Богданова павел чжан краткое содержание
Обновлено: 08.07.2024
Замечу, что в романе мастерски прорисован фэнтезийный фон, состоящий из зловещих, но очень выразительных деталей – легенды об утопленнике, который ищет новое тело, снов и видений, то и дело раздающегося плеска воды, книжных описаний китайского ада…
Главных героев трое. Все они молодые люди с трагическим прошлым. Молодой программист Павел Чжан – бывший детдомовец, чьи родители, сначала отец, а затем и мать, пропали при невыясненных обстоятельствах. Оказавшись в детдоме, несчастный, беззащитный мальчик стал жертвой педофила, состоящего в преступном сговоре с коррумпированной администрацией детского учреждения. Павел – полукровка, его отец китаец, а мать русская. Китайское происхождение делает его объектом то зависти, то презрения, но для самого Павла оно служит источником вдохновения и надежды на лучшую жизнь. Молодой человек, испытывающий большой дефицит доверия к окружающим, предпочитает одиночество и плохо сходится с людьми. Его мечта – перебраться в Китай.
Продолжая перечень мелких придирок, можно добавить, что главный герой слишком долго не может догадаться, какова на самом деле основная цель чипирования. Что Соня, даже если сделать скидку на её подчёркнутую литературность, всё равно несколько перегружена иконами и молитвами. Но всё это пустяки. Важно, что в романе мы видим проекцию наших явных и безотчётных страхов. Из зёрен существующих сегодня предрассудков, ожиданий, общественных настроений и трендов Вера Богданова вырастила антиутопию, рисующую мир будущего насильственным и жёстким, с той самой слезой ребёнка в основании. Это впечатляющий и осязаемый образ, отталкиваясь от которого, можно начать движение в другую сторону.
Интервью с Верой Богдановой
– Действительно, помимо истории Павла в моём романе есть тема личности, которую перемалывает государственная машина, тема Большого брата, который следит за нами, и здесь тоже неясна грань – где заканчивается разумный и обоснованный контроль и начинается нарушение прав. Насилие в обществе принимает различные формы, и я не считаю, что их описание уводит от основного замысла. Любое насилие – сексуальное, физическое, эмоциональное, тема человека даже не против системы, а против общественного мнения и каких-то установок, рамок, в которые заталкивают личность, тоже заслуживает не меньшего обсуждения. Всё взаимосвязано, одно порождает другое, на всех уровнях. Например, насилие в семье отчасти поддерживает жертвенный механизм в обществе. Иначе говоря, именно в семье воспитываются ценности, приводящие к выводу, что против того, кто обладает властью, нельзя выступать, что надо безоговорочно принимать любые его действия и исполнять любые решения без лишних вопросов. Нездоровье начинается с малого, с уровня отдельно взятой семьи и воспитательных учреждений.
– Каким Вам видится решение проблемы насилия над беззащитными детьми из детских домов? Какие нужны условия для того, чтобы у общества возникла воля её преодолеть?
– Я вижу решение проблемы в повышении видимости. Когда что-то невидимо, оно, во-первых, кажется незначительным, а во-вторых опасным и страшным. Я хочу диалога о бытовом насилии, о том, что происходит за закрытыми дверями квартир и детских домов. Об эмоциональном насилии, которое вроде бы не противозаконно, но калечит детей не меньше. Хочу говорить о тех, кому некуда податься и некому рассказать, что с ними происходит, и не у кого спросить, нормально ли это. Для нашей страны это актуально – у нас в стране вообще высокая толерантность к насилию.
Что может последовать за повышением видимости и обсуждением проблемы насилия, в том числе в детских домах? Может быть, кто-то задумается и, например, поддержит благотворительные организации, которые помогают сиротам. Или сам пойдет в волонтеры, и у сирот станет хотя бы на одного неравнодушного человека больше. Человека, к которому можно подойти и пожаловаться на то, что происходит, или же который сам может заметить неладное и выяснить, в чем дело.
Я считаю, что конспирологические сюжеты убедительны потому, что являются отражением страхов нашего общества. Они живут в сети, множатся в постах на форумах, всплывают в комментариях под статьями – где я их, собственно, и собирала для моего романа. Это целое поле смыслов, страхов и скрытых желаний, попытка объяснить непонятное, сделать его логически непротиворечивым. Психологическая правда, в которую люди верят с легкостью. В то же время это – некое нежелательное будущее, о котором мы все так или иначе думаем. Ощущение вот этого будущего я хотела передать в романе.
– Главная героиня романа по имени Соня – православная христианка. Её вера – это просто отсылка к Достоевскому, спасительная иллюзия или мировоззрение, которое в романе предлагается в качестве правильного?
– Думаю, публикации на бумаге постепенно уйдут. Книги останутся в электронном виде, а уж как будет выглядеть этот самый электронный вариант – это другой вопрос. Уже сейчас мы можем заметить катастрофическое падение тиражей бумажных изданий и переключение читателей на аудиоформат и электронные книги. Это и правда удобно – носить в сумке 700 книг, записанных на небольшое легкое устройство. За этим будущее.
– Мир, в котором живут Ваши герои, это мир насилия, несвободы и разного рода зависимостей. На людей оказывает огромное давление государственная власть. Государственной власти сопротивляется оппозиция, которая тоже постепенно становится безжалостной, причём главным образом к собственным сторонникам. Свои ловушки расставляют корпорации и мафия. Всё больше становится пленников виртуальной реальности. Можно ли сказать, что пример Сони и Игоря свидетельствует о том, что единственным относительно действенным способом самозащиты в такой ситуации является эскапизм?
– Запад остаётся за рамками Вашего повествования, но как Вы полагаете, западные страны останутся в ближайшем будущем оплотом гуманизма? Ждёт ли нас в связи с ростом численности населения и другими обстоятельствами повсеместное обесценивание человеческой жизни?
– Я предпочитаю не заниматься предсказаниями, потому что это – заведомо безнадёжное дело, особенно если вопрос касается темы, в которой я не компетентна. Возможны десятки вариантов будущего, которые, в свою очередь, меняются ежечасно в зависимости от происходящих в мире событий. Никто не мог предсказать появление covid-19, который теперь является одним из главных внешних обстоятельств, влияющих на жизнь каждого вне зависимости от гражданства, пола и вероисповедания. Наблюдаем ли мы обесценивание человеческой жизни сейчас? Наоборот, вирус показал, как выросла её ценность, насколько оперативно были приняты меры по предотвращению распространения болезни – и принимаются до сих пор. Ждёт ли нас рост численности населения в принципе? Не думаю, я – сторонница концепции второго демографического перехода. Мы – все мы, в разных странах в разное время – неотвратимо движемся к новым индивидуалистическим моделям поведения, женщины становятся более образованными и независимыми и вследствие этого всё менее заинтересованы иметь много детей.
– Швалью называет себя сам герой, а не автор. Павел презирает себя, а мир видит через призму травмы – неправильную, искажающую реальность, – и это в свою очередь влияет на принимаемые им решения. Сперва он сам ограничивает себя, не разрешая себе испытывать эмоции, но эмоции никуда не деваются, они копятся внутри, как гной. Затем Павел срывается и совершает преступление, которого, по сути, легко можно было избежать. То есть, он совершает преступление не потому, что нет иного выхода и насильника невозможно остановить иначе, а потому, что Павлу хочется это сделать. Он видит лишь то, что желает видеть. Поэтому Павел – не супергерой, он – травмированный, глубоко несчастный человек. И его поступки – это выбор, который имеет обратную сторону. Этот выбор оборачивается трагедией для самого Павла и для людей, его любящих.
– В мире Вашего романа сохраняют актуальность границы между государствами, разделение сфер влияния и геополитические интересы. Наблюдая за молодыми людьми и подростками в реальной жизни, трудно не заметить, что в их глазах государственные границы практически стёрты. Благодаря интернету и возможности путешествовать они живут в открытом мире. Как Вы полагаете, размывание границ и представлений о делении мира на своё и чужое сыграет в будущем свою роль, отразится на политике? Или открытый мир в будущем снова превратится в закрытый?
– Опять же, я бы не хотела заниматься прогнозированием и в целом вопросы глобализации – это не моя сфера.
С одной стороны да, границы размываются, глобализация почти победила и да, это наверняка отражается на политике. С другой стороны, в 2020 году мы все увидели – и до сих пор видим – как легко эти самые границы могут закрыться. Думаю, пока мы ещё далеки от единого мира без границ.
– Благодарю Вас за беседу и желаю большого успеха Вашей книге!
Это история талантливого программиста крупной китайской компании в Москве — Павла Чжана. И эта история — далеко не то, чем кажется на первый взгляд.
История в России зацикливается и повторяет один и тот же путь. Страна попадает в глубокий экономический, социальный и мировоззренческий кризис, становится заложником чужой помощи и чужой воли. Только если в девяностые источником влияния на Россию стал Запад, то в будущем его место занял Китай. КНР становится страной мечты, а Россия — не более чем придатком. Экономически слабым и не слишком то и нужным.
Глобальные проблемы в романе тесно переплетаются с проблемами личными. Они в равной степени важны для развития сюжета и осознания того, каким может оказаться самое недалекое будущее.
Если хотите первыми узнавать о новинках, предлагаем время от времени заглядывать в нашу подборку книг по предзаказу со скидкой 30% .
Еще больше интересных материалов — в нашем Telegram-канале !
tl;dr: На удивление хорошая и добротно написанная условно-фантастическая книга о жизни в России без перегибов в ту или иную сторону.
Если вы давно хотели прочитать что-нибудь достойное ваших читательских усилий из современной русской литературы, попробуйте “Павла Чжана” Веры Богдановой. Особенно если на ваш взгляд русские писатели не предлагают ничего достойного уже N лет, потому что (нужное подчеркнуть) не могут построить сюжет, не умеют рисовать живых и интересных персонажей, не знают жизни, упражняются в стиле и зауми и/или заливают страницы пустыми рассуждениями, да просто все время ноют, гонят однообразную чернуху или, напротив, однообразный идиотский позитив, пытаются подстроиться под запросы премий или отрабатывают повесточку, все время пишут про какое-то ненужное прошлое, в целом не имеют идей, о чем писать, свой вариант.
Я знаю, насколько нереально звучат такие утверждения, но в “Павле Чжане” ничего из вышеперечисленных “традиций” нет. В романе добротный сюжет с работающими двигателями, продуманные и ведущие себя как люди персонажи, ничего лишнего в стиле, автор не лезет изо всех щелей с правдой-маткой, а рассказывает историю, где позитивное и негативное жизненно сбалансированы, честно показывает проблемы современной российской действительности, позволяя им раскрыться через конфликты и поступки персонажей – и да, главное, у Веры Богдановой есть нормальные идеи, о чем же нужно писать на актуальном материале. Отсюда и “Павел Чжан и прочные речные твари”, роман о парне, который шел к успеху по дну реки.
Трудно поверить, правда? Так же не бывает, чтобы в книге современного русского писателя все было нормально от и до. Поэтому я напишу еще немного слов.
Роман посвящен нелегкому пути к мечте и тому, что ожидает человека в конце этой дороги. Главный герой, полурусский-полукитаец Павел Чжан стремится уехать из унылой России в сказочный Китай – у него на это есть веские причины, в том числе такие, которые он не осознает. Оттеняют его победы и поражения два второстепенных персонажа: соперник Павла по карьерной лестнице в IT-компании “Диюй”, можно сказать, его более психически здоровая версия Игорь Лыков и девушка Павла Соня. Игорь подумывает уволиться из “Диюя”, чтобы сосредоточиться на малом бизнесе и развить свою популярную кофейню-читальню в Коломне в сеть, а Соня просто хочет поступить в медуниверситет, куда в прошлом году на бюджет вместо нее пропихнули кого-то блатного.
Главных сюжетных двигателя два: проект чипизации России по примеру Китая, программное обеспечение для которого пишет команда Павла и Игоря в “Диюе”, и борьба Павла со случайно вернувшимся в его жизнь страшным прошлым. Вместе они образуют главный конфликт романа – конфликт мечты и мести. Топливо в первый двигатель будут исправно поставлять борцы за свободу человека от государства из движения “Контранет” (организация признана террористической и запрещена на территории РФ и КНР), шестеренки второго будет толкать пружина воспитания Павла, туго свернутая его без вести пропавшим отцом.
Сразу объясню, причем тут Китай. Действие романа перенесено в будущее, события происходят в 2049-2050 годах, однако 2049-й один в один похож на 2019-й, поскольку история России зацикливается, и в 20-х - 40-х она повторяет путь 90-х - 10-х. В 20-х в РФ разражается тяжелейший экономический и мировоззренческий кризис, из-за чего стране вновь приходится искать помощи за рубежом, только источником влияния на сей раз выступает не Запад, а Китай. В итоге все получается как в 90-е, только китайцы вместо американцев: КНР считается страной мечты, юани заменили доллары (да и рубли тоже), китайские сериалы смотрят вместо Нетфликса, детей называют китайскими именами и так далее. Что принципиально важно, китайцы держат Москву в ежовых рукавицах, без виз к себе россиян не пускают, помощи дают столько, чтобы Россия не вставала с колен, и принуждают ее все больше интегрироваться в китайскую экономическую систему в качестве ресурсного придатка. Поголовное чипирование россиян - очередной этап этой интеграции.
Перспектива такой цены за китайскую дружбу не вызывает в сердце Павла никакого протеста. Во-первых, ему все равно, потому что в Китае, куда он хочет попасть, его так и так чипируют, и тут скорее он мотивирован сделать чипы как можно более качественными. Во-вторых, ему не все равно, потому что поголовная чипизация позволит, как он думает, надежно отслеживать преступников, подобных “Просто Косте” – сыну депутата, 14 лет назад регулярно насиловавшему Павла, пока тот жил в детдоме после исчезновения родителей. Тогда, в середине 30-х, Павлу удалось добиться суда над руководством детдома, сдававшим детей как проституток педофилам, а вот “Просто Костя” вышел сухим из воды. Случайно узнав его в руководителе благотворительного фонда “Добродел”, занимающегося помощью детским домам, Павел понимает, что мечта мечтой, а сухим “Просто Костя” больше ходить не должен.
Так все и сцепляется: Павел старается выполнить проект, который откроет ему дорогу в центральный офис “Диюя” в Пекине, но постепенно увлекается слежкой за “Просто Костей” и попытками поймать его за руку на педофилии; у Игоря тем временем готовится отжать здание кофейни застройщик со связями, а Соня попадается на сотрудничестве с “Контранетом”. Это все не спойлеры, а исключительно экспозиция романа, расстановка фигур на доске, по которой далее они будут двигаться в балансе между собственными внутренними правилами и правилами российской жизни, оставшимися в 2049 год теми же, что и сейчас. В итоге формально футуристический роман (более продвинутые технологии, более продвинутые психические болезни) оказывается романом актуальным, использующим фантастическое допущение “Россия попала под влияние Китая” и перенос действия на 30 лет вперед только для того, чтобы показать нынешнюю российскую жизнь с позиции легкого остранения.
И в этом плане “Павел Чжан” является, конечно, романом-предупреждением. Там нет каких-либо авторских отступлений с проговариванием позиции повествователя по происходящим событиям, но эти события говорят сами за себя: на самом деле дикие 90-е в России и не заканчивались. Они покрылись денежным жирком в тучные нулевые и все кризисные 10-е приучались вкалывать в попытке сохранить остатки роскоши, но по сути остались теми же. Относительный хаос сменился относительным порядком в том, как люди дают взятки, избавляются от конкурентов, избегают суда по каким угодно громким делам, топят других ради денег, это да. Только дальше такой “порядок” может обернуться новым хаосом, круг замкнется, и наши дети хлебнут того же, чего хлебнули мы, разве что, по “Павлу Чжану”, не с американским, а с китайским колоритом на фоне.
Такое предупреждение мелькает скорее на дальнем плане истории, подобно лозунгам “Контранета”, в то время как на крупном плане – попытки Павла, Игоря и Ольги идти, ползти или лежать в сторону мечты. Павел Чжан помещен в центр романа по праву: это герой нашего времени, разорванный между человеческими чувствами и карьерными интересами, много раз сломанный, но не сломленный и не ноющий, вытащивший сам себя со дна за волосы и не желающий на дно возвращаться (тем более что вкус ила до сих пор во рту). В то же время, при всей грандиозности его достижений и затраченных усилий Павел остается безумной белкой из “Ледникового периода” в погоне за орешком: все сделаю, все вытерплю, всех превзойду, всем пожертвую, только пустите в Китай.
И в этом, на самом деле, честная правда итогов молодости большинства людей: ну вот пережил ты все страшные травмы детства-юности (Павел потерял сначала отца, потом мать, потом год его насиловал какой-то утырок, крыша от всего протекла настолько, что внутри завелось озверевшее альтер-эго по имени Шваль), помог себе сам по заветам Машнина, выучился, прокачался, окреп, стал лучше всех в своем деле – ну и что? Когда гормональный фон окончательно стабилизируется, мечты все равно сведутся к маленькому человеческому счастью – покою, комфорту, признанию, а уж какую случайную форму они примут, не так важно. Просто кто-то проще справляется с тяготами и выбирает целью изначально малое, как Игорь с его кофейней или Соня с медуниверситетом, тоже ведь люди нелегкой судьбы, а кто-то воспитан как воин и настроен на безусловное превозмогание, как Павел, но не имеет для такой огромной силы адекватной цели. Вот и стремится к мифу о прекрасной стране отца.
Истории Игоря и Ольги важны для того, чтобы показать, как еще можно вести себя в сходных ситуациях с тем, что приходится преодолевать Павлу по дороге к Пекину. У обоих окажутся свои скелеты в шкафу и свои “Просто Кости”, масштабом поменьше, но не менее опасные и ломающие, что позволит вам наложить линии друг на друга и сравнить, как бы вел себя на месте невезучего, но упорного героя человек с большей удачей или человек с меньшей силой – втроем они дадут три разных ответа на одни и те же вопросы, чем составят призму оптики этого романа, сквозь которую Богданова и предлагает взглянуть на окружающую нас действительность. Дальше о них без спойлеров уже никак не рассказать, читать надо.
Особо я хотел бы отметить принципиальную сбалансированность повествования. Речь, конечно, и о выверенности стиля – автор не тонет в красотах своей языковой компетенции, но и не пишет так, будто вчера выучил русский язык, умеренно пользуется метафорами и последовательно сопровождает линию Павла лексикой, связанной с рекой, он же речная тварь. Речь и о построении текста, где Павлу уделена примерно половина, Игорю и Ольге по четверти, каждый эпизод что-то добавляет к разгадыванию главной загадки истории, так и не заданной вслух, а в конце все сходится в одновременно грандиозный и камерный финал. Но в большей степени речь о подходе автора к больным вопросам современности: там где другие с удовольствием потопчутся на общественной мозоли или, наоборот, омоют ее слезами, Богданова предпочитает сдержанно рассматривать проблему с обеих сторон.
Поэтому я и называю этот роман честным – в нем нет пропаганды "вот так правильно, вот так неправильно", от которой слишком многие авторы не могут отказаться, пропихивая агитку хотя бы в завуалированном виде через нарочитые ситуации и не вполне естественные реакции персонажей. Характерный пример – тема религии (куда уж больнее). С одной стороны в "Павле Чжане" показаны явные перегибы, как эпизод, где президент с вертолета пытается потушить горящую тайгу молитвой и иконой, но с другой стороны, именно вера оказывается спасительной соломинкой для одного из персонажей, оказавшихся на дне реки жизни. Хотя и совершенно утилитарно, как средство не потерять себя и найти силы выплыть к берегу, но религия показана и с позитивной стороны, потому что, ну, это правда, а значит, об этом надо сказать.
Я думаю, честность здесь является следствием авторской цели писать о правде, которая безусловно требует писать обо всей правде до конца, иначе получится постылая "постправда". При всех прочих достоинствах романа, это (на мой взгляд читателя, уставшего от убогих попыток манипулировать моим мнением, льющихся сегодня со всех заинтересованных сторон) является главным достоинством "Павла Чжана". Богданова не пытается купить, упаковать и продать читателя, а говорит с ним как человек с человеком. Выступает голосом молчаливого большинства – молчаливого, но не безразличного, как принято считать в публичном поле. Какие только голоса не звучат сейчас во всеобщей информационной какофонии, а вот такого чистого голоса до сих пор в литературе очень не хватало. Но теперь у нас хотя бы есть "Павел Чжан и прочие речные твари".
Да, я знаю, что нагнал пафоса и навалил похвал, но мне эта книга действительно понравилась настолько. Пока читал, все ждал: ну вот тут-то Вера накосячит, ну вот сейчас-то должна дать слабину, ну не может быть, чтобы в этой линии не началась агитка, так не бывает. Но читаю дальше и вижу: нет, не косячит, не расслабляется, не манипулирует. При этом отвечает на вопросы, раскрывает загадки, сводит сюжетные концы воедино, а финиширует даже выше моих запросов. Положено же к чему-то придраться, чтобы мотивировать молодого писателя на развитие, но мне тут остается только заключить: автор, пиши еще.
Дальше будет реконструкция событий, которые на самом деле происходили в романе. Читать только тем, кто уже прочел и хочет сверить выводы, и тем, кто решил, что не будет читать.
Итак, в 2021 году в Россию прямо перед кризисом приезжает один из ключевых членов китайской террористической организации "Контранет" Чжан Шэнъюань. Он скрывается от китайских властей и уходит на дно в деревне под Коломной. Там он начинает строить российскую версию "Контранета", в качестве ключа шифрования используя книгу "Путь ясного разума". Семью он заводит сначала для отвода глаз, а затем, когда рождается сын Павел, понимает, что может сделать из него живое оружие.
Шэнъюань воспитывает, по сути, программирует сына как преодолевающего любые преграды воина справедливости, мечтающего поехать в волшебный Китай, и прививает ему интерес к IT. Незадолго до раскрытия он передает "Путь ясного разума", где записан план Павла, ученикам из российского "Контранета", чтобы те вели его дальше. Шэнъюаня экстрадируют в Китай, мать Павла, узнав в какой-то момент, кем был ее муж, в состоянии аффекта решает покончить с собой и убить сына, однако здесь впервые срабатывает программа Павла, в нем просыпается вторая, пока безымянная личность-выживатель.
"Контранет" наблюдает за его злоключениями в детдоме, но не вмешивается – программа, оформившаяся в Павле в Шваль, должна развиваться и самообучаться – но сливает в сеть запись суда, чтобы усилить желание Павла жить максимально незаметно. В "Диюй" он также устраивается при содействии "Контранета". Павел едва не срывает план, когда случайно наталкивается на Краснова, но "Контранет" продолжает за ним следить и при необходимости прикрывать. Краснов, кстати, становится случайной жертвой программы – это такой пессимистический момент романа, что ломать зло могут только единицы с весьма и весьма специфическим мышлением.
План приводится в исполнение, когда Павел, единственный способный взломать новые чипы человек, уезжает в Китай с "Путем ясного разума" в чемодане. Сопровождающий его член "Контранета" побуждает Павла узнать правду о чипах и своем отце, и тем самым засветиться перед китайскими спецслужбами. После очередного теракта его проверяют, находят "Путь ясного разума" и допрашивают до посинения. Программа в Павле запускает последний цикл "не себя топить, а тех, кто это заслужил", он идет на сделку со следствием, выходит на свободу и уничтожает все чипы в Китае. План исполнен.
Кончает ли он с собой после этого, потому что больше ему нечем жить, или возглавляет "Контранет"? Неизвестно. Но понятно, что жизнь Павел прожил не свою и считай что так и остался на речном дне вместе с матерью.
Павел Чжан и прочие речные твари
Все персонажи и события книги вымышлены, совпадения с реальными именами и названиями случайны.
Все теории заговора, в свою очередь, использованы в романе намеренно, с любовью и пониманием их абсурдности.
В годы под девизом правления Ифэн эпохи Тан на берегу Янцзы жил бедный рыбак Чэнь Цинсунь, и были у него жена, пятеро детей и старая хижина с дырявой крышей. Как-то раз услыхал Цинсунь, что выше по течению реки много рыбы водится. На рассвете он отправился туда на лодке, встал у камышовых зарослей и забросил сеть.
Вдруг смотрит — сеть натянулась, зацепилась за плывущую корягу. Хотел Цинсунь ее освободить, глядит — а то и вовсе не коряга, сеть держит шуйгуй, утопленника дух. Схватил шуйгуй Цинсуня за руку и принялся тащить из лодки в воду. Хотелось ему новое тело, чтобы освободиться от проклятия и выйти из Янцзы.
Сжалился шуйгуй и отпустил Цинсуня.
Стал с той поры шуйгуй Цинсуню помогать. Что ни день, то Цинсунь полные корзины рыбы домой тащит. Семья его забыла про голод. То, что не съедали, они продавали, и все в округе знали, что крупнее и вкуснее рыбы, чем у Цинсуня, не найти.
Истекли три года и три месяца. Видит шуйгуй — вдоль берега Янцзы женщина идет. Подул шуйгуй, слетела накидка с ее плеч и упала в реку. Нагнулась женщина к воде, шуйгуй схватил ее за руку и принялся тащить на глубину. Но мимо проходил Цинсунь и бросился на помощь.
Быстро истек второй срок, умаялся в реке шуйгуй. В отведенный день он видит — вдоль берега юноша идет. Обернулся шуйгуй красивой девушкой и стал звать на помощь. Хотел юноша кинуться в воду, но Цинсунь опять оказался рядом. Увел он юношу от берега, и морок рассеялся.
Снова остался шуйгуй без тела. Рассвирепел он, поднялся ветер над рекой, небо почернело, и хлынул дождь невиданной силы.
Река поднялась, подмыла берег, и тот обвалился вместе с Цинсунем в воду. Схватил рыбака шуйгуй, надел его тело и ушел в том теле прочь.
А дух Цинсуня до сих пор в Янцзы сидит.
На террасе, обращенной к востоку,
перед зеркалом зла нет хороших людей.
Одним пасмурным мартовским утром Павел Чжан спешил через Москву. Он не опаздывал, нет, но что-то внутри него подпрыгивало в нетерпении, раззадоривало ехать быстрее, чтобы оказаться на месте раньше назначенного срока. Чтобы поздороваться, выпить стакан воды, прочесть утреннюю почту, занять место в первом ряду, откуда будет хорошо его, Павла, видно, когда он встанет, благодаря за оказанную честь. Обычно от внимания аудитории ему становилось не по себе, но сегодня он хотел видеть удивление на лицах и слышать шепотки.
Сегодня — можно. Сегодня он наконец получит то, что заслужил как лучший из лучших, как фанат своего дела, и все увидят его в новом свете. Теперь не просто Павла — Павла Шэнъюановича, и плевать, что это непроизносимо.
С неделю назад Павел удачно завершил проект: несколько месяцев плохого сна, переработок, заварной лапши вместо обеда, вдохновения и следовавшей за ним апатии. Заказчик был крупным, проблемным, но тем не менее остался доволен сроками и созданным модулем шифрования. После Виктор Михайлович позвал Павла в курилку и прямо там, в густом дыму, оставшемся после делегации китайцев, предложил вести другой проект, уже государственного масштаба. Важный, совместный с Китаем, пока без подробностей, потянешь ли? Гостендер Павлу, под его ответственность, — конечно, он потянет, вопроса даже не стояло.
Павел не мог упустить такой шанс.
Он потянулся к зеркалу заднего вида, поймал в его полоску узел галстука, похожего на черную удавку. Узел был ровным, но Павел все равно его поправил. Пиджак давил в плечах с недавних пор, после того как Павел удвоил тренировки в зале. Стоило купить новый, но руки никак не доходили. Конечно, Павел мог не мучиться: все давно работали в джинсах и свитерах или в пижамах, сидя дома, но ему нравились официальные костюмы. Они напоминали лаковый футляр для тонкого и дорогого инструмента. Еще он ездил в офис каждый будний день и ровно в десять был на месте, когда иные только просыпались. Жесткий распорядок помогал добиться лучших результатов. Сон, завтрак, офис, утренняя почта, стакан воды, обед, зал, ужин, сон.
Алые буквы на белом фоне, в кольце висельной петли из патч-корда, тоже алой, как прыснувшая из раны кровь. Свободное место на плакате было исписано пафосными фразами о сетевой зависимости, государственной слежке и политике сближения с Китаем.
Полотнище качнулось на ветру, расправилось на затвердевшей рамке и прилипло к стене небоскреба, а далеко наверху поднялись на крышу и пропали ловкие тени промальпинистов. Павел опустил стекло и выглянул из машины, пытаясь разглядеть их снова. Настоящий плакат, надо же. Чаще медиафасады просто взламывали и загружали свои видео, но в тех случаях экран быстро гасили. Ну а плакат никуда не денется — пока будут сдирать, его пол-Москвы прочтет.
Акция задушила движение окончательно. В левом ряду завыли полицейские сирены, все принялись щемиться вправо, уступая дорогу, и Павел встал наглухо в пяти минутах от офиса, глядя на этот самый офис и огромное слово СКАЖИ на снежно-белом, как рубашка, фоне. Сзади загудели, Павел загудел в ответ — обычная дорожная перекличка, сигнал, что он не спит, что тоже стоит и взлететь не может.
Казалось, все вокруг исподволь глядели на Павла, гадали: куда торопится этот молодой человек в костюме, к каким высотам бизнеса? Воздух пах талым снегом и обещанием солнца, бодрил, пьянил и обжигал нутро, и Павел чувствовал, будто у него не тело, а пружина, теперь он может прыгнуть до верхушек башен делового центра, а может, даже выше, до самой стратосферы.
Ветер выхватил из толпы полупрозрачный шарф. Тот взмыл под крик хозяйки, мазнул по небу алым отзвуком Пекина. Павел попытался ухватить его, но не дотянулся. Шарф ускользнул за край моста, замер над рекой, словно раздумывая, затем опустился на воду.
Выключив очки, Павел приблизился к чугунному витому парапету и отыскал шарф взглядом. Ткань намокла, лишилась цвета и, по-медузьи колыхаясь, скрылась в донной тьме.
Он помнил, как было там, внизу. Холодно, тихо, нечем дышать. Вода пластом легла на грудь, и нити водорослей щекотали кожу, опутывали пальцы. Течение крутило листья и травинки, мелкий сор, ботинок, в рот заползла вода со вкусом тины…
Читайте также: