Андреев екатерина ивановна краткое содержание
Обновлено: 30.06.2024
Через всю сцену гонится за молодой женщиной человек с искаженным лицом, полный исступленной ярости - с револьвером в руке. Звучат выстрелы. Пули летят мимо. Кажется, что вся воля и энергия жизни Георгия Стибелева (Евгений Мундум) уложились в несколько выстрелов. Подозрения в неверности привели к взрыву ревности. Стрелял скверно. Хотел убить и не убил. Он мучается от своей бездарности и пустоты. Парадокс в том, что Екатерина Ивановна не изменяла мужу.
Пули не задели Екатерину Ивановну, но глубокие раны нанесены прямо в сердце. Как пережить ужасное оскорбление? Как перенести страдание? За какую соломинку уцепиться. Евгений Марчелли погружает героиню своего спектакля (Екатерину Ивановну играет Анастасия Светлова) в форму тяжелой депрессии, шокового состояния, доведенного до степени anaesthesia psychica dolorosa - эмоциональной анестезии, скорбного бесчувствия.
И потому Красота в спектакле обретает иные смыслы. Красота явлена как предательство нравственности и чистоты, как ненависть, как месть, как исчадие ада.
Но во имя Кого или чего действует Екатерина Ивановна? Не во имя Божье, не во имя запутавшегося и пресыщенного Стибелева и не ради спасения своей души. Не борется в этой душе дьявол с Богом. В итоге неутомляемая месть оборачивается самоказнью.
Екатерина Ивановна уединится в загородном имении своей матери вместе с брутальным Ментиковым (Николай Шрайбер). Ментиков младенчески отхлебывает молоко и смотрит прямо на зрителей пустыми рыбьими глазами. Мотив бесчувствия заявлен здесь четко и определенно. Екатерина Ивановна приняла за богатыря ничтожество. И отринула его.
Теперь мужчины смотрят на нечистую Екатерину Ивановну с отвращением, как на дешевку, избегая даже общения.
Екатерина Ивановна рационально деловита, даже в требованиях поцелуев. Слишком деловита в своей жажде мести и почти роботоподобна, похожа на неживой цветок.. И кажется, зачем ей этот поцелуй, точно он должен войти в ее любовную гимнастику или статистику не покоренных, а взятых ею мужчин. Но вот беда, взять их ей на наших глазах не удается. Это они грубо берут ее и топчут. Бросают, швыряют, терзают, распинают, убивают женское тело. Пламенно-красный цвет зальет всю сцену, и Екатерина Ивановна в огненно-красном платье сольется с фоном пространства.
Там, в нише, - перед ними мертвая красота. La mort/ Nature-mort. И художники в забрызганных красными пятнами фартуках. Мясники, труповскрыватели, убийцы, инквизиторы. Пытаясь реанимировать еще живой, чуть живой труп, они вслед за телом убивают душу. Задумано остро. Но в спектакле господа художники, сытые и равнодушные, утратившие интерес к телу, полу, женщине, в своем действе быстро наскучивают. С первого взгляда видно, что перед нами мошенники и проходимцы от искусства. У Андреева те, кто попадает в поле притяжения Екатерины Ивановны, - мотыльки, что тянутся к пламени Эроса, но не сгорают, охраняя себя от пожара гибельной страсти.
Екатерину Ивановну богема разыгрывает почти так же, как Ларису Огудалову в орлянку разыграют Кнуров и Вожеватов. Здесь тоже найдется скромный толстосум, который купит право ночи с Екатериной Ивановной на глазах у всех. Финал спектакля - Ее уход в Смерть, в Небытие, через Бездну, через пропасть, еще более гибельную, чем все прежние.
Стибелев провожает жену в скорбном бесчувствии. Евгений Мундум заимствует изломанно-капризные позы и жесты у истерических женщин, то, что Стибелев устраивает в финале, это удивительно сыгранный актером публичный сеанс инсценированной страсти. Впрочем, и Ментиков-Шрайбер разыграет параллельный сеанс. Он заткнет себе рот какой-то затычкой, мыча и рыча, якобы избывая страдания.
Стибелев станет раскрашивать лицо жены так, как гримируют покойниц. Он займется утрировкой грима - нарисует кричащий кроваво-красный рот. Для Стибелева-Мундума это действо, трагически-насыщенное, равное его самоубийству. Ритуал жертвоприношения. Он моет ноги Екатерины Ивановны. Дрожащими руками надевает на ее ножки чулки. Действо Иудушки Головлева. Благообразность, внешнее благородство, декларация идеалов и профанация их. Сдающий одну позицию за другой, ломающий себя непрерывно, предающий любимую женщину, он навсегда прощается с Екатериной Ивановной, по сути, хоронит ее. И сегодняшний зрительный зал это прочитывает. Где-то за пределами сцены все это кончится самоубийством - не его, так ее, а может быть, все пойдет так, как и шло. Только Красоты уже не будет. Никто Ее не спас, и Она никого не спасла.
Не случайно в нем рефреном идут больные вопросы, касающиеся каждого: у вас есть нервы? Есть ли у вас боль? Болит ли у Вас Красота?
КАК я понимаю пьесу. Живет в счастливой семье красивая женщина Екатерина Ивановна, есть дети, занятый общественными делами муж — Георгий Дмитриевич Стибелев, депутат Думы. Видно, чужая зависть и толкнула на анонимку, которую получил муж. Ведь рядом с красивой женщиной много воздыхателей, и даже младший брат Алексей влюблен в свояченицу. Взбешенный муж пытается убить жену, стреляет, вмешиваются домашние, убийство предотвращено. Но Екатерина Ивановна, оскорбленная поведением мужа, забирает детей и уезжает в имение своей матери. Потом супруги мирятся.
Первое действие спектакля в Волковском театре полностью соответствует пьесе Андреева. Я с удовольствием увидела в роли мужа артиста Мундума. Его появление как-то успокоило. Это серьезный артист.
Действия постановщика якобы пьесы Леонида Андреева я, как юрист, считаю недобросовестной попыткой зазвать потребителя театральных услуг на пьесу, которая оказалась совсем не той пьесой… Смысл искажен, актеры играют не то, о чем хотел сказать драматург. Сохранены имена, текст подправлен, хотя и незначительно, но само действие, обстановка, одежда артистов, весь облик и внутренний смысл спектакля настолько далеки от истинного содержания творения Леонида Андреева, что мы видим на сцене совершенно другое.
Первое действие, как я уже сказала, соответствует авторскому тексту. А вот со второго все и начинается. Приезжают друг Георгия Дмитриевича художник Коромыслов и брат Алексей, чтобы уговорить Екатерину Ивановну вернуться. Екатерина Ивановна встречает гостей, завернутая в белую простынку. Дворянская усадьба, а дама приветствует гостей в простынке… Уговорили, оставили Екатерину Ивановну вдвоем с мужем. Муж, разговаривая и размахивая руками, ненароком срывает с жены простынку, и она сидит на стуле совершенно голая. Диалог с мужем, который постановщик немного сократил, стал очень двусмысленным, он превратился в некий разговор по поводу, а когда же им вступить в чисто супружески постельные отношения — прямо сейчас или погодить…
На сцене вновь появляются художник с Алексеем, продолжают свой начавшийся за сценой разговор, а Екатерина Ивановна так и сидит голая.
Третье действие, кроме отвращения, ничего не вызвало. Художник пишет портрет Лизы, правда, из художника его бы правильнее переименовать в гравера. Потому что постановщик снабдил Коромыслова лупой и маленьким столиком с подсветкой взамен холста и мольберта. Между Лизой и Коромысловым серьезный разговор. Когда художник уходит из комнаты, Лиза неожиданно (действие, не оправданное содержанием ни самой пьесы, ни даже с учетом внесенных исправлений), раздевается до нижнего белья современного покроя и ложится в постель. Приходят гости — Екатерина Ивановна в сопровождении Ментикова. И все действующие лица воспринимают лежание Лизы в постели художника как нормальное явление. После одевания Лизы и ухода с Ментиковым художник в ответ на жалобные просьбы героини поцеловать ее совершает в отношении Екатерины, говоря языком протоколов, насильственный акт сексуального характера…
Гостям стало скучно, натурщицу уговаривают станцевать. И вот Екатерина Ивановна с вытаращенными глазами, как будто в бессознательном состоянии, в новом рекламном черном гарнитуре нижнего белья и юбчонке начинает танцевать что-то непристойное.
Собака, живущая на пустующей даче, всю жизнь видит от людей только плохое. На дачу приезжают хозяева. Собака привыкает к ним, но осенью они уезжают, вновь оставив её в одиночестве.
Среди учеников Христа, таких открытых, понятных с первого взгляда, Иуда из Кариота выделяется не только дурной славой, но и двойственностью облика: лицо его как будто сшито из двух половинок.
Все пересказы по алфавиту
Что ещё пересказать из Андреева?
Напишите свой пересказ
Хотелось бы сразу же оговориться. Это не обычная рецензия критика, более или менее спокойно наблюдающего за театральным процессом и уверенно расставляющего свои оценки очередным постановкам. Нет, это пристрастные заметки андрееведа, пристально следящего за новым появлением на отечественной сцене драматургии одного из властителей дум Серебряного века. Некогда шумно известная, занимавшая видное место в репертуаре межреволюционнного десятилетия 1907–1917 годов, а потом прочно забытая, можно сказать, вычеркнутая из сознания читателей и зрителей на долгие годы, она ныне возвращается к активному участию в современной театральной жизни.
Словом, драматургия Л. Андреева в свое время усиливала кровообращение в театре, заставляла его пульс биться напряженнее и действеннее, а зрителей увлекаться и сострадать, спорить и размышлять. А в современных спектаклях по Л. Андрееву в театре часто господствует скука. Вот и из Большого драматического зрители уходят после первых двух актов. Аплодисменты скудны. Отнюдь не выражение благодарности актерам, которые потрясли души и сердца зрителей. А просто знак вежливости.
А. Куликова (Екатерина Ивановна). Фото В. Архипова
Однако в декорациях Орлова нет именно дома. Перед нами какое-то громадное казенное учреждение, приемная департамента или директорский кабинет с колоссальным дверным проемом (у Л. Андреева один из персонажей спотыкается о низкую притолоку), с внушительным казенным столом, за которым удобно проводить официальные заседания, а обедать нет, с так высоко подвешенной люстрой, что она вряд ли хорошо освещает. Зато по такому столу можно эффектно пробежать, на нем можно сидеть и даже лежать. И все это делается в спектакле. Непременной принадлежностью нормального семейного дома, конечно же, являются дети. Их голоса, их крики, их плач и слышатся в первом акте у Андреева. Потому что дети первые жертвы семейного разлада. Ничего этого в спектакле нет. Тема детства сильно приглушена в нем.
Сцена из спектакля. А. Куликова (Екатерина Ивановна), А. Чевычелов (Стибелев).
Фото В. Архипова
Нет, у Л. Андреева мастерская Коромыслова вполне языческий вертеп. Христианство и не приближалось к нему. Здесь приносятся жертвы вполне языческому искусству, и боги, благославляющие его, конечно же, языческие боги. Язычницей является здесь и Екатерина Ивановна. Новое качество своей героини режиссер и актриса подчеркивают тем, что она появляется каким-то приложением к своей ультрамодной гигантской шляпе, так что не шляпа служит украшением для нее, а она сама выступает в качестве манекена для шляпы. Но это только один из элементов искусственности, изломанности и фальши новой модной женщины. Новая Екатерина Ивановна фальшивит каждым своим поступком, каждым движением, жестом, интонацией.
Другие категорически возражали. За Екатерину Ивановну вступились С. Глаголь, К. Мавродин, М. Волконский. Но преобладающей оказалась, кажется, точка зрения, согласно которой Л. Андреев так и не сумел связать все концы и умолк в растерянности перед собственным детищем. Мнение, конечно, не основательное. Поэтому ответ на поставленный вопрос важен и для понимания пьесы, и для ее современного прочтения, и для оценки игры главных исполнителей.
А. Шарков (Ментиков), А. Куликова (Екатерина Ивановна).
Фото В. Архипова
Художник Коромыслов, вероятно, наиболее яркая фигура спектакля. Во всяком случае, у Морозова виден победитель этой жизни, умный и не лишенный привлекательности циник, который умудряется всегда быть на плаву. Иногда кажется, что именно он ведет действие и уверен, что все устроится. При этом актеру все время хочется представить своего героя добрым малым в значительно бóльшей степени, чем он есть на самом деле.
А. Куликова (Екатерина Ивановна), А. Петров (Тепловский). Фото В. Архипова
Читайте также: