Артур миллер бульдог краткое содержание

Обновлено: 02.07.2024

BY ARTHUR MILLER

(The New Yorker, August 13, 2001)

Название улицы, указанной в объявлении, ничего ему не говорило. Он позвонил, и женщина хриплым голосом объяснила, как к ней проехать. Так как он жил в Мидвуде, добираться к ней надо было по калверской линии с пересадкой на Черч Авеню. Он все аккуратно записал и прочитал ей по телефону. Слава богу, щенки у нее еще были. Дорога заняла у него больше часа. Вагон метро по случаю воскресенья было пустым, и в открытое окно с опущенной деревянной рамой врывался свежий ветер, приглушая уличную жару. Внизу, на пустырях, старые итальянки в цветастых платках, нагнувшись, собирали в фартуки одуванчики. Его школьные приятели-итальянцы рассказывали ему, что одуванчики идут для приготовления вина и салатов. Он вспомнил, как однажды попробовал одуванчик во время футбольного матча, когда играл на левом краю. Вкус его был горьким и соленым, как у слез. Старый деревянный поезд, почти пустой, шел через горячий полдень, раскачивался и негромко стучал на стыках. Еще через квартал, на автомобильной стоянке мужчины поливали из шлангов свои машины, словно вспотевших от зноя слонов. Воздух был насыщен мельчайшей пылью.

Район, в котором он оказался, на удивленье отличался от его собственного. Дома здесь были из кирпича и совсем не походили крытые дранкой хибары его квартала, построенные всего несколько лет назад или, самое раннее, в двадцатых годах. Даже тротуары здесь выглядели старыми и, в отличие от знакомых ему цементных тротуаров, были вымощены большим квадратным камнем. Через трещины в камне пробивались кустики травы. Сразу было видно, что район был не еврейским, ну, хотя бы потому, что уж слишком он был сонным и тихим, и ни одна живая душа не наслаждалась на улице солнечным днем. Многие окна были широко раскрыты, и в них он видел локти и головы людей, без всякого выражения смотревших на улицу. На некоторых подоконниках, вытянувшись в струнку, лежали коты. Женщины были в лифчиках, мужчины в трусах – их полуголые тела ловили свежий бриз.

Вдруг он увидел нужный дом. Он стоял перед ним и чувствовал, как у него отваливается задница. Все было глупо, словно его детский сон или ложь, которые он по-идиотски защищал как правду. Сердце его разогналось, он чувствовал, что весь горит, и решил пройти еще полквартала. Он был один на пустой улице, и люди в открытых окнах разглядывали его. Ну не возвращаться же домой после всего? Он словно был в дороге многие недели или даже целый год. И что теперь, вернуться в метро с пустыми руками? Может быть, если хозяйка позволит, он только одним глазком взглянет на щенков.

В энциклопедии он нашел целых две страницы фотографий собак. Там были фотографии белого английского бульдога с кривыми передними лапами и выпирающими из-под нижней губы клыками, маленького черно-белого бостонского бульдога и длинноносого питбуля, а вот фотографии пятнистого бульдога не было. В результате все, что он знал о пятнистом бульдоге, было то, что его щенки стоили три доллара. Так что он должен был хотя бы глянуть на своего щенка, и поэтому он повернул назад и позвонил в полуподвальную дверь, как ему объяснила по телефону женщина. Звонок был настолько громким, что он вздрогнул, однако тут же подумал, что вот если он убежит, а она выйдет и никого не застанет у двери, это будет совсем глупо. И так он стоял у двери с выступившими на верхней губе капельками пота.

Наконец дверь под крыльцом открылась, и в ее проеме показалась женщина. Она разглядывала его через грязную решетку ворот. На ней было что-то наподобие халата из светло-розового шелка, отвороты которого она прихватывала одной рукой. По плечам ее были рассыпаны длинные черные волосы. Он смутился, отвел глаза, и поэтому не разглядел ее лица. Он только чувствовал, как она вся напряглась за закрытыми воротами. И еще он чувствовал, что она не понимает, почему он оказался здесь и звонил в ее дверь, и поэтому быстро спросил разрешения поговорить с хозяйкой объявления. О-о-о! Она сразу расслабилась, отомкнула ворота и широко распахнула их створ. Она уступала ему в росте, и от нее шел странный запах – что-то напоминающее запах кислого молока и спертого воздуха. Он прошел за ней в комнату, такую темную, что почти ничего не видел, хотя тут же по визгливому тявканью почувствовал присутствие щенков. Почти крича, женщина начала выспрашивать его о том, где он живет и сколько ему лет, и когда он ответил, что ему тринадцать, она по-бабьи прикрыла ладонью рот, ойкнув, какой он не по годам рослый. Он не мог понять, почему его возраст смутил ее, – может быть, она просто приняла его, как некоторые, за пятнадцатилетнего. Ну и что с того? Он проследовал за ней дальше на кухню, располагавшуюся сбоку от комнаты, где после нескольких минут пребывания в почти полной темноте, наконец смог что-то увидеть.

До этого он никогда не держал собаку и поэтому очень боялся, что щенок соскользнет вниз. Он взял его в руки и стал укачивать – очень горячего, мягкого и удивительно противного. Крошечные серые глазки щенка напоминали пуговицы. Его действительно смущало, что щенок не был похож ни на одного виденного в энциклопедии бульдога. Настоящий бульдог должен быть действительно крутым и опасным, а это была просто коричневая дворняга. С щенком на коленях он сидел на спинке мягкого зеленого стула, решительно не зная, что теперь делать. В этот момент женщина приблизилась к нему, и он почувствовал, как она потрепала его по волосам, хотя, может быть, он и ошибался – уж очень они у нее были густыми. Шли минуты, и он еще более растерялся. Она спросила его, не хочет ли он пить. Он кивнул, и женщина отошла к крану, пустила воду, и это позволило ему встать и посадить щенка обратно в коробку. Она вернулась к нему со стаканом в руке, и когда он брал у нее стакан, она дала халату соскользнуть на пол, обнажив груди словно полуспущенные воздушные шары и все удивляясь вслух, что ему лишь тринадцать. Он глотнул воды и протянул стакан назад. Вдруг она притянула его за голову к себе и поцеловала. И все это время по непонятной причине он не мог взглянуть ей в лицо, а когда попытался – вокруг была мутность и волосы. Она нагнулась над ним, и он почувствовал, как по задней стороне его ног пробежала дрожь. Чувство было таким острым, как будто он касался края патрона под напряжением, пытаясь заменить разбитую лампочку. Он так и не понял, как оказался на полу – ему казалась, что на его голову обрушилась лавина воды. Он только помнил, что был в эпицентре ее жара, и голова его билась и билась о ножку кушетки.

Он дошел уже почти до Черч Авеню, где должен был сесть на поезд калверского радиуса, когда понял, что не оставил свои три доллара у хозяйки, хотя, с другой стороны, совершенно не помнил, как согласился на это. Однако картонная коробка со щенком была у него. От царапанья коготков в коробке у него похолодела спина. Он вспомнил, как женщина проделала в стенке коробки два отверстия, и сейчас в них протискивался щенячий нос.

Однажды мать испекла шоколадный торт и оставила его остывать на кухонном столе. Торт был аж восемь дюймов высотой и, тут уж он был уверен, очень вкусным. Он много рисовал в последние дни – ложки, вилки, сигаретные пачки, иногда китайскую вазу матери с драконом и вообще что угодно интересной формы. Он поставил торт на стул рядом со столом и некоторое время срисовывал его. Затем он вышел на улицу, и его внимание отвлекли посаженные им в прошлом году тюльпаны, которые только что проросли. Посмотрев на тюльпаны, он отправился в подвал искать совершенно новый бейсбольный мяч. Мяч этот он куда-то засунул прошлым летом, но теперь ему пришло в голову, что он должен быть в подвале, в картонной коробке. Он так и не добрался до дна коробки, поскольку постоянно отвлекался всякими вещами, о существовании которых совсем забыл. Когда он спускался в подвал через внешний вход под задней лестницей, когда заметил, что у груши, посаженной им два года назад, на одной из тонких веточек распустился цветок. Это поразило его, и он ощутил настоящую гордость садовника. За эту грушу он заплатил в магазине на Корт стрит тридцать пять центов и еще тридцать центов за яблоню, которую посадил примерно в семи футах от груши с тем, чтобы когда-нибудь подвесить к этим деревцам гамак. Не в этом году, конечно, а в следующем, так как они были еще молоденькими и слабенькими. Он любил смотреть на эти два деревца, потому что это он посадил их, и еще потому, что чувствовал – они знали, когда он смотрел на них, и даже отвечали ему своим взглядом.

Задний двор оканчивался у трехметрового деревянного забора, окружавшего Эрасмус Филд, где по выходным дням играли команды полупрофессионалов и любителей, таких как Дом Давида, Черный Янки и еще одна команда, за которую выступал Сэтчел Пейдж. Пейдж был известен в стране как один из самых лучших питчеров. У него был, правда, один недостаток – он был черным и естественно не мог выступать в высшей лиге. Все игроки Дома Давида непонятно почему носили длинные бороды – наверное, потому что были ортодоксальными евреями, хотя кто его знает. При исключительно сильном броске через правое поле мяч мог попасть на их задний двор, и тот самый мяч, который ему пришло в голову теперь поискать, мог оказаться на их дворе в ту весну, когда стало уже тепло.

Он нашел коробку в подвале и был страшно удивлен тому, что коньки его были все такими же острыми. Он вспомнил, какая блестящая идея пришла ему однажды в голову – прижать один конек к другому и отточить их камнем. Он отложил в сторону старую бейсбольную перчатку, хоккейную голкиперскую перчатку без пары, несколько карандашных огрызков, пачку мелков и небольшого деревянного человечка. Руки человечка, если потянуть пружину, поднимались и опускались.

Мальчик с матерью проводили фургон взглядом, пока он не скрылся за поворотом. В доме снова царила мертвая тишина. Мальчику не надо было больше боятся, что Ровер натворит что-нибудь с коврами или погрызет мебель. Не надо было больше думать о том, есть ли у него еда и питье. Ровер был первым, кого он искал, придя со школы и вставая по утрам, и он всегда беспокоился о том, чтобы щенок не разозлил его родителей. Сейчас тревога прошла, вместе с ней ушла радость, и дом онемел.

Он вернулся обратно к кухонному столу и стал думать, что бы ему такое нарисовать. На одном из стульев лежала газета, он открыл ее и увидел рекламу чулок, на которой женщина с откинутой полой халата демонстрировала свою полуобнаженную ногу. Он начал срисовывать ее, и мысли его снова вернулись к Люсиль. Он подумал, можно ли ей позвонить и проделать еще раз то, что они делали вместе. Наверно можно, хотя она наверняка спросит о Ровере, и ему ничего не останется, как соврать ей. Он вспомнил, как она прижимала Ровера к груди и даже поцеловала его в нос. Она и в правду любила этого щенка. И как теперь сказать ей, что его больше нет? Даже от простой мысли о ней все его тело деревенело, и он вдруг подумал, а не позвонить ли ей и попросить второго щенка, который мог бы составить Роверу компанию. Но тогда ему придется притвориться, что Ровер все еще с ним, а это уже означало солгать дважды, что немного его пугало. Пугала не сама ложь, а, во-первых, необходимость помнить о том, что Ровер все еще с ним, во-вторых, о серьезности его намерений завести второго щенка и, в-третьих, а это было самое ужасное, что когда он поднимется с Люсиль, ему придется сказать, что, к сожалению, он не сможет взять второго щенка, потому что. Почему? Мысли о всем этом вранье его буквально выматывали. Затем он снова представил себя в ее жаре, и голова его, казалось, была готова разорваться, и ему пришла мысль, что когда все будет кончено, она станет настаивать на том, чтобы он взял второго щенка. Ну просто навяжет ему щенка. В конце концов, она не взяла его три доллара, и поэтому получалось, что Ровер был подарком, думал он. Будет просто глупо отказаться от другого щенка, особенно если по его собственному плану он придет к ней именно за этим. Он не осмелился продумать весь план до конца и просто отбросил эту идею. Но мысли о ней, распластанной на полу, тащили его назад, и он опять принялся размышлять о причине, по которой он мог бы отказаться от второго щенка после того, как пересечет за ним весь Бруклин. Он просто представил выражение ее лица, когда он будет отказываться от щенка, недоумение, а еще хуже, злость. Да, да, очень может быть, что она разозлится и догадается, что на самом деле он явился только для того, чтобы войти в нее, а остальное все – глупости, а потом просто обидится. Может даже треснет ему. И что ему потом делать? Не станет же он драться со взрослой женщиной. Затем ему в голову пришла мысль, что она уже давно успела продать оставшихся двух щенков, так как трешка была вообще не цена. И что потом? Он стал размышлять – предположим, он просто позвонит ей и попросит разрешения снова зайти без всяких там щенков. Тогда ему придется соврать только один раз, что Ровер все еще у него и что вся семья его просто обожает, и прочую чепуху. А с одним враньем он как-нибудь справится.

Артур Миллер - Бульдог (рассказ) краткое содержание

Из сборника рассказов "Совсем другие истории".

Бульдог (рассказ) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Адрес в объявлении указывал какую-то улицу у черта на рогах, о которой он прежде и слыхом не слыхивал. Он позвонил, и сиплый женский голос объяснил, как туда побыстрее добраться. Он поедет по линии от Мидвуда, затем по надземке до Кульвера и пересядет на Черч-авеню. Он записал все это, а затем повторил в трубку. Слава Богу, щенков она еще не продала. Добирался он туда больше часа, но поезд был почти пуст — было воскресенье, окна с деревянными рамами были открыты, по вагону гулял ветерок, и было прохладней, чем внизу, на улице. На еще не обработанных участках внизу он видел старушек-итальянок в красных косынках — наклоняясь до земли, они собирали в подолы одуванчики. Его школьные приятели-итальянцы говорили, что одуванчики идут на приготовление домашнего вина и салатов. Ему вспомнилось, как однажды, когда они играли в бейсбол рядом с домом, он попробовал съесть одуванчик, но вкус был таким горьким и острым, что у него на глаза навернулись слезы. Старые деревянные вагоны, почти без пассажиров, покачиваясь и слегка дребезжа, разрезали пополам жаркий душный полдень. Он проехал над кварталом, где местные жители купали в проездах своих железных коней. В воздухе висела, мягко оседая, пыль.

Окрестности нужной ему куличкиной улочки были просто на удивление не похожи на то, к чему он привык. Здешние дома были из песчаника и выглядели совершенно иначе, чем обшитые вагонкой строения в его квартале, который был в основном застроен лишь несколько лет назад, а самые первые дома появились не ранее двадцатых. Здесь же старинными казались даже тротуары, сделанные не из цемента, а из каменных квадратов, между которыми пробивались хохолки травы. Он мог точно сказать, что евреи здесь не живут, — настолько спокойным и тихим было это место, где не было ни души и никто не сидел на скамеечках возле дома и не радовался солнцу.

99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.

Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.

Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.

Описание книги "Бульдог (рассказ)"

Описание и краткое содержание "Бульдог (рассказ)" читать бесплатно онлайн.

Из сборника рассказов "Совсем другие истории".

Он вернулся в кухню и стал думать, что бы ему еще нарисовать. На одном из стульев лежала газета, он развернул ее и увидел рекламу чулок, на которой женщина, приподняв и отведя в сторону платье, показывала ему красивую ногу. Он стал ее срисовывать и снова подумал о Люсиль. Вот позвонить бы ей, мелькнуло у него, и снова заняться тем, что они уже делали. Плохо только, что наверняка она спросит о Пирате, и ему не останется ничего другого, как солгать. Он вспомнил, как она тискала щенка, прижимала к себе и даже целовала в нос. Она и вправду его любила. И как ей сказать, что щенка у него уже нет? От мыслей о ней стало тесно в штанах, и он вдруг подумал: а что, если позвонить и сказать, что решил завести еще одного щенка, чтобы Пирату было веселей? Да и то сказать — придется врать, и не один раз, а этого он не хотел и, пожалуй, побаивался. И не столько даже вранья, сколько того, что нужно было запомнить: во-первых, щенок все еще у него, во-вторых, еще одного щенка он точно намерен взять, и, в-третьих, что хуже всего, когда после этого нужно будет уходить, придется сказать, что, к сожалению, второго щенка он взять не может, потому что… Да почему же? Мысли о том, как ему придется врать, вымотали его совершенно. Затем он представил, как снова входит в ее жаркое тело, и подумал, что сейчас голова у него разлетится на куски, и снова мелькнуло, что она не отступит и щенка придется взять. Она просто заставит его взять. Ведь три доллара она не взяла, и Пират — это как бы подарок. И будет неудобно отказаться — ведь он как будто за щенком и приедет. Он так и не решился продумать все до конца и оставил всю эту затею. Но мысль о ней и о том, как она лежала на полу, раздвинув ноги, незаметно к нему вернулась, и он стал искать новые оправдания и доводы, чтобы не брать щенка, за которым он ехал через весь Бруклин. Он ясно представлял себе выражение ее лица, когда он откажется от щенка, — это будет недоумение, досада или даже злость. Да, очень может быть, она разозлится, когда поймет, зачем он приехал и что ему было нужно, и будет обижена и даже оскорблена. Может быть, даже закатит ему оплеуху. И что тогда? Не будет же он драться со взрослой женщиной. И потом, она уже могла продать щенков, ведь три доллара за хвост — это совсем недорого. А что потом? Ну, скажем, он просто позвонит ей и скажет, что хочет приехать, и не будет распространяться ни о каких щенках? Он должен будет соврать только один раз — что Пират с ним, что все его страшно любят, и тому подобное. Уж это он запомнить сможет.

Он подошел к фортепиано и взял несколько мрачных басовых аккордов — просто так, чтобы унять волнение. Собственно, по-настоящему играть он не умел, но ему нравилось импровизировать и чувствовать при этом, как звуки отдаются в руках, поднимаясь вверх. Он играл и чувствовал, как что-то внутри у него словно сорвалось и ухнуло вниз. Что-то в нем изменилось, такого раньше не было, исчезла ясная и прозрачная легкость, и он ощутил груз своих тайн и обманов, которых иногда и высказать не мог, но они были ему неприятны — из-за них он как бы оказывался вне семьи и вчуже наблюдал за ними и за самим собой. Правой рукой он пытался нащупать мелодию, а левой подобрать аккорды. Ему повезло — он нашел несколько красивых созвучий. Было удивительно, как диссонировали с основной мелодией синкопированные аккорды и все же могли откликаться и вести с ней разговор. В комнату вошла мать, она была приятно удивлена.

— Что я слышу? — радостно воскликнула она. Она умела играть по нотам с листа и даже пыталась научить его, но дело кончилось неудачей. У него прекрасный слух, и пусть уж лучше он играет то, что слышит, а не разбирает скучные ноты. Она подошла к фортепиано и встала рядом, глядя на его руки. Снова почувствовала радостное изумление и засмеялась — ей всегда хотелось, чтобы у нее был гениальный ребенок.

— И это ты сам сочинил? — закричала она, как кричат, когда катаются на русских горках. В ответ он лишь молча кивнул, боясь заговорить и утерять то, что было поймано им и соткано из воздуха. И он засмеялся вместе с ней и был совершенно счастлив, что втайне от нее стал совсем другим, и в то же время не был уверен, что сможет когда-нибудь снова сыграть так же, как сейчас.

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

Бульдог (рассказ): краткое содержание, описание и аннотация

Артур Миллер: другие книги автора

Кто написал Бульдог (рассказ)? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.

Бульдог (рассказ) — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Читайте также: