир Мономах.

Долгие годы помнили половцы о великой победе русских воинов в 1111 году и боялись нападать на Русь.

Князь Владимир призывал старшего брата Святополка устроить поход против половцев и дойти до самого синего Дона, чтобы там разгромить врагов. Но Святополк, который больше любил пировать, чем воевать, стал отговариваться от затеи Владимира тем, что крестьянам пора сеять хлеб, и что сейчас не время для похода.

Святополк не любил своего младшего брата и завидовал ему. Он знал, что люди любят Владимира Мономаха за храбрость, мудрость и доброе отношение к простым людям. Святополк одновременно и ненавидел Владимира, и боялся его.

Когда князь Владимир предложил князю Святополку позвать своих воевод и спросить у них мнение о походе против половцев, Святополк заявил, что не будет этого делать, потому что он сам себе голова.

Тогда Владимир стал укорять Святополка в нетвердости, а потом сказал, что пойдет на половцев без брата, только со своим войском. Святополк понял, что если Владимир в одиночку победит половцев, вся слава достанется ему, а его, Святополка, киевляне могут и прогнать с княжения, чтобы позвать вместо него князя Владимира. Пришлось Святополку звать своих воевод и спрашивать у них совета. Воеводы с большой охотой согласились воевать против половцев.

Перед тем как выступить в поход, Святополк и Владимир устроили смотр своим войскам. Когда князья верхом ехали вдоль строя, Святополку не понравилось, что воины славят Владимира, а не его. Разозленный, он пришпорил коня и ускакал вперед.

Когда все было готово к походу, русское войско двинулось в путь. День за днем они шли по бескрайней степи, лишь изредка встречая небольшие группы половецких всадников. Поначалу им попадались маловодные реки, и можно было напоить коней и пополнить запас воды. Но потом начались засушливые места, где совсем не было воды.

Святополк был недоволен этим и предлагал Владимиру повернуть назад, но тот не собирался менять своего решения дойти до самого Дона. Князь Владимир приказал ночью выслать вперед разведчиков. Разведчикам удалось отыскать стоянку половцев и захватить пленника. Пленник рассказал, что половцы заманивают русских в ловушку, чтобы окружить их и разгромить. Еще он рассказал, что в дне пути есть большое озеро, а от озера уже рукой подать до реки Дон.

Владимир направил войско к озеру, где люди смогли напоить и искупать коней. Ночь русские дружины провели возле озера, а поутру направились к Дону. Но дорогу им преградила половецкая конница, которая окружила русские дружины с трех сторон.
Предстояла большая битва, и князь Святополк решил руководить своими воинами с высокого кургана. А князь Владимир вступил в битву плечом к плечу с простыми воинами.

Русские дружины разбили половцев и прогнали их за Дон. Многие половцы сдались в плен. Когда к уставшему и пыльному от битвы Владимиру подъехал на коне чистенький Святополк, он требовал истребить на месте всех пленных половцев. Но Владимир сказал брату, что отведет пленников в русские земли, где они будут восстанавливать то, что разрушили во время набегов.

Таково краткое содержание рассказа.

В рассказе мне понравился князь Владимир, который своими решительными действиями избавил русскую землю от половецких набегов. Многое кажется невозможным, пока мы не решим, что это нам по силам.

Клин клином вышибают.
Смелость города берет.
Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет.
Богатыря узнаешь на поле брани.

Эта запись защищена паролем. Введите пароль, чтобы посмотреть комментарии.

Обедневший дворянин, приключениям которого посвящен роман. Впав в безумие, он берет себе псевдоним Дон Кихот.

В первых двух главах Сервантес дает описание героя. Ему около 50 лет. Лицо измождено. Он наполовину лысый. У него орлиный нос и большие опущенные усы. Также из описания известно, что у Алонсо длинные морщинистые руки и ноги.

Крестьянин, работавший на землях Кехана. В переводе с испанского Panza означает ‘живот’, ‘брюхо’. Философ и писатель Мигель де Унамуно назвал Санчо воплощением испанского народа. На протяжении романа он произносит длинные монологи и сыплет народными пословицами.

У Санчо есть жена и дочь, которые не против того, что он отправился с Дон Кихотом в путешествие. Последний обещал Панса сделать его губернатором острова. Во второй части романа Санчо понимает, что власть ему не нужна.

Она выращивает свиней и не заботится о добродетели, слывет деревенской проституткой. Дон Кихот называет ее Дульсинеей (от испанского dulce — ‘сладкий’).

Герой описывает ее, используя штампы того времени. Поэтому у героини золотые волосы, коралловые губы, жемчужные зубы и руки белые, как слоновая кость.

У него был конь по кличке Росинант, давний щит и фамильное копье. Он сделал девушку Альдонса Лоренсо дамой своего сердца, назвав Дульсинеей . По пути он забрел в замок, которым оказалась обычная таверна. Рассказы чудака знатно повеселили завсегдатаев, и они угостили путника едой и выпивкой.

Среди ночи погонщик мулов решил дать воды животным, но столкнулся с сопротивлением Дон Кихота. Утром хозяин, чтобы избежать неприятностей, посвятил героя в рыцари. Тот отправился домой, чтобы захватить денег.

Затем Дон Кихот решил заставить купцов признать, что Дульсинея — прекраснейшая из женщин, но был избит. По возвращении домой односельчане решили избавиться от библиотеки Алонсо. Они были уверены, что из-за книг герой повредился умом.

Алонсо встречает Санчо Пансу и обещает назначить его губернатором острова, если тот станет его оруженосцем. По дороге Дон Кихот вступает в бой с ветряной мельницей. Он принял ее за дракона. Столкновение заканчивается печально для героя.

Санчо и Алонсо остановились на постоялом дворе. Служанка пробиралась на свидание, но из-за темноты перепутала направление и попала к Дон Кихоту. Поднялся шум, завязалась потасовка, в которой рыцарь и его спутник сильно пострадали.

По пути они встречают злодея, укравшего животного Санчо, и возвращают осла владельцу. Дон Кихот гордится поступком, но встречает мальчишку, за которого заплатил. Тот проклинает его.

Находятся люди, готовые помочь односельчанам сопроводить героя домой, но тут сюжет делает еще один поворот. Сначала на место прибывает другой цирюльник, который по вине рыцаря лишился таза и требует вернуть имущество. Затем на постоялый двор прибывают стражники, чтобы арестовать героя за помощь каторжникам.

Священник и цирюльник с большим трудом убеждают их, что герой не в себе и его нужно доставить домой на лечение. С трудностями, но персонажам удается доставить Дон Кихота в родное поместье на попечение племянницы и служанки.

Спустя месяц односельчане навещают героя и находят его в здравом рассудке. Но стоит заговорить о рыцарях, как его безумия возвращаются.

Проблема состоит в том, что он не знает, где живет Дульсинея. Хитроумный Санчо выдает трех селянок за Дульсинею и ее сопровождающих. Они грубят Дон Кихоту, и герой приходит к выводу, что его возлюбленная заколдована.

Далее события разворачиваются в таком порядке:

Герой вступает в поединок с Рыцарем Зеркал и побеждает. Он узнает, что под маской рыцаря скрывался Самсон Карраско — автор той самой книги. Самсон выдал себя за рыцаря, чтобы вернуть героя домой.
Дон Кихот встречает повозку со львами. Он называет себя Рыцарем Львов.
На реке Эбро он садится в ладью и попадает в водоворот от мельничных колес. Выжив после второй битвы с мельницей, рыцарь вынужден оплатить хозяевам лодки ущерб.
Дон Кихот знакомится с герцогами, которые приглашают его к себе в поместье, чтобы потешаться. Они предлагают выпороть Санчо, чтобы избавить от чар Дульсинею, а затем отправляют бедолагу на остров, предупредив слуг, чтобы относились к нему как к губернатору. Побыв недолго во владениях, ради которых путешествовал и терпел унижения, Санчо решает, что власть — это не его.
Дон Кихот оставляет герцогов и направляется в Барселону. По пути на него нападают разбойники, но их предводитель оказывается поклонником книги и сопровождает героя в город.
В Барселоне происходит поединок с рыцарем Белой Луны. Герой повержен. Противником оказывается Самсон Карраско. Победитель требует, чтобы Дон Кихот возвратился домой на год.

Вернувшись в деревню, герой решает отказаться от рыцарства. Незадолго до смерти он сообщает, что намерен вновь стать Алонсо Кехана. Автор сообщает, что герой умер тихо и по-христиански.

Вот на какие особенности творения Сервантеса обращают внимание критики:

Первый был напечатан в 1605 году. Причем Сервантес продал права на произведение издателю Франциско де Роблесу. Тот решил заработать на книге и отправил значительную часть тиража (около 400 экземпляров) в Новый Свет. По дороге корабль попал в крушение и до места назначения добрались лишь 70 книг.

Книга стала бестселлером. Ее издавали в других странах, но автор не получал вознаграждения, поскольку права ему не принадлежали.

Главным конфликтом произведения является противоречие между фантазией и действительностью. Сервантес задумал роман как пародию на средневековые произведения о рыцарях. В тексте критики находят отсылки к испанским и французским рыцарским романам XIII–XV веков, а также итальянским рыцарским поэмам XVI века.

Автор показывает, как на заре Нового времени исчезала рыцарская культура. Он отправил героя по современной Испании, чтобы читатель мог убедиться в том, что страна более не нуждается в рыцарях. Герой понимает, что благородными поступками не способен изменить мир. Ему приходится смириться с действительностью.

Роман стал важной вехой в развитии европейской литературы. Он ознаменовал отказ от драматического единства произведения, которое строилось на классической триаде — место, время и действие и переход к единству тематическому.

Сюжет романа показывает не одно действие в определенном месте, а ряд событий, которые происходят в разное время. Герои путешествуют, но периодически возвращаются в деревню, на постоялый двор и иные локации, описанные ранее.

Исследователи подсчитали, что в произведении более 600 персонажей, которые представляют различные группы испанского общества — от аристократии до каторжников и проституток.

Ключевой персонаж — идальго — один из сословия, которое некогда занимало ведущее положение в обществе. Его представители участвовали в Реконкисте, были конкистадорами в Новом Свете. Идальго были носителями рыцарской культуры.

Но, завоевав Новый Свет, они начали эпоху, которая сделала идальго лишними. В Европы хлынул поток золота, который кардинально изменил экономику, положил начало рыночной экономике. Новому укладу нужны были другие элиты.

В начале романа читатель узнает, что у Алонсо сохранились семейные реликвии в виде рыцарских доспехов и библиотека рыцарских романов. Его предки жили подвигами.

Алонсо пытается на время заполнить пустоту бытия, отправившись в приключения. Но сталкивается с реальностью, в которой нет ни драконов, ни чародеев, ни благородства. Это делает его Рыцарем Печального Образа — человеком, ненужным эпохе.

Место и время действия

События романа происходят в конце XVI — начале XVII века в Испании, в провинции Ла-Манча.

Главные герои

Дон Кихот – мужчина преклонных лет, страстно увлеченный рыцарством.
Санчо Панса – верный помощник Дон Кихота, его оруженосец.

Другие персонажи

Дульсинея Тобосская – дама сердца Дон Кихота, воображаемая девушка.
Антония – племянница Дон Кихота, единственная близкая его родственница.
Ключница – женщина, заведующая хозяйством рыцаря.
Священник, цирюльник – односельчане Дон Кихота, которые старались образумить и наставить его на путь истинный.
Самсон Карраско – автор книги о приключениях Дон Кихота.

Краткое содержание

Первая часть

Главы 1-3

Не медля ни минуты, Дон Кихот отправился в дорогу. Спустя время перед его взором предстал дворец, который на поверку оказался обычной таверной. Рассказы странника развеселили постояльцев, и Дон Кихот получил еду и питье.

Погонщик мулов, решив напоить своих животных, снял с водопойного корыта доспехи Дон Кихота и получил от него сильный удар копьем. Желая побыстрее избавиться от сумасшедшего постояльца, хозяин таверны посвятил его в рыцари подзатыльником и ударом шпаги в спину, после чего герой отправился навстречу приключениям.

Главы 4-6

Вскоре Дон Кихоту самому пришлось отведать изрядную долю тумаков, когда он попытался заставить местных купцов признать Дульсинею Тобосскую самой прекрасной дамой на свете.

Домочадцы, увидев избитого и обессиленного Дон Кихота, решили, что причиной его бед стали книги, которые необходимо сжечь. Они внимательно осмотрели богатую библиотеку героя и почти всю ее уничтожили, кроме нескольких безобидных изданий.

Главы 7-20

На своем пути они повстречали ветряные мельницы, которые Дон Кихот принял за могучих великанов и решил с ними сразиться. Но, потерпев неудачу в борьбе с ними, рыцарь со своим оруженосцем был вынужден продолжить дальше путь.

Поднялся переполох, завязалась драка – рыцарю и его ни в чем не повинному оруженосцу здорово досталось на орехи.

Далее на своем пути они повстречали стадо баранов, которых Дон Кихот принял за вражеское войско. Он стал беспощадно избивать несчастных животных, но в результате сам стал жертвой пастухов, которые закидали его камнями. Глядя на грустное выражение лица своего господина, Санчо назвал его Рыцарем Печального Образа.

Однажды во время ночлега Дон Кихот и Санчо Панса услышали странные громкие звуки, которые напугали их. Они приготовились к самому худшему, но утром выяснилось, что звуки издавали обычные сукновальные молоты.

Главы 21-31

Далее путешественники освободили каторжников. В качестве благодарности они избили своего спасителя только за то, что он попросил их передать привет прекрасной Дульсинее.

Дон Кихот написал два письма, одно из которых предназначалось Дульсинее Тобосской, а другое – племяннице, с просьбой прислать трех ослов, принадлежащих герою. Письма должен был доставить Санчо Панса.

Односельчане решили, что ополоумевшего Дон Кихота следует вернуть в родную деревню. Они попросили Санчо передать рыцарю, что он должен возвратиться домой, поскольку того желает сама Дульсинея. Они уверили оруженосца, что оказанная им услуга позволит ему стать королем, и тот принялся реализовывать намеченный план.

Тогда на помощь цирюльнику и священнику пришла девушка по имени Доротея. Она выманила Дон Кихота, представившись ему принцессой, которая нуждается в помощи благородного рыцаря. По дороге они встретили каторжника, укравшего у Санчо Пансы осла, и собственность оруженосца была возвращена хозяину.

Главы 32-46

Компания решила остановиться на ночлег в постоялом дворе, где ночью Дон Кихоту привиделось нападение врагов. Он принялся размахивать мечом, проткнув сосуды с вином и напугав своего оруженосца. Односельчане оповестили всех в округе, что Дон Кихот лишился рассудка.

За время пребывания путешественников на постоялом дворе они стали свидетелями самых разнообразных житейских историй: драматических, любовных и откровенно комедийных.

Одним из посетителей таверны стал цирюльник, у которого Дон Кихот отобрал таз и водрузил себе на голову в качестве шлема. Чтобы погасить разгоравшийся конфликт, священник заплатил цирюльнику необходимую сумму.

Главы 47-52

Односельчане из благих намерений решили посадить Дон Кихота в самодельную клетку, чтобы в целости и сохранности довести безумца домой. Спустя время рыцарю удалось убедить своих сопровождающих в том, что он не намерен сбегать, и его пересадили на телегу.

Часть вторая

Главы 1-11

Главы 12-21

Во время привала Дон Кихот и Санчо заметили, как неподалеку от них расположились на отдых двое мужчин, один из которых был Рыцарем Зеркал. Познакомившись с ним, Дон Кихот узнал его печальную историю любви.

Дон Кихоту удалось одолеть противника, и вскоре он узнал, что это был не кто иной, как Самсон Карраско – автор книги о Дон Кихоте, который хотел таким образом вернуть чудака домой. Герой не сомневался, что все это проделки злого мага, и продолжил путь с верным оруженосцем.

Главы 22-41

Оказавшись на лугах, Дон Кихот и Санчо Панса встретили герцогов, которые прочли книгу об отважном рыцаре и были преисполнены уважением к нему. Поначалу странников встретили с почетом, но вскоре стали возникать насмешки в их адрес.

Главы 42-59

На острове с ним произошло столь много досадных казусов, что Санчо решил вернуться к своему рыцарю, в полной мере осознав, что власть – не его призвание.

Главы 60-74

В Барселоне герой сразился с рыцарем Белой Луны и потерпел поражение. Он выяснил, что его противник был тем самым писателем, что написал о нем книгу – Самсоном Карраско. Рыцарь Белой Луны потребовал, чтобы Дон Кихот отправился домой и не покидал его в течение года, пока не окрепнет его разум.

Заключение

В своем произведении Сервантес раскрыл проблему несоответствия идеального иллюзорного мира и реальной жизни. Главный герой мечтал сделать жизнь лучше, служить добру и справедливости, но в ответ получал лишь насмешки и издевательства.

ШОЛОХОВ Михаил Александрович

Из глубоких затишных омутов сваливается Дон на россыпь. Кучеряво вьётся там течение. Дон идёт вразвалку, мерным тихим разливом. Над песчаным твёрдым дном стаями пасутся чернопузы; ночью на россыпь выходит жировать стерлядь, ворочается в зелёных прибрежных теремах тины сазан; белесь и суда гоняют за белой рыбой, сом роется в ракушках; взвернёт иногда он зелёный клуб воды, покажется под просторным месяцем, шевеля золотым, блестящим правилом, и вновь пойдёт расковыривать лобастый усатой головой залежи ракушек, чтобы к утру застыть в полусне где-нибудь в чёрной обглоданной коряге.

Но там, где узко русло, взятый в неволю Дон прогрызает в теклине глубокую прорезь, с придушенным рёвом стремительно гонит одетую пеной белогривую волну. За мысами уступов, в котловинах течение образует коловерть. Завораживающим страшным кругом ходит там вода: смотреть – не насмотришься.

Шолохов М. А. Тихий Дон. М., 2001. С. 138. (Собр. соч. В 9 т. Т. 3)

Весна шла недружно. Аквамариновая прозелень лесов уже сменилась богатым густо-зелёным опереньем, зацветала степь, сошла полая вода. ►

Вызрел ковыль. Степь на многие вёрсты оделась колышущимся серебром. Ветер упруго приминал его, наплывая, шершавил, бугрил, гнал то к югу, то к западу сизо-опаловые волны. ►

Внизу, по падине, густо толпились вербы, ясени и тополя; по косогору разметались десятка три белостенных куреней, обнесённых низкой, из дикого камня, огорожей. ►

Так на провесне едет человек степью. Светит солнце. Кругом – непочатый лиловый снег. А под ним, невидимая глазу, творится извечная прекрасная работа – раскрепощение земли. ►

Пугающие тишиной, короткие дни под исход казались большими, как в страдную пору. Полегли хутора глухой целинной степью. Будто вымерло всё Обдонье. ►

Казакует по родимой степи восточный ветер. Лога позанесло снегом. Падины и яры сровняло. Нет ни дорог, ни тропок. ►

Снег падал и таял на лету. В полдень в ярах с глухим шумом рушились снежные оползни. ►

Степь лежала, покрытая голубоватым дымчатым куревом. Из-за обдонского бугра вставал багровый месяц. ►

Весна отворяла жилы рек. Ядрёнее становились дни, звучнее нагорные зелёные потоки. ►

А весна в тот год сияла невиданными красками. Прозрачные, как выстекленные, и погожие стояли в апреле дни. ►

Полая вода в Дону начала спадать. Приторно-сладким клейким запахом тополей был напитан воздух. ►

Редкие в пепельном рассветном небе зыбились звёзды. Из-под туч тянул ветер. ►

К вечеру собралась гроза. Над хутором стала бурая туча. Дон, взлохмаченный ветром, кидал на берега гребнистые частые волны. ►

Над хутором, задёрнутое кисейной полумглой, шло солнце. ►

На берегу безлюдно, припудренные меловой пылью огородные плетни над Доном изнывали, опалённые горячим ветром, поили воздух запахом прижжённого хвороста. ►

Против мелеховского двора Дон не замёрз. По краям зеленоватый в снежных переносах крепнул лёд. ►

На пологом песчаном левобережье, над Доном, лежит станица Вёшенская, старейшая из верховых станиц, перенесённая с места разорённой при Петре I Чигонацкой станицы, переименованная в Вёшенскую. ►

В ночь под Пасху небо затянуло черногрудыми тучами, накрапывал дождь. Отсыревшая темнота давила хутор. На Дону, уже в сумерках, с протяжным, перекатистым стоном хрястнул лёд. ►

Сухое тлело лето. Против хутора мелел и Дон, и там, где раньше быстрилось шальное стремя, образовался брод, на тот берег переходили быки, не замочив спины. ►

Над степью – жёлтый солнечный зной. Жёлтой пылью дымятся нескошенные вызревшие заливы пшеницы. К частям косилки не притронуться рукой, вверх не поднять головы. ►

Время заплетало дни, как ветер конскую траву. Перед Рождеством внезапно наступила оттепель; сутки шёл дождь, с обдонской горы по ерикам, шалая, неслась вода. ►

Изжёлта-белые, грудастые, как струги, тихо проплывали над Новочеркасском облака. В вышней заоблачной синеве, прямо над сияющим куполом собора, неподвижно висел седой курчавый каракуль перистой тучи. ►

С крыш падали пожелтевшие от соломы сосульки, разбивались со стеклянным звоном. В хуторе лужинами и проталинами цвела оттепель. ►

Слепяще-яркий световой хребет бугра, облитый глазурью солнца и синью безоблачного дня, белел, сахарно искрился. ►

В полуверсте от хутора, с левой стороны Дона, есть прорва, в неё вёснами на сбыве устремляется полая вода. Около прорвы из супесного берега бьют ключи – лёд там не смерзается всю зиму, теплится зелёным широким полудужьем полынья. ►

Полая вода только что начала сбывать. На лугу, около огородных плетней, оголилась бурая, илистая земля, каймой лежал наплав: оставшиеся от разлива обломки сухого камыша, ветки, куга, прошлогодние листья, прибитый волною дрям. ►

На западе густели тучи. Темнело. Где-то далеко-далеко, в полосе Обдонья вилась молния, крылом недобитой птицы трепыхалась оранжевая зарница. ►

Темны июньские ночи на Дону. На аспидно-чёрном небе в томительном безмолвии вспыхивают золотые зарницы, падают звёзды, отражаясь в текучей быстрине Дона. ►

Омытая ливнем степь дивно зеленела. От дальнего пруда до самого Дона перекинулась горбатая яркая радуга. Глухо погромыхивал на западе гром. ►

С юга двое суток дул теплый ветер. Сошёл последний снег на полях. Отгремели пенистые вешние ручьи, отыграли степные лога и речки. ►

Только перед рассветом устанавливалась над Обдоньем тишина. Глухо ворковала вода в затопленном лесу, омывая бледно-зелёные стволы тополей. ►

К заре слегка приморозило. Лужи затянуло сизым ледком. Снег стал жёсткий, звучно хрустящий. ►

Шла весна. Сильнее пригревало солнце. На южных склонах бугров потаял снег, и рыжая от прошлогодней травы земля в полдень уже покрывалась прозрачной сиреневой дымкой испарений. ►

Весною, когда разливается Дон и полая вода покрывает всю луговую пойму, против хутора Рубежного остается незатопленным небольшой участок высокого левобережья. ►

Ранней весною, когда сойдёт снег и подсохнет полёгшая за зиму трава, в степи начинаются весенние палы. ►

Читайте также: