Чехов княгиня краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Книга загружается. Пожалуйста, подождите несколько секунд.
В большие, так называемые Красные ворота N-ского мужского монастыря въехала коляска, заложенная в четверку сытых, красивых лошадей; иеромонахи и послушники, стоявшие толпой около дворянской половины гостиного корпуса, еще издали по кучеру и по лошадям узнали в даме, которая сидела в коляске, свою хорошую знакомую, княгиню Веру Гавриловну.
Старик в ливрее прыгнул с козел и помог княгине выйти из экипажа. Она подняла темную вуаль и не спеша подошла ко всем иеромонахам под благословение, потом ласково кивнула послушникам и направилась в покои.
— Что, соскучились без своей княгини? — говорила она монахам, вносившим ее вещи. — Я у вас целый месяц не была. Ну вот приехала, глядите на свою княгиню. А где отец архимандрит? Боже мой, я сгораю от нетерпения! Чудный, чудный старик! Вы должны гордиться, что у вас такой архимандрит.
Когда вошел архимандрит, княгиня восторженно вскрикнула, скрестила на груди руки и подошла к нему под благословение.
— Нет, нет! Дайте мне поцеловать! — сказала она, хватая его за руку и жадно целуя ее три раза. — Как я рада, святой отец, что наконец вижу вас! Вы, небось, забыли свою княгиню, а я каждую минуту мысленно жила в вашем милом монастыре. Как у вас здесь хорошо! В этой жизни для бога, вдали от суетного мира, есть какая-то особая прелесть, святой отец, которую я чувствую всей душой, но передать на словах не могу!
Для перехода между страницами книги вы можете использовать клавиши влево и вправо на клавиатуре.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Княгиня - Чехов Антон Павлович "Антоша Чехонте" краткое содержание
Княгиня читать онлайн бесплатно
Антон Павлович Чехов
В большие, так называемые Красные ворота N-ского мужского монастыря въехала коляска, заложенная в четверку сытых, красивых лошадей; иеромонахи и послушники, стоявшие толпой около дворянской половины гостиного корпуса, еще издали по кучеру и по лошадям узнали в даме, которая сидела в коляске, свою хорошую знакомую, княгиню Веру Гавриловну.
Старик в ливрее прыгнул с козел и помог княгине выйти из экипажа. Она подняла темную вуаль и не спеша подошла ко всем иеромонахам под благословение, потом ласково кивнула послушникам и направилась в покои.
– Что, соскучились без своей княгини? – говорила она монахам, вносившим ее вещи. – Я у вас целый месяц не была. Ну вот приехала, глядите на свою княгиню. А где отец архимандрит? Боже мой, я сгораю от нетерпения! Чудный, чудный старик! Вы должны гордиться, что у вас такой архимандрит.
Когда вошел архимандрит, княгиня восторженно вскрикнула, скрестила на груди руки и подошла к нему под благословение.
– Нет, нет! Дайте мне поцеловать! – сказала она, хватая его за руку и жадно целуя ее три раза. – Как я рада, святой отец, что наконец вижу вас! Вы, небось, забыли свою княгиню, а я каждую минуту мысленно жила в вашем милом монастыре. Как у вас здесь хорошо! В этой жизни для бога, вдали от суетного мира, есть какая-то особая прелесть, святой отец, которую я чувствую всей душой, но передать на словах не могу!
У княгини покраснели щеки и навернулись слезы. Говорила она без умолку, горячо, а архимандрит, старик лет 70, серьезный, некрасивый и застенчивый, молчал, лишь изредка говорил отрывисто и по-военному:
– Так точно, ваше сиятельство… слушаю-с… понимаю-с…
– Надолго изволили пожаловать к нам? – спросил он.
– Сегодня я переночую у вас, а завтра поеду к Клавдии Николаевне – давно уж мы с ней не видались, а послезавтра опять к вам и проживу дня три-четыре. Хочу у вас здесь отдохнуть душой, святой отец…
Княгиня любила бывать в N-ском монастыре. В последние два года она облюбовала это место и приезжала сюда почти каждый летний месяц и жила дня по два, по три, а иногда и по неделе. Робкие послушники, тишина, низкие потолки, запах кипариса, скромная закуска, дешевые занавески на окнах – всё это трогало ее, умиляло и располагало к созерцанию и хорошим мыслям. Достаточно ей было побыть в покоях полчаса, как ей начинало казаться, что она тоже робка и скромна, что и от нее пахнет кипарисом; прошлое уходило куда-то в даль, теряло свою цену, и княгиня начинала думать, что, несмотря на свои 29 лет, она очень похожа на старого архимандрита и так же, как он, рождена не для богатства, не для земного величия и любви, а для жизни тихой, скрытой от мира, сумеречной, как покои…
Напившись чаю и отдохнув, она вышла погулять. Солнце уже село. От монастырского цветника повеяло на княгиню душистой влагой только что политой резеды, из церкви донеслось тихое пение мужских голосов, которое издали казалось очень приятным и грустным. Шла всенощная. В темных окнах, где кротко мерцали лампадные огоньки, в тенях, в фигуре старика монаха, сидевшего на паперти около образа с кружкой, было написано столько безмятежного покоя, что княгине почему-то захотелось плакать…
А за воротами, на аллее между стеной и березами, где стоят скамьи, был уже совсем вечер. Воздух темнел быстро-быстро… Княгиня прошлась по аллее, села на скамью и задумалась.
Она думала о том, что хорошо бы поселиться на всю жизнь в этом монастыре, где жизнь тиха и безмятежна, как летний вечер; хорошо бы позабыть совсем о неблагодарном, распутном князе, о своем громадном состоянии, о кредиторах, которые беспокоят ее каждый день, о своих несчастьях, о горничной Даше, у которой сегодня утром было дерзкое выражение лица. Хорошо бы всю жизнь сидеть здесь на скамье и сквозь стволы берез смотреть, как внизу под горой клочьями бродит вечерний туман, как далеко-далеко над лесом черным облаком, похожим на вуаль, летят на ночлег грачи, как два послушника – один верхом на пегой лошади, другой пешком – гонят лошадей на ночное и, обрадовавшись свободе, шалят, как малые дети; их молодые голоса звонко раздаются в неподвижном воздухе, и можно разобрать каждое слово. Хорошо сидеть и прислушиваться к тишине: то ветер подует и тронет верхушки берез, то лягушка зашелестит в прошлогодней листве, то за стеною колокольные часы пробьют четверть… Сидеть бы неподвижно, слушать и думать, думать, думать…
Мимо прошла старуха с котомкой. Княгиня подумала, что хорошо бы остановить эту старуху и сказать ей что-нибудь ласковое, задушевное, помочь ей… Но старуха ни разу не оглянулась и повернула за угол.
Немного погодя, на аллее показался высокий мужчина с седой бородой и в соломенной шляпе. Поравнявшись с княгиней, он снял шляпу и поклонился, и по его большой лысине и острому, горбатому носу княгиня узнала в нем доктора Михаила Ивановича, который лет пять тому назад служил у нее в Дубовках. Она вспомнила, что кто-то ей говорил, что в прошлом году у этого доктора умерла жена, и ей захотелось посочувствовать ему, утешить.
Другие книги:
«По некоторым, достаточно важным причинам выставленная кличка должна заменять собственное имя моего героя – если только он годится куда-нибудь в герои.Если бы я.
«Полагаю, что редко кому не приводилось слышать или читать рассказ о каком-нибудь более или менее любопытном событии, выдаваемый автором или рассказчиком за нов.
«При толках о возможности близкой войны, недавно, как встарь, говорили о разных необыкновенных явлениях, которые, по мнению верующих, должны предвещать необыкно.
«В нынешнее время часто доводится слышать сильное негодование, если какое-нибудь из ряда выходящее происшествие остается без скорого и удовлетворительного разъя.
«В 1884 году было напечатано в газетах, что в Нижнем Новгороде один торговец и один чиновник, сидя в трактире, бранили местного губернатора Баранова. Полиция ар.
Не отпускает меня Чехов.
Вот снова, с утра, до работы, по методу Хэла Элрода (на его книгу "Магия утра" я писал рецензию) прочитал небольшой рассказ Антона Павловича.
И, переварив его, в выкроенную паузу рабочего дня, пишу рецензию.
Безусловно, главной героиней рассказа является княгиня, с ее самолюбованием, с ее неспособностью воспринимать критику, с защитными реакциями и масками, под которыми она прячется от правды жизни.
Но мне показалось, что, в ещё большей степени, рассказ о докторе, о человеке, остро чувствующем чаяния и нужды окружающих людей, искренне переживающим за дело, но, вынужденном идти по пути конформизма, понимая свое бессилие в этом беспощадном молохе социального устройства.
Он носит в себе свою боль и негодование, не "предъявляя счета", опять же по причине бессмысленности. Ну, не в "Спортлото" же писать (прошу прощение за отсылку к Высоцкому, эпоха явно другая).
Однако, будучи спровоцированным, он выплескивает наболевшее в. пустоту.
Почему в пустоту? Да потому что княгиня беспредельно глупа, все её маски, самолюбования и прочие выражение исключительности - просто беспросветная глупость. Об этом говорит и её поведение во время и после спича доктора, и те факты, которые он приводит в своей обличительной речи. Все, в чем доктор упрекает княгиню, не является следствием её злой воли, но всего лишь глупости. Про таких в народе говорят: "Заставь дурака Богу молиться, так он и лоб разобьет", правда, княгиня лбы расшибает другим - старушкам, школьникам, кормящим матерям - всё себе в утеху.
Помните советский фильм "Укротительница тигров"? Сергей Филиппов со знаменитым: "Любите не себя в искусстве, а искусство в себе". Это и про княгиню, ибо не в ней её благотворительность, а она в ней. Понять ей этого не дано по причине всё той же тупости; удивительно, что умный человек - доктор - на миг забылся и "наделал глупостей".
Потому что, то, что он устроил возле монастырской лавочки, ещё в Библии было определено и заповедано: "Не мечите бисер перед свиньями", свинья ничего не поймёт. И реагировать она будет не на смысл слов, а на тон, которым эти слова говорятся, на него она обидится.
Конкретно эта свинья, которая княгиня, будет за обиду даже благодарна. Ей, никогда не испытывавшей настоящей нужды и лишеней, будет даже приятно почувствовать себя незаслуженно оскорбленной (глупость не дает ей возможности даже проанализировать речь доктора, вся реакция исключительно на тон), и предаться сладким мечтаниям, как она будет принимать муки, и как потом всем будет стыдно.
К моменту отъезда княгини из монастыря, доктор, поразмыслив над своей вчерашней несдержанностью и остерегаясь возможных неприятностей, решается на унизительные для него извинения. Это ещё одна его ошибка, он снова не учел глупость княгини, которая к тому часу уже забыла о нем, пережив своего рода катарсис, и, беспредельно счастливая покатила "нести счастье" дальше. А над каретой солнечные лучи плели в голубом небе надпись: "Всё, как с гуся вода".
Наверное, в каждом из нас есть хоть что-то от чеховской княгини, ведь все мы – не ангелы, а людям свойственно заблуждаться. Но, имея право на ошибки, мы не лишены и возможности их исправлять. Лично для себя я вынесла из рассказа следующую мораль. Изменить других мы не в состоянии, зато работать над собой вполне способны и должны. И главное в этой внутренней работе – стараться не лгать самому себе и, срывая собственные фальшивые личины (ложное Я), прокладывать путь для приближения к себе настоящему (истинному Я).
Если б князем я была
Я бы с Дуськой… прилегла))
Повторюсь, рассказ небольшой, но, сколько в нем… настоящего!
Антон Павлович, как всегда, на высоте! Тонкий психолог, показывающий изнанки разных типов людей. Рассказ чудный, впрочем, как и другие чеховские произведения!
Вера Гавриловна - прекрасный пример заигравшихся да и зарвавшихся актрис. Всё для них - игра.
Нет, нет! Дайте мне поцеловать! — сказала она, хватая его за руку и жадно целуя ее три раза. — Как я рада, святой отец, что наконец вижу вас! Вы, небось, забыли свою княгиню, а я каждую минуту мысленно жила в вашем милом монастыре. Как у вас здесь хорошо! В этой жизни для бога, вдали от суетного мира, есть какая-то особая прелесть, святой отец, которую я чувствую всей душой, но передать на словах не могу!
Бесконечное глупое щебетание и святая вера в обоюдную лесть. Не восприимчивые к критике, такие люди сначала долгое время будут широко распахивать глаза и кукольно хлопать ресницами, изумляясь словам, брошенным им в лицо (. всё божья роса!). Потом, театрально заламывая руки, рыдать, смакуя своё извечное "Неблагодарные! Они меня не понимают!", а спустя совсем недолгое время, как ни в чем не бывало побегут "осчастливливать" собою окружающий мир, "опылять" его своими "благоденствиями", не задумываясь о самих "счастливчиках".
Вспомнилась история о милой девочке, которая поймала зайчонка и пыталась его пеленать, качать в коляске и кормить. "Ему же так будет лучше!" - искренне считала девочка. А бедный заяц плакал от такой всеобъемлющей любви и неповторимой заботы.
Когда доктор стал говорить княгине правду в глаза, перечисляя все ее ошибки, то у Веры Гавриловны
страшно билось сердце; в ушах у нее стучало, и всё еще ей казалось, что доктор долбит ее своей шляпой по голове. Доктор говорил быстро, горячо и некрасиво, с заиканьем и с излишней жестикуляцией; для нее было только понятно, что с нею говорит грубый, невоспитанный, злой, неблагодарный человек, но чего он хочет от нее и о чем говорит — она не понимала.
Такие люди всегда, дав копейку, искренне будут считать, что отдали миллион. И все вокруг будут, по их мнению, неблагодарными. Окружающие в глазах подобных "властителей судеб" являют собой жалкое подобие человеческих существ, которые должны угождать им во всем. Попытки же объяснить что-либо ни к чему не приведут. Это то же самое, что метать бисер перед свиньями.
А напоследок я скажу. Очень занимательная картина встает перед глазами, когда и если княгиня вдруг решится осуществить свое желание относительно монастыря (хотя, конечно, для нее - это не больше чем просто слова): так и вижу, как монахи бегут врассыпную во главе с архимандритом, доктор требует "йаду!", все птички померли и вокруг - ни души, как после взрыва. И вышагивает гордо в полной тишине Вера Гавриловна, в какой-то момент удивляясь, куда же все подевались и почему?! Весь мир на куски развалится, а она и бровью не поведёт.
Читайте также: