Дневник эфемерной жизни краткое содержание
Обновлено: 03.07.2024
В десятом веке города были деревянными. И хотя Столице мира и спокойствия (Хэйанкё), как тогда именовали Киото, не было еще и двухсот лет (императорскую резиденцию перенесли сюда в 794 г., а строительные работы продолжались в столице до начала IX в.), в ней встречались и дряхлые строения, даже в престижных кварталах, ибо дерево требует постоянного за собой ухода, а хозяин не всегда его обеспечивает.
Мужчина, кроме главной жены, мог иметь несколько жен и наложниц. Главная жена именовалась Госпожой из Северных покоев (усадьба аристократа, состоявшая из садика, пруда, ручейка и целого комплекса строений разного назначения, среди которых постройка для главной супруги хозяина располагался в северной части усадьбы). Другие жены жили отдельно, как правило, в собственных усадьбах, полученных ими в наследство от родителей. С ними супруг поддерживал так называемые визитные отношения, причем навещал их обычно сам, и только в самых исключительных случаях (общественное мнение относилось к таким посещениям неодобрительно) — они его. (С одной из таких ситуаций читатель встречается в приведенном дневнике.)
Наследование шло от матери к дочери. Семьи, как правило, были разветвленными: от разных жен мужчина имел по несколько сыновей и дочерей. Дети жили с матерью. Распространен был обычай принимать детей на воспитание, причем такие дети брали фамилию приемных родителей и пользовались правами родных. Такой обычай сохранялся в Японии до XX в.
В середине VII в. большие заслуги перед будущим императором Котоку проявил вельможа Накатоми-но Камако (614–669), который впоследствии по монаршему соизволению стал называться Фудзивара-но Каматари. К середине X столетия род Фудзивара превратился в обширный разветвленный клан, контролировавший и центральную, и провинциальную власть в Японии.
Беспримерное упрочение позиций Фудзивара началось с того, что в 858 г. при малолетнем императоре Сэйва (850–880) пост регента занял его дед со стороны матери — Фудзивара-но Ёсифуса (804–872), который закрепил собственную власть, женив в 868 г. своего царственного внука на одной из своих же младших дочерей и сделавшись, таким образом, не только дедом, но и тестем императора Сэйва. Надо заметить, что близкородственные браки в высших слоях раннесредневекового общества в Японии не были в диковинку. Пример оказался заразительным. Племянник Ёсифуса, Фудзивара-но Мотоцунэ (836–891), в 882 г. объединил в своих руках пост регента и канцлера (кампаку) и положил начало господству регентского дома рода Фудзивара (сэкканкэ), продолжавшемуся до середины XII в.
Регентский дом рода Фудзивара разделился на пять ответвлений (госэккэ), из числа которых императоры выбирали для себя (вернее, из числа которых им предлагали) жен и которые снабжали из своих рядов государство высшими сановниками.
Однако судьба Фудзивара Канэиэ сложилась совершенно непредсказуемо. После кончины его дяди, Фудзивара Санэёри (900–970), первым вельможей в государстве стал не кто-либо из его сыновей (как чаще всего случалось в Европе), а его племянник, старший брат Канэиэ, Корэтада (924–972). Но через два года после смерти дяди умер и он. Канэиэ в год смерти старшего брата был возведен в ранг старшего советника (дайнагон), который тогда имели представители либо императорской семьи, либо близких к ней домов рода Фудзивара. Число старших советников в те времена ограничивалось четырьмя, и по своему положению они следовали непосредственно после Правого министра, замещая любого из министров во время его отсутствия. Казалось бы, двери к правительственному Олимпу были для Канэиэ распахнуты. Однако реальная его судьба оказалась сложнее: чем ближе Олимп, тем сложнее узоры интриг.
На всех ключевых постах преемником старшего брата стал средний брат, Канэмити (925–977), который не замедлил укрепить свои позиции, выдав замуж за императора свою дочь. Однако воспользоваться результатами этого шага Канэмити не смог, потому что вскоре умер. Казалось бы, настала очередь Канэиэ. Но сбыться его честолюбивым мечтам на этот раз не было суждено. Дело в том, что средний брат при жизни недолюбливал младшего. Чтобы к нему не перешла вся полнота власти, он завещал высшие посты двоюродному брату, сыну покойного Санэёри, Еритада (924–989). Тот, как водится, выдал замуж за императора свою дочь и стал ждать появления августейшего внука, чтобы занять при нем должность регента и обеспечить себе безраздельную власть.
Канэиэ с головой погрузился в придворные интриги. Еще раньше, озабоченный в первую очередь своим материальным благополучием, Канэиэ заключил свой первый выгодный брак. Он женился на Токихимэ, дочери губернатора одной из самых богатых провинций Японии Сэтцу. Тесть обеспечил материальное благополучие Канэиэ, а зять при необходимости стал поддерживать в Высшем государственном совете и при дворе его новые выгодные назначения. Немного времени спустя благосклонным вниманием Канэиэ овладела красавица и талантливая поэтесса, дочь губернатора провинции Муцу, Фудзивара-но Томоясу (?—977). В провинции Муцу, расположенной в северной части страны, находились месторождения золота, что предоставляло богатые возможности для безбедного существования местным чиновникам. Недаром, как отмечено в одном из средневековых памятников, Томоясу однажды преподнес императорской казне в виде дара триста золотых. Дочь Томоясу и стала в 954 году второй женой Канэиэ.
Укрепив свои финансовые позиции, Канэиэ продолжал попытки подняться вверх по административной лестнице. Свою дочь Сэнси он выдал замуж за императора Энъю (959–991), который до этого стал зятем его двоюродного брата Ёритада. Можно только гадать, сам ли Канэиэ решился на такой шаг или его побудила к нему партия сторонников, но улучшить отношения между братьями он, понятно, не мог: ставка была уж очень серьезной. В своеобразном соперничестве верх одержал Канэиэ: в то время как дочь Еритада оставалась бездетной, Сэнси родила мальчика, который чуть позже был провозглашен наследником престола Канэхито, а в 987 г., в возрасте семи лет, 66-м императором Японии Итидзё.
Митицуна-но хаха принадлежит к числу людей, с раннего детства до последних лет жизни связанных с литературой. С литературой и политикой. Время и окружение писательницы было такое, что тем и другим занимались в основном люди одного круга. Императоры и министры были поэтами, организаторами поэтических состязаний и инициаторами составления антологий.
Семья была талантлива: старший брат, Фудзивара-но Масато (он был сыном Томоясу от другой жены и старше Митицуна-но хаха на четырнадцать лет), пошел по стопам отца: дослужился до пятого ранга и стал губернатором провинции Хидзэн. Младший, единоутробный с поэтессой, брат Фудзивара-но Нагато — один из тридцати шести известнейших хэйанских поэтов. 56 его стихотворений включено в официальные, составленные по высочайшему повелению, поэтические антологии. Племянница Митицуна-но хаха стала известной писательницей.
Священнослужители из сингон-буддийских храмов приглашались в дома киотоской знати для совершения всевозможных эзотерических обрядов: снятия наговоров, изгнания из одержимого злого духа, ограждения от неблагоприятных сил новорожденного, моления о благополучном исходе задуманного дела, исцеления больного и т. д.
Хэйанцы время от времени оказывались в ситуации, которая считалась оскверняющей. И здесь нужно было осуществить очищение — в буддийском храме или в синтоистском святилище. Существовала сложная система представлений о благоприятных и неблагоприятных для каждого человека направлениях для передвижений в разных ситуациях, о благоприятных и неблагоприятных днях для разного рода начинаний. Их определяли астрологи. Для поддержания чистоты или для очищения от скверны регулярно проводились воздержания, когда человек соблюдал определенную сумму запретов, не вступал в контакт с посторонними и т. д. Временами люди выезжали в горные буддийские храмы для молений и временного затворничества, также имеющего очистительный характер.
Оскверниться можно было не только из-за собственного поведения, но и из-за ситуации, в которой оказался. Оскверняющими не только участников, но и свидетелей считались, к примеру, роды. Особо оскверняющей была, разумеется, смерть. Быть свидетелем чьей-то смерти, видеть умершего (даже мертвого животного) считалось предельно дурным признаком, требующим немедленного проведения тщательного очищения.
Обряды проводились ситуационно и по календарному признаку. Календарь в хэйанской Японии был сложным, но чаще всего летоисчисление вели по девизам царствования императоров и по шестидесятилетним циклам. Вступая на престол, император выбирал девиз из двух иероглифов с благоприятным значением, и этим девизом обозначались годы его царствования. Если случалось какое-нибудь знаменательное событие, в память о нем девиз правления мог измениться и до смены царствующего императора. Так, при жизни Митицуна-но хаха четыре девиза правления было у императора Мураками (правил в 946–967 гг.), пять — у императора Энъю (968–984). На практике в письменных памятниках сочетались два принципа обозначения года события — по девизам правления и по циклической системе.
Год делился на двенадцать лун по лунному календарю, причем обозначались они как по порядковым номерам (китайский порядок счисления), так и по старинным японским названиям, ориентированным на сезонные изменения в природе. В быту равно употреблялись оба вида названий. Новый год считался началом весны (в переводе на солнечный календарь он приходился на конец января—февраль). Обычно по названиям знаков зодиака обозначались и часы: так принято называть отрезки времени, на которые делили сутки.
С конца IX в. в традицию вошел китайский обычай отмечать пять сезонных праздников в году (госэкку): 1-й день 1-й луны (дэиндзицу), 3-й день 3-й луны (дзёси или хинамацури), 5-й день 5-й луны (танго), 7-й день 7-й луны (танабата) и 9-й день 9-й луны (mёё). С каждым из них были связаны многие благопожелательные обряды и приметы.
Празднования Нового года не ограничивались его первым днем и были связаны с поверьем о том, что новогодние обряды проецируют судьбу на весь год. Такого рода приметы и обычаи бытуют в Японии до наших дней. При наступлении нового, 1793-го года, глава первого Российского посольства в Японию поручик Адам Лаксман записал в своем путевом журнале:
Аналогичные детали отмечает для современной Японии С. А. Арутюнов, а для десятого века — Митицуна-но хаха.
В 5-й день 5-й луны цветы ириса на длинных стеблях и чернобыльник втыкали в карнизы домов, образуя сплошной ковер, из искусственных цветов сооружали шары, к которым прикрепляли кисточки из длинных пятицветных крученых нитей, и этим старались отпугнуть злых духов. На обед готовили особые рисовые клецки, которые подавали на бамбуковых листьях, и завернутые в дубовые листья рисовые лепешки.
Еще через два месяца, в 7-й день 7-й луны отмечался праздник влюбленных. Считалось, что в ночь на 7-е в небе происходит встреча влюбленных Волопаса и Ткачихи (звезды Альтаир и Вега), которые для этого переходят друг к другу через Небесную Реку (Млечный Путь) по распростертым крыльям сорок, слетающихся к месту их встречи. На улицах всю ночь царило ликование, ворота домов украшали ветками криптомерии и бамбука, а также разноцветными бумажными лентами с благопожелательными надписями на них.
Текст второй книги, охватывающей трехлетний период, занимает в том же издании 82 страницы и содержит 77 статей (средний объем каждой статьи — 16 строк). Книга содержит 58 стихотворений, которые занимают около трех процентов ее текста. При этом три четверти всех стихотворных строф приходится на первую треть текста книги, описывающую события до 7-й луны года Тэнряку 2-го (август 971 г.).
Текст третьей книги (последние три года) занимает 74 страницы и включает 62 статьи (средний их объем — 19 строк), причем стихи занимают семь процентов текста книги.
Известные в настоящее время рукописные копии дневника Митицуна-но хаха датируются временем не ранее XVII в. и образуют две большие группы: Линию старых книг и Линию книги Кэйтю (Кэйтю — буддийский монах, ученый-филолог, комментатор крупнейших памятников старины, 1640–1701). Каждая из этих групп, в свою очередь, делится на две подгруппы.
Из всей записи о Нисиномия можно сделать три вывода:
Повествователь и главный герой неразделимы почти на всем протяжении дневника. Герой последовательно ставится в положение пространственного и эмоционального центра повествования, поэтому попытка писать о нем от третьего лица, предпринятая в начале дневника, не была распространена на весь текст.
И все-таки в некоторых местах повествователь отделяется от героини, и тогда дневник, приобретая черты произведения художественного вымысла, пространственно организуется вокруг повествователя и вмещает описание деталей, невидимых героине с того места, где она находится, другими словами, писательница домысливает ситуацию. Так, описывая болезнь Канэиэ в 3-ю луну 966 г., автор пишет, что от жалобных речей мужа и его слез она перестала понимать его слова и сама залилась слезами. Однако слова, которые она не понимала и плохо слышала, приведены в дневнике полностью и занимают в нем сравнительно много места.
Анализ таких примеров неизбежно приводит к определению границ дневниковой литературы как самостоятельного жанра — к отделению художественных дневников от регистрирующих (эти последние велись на китайском языке) с одной стороны, и от повествовательной литературы (моногатари, сикасю, ута-моногатари и др.) с другой.
По этому вопросу написаны многие исследования, и углубляться в проблему генезиса и специфики средневековой японской дневниковой литературы здесь не место.
Классическая японская литература в разных ракурсах осмысливала проблему человека и окружающего его мира. В X веке эта проблема стояла в буддийско-синтоистском ракурсе. Буддизм здесь выработал несколько концепций тождества двух этих вероисповеданий, и самой влиятельной среди них была сингонская концепция, получившая название рёбу-синто. Она исходила из идеи деления сущего на две составляющие — эмпирическую и абсолютную (схематически их сочетание представлено в мандалах).
Развивая эту доктрину, теоретики сингон-буддизма провозгласили синто не самостоятельным явлением, а всего лишь частным проявлением буддизма, а синтоистских ками (божества синтоистского пантеона) — частным проявлением истинной сущности — будд и бодхисаттв (концепция хондзи-суйдзяку). Были даже установлены конкретные соответствия.
У Митицуна-но хаха такое истолкование собственной жизни находит бесспорное понимание из-за ее тонкой душевной организации. Непостоянство Канэиэ, смерть больной матери, тревоги о будущем ребенка привели ее к нервному перенапряжению, закончившемуся в 964 г. параличом конечностей и нарушением речи.
Митицуна-но хаха - Дневник эфемерной жизни (с иллюстрациями) краткое содержание
В оформлении книги использованы элементы традиционных японских гравюр.
Перевод с японского, предисловие и комментарии В. Н. Горегляда
Дневник эфемерной жизни (с иллюстрациями) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Этот суетный десятый век
Фудзивара Тэйка, XIII в.
В десятом веке города были деревянными. И хотя Столице мира и спокойствия (Хэйанкё), как тогда именовали Киото, не было еще и двухсот лет (императорскую резиденцию перенесли сюда в 794 г., а строительные работы продолжались в столице до начала IX в.), в ней встречались и дряхлые строения, даже в престижных кварталах, ибо дерево требует постоянного за собой ухода, а хозяин не всегда его обеспечивает.
Мужчина, кроме главной жены, мог иметь несколько жен и наложниц. Главная жена именовалась Госпожой из Северных покоев (усадьба аристократа, состоявшая из садика, пруда, ручейка и целого комплекса строений разного назначения, среди которых постройка для главной супруги хозяина располагался в северной части усадьбы). Другие жены жили отдельно, как правило, в собственных усадьбах, полученных ими в наследство от родителей. С ними супруг поддерживал так называемые визитные отношения, причем навещал их обычно сам, и только в самых исключительных случаях (общественное мнение относилось к таким посещениям неодобрительно) — они его. (С одной из таких ситуаций читатель встречается в приведенном дневнике.)
Наследование шло от матери к дочери. Семьи, как правило, были разветвленными: от разных жен мужчина имел по несколько сыновей и дочерей. Дети жили с матерью. Распространен был обычай принимать детей на воспитание, причем такие дети брали фамилию приемных родителей и пользовались правами родных. Такой обычай сохранялся в Японии до XX в.
В середине VII в. большие заслуги перед будущим императором Котоку проявил вельможа Накатоми-но Камако (614–669), который впоследствии по монаршему соизволению стал называться Фудзивара-но Каматари. К середине X столетия род Фудзивара превратился в обширный разветвленный клан, контролировавший и центральную, и провинциальную власть в Японии.
Беспримерное упрочение позиций Фудзивара началось с того, что в 858 г. при малолетнем императоре Сэйва (850–880) пост регента занял его дед со стороны матери — Фудзивара-но Ёсифуса (804–872), который закрепил собственную власть, женив в 868 г. своего царственного внука на одной из своих же младших дочерей и сделавшись, таким образом, не только дедом, но и тестем императора Сэйва. Надо заметить, что близкородственные браки в высших слоях раннесредневекового общества в Японии не были в диковинку. Пример оказался заразительным. Племянник Ёсифуса, Фудзивара-но Мотоцунэ (836–891), в 882 г. объединил в своих руках пост регента и канцлера (кампаку) и положил начало господству регентского дома рода Фудзивара (сэкканкэ), продолжавшемуся до середины XII в.
В десятом веке города были деревянными. И хотя Столице мира и спокойствия (Хэйанкё), как тогда именовали Киото, не было еще и двухсот лет (императорскую резиденцию перенесли сюда в 794 г., а строительные работы продолжались в столице до начала IX в.), в ней встречались и дряхлые строения, даже в престижных кварталах, ибо дерево требует постоянного за собой ухода, а хозяин не всегда его обеспечивает.
Мужчина, кроме главной жены, мог иметь несколько жен и наложниц. Главная жена именовалась Госпожой из Северных покоев (усадьба аристократа, состоявшая из садика, пруда, ручейка и целого комплекса строений разного назначения, среди которых постройка для главной супруги хозяина располагался в северной части усадьбы). Другие жены жили отдельно, как правило, в собственных усадьбах, полученных ими в наследство от родителей. С ними супруг поддерживал так называемые визитные отношения, причем навещал их обычно сам, и только в самых исключительных случаях (общественное мнение относилось к таким посещениям неодобрительно) — они его. (С одной из таких ситуаций читатель встречается в приведенном дневнике.)
Наследование шло от матери к дочери. Семьи, как правило, были разветвленными: от разных жен мужчина имел по несколько сыновей и дочерей. Дети жили с матерью. Распространен был обычай принимать детей на воспитание, причем такие дети брали фамилию приемных родителей и пользовались правами родных. Такой обычай сохранялся в Японии до XX в.
В середине VII в. большие заслуги перед будущим императором Котоку проявил вельможа Накатоми-но Камако (614–669), который впоследствии по монаршему соизволению стал называться Фудзивара-но Каматари. К середине X столетия род Фудзивара превратился в обширный разветвленный клан, контролировавший и центральную, и провинциальную власть в Японии.
Беспримерное упрочение позиций Фудзивара началось с того, что в 858 г. при малолетнем императоре Сэйва (850–880) пост регента занял его дед со стороны матери — Фудзивара-но Ёсифуса (804–872), который закрепил собственную власть, женив в 868 г. своего царственного внука на одной из своих же младших дочерей и сделавшись, таким образом, не только дедом, но и тестем императора Сэйва. Надо заметить, что близкородственные браки в высших слоях раннесредневекового общества в Японии не были в диковинку. Пример оказался заразительным. Племянник Ёсифуса, Фудзивара-но Мотоцунэ (836–891), в 882 г. объединил в своих руках пост регента и канцлера (кампаку) и положил начало господству регентского дома рода Фудзивара (сэкканкэ), продолжавшемуся до середины XII в.
99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.
Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Дневник эфемерной жизни (с иллюстрациями)"
Описание и краткое содержание "Дневник эфемерной жизни (с иллюстрациями)" читать бесплатно онлайн.
В оформлении книги использованы элементы традиционных японских гравюр.
Перевод с японского, предисловие и комментарии В. Н. Горегляда
Этот суетный десятый век
Фудзивара Тэйка, XIII в.
В десятом веке города были деревянными. И хотя Столице мира и спокойствия (Хэйанкё), как тогда именовали Киото, не было еще и двухсот лет (императорскую резиденцию перенесли сюда в 794 г., а строительные работы продолжались в столице до начала IX в.), в ней встречались и дряхлые строения, даже в престижных кварталах, ибо дерево требует постоянного за собой ухода, а хозяин не всегда его обеспечивает.
Мужчина, кроме главной жены, мог иметь несколько жен и наложниц. Главная жена именовалась Госпожой из Северных покоев (усадьба аристократа, состоявшая из садика, пруда, ручейка и целого комплекса строений разного назначения, среди которых постройка для главной супруги хозяина располагался в северной части усадьбы). Другие жены жили отдельно, как правило, в собственных усадьбах, полученных ими в наследство от родителей. С ними супруг поддерживал так называемые визитные отношения, причем навещал их обычно сам, и только в самых исключительных случаях (общественное мнение относилось к таким посещениям неодобрительно) — они его. (С одной из таких ситуаций читатель встречается в приведенном дневнике.)
Наследование шло от матери к дочери. Семьи, как правило, были разветвленными: от разных жен мужчина имел по несколько сыновей и дочерей. Дети жили с матерью. Распространен был обычай принимать детей на воспитание, причем такие дети брали фамилию приемных родителей и пользовались правами родных. Такой обычай сохранялся в Японии до XX в.
В середине VII в. большие заслуги перед будущим императором Котоку проявил вельможа Накатоми-но Камако (614–669), который впоследствии по монаршему соизволению стал называться Фудзивара-но Каматари. К середине X столетия род Фудзивара превратился в обширный разветвленный клан, контролировавший и центральную, и провинциальную власть в Японии.
Беспримерное упрочение позиций Фудзивара началось с того, что в 858 г. при малолетнем императоре Сэйва (850–880) пост регента занял его дед со стороны матери — Фудзивара-но Ёсифуса (804–872), который закрепил собственную власть, женив в 868 г. своего царственного внука на одной из своих же младших дочерей и сделавшись, таким образом, не только дедом, но и тестем императора Сэйва. Надо заметить, что близкородственные браки в высших слоях раннесредневекового общества в Японии не были в диковинку. Пример оказался заразительным. Племянник Ёсифуса, Фудзивара-но Мотоцунэ (836–891), в 882 г. объединил в своих руках пост регента и канцлера (кампаку) и положил начало господству регентского дома рода Фудзивара (сэкканкэ), продолжавшемуся до середины XII в.
Регентский дом рода Фудзивара разделился на пять ответвлений (госэккэ), из числа которых императоры выбирали для себя (вернее, из числа которых им предлагали) жен и которые снабжали из своих рядов государство высшими сановниками.
Читайте также: