Былина данила ловчанин краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Было пированьице почестное,
Честно хвалебно, больно радышно.
Тут возговорит Володимер-князь:
“Ох вы гой естя, мои князья – бояре,
Вы ищите мне невестушку хорошую,
Чтоб лицом красно и умом сверсна,
Чтобы было кого назвать вам матушкой,
Величать бы государыней”.
Тут возговорит Мишатычка, Путятин сын:
“Уж ты батюшка Володимер-князь,
У того ли Данилы Денисыча, есть Василиса Никулешна.
И лицом красна и умом сверсна,
Ешшо было, кого назвать нам матушкой,
Величать бы государыней.
А Данилу пошлём в чисто поле,
Что во те-то луга Леванидовы,
Что ко ключику ко гремячему
И к колодезю пошлём ко студёному”.
Это слово князю больно показалося,
Володимеру словечко полюбилося.
Он писал ярлыки скорописные,
Посылал их с Мишатычкой в Чернигов-град.
Поехал Данила во чисто поле
Что во те-то луга Леванидовы,
Что ко ключику ко гремячему
И к колодезю приехал ко студёному.
Что не белы то снеги забелелися,
Что не чёрны грязи зачернелися,
Забелелась, зачернелась сила Русская,
На того то на Данилу, на Денисьича.
Тут заплакал Данила горючими слезьми:
Знать гораздо я князю стал не надобен,
Знать Володимеру не слуга я был?
Берёт Данила саблю боёвую,
Да прирубил Денисьич силу русскую
Глядит по городу по Киеву
Не два сыродуба шатаются,
Слонятся – шатаются два богатыря.
Его родный брат Никита Денисьевич,
Да названный брат Добрыня Никитович.
Тут заплакал Данила горючими слезьми,
Ешшо где это видано, где слыхано,
Брат на брата со боем идёт?
Берет Данила своё копьё,
Становит тупым концом во сыру землю,
А на острый конец сам пал,
Да спорол Данила сее груди белые,
Да покрыл Денисьич сее очи ясные.
Тут собирает Володимер поезд-ат
Да приехали ко двору Данилину
И тут возговорит Володимер-князь:
“Ох, ты гой естя, Василиса Никулешна,
Наряжайся ты в платье светлое,
В платье светлое, подвенешное”.
“Пусти меня проститься со милым дружком,
Со тем ли Данилой Денисьичом”.
Становились супротив лугов Левонидовых
Посылал он с ней двух богатырей,
Берёт Василиса свой булатный нож,
Да спорола Василиса сее груди белые,
Да покрыла Василиса сее очи ясныя.
Тут заплакали по ней два богатыря
Пошли они ко князю Володимеру:
“Уж ты батюшка Володимер-князь,
Да не стало нашей матушки, Василисы Никулешны,
А перед смертью она говаривала:
Ох вы, гой еси, да два мои богатыря,
Вы пойдите, скажите, князю Володимеру,
Чтоб не дал нам валяться во чистом поле,
Во чистом поле со милым дружком,
Со тем ли Данилой Денисьичом.
Верная жена Настасья (иначе Василиса) Никулична, за которою приезжает сам князь Владимир, просит у последнего позволения проститься с трупом мужа, лежащим в чистом поле. Отправившись туда, она над трупом мужа вонзает себе в грудь булатный нож и падает мертвая. Такими образом исполнились слова Ильи Муромца, предупреждавшего князя Вдадимира: "Изведешь ты ясного сокола, не поймать тебе белой лебеди". Содержание былины о Даниле Ловчанине и его жене в связи с многочисленными аналогичными сказками анализировано А. Н. Веселовским в его "Южнорусских былинах" и в "Мелких заметках к былинам". На древнее имя богатыря наслоились различные сказочные бродячие сюжеты. Можно думать, что имя Данило принадлежало историческому лицу, которого судьба была сначала предметом песни, перешедшей затем на ступень былин.
Обнаженный от прочих деталей сюжет несколько напоминает трагическую смерть исторического суздальского князя Данилы Александровича, описанную в известном сказании о начале Москвы.
Можно предположить с значительной вероятностью, что полузабытое народное предание об убиении князя Данилы из-за жены двумя близкими к нему людьми и притом на охоте могло повлиять на наименование Данилой Ловчанином богатыря, трагически погибшего на охоте из-за жены. Подтверждением вышеприведенному объяснению имени Данилы Ловчанина может служить и тот факт, что былины о нем известны не на севере, а в пределах Московского великого княжества и царства. По многим признакам, они относятся к суздальскому и даже московскому периоду.
Обстановка, среди которой поставлен Данило Ловчанин, по справедливому замечанию Ореста Миллера, только по внешности старая киевская, на самом же деле иная, позднейшая. Действительно, на пиру Владимира – бояре, которые хвалятся поместьями, вотчинами, Владимир своим деспотизмом напоминает скоре Ивана Грозного, чем киевское "Красное Солнышко"; богатырь Добрыня, нарушающий крестное целование и выезжающий по приказу князя против названного брата, также мало похож на Добрыню других былин и напоминает царского опричника.
Богатырь Данило Ловчанин
Спонсор странички : Быстрая продажа авосек настоящих
ДАНИЛО ЛОВЧАНИН
ДАНИЛО ЛОВЧАНИН
Былина о Даниле Ловчанине относится к той же эпохе и отражает тот же круг представлений, что и былина о Сухмане. Вместе с тем она, в дошедшей до нас форме, несомненно более поздняя. Конфликт здесь носит тот же характер, что и в былине о Сухмане, образ Владимира подвержен в ней дальнейшему осуждению: Владимир представлен прямым негодяем и преступником.
Как большинство былин этого времени, и данная былина не имеет широкого распространения. 1 Одна запись была сделана на Печоре, по две — на Белом море, на Мезени и в Поволжье; семь записей было сделано А. Д. Григорьевым на реке Кулое. Шесть из них представляют особую редакцию: в них трагизм основного конфликта смягчен. Данило благополучно выполняет страшное поручение Владимира. В своем стремлении погубить Данилу Владимир здесь терпит неудачу. Эту редакцию мы должны рассматривать как местное отклонение. Идейно-художественное содержание снижено, трагический конфликт избегнут. Все шесть текстов стоят между собой в непосредственной связи. Таким образом, несмотря на относительную частоту именно этой версии (6 из 19), мы не можем придавать ей решающего значения. На Тереке было записано пять текстов, частично в полуразрушенном состоянии.
Бросается в глаза отсутствие этой былины в наиболее богатых былинами краях — на Онеге и на Пинеге. При хорошей обследованности
Сноски к стр. 398
1 Кир. III, 28, 32; Марк. 48; Онч. 36; Милл. 53; Тих. и Милл. 34; Григ. II, 4, 22, 40, 44, 63, 80, 84; III, 36, 72; Путил. 12а, в, д; Крюк. II, 62; Тумил. 10.
Сноски к стр. 399
1 Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч., т. II, стр. 291—317.
Вы ищите мне невестушку хорошую,
Вы хорошую и пригожую,
Что лицом крепка и умом сверстна,
Чтоб умела русскую грамоту
И четью-петью церковному,
Чтобы было кого назвать вам матушкой,
Величать бы государыней.
(Кир. III, 32)
Не нахаживал я такой красавицы,
Не видывал я этакой пригожницы.
(Кир. III, 32)
Владимир не сразу поддается на уговоры Мишаты Путятина. Он ругает его глупым мужиком деревенским, иногда приказывает его казнить. Уговорить Владимира иногда бывает не совсем легко, но ловкий и хитрый Мишата видит Владимира насквозь и знает, как к нему подойти. Чаще Владимир нисколько не возмущается, но выражает только некоторое сомнение:
А можно ли у жива мужа жену отнять?
(Онч. 36)
Мы Данилушку пошлем во чисто поле,
Во те ли луга Леванидовы,
Мы ко ключику пошлем ко гремячему,
Велим поймать птичку белогорлицу,
Принести ее к обеду княженецкому,
Что еще убить ему льва лютого,
Принести его к обеду княженецкому.
(Кир. III, 32)
403
женитьба не интересует. Василиса — героиня не любовно-эпической, а героической эпической песни. Как женщина, она чует беду раньше, чем Данило. Она иногда видит дурные сны. Ее прозорливость сказывается в сцене прощания с мужем при его отправке на опасное поручение. В версии, записанной в селе Павлове Горьковского края, она говорит:
Ты, надежинька, надежа, мой сердечный друг,
Да уж молодой Данило Денисьевич!
Что останное 1 нам с тобой свиданьице!
(Кир. III, 32)
Как повеся-то держит да буйну голову,
Потупя-то держит да очи ясные.
(Онч. 36)
Сноски к стр. 403
1 То есть последнее.
Берет Данила трубыньку подзорную,
Глядит ко городу ко Киеву.
Не белы снеги забелелися,
Не черные грязи зачернелися,
Забелелася, зачернелася сила русская
На того ли на Данилу на Денисьича.
(Кир. III, 32)
Это зрелище надвигающейся на него не иноземной, не татарской силы, а русской, так потрясает Данилу, что он разражается слезами:
Тут заплакал Данила горючьми слезми.
(Кир. III, 32)
О чем плачет Данило? Настоящей причины нападения на него он не знает: он верно служил Владимиру, он пока не допускает мысли о том, что Владимир — подлый изменник. Для него Владимир был и остался знаменем родины. И в его представлении не Владимир виновен, а виновен чем-то он сам. Данило видит себя изгнанным из среды, окружающей Владимира, а значит и отстраненным от службы ему и родине:
Знать, гораздо я князю стал ненадобен,
Знать, Володимиру не слуга я был.
(Кир. III, 32)
Еще где это слыхано, где видано,
Брат на брата с боем идет?
(Кир. III, 32)
Бой с братьями для него невозможен. Он окончательно убеждается, что он не нужен Владимиру и Киеву.
Уж и правду, знать, на меня господь прогневался,
Володимир-князь на удалого осердился.
(Там же)
В этом варианте Данило не подвергается убийству, а кончает с собой, бросаясь на копье. Такой конец — личное нововведение певца — и представляет собой исключение.
Добрыня и Никита подъезжают к трупу.
Уж ты, батюшка Володимир-князь!
Не целуй меня в уста во кровавы
Без мово друга Данилы Денисьевича!
(Кир. III, 32)
надевает венчальное платье, то самое, в котором она венчалась с Данилой. Владимир отвозит ее в карете на кладбище. У А. М. Крюковой она одна разыскивает в поле брошенное тело Данилы и причитает над ним. Этот высокопоэтический плач перекликается с поэзией надгробных причитаний.
Конец следует немедленно, без излишней эпической распространенности. Над трупом мужа Василиса бросается на нож или на то самое копье, которым был убит Данило.
Да и пала она да на сыру землю,
Да и пала она да не восстала же,
Подкололася на два ножа булатные.
(Григ. III, 72)
В большинстве случаев песня этим кончается. В некоторых случаях Василиса просит похоронить ее в одной могиле с Данилой, их хоронят в одном гробу. В печорской былине она просит об этом потому, что
А больша-де у нас заповедь клажона:
А который-де помрет, дак тут другой лягет.
(Онч. 36)
Это — явное занесение из былины о Потыке, но занесение не случайное. Использованный мотив подвергся переработке. Там заповедь о совместном похоронении служит средством, чтобы извести мужа, здесь же жена просит похоронить ее вместе с мужем, потому что она не мыслит разлуки с ним даже после смерти.
Логика повествования требовала бы, чтобы Владимир и Мишата понесли кару. В некоторых случаях Владимир действительно приказывает казнить Мишату — повесить его или сварить в смоле (Кир. III, 32; Онч. 36), но сам он остается безнаказанным. Этим только еще резче подчеркивается его осуждение со стороны народа: Владимира казнить некому. Зло торжествует. Весь смысл былины состоит в том, что это торжество вызывает нравственное возмущение, подчеркивает необходимость наказания, уничтожения, казни Владимира. Так народная поэзия, поющая о гибели героя и торжестве его врага, выносит приговор Владимиру и возносит погубленного им героя.
В борьбе с Владимиром Сухман, в некоторых случаях и Данило Ловчанин, а также всегда его жена, кончают самоубийством. Это значит, что они предпочитают умереть, чем служить Владимиру. Враг силен, но ему не сдаются и уходят из жизни. Такое самоубийство должно быть признано героическим. Враг торжествует победу. Но победа эта неполная и временная. Победа показывает обреченность врага и правоту и силу героев, которым принадлежит будущее.
Данило Ловчанин.
Былина подвергалась пересмотру со стороны Б. М. Соколова (№ 294). Исследователь указывает, что география бытования былины проходит в центральных губерниях. Еще Орест Миллер указывал в былине следы „более позднего времени, чем время Владимирово“, Б. М. Соколов видит в былине отражение эпохи Ивана Грозного. Суровость кн. Владимира сближает его с Иваном Грозным. На это же указывает приниженная роль бояр в былине. Былинный Мишаточка Путятин, это ближайший приспешник великого князя Василия Ивановича и Ивана Грозного. На ту же эпоху указывают в былине следы местничества. На облик былинного Мишаточки повлиял Малюта Скуратов. Сюжет былины отражает брак Ивана Грозного на вдове Василисе Мелентьевой. Сюда же контаминировался брак его на княгине Марье Долгоруковой (смерть жены на другой день после брака). Былина носит на себе литературные влияния: библейский Давид и жена Урия (ср. Миллер, № 196, стр. 158), сказочные наслоения, напр., сказка о Даниле Бесчастном; но здесь нет ни влюбленности, ни погубления, ни трагической развязки.
Вс. М. Миллер в очерке к былине о Батыге указал на сходство былины о Даниле Ловчанине с эпизодом о смерти Федора и Евпраксии в „Повести о приходе Батыевой рати на Рязань“. (№ 196, 317). (Раньше об этом М. Е. Халанский — Великор. былины Киевского цикла с. 82; Вс. Миллер в „Экскурсах“, т. 26).
12 . — Вс. Миллер. Очерки р. народной словесности. Былины I (См. № 196). Изв. От. Р. Я. и Сл., 1898, 3 (III), стр. 905—923 и отдельно. (П.).
175 . — Обзор трудов В. Ф. Миллера по народной словесности. Изв. О. Р. Я. и Сл., 1914, 2; 1915, 1, с. 291—349. Ср. Древности. Труды Слав. Ком. М. А. О., т.V, протоколы, стр. 57—58, доклад А. В. Маркова о кн. В. Ф. Миллера. Очерки, т. II. (П.).
196 . — Очерки русской народной словесности. Былины, I—XVI. М. 1897. Отзыв см. № 12, 175 (П). (Б).
294 . Соколов, Б. М. Ист. элемент в былинах о Даниле Ловчанине. Р. В. Ф., 1910, XIV. (П.) (Б).
Реклама : KindersLove - сайт для будущих родителей. Полезные советы на все случаи жизни, будь настойщей мамой.
&nb bsp; Сайт музея мифов и суеверий русского народа
Многоликий князь Владимир
Богатырь Дюк Степанович – богатый гость князя Владимира, иллюстрация И. Билибина
Сластолюбие и коварство приписывает князю Владимиру былина о Даниле Ловчанине. Вероломство и неблагодарность мы видим в былинах о его ссоре с Ильей Муромцем.
В результате образ былинного князя получился весьма неоднозначный.
Мнения историков
Итак, у былинного князя Владимира, который традиционно почитается воплощением народных представлений об идеальном князе – защитнике родной земли, имеются и темные стороны.
Известный российский этнограф В.Ф. Миллер писал:
Такую двойственность в характеристиках князя В. Миллер объяснял восточным влиянием на русский эпос:
А. Никитин писал:
Этот же автор считал, что былинный эпос является отражением дохристианской Руси, а Владимир, по его мнению, лишь у поздних сказителей приобретает некоторые наносные черты христианского государя.
Князь Владимир и Илья Муромец
Стану я вас дарити, жаловать.
Кого буду дарить чистым серебром,
Кого буду дарить красным золотом,
Кого жаловать скатным жемчугом.
При этом он щедро одаривает именно бояр, богатырям достаются буквально крохи, а про Илью Владимир и вовсе забывает. Ситуация настолько скандальна, что даже жена князя – Апракса (или Евпраксия) вмешивается и напоминает мужу о богатыре. Владимир отвечает:
Ты гой еси, княгиня неразумная!
Подарю я удала добра молодца
Теми дарами, которые мне пришли
От татарина от бусурманова:
Подарю его тою шубою соболиною.
Пейте вы, голи, не сумляйтеся,
Я заутра буду во Киеве князем служить,
А у меня вы будете предводителями.
Владимир уже понимает, кто приходил в его терем. Тем выше его страх: он приказывает посадить Илью:
В глубок погреб да сорока сажен,
Не дать ему ни пить, ни есть да ровно сорок дней,
Да пусть он помрет, собака, и с голоду.
Захмелевшего Илью обманом заманивают в погреб, который закрывают решеткой и засыпают песком. Возмущенные богатыри во главе с Добрыней покидают Киев, который теперь остается беззащитным перед татарским вторжением. Дальнейшее всем известно: от голода Илья не умер потому, что еду в погреб приказала приносить жена (либо дочь) Владимира.
Примирился богатырь с Владимиром, только когда Киев едва не был взят осадившими его татарами.
Сухман-богатырь
Другая былина, в которой князь Владимир оказывается отрицательным героем –песня о богатыре Сухмане Одихмантьевиче (обратим внимание, что у этого богатыря такое же отчество, что и у Соловья-разбойника).
Отправленный князем за живой лебедью, Сухман встречает на берегу реки Непры татарское войско и в одиночку разбивает его.
Впрочем, в других вариантах отчеством героя называется Дамантович, что, по мнению некоторых исследователей, может указывать на его литовское происхождение (предполагаются варианты Довмонтович и даже Гедиминович).
Трагическая судьба Данилы Ловчанина
По другой версии, у Данилы кончились стрелы, и изломалось оружие, и он был убит ударом в спину, спрятавшимся в кустах Мишатычкой.
Василиса, узнав о замысле князя, переодевшись в мужское платье, отправляется за Данилой, чтобы предупредить его, но опаздывает. А изнывающий от нетерпения Владимир выезжает из Киева, чтобы перехватить её и привезти назад. Принужденная идти под венец, Вассилиса прячет под свадебное платье нож, и убивает себя по дороге к церкви. Устыженный Владимир, выпускает из погреба Илью Муромца и приказывает казнить Мишатычку.
Исторический прототип может быть и Мишатычки Путятина: такое имя носил тысяцкий князя Святополка Изяславича, которого киевляне убили в 1113 г.
"Женская" былина "Ставр Годинович"
Правда, следует сказать, что в этой былине не только Владимир и его придворные, но и сам Ставр не вызывают ни малейшего сочувствия. Эту песню можно назвать "былиной без героев" (мужского рода). Единственный положительный персонаж (героиня) — жена Ставра, которая вынуждена действовать не по своей воле, а из-за глупого хвастовства вздорного мужа.
Новгородская Первая летопись сообщает:
То есть некий новгородский сотский Ставр прогневал князя и был арестован им.
Б.А. Рыбаков отождествил этого сотского Ставра с неким Ставко Гордятиничем, который когда-то сопровождал Мономаха в Смоленск (1069-1070 гг.) а его сына Изяслава – в Берестье (в 1100 г.).
Следы этого человека имеются также в новгородской берестяной грамоте № 613 (предполагаемая датировка – конец XI-начало XII в.в.), запись на которой представляет собой начало письма к Ставру. Кроме того, известен автограф некоего Ставра на стене киевского Софийского собора, который также датируется XI-XII в.в.:
В Никоновской летописи утверждается, что в Киеве, к северу от Десятинной церкви был двор отца Ставра Гордяты.
Разумеется, невозможно со стопроцентной вероятностью утверждать, что во всех случаях речь идет об одном и том же человеке. Однако новгородское происхождение данной былины под сомнение никем не ставится.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Читайте также: