Б гринченко без хлеба краткое содержание
Обновлено: 03.07.2024
Грицько выбежал из дома радостный и весёлый. Отец только что вернулся из города и привёз ему две конфеты и большой-пребольшой бублик, такой большой и толстый, что, наверное, он был больше Грицьковой головы. Хотя, быть может, это Грицько только казалось, что бублик такой большой, потому что мальчик не так часто ел бублики и всё маленькие. А тем более, что сейчас был пост — петровка, и есть было мало чего: хлеб да борщ, да каша или просто хлеб да борщ каждый день. А тут бублик — такой огромный!
Грицько уже раскрыл рот да хотел припасть к бублику своими белыми зубами, но остановился — он словно хотел дольше посмаковать и начал крутить бублик в руках, нюхать, как он хорошо пахнет. Потом вспомнил, что бублик ещё вкуснее будет с вишнями.
"Пойду в сад — нарву ягод!" — подумал Грицько и перепрыгнул через перелаз со двора в сад.
Сад был небольшой, но густой. Неширокой полоской он протянулся до самой речки, чуть ли не до самого обрыва. Здесь были яблони, сливы, вишни, — вишен больше всего. Ветви так и гнулись под спелыми красными ягодами.
Грицько подскочил к вишне и хотел рвать ягоды, но в тот же миг остановился.
Под вишней стоял небольшой, как и Грицько, лет десяти мальчик, но низенький и приземистый. Это был Семэн, соседский Мотрин сын. Мотря была вдовой и жила смежно с Грицьковым отцом, - её сад тоже был вдоль его сада. Хоть и соседями были Грицько и Семэн, однако никак не могли поладить. Грицько был говорливым, весёлым, любил посмеяться; Семэн был хмурым и молчаливым. Грицько часто удивлялся, почему это и Семэн, и его мать всё время такие хмурые, и один раз спросил про это у матери. Матери часто случалось затевать с Мотрей спор то из-за свиней, то из-за кур, и она сказала:
— От того хмурые, что сильно злые.
Но отец сказал:
— Если бы они не были такие бедные, то, может, и не были такие злые.
— Как это? — спросил Грицько.
— Да так, — ответил отец, — если живёшь недоедая каждый день и бьёшься, как рыба об лёд, зарабатывая, то не будешь весёлым.
Грицько толком этого не понял. Ему казалось, что если добрый, то всегда добрый, а если злой, то злой. Отец Грицька был человек не бедный, и поэтому Грицько недостатка не знал. И Грицько согласился с матерью и подумал: "Нет, они злые".
И потому он с Семэном поладить не мог: они друг друга недолюбливали и вместе не играли.
Грицько увидел, что Семэн рвёт ягоды, и остановился. Он подумал: "И чего он тут ягоды рвёт? У них же свой сад есть!"
Семэн услышал, что кто-то идёт, оглянулся и увидел Грицька. Он сильно покраснел, а потом побледнел. Мальчики смотрели друг на друга и молчали. Наконец Семэн поднял голову и глянул Грицьку прямо в глаза. Взгляд его был сердитый.
— Что ж ты? — проговорил Семэн наконец. — Может, бить будешь меня за то, что я у вас ягоды рву?
Грицько подумал: "Ишь, какой злой!" — и сказал:
— А ты зачем полез в чужие вишни? Разве у тебя своих нет? У вас же также густо, как и у нас.
Семэн посмотрел на свой сад и ответил:
— Густо! Не очень-то и густо. Мать не даёт есть — говорит: продам да хоть на юбку себе наберу и тебе сапоги дам в пошив. А то, говорят, такое дрантьё на нас, что и люди.
Мальчик внезапно остановился и покраснел ещё сильнее, чем вначале: ему стало стыдно, что он выболтал то, что мать говорила. И он рассердился и на себя из-за того, что сказал, и на Грицька из-за того, что тот слышал. Он снова смело вздёрнул голову и сказал:
— Не столько я съел твоих вишен — не очень-то цепляйся, а то ещё и сдачи дам такой, что аж носом землю зароешь!
Грицько и себе рассердился и покраснел:
— Кто? Ты?! — воскликнул.
— Я!
— Посмотрим! — отрезал Грицько и приготовился к бою.
— Вот и посмотрим!
И Семэн стиснул кулаки. Потом он отодвинулся к забору и крикнул:
— Не тронь!
Вскрик был громкий. Мать Семэна была в саду и услышала, что сын кричит. В одно мгновенье она оказалась около забора. Лицо у неё было бледным, измученным, а сейчас оно так и горело от гнева. Она страшно любила своего сына и никому не позволяла его обижать.
— Ты за что на Семэна напал? — крикнула она на Грицька.
— Я не нападал! — ответил Грицько. — Я его не трогал. А почему он лезет в наш сад?
Мать Семэна ещё сильнее рассердилась, и её запавшие глаза так и загорелись:
— Не трожь! — вскрикнула она. — Глянь, уже и бить собрался! Только подойди — так я тебе все волосы повыдеру!
Тем временем Семэн уже поспешил перелезть через забор и, стоя возле матери, сказал:
— Он меня бить хотел.
— Я тебе дам драться! я тебе дам! — кричала мать Семэна, показывая кулаки. — Беги лучше, а то будет тебе горе!
Семэна он звать не хотел, да и Семэн плавать не умеет – а что то уже за купание без плавания! Здорово, если плыть наперегонки или нырять – кто дальше вынырнет.
Не спеша подошёл Грицько к речке. Обрыв около двух саженей в высоту круто обрывался сверху и срывался в воду. С этого обрыва мальчишки, когда купались, прыгали вниз головой, а потом выныривали далеко-далеко. Здесь потому хорошо было прыгать, что было глубоко: никто из мальчишек-приятелей не мог достать дна – только старшие парни доставали. Но кто из младших умел плавать, тот не боялся кидаться в глубину: выплывет, как камышинка.
Грицько стал над обрывом. В одной руке у него был бублик, в другой – шляпа с вишнями. Он засмотрелся на волны, как они быстро бежали одна за одной, поблёскивая на солнце. Наглядевшись немного, приложился ртом к бублику, откусил и стал жевать.
А Семэн всё это видел.
Он долго не думал, а сразу же тихонько вышел из сада и начал подходить к Грицьку. От сада до речки было немного свободного места. Здесь как раз Семэн и боялся, что Грицько его может заметить. Но Грицько не замечал.
Но сразу же увидела, что не драться с Грицьком шёл Семэн. Он тихо зашёл сзади и сразу же хотел выхватить бублик у Грицька. Но плохо нацелился – схватил не за бублик, а за руку. Это Семэна разъярило. В гневе он со всей силы ударил Грицька кулаком по лицу, но сам пошатнулся, не удержался и подскользнулся в обрыв ногой. Он схватился за бурьян, но трава вырвалась, и Семэн с разгона шлёпнулся в воду.
Страшный крик раздался позади Грицька. Он увидел мать Семэна – она бежала к речке и душераздирающе кричала:
— Помогите, кто в бога верует!
Но Семэн вынырнул из воды. Он силился не тонуть, держаться на поверхности, но не мог: он не умел плавать.
Мать Семэна подбежала к обрыву, но помочь не могла. Она только рвала на себе волосы и кричала:
— Горюшко моё. Сыночек мой. Помогите.
Всё произошло так быстро, что Грицько сперва ничего не понимал. Он почувствовал только, что Семэн его ударил, и что у него сильно заболело лицо. В сердце у него закипело зло на Семэна. В тот же миг он увидел, как Семэн шлёпнулся в воду и как он тонул. Грицько чуть не крикнул: — Ага! Вот тебе, чтобы не дрался! — А через мгновенье уже всё понял.
И бублик, и шляпа с вишнями покотились на землю. А сам Грицько как был, в одежде, кинулся с обрыва в воду. Он сразу же вынырнул и поплыл к Семэну, который ещё держался на воде. Семэн был недалеко, и Грицько доплыл к нему легко. Но только доплыл, как Семэн тут же вцепился ему в руку и чуть было не утопил и его.
— Не тяни меня! Только держись за меня! — крикнул Грицько.
Но Семэн, одурев от страха, не выпускал руки Грицька. Грицько дёрнул и освободил от него руку и поплыл, а Семэн вцепился в рубашку Грицька.
Но одежда уже намокла на обоих мальчиках. Грицько еле плыл. Волной относило его от берега. Несколько раз наливалась ему в рот вода. У него уже не доставало силы, а сверх того ещё и страшно тянул Семэн. Ноги Грицька уже начали опускаться вниз. Семэн был тяжеленный, как камень. Грицько сжал губы: вода уже доходила ему до глаз. Но в тот же миг он собрал всю силу и зашлёпал руками и ногами.
Это его и спасло. Через какую-то минуту он уже схватился за камень, что торчал под обрывом.
Что было дальше – Грицько не помнил. Он потерял сознание и не слышал, как прибежали люди на Мотрин крик, как вытащили его и Семэна. Он уже тогда очнулся, когда полежал немного на траве на солнце. Раскрыл глаза и увидел, что возле него стоит отец, ещё люди и мать Семэна. Грицько поднялся.
— Слава богу! — проговорил отец, а за ним и люди.
— Ну, парень, хороший из тебя козак будет, удалой! — похвалил Грицько дядька Тарас.
Только когда он сказал это, Грицько понял, почему всё так: он вспомнил, что вытащил Семэна. В то же мгновенье мать Семэна подбежала к Грицьку и, враз схватила его, прижала к себе и трижды поцеловала, приговаривая:
— Дай тебе, боже, всего. всего. за то. ты.
И она заплакала, а за ней заплакал и мокрый, замёрзший Семэн.
Имена двух главных героев – украинских мальчиков не подлежат переводу, потому их оставлено в таком написании, которое максимально приближает к их истинному звучанию и насколько возможно сохраняет украинский колорит. Имена написаны по тому же принципу, по которому пишутся английские и другие иностранные имена, не нарушая их принадлежности к своему языку.
Перевод выполнен с книги:
Борис Грінченко = Вибрані твори = в 2-х томах. Том 1. Серія "Класики української літератури" (Київ "ІНТЕЛЕКТ-АРТ" 2008)
Встреча с боровиком
Для меня встреча с боровиком или подосиновики, который очень любит хвастаться своей шапкой, всегда бывает неожиданным и радостным. И я не могу, как другие, сразу хватать гриба; мне треб присмотреться, присесть, поговорить с ним, а потом уже орудовать ножом …
Вот тут я уже ревную: это же такое место, где не только земля, а дерево пахнет грибами. Я Приседаю корточки и тихонько присматриваюсь, что делается вокруг. Здесь шуметь нельзя, потому что игры испугается человеческого голоса и уйдет в землю.
Вдруг мое сердце екнуло, опустилось немного вниз и радостно замерло: неподалеку от ядовитого стебли вороньего глаза стоят две близнецы-червоноголовци. Они такие молоденькие, что их орошенные туманом картузик не успели видлипитись от крепких толстеньких ножек.
— Добрый день, ребята-подосиновики, — говорю я им, а они молчат.
Да, а что только делается за ними! На заросшей кукушкиным льном купинци стоит вот такой красноголовище! Шапка на нем перебакирилась, величиной она будет не меньше миски, а ножка толщиной с мою руку. Сначала я его называю старостой, а дальше атаманом над подосиновики. Такого еще никогда не видел! Я подбегаю к нему, примиряюся со всех сторон, любуюсь, потом бережно срезаю и кладу на шляпу, потому что в шляпу иого шапка не влезает. Будет теперь чем похвастаться дома!
На огороде
Нигде, наверное, не бывает так хорошо, как на огороде. Ляжешь круг грядок на горячую землю навзничь, лежишь, глядя в небо, и такая вокруг тишина, словно ты остался один-одинешенек на всю деревню, на всю землю.
Притулишся ухом к земле, будто ждешь от нее ответа, а она молчит, не отзывается, не выдает ни одной своей тайны. А может, она и отвечает, только ты не годен утямкуваты ее язык? И напрягаешь слух, вплоть заплющуешся — ни звука. Нишкни земля в немом черном безмолвии. Как бы крота услышать, как он ползет по ходах-переходах, по норе своей, — не слышно!
Ломаешь картофельный цвет, отрываешь одну лепесток, второй-молчат!
Зводишся и заглядываешь в расцвела лицо подсолнечника, будто хочешь в его улыбке прочитать ответ. Подсолнечник светит лучезарно и, наверное, что-то говорит своей улыбкой, только возьми поймет ее! Но, пожалуй, кто понимает? Кто? Сами подсолнухи понимают или картошка? Огурцы? Кукуруза? А может, ласточки? А может, утренний ветер, который будит подсолнухи после ночного сна?
Стоишь посреди огорода, задумался … И когда поднимаешь ногу, чтобы выйти с огорода, то пристально смотришь вниз, чтобы не наступить на живой растение.
Описание местности
Живописный край
1861 родители Васильковского переселились в Харьков, который в то время был в три раза больше своего почти ровесника и соседу — Изюм. Расположенный в центре свободных слобод, он вскоре стал столицей Слободской Украины. Жило в нем более пятидесяти тысяч человек. Много было различных учреждений и заведений, церквей и магазинов … То тут, то там торчат высокие трубы и курят в небо, слышать стук железа и скрежет: в городе работают металлообрабатывающие и медеплавильных мастерские, спичечная фабрика и даже чугунолитейный завод …
На горе, в центре, на том месте, где триста лет назад поселились первые харьковчане — пахари Богдана Хмельницкого, побратимы изюмцив, с 1805 года возвышается первых на Левобережной Украине маяк Духовного света — университет. С университетской горки, которая клином врезается в междуречья Харьков — Лопань и за которой, сливаясь, эти две реки образуют одну — Уды, которая течет в Северский Донец, — с этого самого высокого в городе холма открывается панорамный вид на до-лини-левады: слева , на востоке, над рекой Харьков протянулась Журавлевка, справа, на запад, за Лопанню — Гончаровка, прямо на юг, более Удамы — Основа, где жил знаменитый харкивець Квитка-Основьяненко. На горе, вдоль дороги на Сумы, называемой Сумской улице, — большие кирпичные дома. Это аристократический центр города. Наряду с Сумской прокладывается немецкий улица, на которой проживает преимущественно университетская профессура.
В долинах-левадах хаты под соломой, запыленные двор. С утра и допоздна киптюжать и воняют там кузницы, маслобойни, вовномийкы … Только кое-где краснеет жестяной или сверкает цинковый крышу. Когда Харьков был сплошь зеленым. На Сумской рос спорыш. В палисадниках цвели розы. Ващенковский левада шумела столетними дубами.
Но постепенно траву вытоптали, деревья выкорчевали. На улицах летом столбом поднималась пыль, а осенью и весной прохожие погружаются в грязи.
Днем город стучало своими мастерскими и фабриками, кричала базарами, а летними вечерами, когда прекращалась работа, в окрестностях звучал пение, и душа наполнялась благодатью.
Изюм. Харьков. Слободская Украина. Живописный, песенный край! Здесь родился и вырос не один поэт, художник, композитор …
допоздна киптюжать и воняют там кузницы, маслобойни, вовномийкы … Только кое-где краснеет жестяной или сверкает цинковый крышу. Когда Харьков был сплошь зеленым. На Сумской рос спорыш. В палисадниках цвели розы. Ващенковский левада шумела столетними дубами.
Но постепенно траву вытоптали, деревья выкорчевали. На улицах летом столбом поднималась пыль, а осенью и весной прохожие погружаются в грязи.
Днем город стучало своими мастерскими и фабриками, кричала базарами, а летними вечерами, когда прекращалась работа, в окрестностях звучал пение, и душа наполнялась благодатью.
Изюм. Харьков. Слободская Украина. Живописный, песенный край! Здесь родился и вырос не один поэт, художник, композитор …
Какие меры закрепили минские соглашения. Краткое содержание
Как исполнялись минские соглашения
По факту за семь лет сторонам после долгих переговоров удалось лишь добиться обмена насильно удерживаемых лиц (по факту пленных). ДНР и ЛНР, а также МИД России неоднократно обвиняли Киев в незаконном занятии населенных пунктов в буферной зоне и появлении там тяжелой техники.
Не были амнистированы участники событий 2014–2015 годов. И хотя Верховная рада приняла в 2015 году закон об особом статусе Донбасса, однако увязала вступление его в силу с проведением местных выборов. При этом в Киеве настаивали на том, что сначала должны восстановить контроль над границей, а уже потом проводить выборы. В Москве с этим категорически не соглашались.
В 2019 году участники Контактной группы приняли так называемую формулу Штайнмайера (по имени ее автора, главы МИД Германии Франка Штайнмайера), в соответствии с которой закон об особом статусе должен был вступить в силу после признания местных выборов в Донецкой и Луганской областях соответствующими стандартами ОБСЕ. Помимо этого, предполагалось вновь отвести вооруженные формирования на прежние позиции. Принятие этой поправки вызвало недовольство оппозиции в Киеве. Согласовать порядок проведения выборов сторонам так и не удалось.
Вы можете добавить книгу в избранное после того, как авторизуетесь на портале. Если у вас еще нет учетной записи, то зарегистрируйтесь.
Ссылка скопирована в буфер обмена
Вы запросили доступ к охраняемому произведению.
Это издание охраняется авторским правом. Доступ к нему может быть предоставлен в помещении библиотек — участников НЭБ, имеющих электронный читальный зал НЭБ (ЭЧЗ).
Если вы являетесь правообладателем этого документа, сообщите нам об этом. Заполните форму.
Читайте также: