Агата кристи in a glass darkly краткое содержание
Обновлено: 06.07.2024
Мне трудно объяснить то, что случилось. Не знаю даже, как и почему это произошло. Так было – вот все, что я могу сказать.
И тем не менее меня иногда мучает вопрос – а как бы все пошло дальше, если бы я вовремя обратил внимание на одну чрезвычайно важную деталь, истинное значение которой стало мне ясным лишь через многие годы? Обрати я внимание – и, наверное, жизнь троих людей сложилась бы совсем иначе. И эта мысль, надо сказать, порою меня пугает.
Для того чтобы рассказать все по порядку, нужно вернуться к лету 1914 года – то было перед самой войной, – когда мне случилось уехать из Лондона в Бейджуорси вместе с Нейлом Карслейком. Нейл был тогда для меня, пожалуй, лучшим другом. Еще раньше мне довелось познакомиться с его братом Аланом, но знакомство было не столь близким. С их сестрой, которую звали Сильвией, мне прежде встречаться не доводилось. Она была на два года моложе Алана и на три года младше Нейла. Правда, когда мы с ним еще вместе учились в школе, я раза два собирался провести часть каникул у них в поместье, которое и называлось Бейджуорси, но этому оба раза что-то помешало. И получилось так, что я впервые побывал в доме у Нейла и Алана, когда мне исполнилось двадцать три года.
Предполагалось, что нас там соберется довольно большая компания. Незадолго до моего приезда состоялась помолвка сестры Нейла, Сильвии, с неким Чарльзом Кроули. Он, по словам Нейла, был гораздо старше ее, но вполне славный парень и притом весьма недурно обеспеченный.
Помнится, мы приехали около семи вечера.
Каждый отправился в свою комнату переодеваться к обеду. Нейл провел меня в ту, которую отвели мне. Дом в Бейджуорси был старым, беспорядочно выстроенным, но привлекательным. Последние три столетия всевозможные пристройки к нему возводились по мере надобности и без всякого плана, так что в нем то и дело встречались маленькие ступеньки, ведущие то вниз, то вверх, и даже попадались лестницы в самых неожиданных местах. Этот дом был из тех, где легко заблудиться. Помню, Нейл обещал по дороге в столовую зайти за мною. Ожидание первой встречи с его родителями вселяло в меня некоторую робость. Помнится, я тогда со смехом заметил, что в таком доме в каком-нибудь из коридоров можно наткнуться на привидение, а он беззаботно ответил, что, кажется, ему говорили, будто там действительно их любимое место, но что никто из нынешних обитателей дома никогда их не видел и что он даже не знает, какой вид привидение может принять.
Потом он поспешил к себе, а я принялся выуживать из чемоданов свой вечерний костюм. Семья Карслейк была небогатой; они продолжали жить в старом доме, но у них не было слуг, чтобы распаковать багаж или привести в порядок одежду.
Не знаю, почему я не обернулся, – думаю, это было бы естественнее всего; так или иначе, я этого не сделал. Я лишь наблюдал за тем, как дверь медленно распахнулась, – и после этого увидел через дверной проем другую комнату.
В сумраке зеркала
Мне трудно объяснить то, что случилось. Не знаю даже, как и почему это произошло. Так было – вот все, что я могу сказать.
И тем не менее меня иногда мучает вопрос – а как бы все пошло дальше, если бы я вовремя обратил внимание на одну чрезвычайно важную деталь, истинное значение которой стало мне ясным лишь через многие годы? Обрати я внимание – и, наверное, жизнь троих людей сложилась бы совсем иначе. И эта мысль, надо сказать, порою меня пугает.
Для того чтобы рассказать все по порядку, нужно вернуться к лету 1914 года – то было перед самой войной, – когда мне случилось уехать из Лондона в Бейджуорси вместе с Нейлом Карслейком. Нейл был тогда для меня, пожалуй, лучшим другом. Еще раньше мне довелось познакомиться с его братом Аланом, но знакомство было не столь близким. С их сестрой, которую звали Сильвией, мне прежде встречаться не доводилось. Она была на два года моложе Алана и на три года младше Нейла. Правда, когда мы с ним еще вместе учились в школе, я раза два собирался провести часть каникул у них в поместье, которое и называлось Бейджуорси, но этому оба раза что-то помешало. И получилось так, что я впервые побывал в доме у Нейла и Алана, когда мне исполнилось двадцать три года.
Предполагалось, что нас там соберется довольно большая компания. Незадолго до моего приезда состоялась помолвка сестры Нейла, Сильвии, с неким Чарльзом Кроули. Он, по словам Нейла, был гораздо старше ее, но вполне славный парень и притом весьма недурно обеспеченный.
Помнится, мы приехали около семи вечера. Каждый отправился в свою комнату переодеваться к обеду. Нейл провел меня в ту, которую отвели мне. Дом в Бейджуорси был старым, беспорядочно выстроенным, но привлекательным. Последние три столетия всевозможные пристройки к нему возводились по мере надобности и без всякого плана, так что в нем то и дело встречались маленькие ступеньки, ведущие то вниз, то вверх, и даже попадались лестницы в самых неожиданных местах. Этот дом был из тех, где легко заблудиться. Помню, Нейл обещал по дороге в столовую зайти за мною. Ожидание первой встречи с его родителями вселяло в меня некоторую робость. Помнится, я тогда со смехом заметил, что в таком доме в каком-нибудь из коридоров можно наткнуться на привидение, а он беззаботно ответил, что, кажется, ему говорили, будто там действительно их любимое место, но что никто из нынешних обитателей дома никогда их не видел и что он даже не знает, какой вид привидение может принять.
Потом он поспешил к себе, а я принялся выуживать из чемоданов свой вечерний костюм. Семья Карслейк была небогатой; они продолжали жить в старом доме, но у них не было слуг, чтобы распаковать багаж или привести в порядок одежду.
Не знаю, почему я не обернулся, – думаю, это было бы естественнее всего; так или иначе, я этого не сделал. Я лишь наблюдал за тем, как дверь медленно распахнулась, – и после этого увидел через дверной проем другую комнату.
То была спальня – размером больше моей, – в ней стояло две кровати, и вдруг я заметил нечто такое, от чего у меня перехватило дыхание.
У изголовья кровати я увидел девушку, которую какой-то мужчина ухватил за шею и не спеша опрокидывал на спину, все сильней сдавливая горло и медленно удушая.
Ошибки быть не могло. Я все видел предельно четко. На моих глазах происходило убийство.
Я мог ясно видеть лицо девушки, ее блестящие золотые волосы, а также ужас и предсмертную агонию на прекрасном лице, постепенно наливающемся кровью. Что касается мужчины, то я мог видеть его спину, его руки и шрам, идущий через левую половину лица к шее.
Для того чтобы описать эту картину, мне потребовалось некоторое время, однако на самом деле все заняло лишь одну-две секунды, пока я смотрел на это, совершенно ошеломленный. Потом я обернулся, чтобы поспешить на помощь.
И у стены позади меня, той самой, что отражалась в зеркале, я увидел только викторианский платяной шкаф черного дерева. Никакой открытой двери – никакой сцены насилия. Я повернулся обратно к зеркалу. В нем отражался только шкаф.
Я протер глаза. Потом бросился к шкафу и постарался отодвинуть его, и в тот момент Нейл вошел через дверь, ведущую в коридор, и спросил, чем я, черт побери, занимаюсь.
Он, должно быть, подумал, что я слегка чокнулся, когда я потребовал сказать, есть ли за шкафом дверь. Он ответил, что да, конечно, дверь существует и выходит в соседнюю комнату. Я спросил, кто занимает соседнюю комнату, и он сообщил, что там сейчас живут Олдхемы – майор Олдхем с женой. Затем я спросил, точно ли у миссис Олдхем очень светлые волосы, и когда он сухо возразил, что она брюнетка, я наконец понял, каким выгляжу дураком. Я собрался с духом, пробормотал какое-то неуклюжее объяснение, и мы вместе спустились в столовую. Я сказал себе, что у меня, наверное, была галлюцинация – мне было довольно стыдно, и я отчасти чувствовал себя ослом.
Так-то вот. Хотелось бы мне, чтобы вы подумали и сказали, как поступили бы на моем месте. Передо мной стояли девушка – та самая девушка – и тот мужчина, которого я видел душившим ее, и они собирались через месяц пожениться.
Может, я видел пророческую картину будущего? А что, если нет? Как знать, вдруг Сильвия и ее муж приедут сюда погостить, им отведут эту комнату (лучшую из незанятых постоянно живущими здесь членами семьи), и ужасная сцена, свидетелем которой я стал, произойдет в действительности?
Что мне делать? И вообще, могу ли я сделать хоть что-нибудь? Поверят ли мне? Поверит ли Нейл, поверит ли его сестра?
Я постоянно думал об этом, прикидывая так и эдак, в течение всей недели, проведенной в их доме. Сказать или не сказать? Увы, почти сразу все осложнилось еще одним обстоятельством. Дело в том, что я влюбился в Сильвию Карслейк в тот самый момент, когда увидел ее. Она мне стала дороже всего на свете. И это некоторым образом связывало мне руки.
Но если так ей и не сказать, Сильвия выйдет замуж за Чарльза Кроули, и тот может ее убить.
И вот за день до моего отъезда я решил все ей выложить. Я так и сказал, что она вправе считать меня сумасшедшим или кем-то в этом роде, но я готов поклясться чем угодно, что расскажу лишь то, что сам видел, и потому, раз уж она собралась выйти за Кроули, мой долг поведать ей о странном видении в зеркале.
В итоге я ушел от нее, так и не сумев понять, действительно ли поступил правильно или свалял дурака, но спустя неделю Сильвия разорвала помолвку с Чарльзом Кроули.
«У изголовья кровати я увидел девушку, которую какой-то мужчина ухватил за шею и не спеша опрокидывал на спину, все сильней сдавливая горло и медленно удушая.
Ошибки быть не могло. Я все видел предельно четко. На моих глазах происходило убийство.
Я мог ясно видеть лицо девушки, ее блестящие золотые волосы, а также ужас и предсмертную агонию на прекрасном лице, постепенно наливающемся кровью. Что касается мужчины, то я мог видеть его спину, его руки и шрам, идущий через левую половину лица к шее.
Для того чтобы описать эту картину, мне потребовалось некоторое время, однако на самом деле все заняло лишь одну-две секунды, пока я смотрел на это, совершенно ошеломленный. Потом я обернулся, чтобы поспешить на помощь…
Перевод с английского М.В. Тарасова.
В сумраке зеркала
Мне трудно объяснить то, что случилось. Не знаю даже, как и почему это произошло. Так было — вот все, что я могу сказать.
И тем не менее меня иногда мучает вопрос — а как бы все пошло дальше, если бы я вовремя обратил внимание на одну чрезвычайно важную деталь, истинное значение которой стало мне ясным лишь через многие годы? Обрати я внимание — и, наверное, жизнь троих людей сложилась бы совсем иначе. И эта мысль, надо сказать, порою меня пугает.
Для того чтобы рассказать все по порядку, нужно вернуться к лету 1914 года — то было перед самой войной, — когда мне случилось уехать из Лондона в Бейджуорси вместе с Нейлом Карслейком. Нейл был тогда для меня, пожалуй, лучшим другом. Еще раньше мне довелось познакомиться с его братом Аланом, но знакомство было не столь близким. С их сестрой, которую звали Сильвией, мне прежде встречаться не доводилось. Она была на два года моложе Алана и на три года младше Нейла. Правда, когда мы с ним еще вместе учились в школе, я раза два собирался провести часть каникул у них в поместье, которое и называлось Бейджуорси, но этому оба раза что-то помешало. И получилось так, что я впервые побывал в доме у Нейла и Алана, когда мне исполнилось двадцать три года.
Предполагалось, что нас там соберется довольно большая компания. Незадолго до моего приезда состоялась помолвка сестры Нейла, Сильвии, с неким Чарльзом Кроули. Он, по словам Нейла, был гораздо старше ее, но вполне славный парень и притом весьма недурно обеспеченный.
Помнится, мы приехали около семи вечера. Каждый отправился в свою комнату переодеваться к обеду. Нейл провел меня в ту, которую отвели мне. Дом в Бейджуорси был старым, беспорядочно выстроенным, но привлекательным. Последние три столетия всевозможные пристройки к нему возводились по мере надобности и без всякого плана, так что в нем то и дело встречались маленькие ступеньки, ведущие то вниз, то вверх, и даже попадались лестницы в самых неожиданных местах. Этот дом был из тех, где легко заблудиться. Помню, Нейл обещал по дороге в столовую зайти за мною. Ожидание первой встречи с его родителями вселяло в меня некоторую робость. Помнится, я тогда со смехом заметил, что в таком доме в каком-нибудь из коридоров можно наткнуться на привидение, а он беззаботно ответил, что, кажется, ему говорили, будто там действительно их любимое место, но что никто из нынешних обитателей дома никогда их не видел и что он даже не знает, какой вид привидение может принять.
Потом он поспешил к себе, а я принялся выуживать из чемоданов свой вечерний костюм. Семья Карслейк была небогатой; они продолжали жить в старом доме, но у них не было слуг, чтобы распаковать багаж или привести в порядок одежду.
Не знаю, почему я не обернулся, — думаю, это было бы естественнее всего; так или иначе, я этого не сделал. Я лишь наблюдал за тем, как дверь медленно распахнулась, — и после этого увидел через дверной проем другую комнату.
То была спальня — размером больше моей, — в ней стояло две кровати, и вдруг я заметил нечто такое, от чего у меня перехватило дыхание.
У изголовья кровати я увидел девушку, которую какой-то мужчина ухватил за шею и не спеша опрокидывал на спину, все сильней сдавливая горло и медленно удушая.
Ошибки быть не могло. Я все видел предельно четко. На моих глазах происходило убийство.
Я мог ясно видеть лицо девушки, ее блестящие золотые волосы, а также ужас и предсмертную агонию на прекрасном лице, постепенно наливающемся кровью. Что касается мужчины, то я мог видеть его спину, его руки и шрам, идущий через левую половину лица к шее.
Для того чтобы описать эту картину, мне потребовалось некоторое время, однако на самом деле все заняло лишь одну-две секунды, пока я смотрел на это, совершенно ошеломленный. Потом я обернулся, чтобы поспешить на помощь…
И у стены позади меня, той самой, что отражалась в зеркале, я увидел только викторианский платяной шкаф черного дерева. Никакой открытой двери — никакой сцены насилия. Я повернулся обратно к зеркалу. В нем отражался только шкаф…
Я протер глаза. Потом бросился к шкафу и постарался отодвинуть его, и в тот момент Нейл вошел через дверь, ведущую в коридор, и спросил, чем я, черт побери, занимаюсь.
Он, должно быть, подумал, что я слегка чокнулся, когда я потребовал сказать, есть ли за шкафом дверь. Он ответил, что да, конечно, дверь существует и выходит в соседнюю комнату. Я спросил, кто занимает соседнюю комнату, и он сообщил, что там сейчас живут Олдхемы — майор Олдхем с женой. Затем я спросил, точно ли у миссис Олдхем очень светлые волосы, и когда он сухо возразил, что она брюнетка, я наконец понял, каким выгляжу дураком. Я собрался с духом, пробормотал какое-то неуклюжее объяснение, и мы вместе спустились в столовую. Я сказал себе, что у меня, наверное, была галлюцинация — мне было довольно стыдно, и я отчасти чувствовал себя ослом.
Так-то вот. Хотелось бы мне, чтобы вы подумали и сказали, как поступили бы на моем месте. Передо мной стояли девушка — та самая девушка — и тот мужчина, которого я видел душившим ее, и они собирались через месяц пожениться…
Может, я видел пророческую картину будущего? А что, если нет? Как знать, вдруг Сильвия и ее муж приедут сюда погостить, им отведут эту комнату (лучшую из незанятых постоянно живущими здесь членами семьи), и ужасная сцена, свидетелем которой я стал, произойдет в действительности?
Что мне делать? И вообще, могу ли я сделать хоть что-нибудь ? Поверят ли мне? Поверит ли Нейл, поверит ли его сестра?
Я постоянно думал об этом, прикидывая так и эдак, в течение всей недели, проведенной в их доме. Сказать или не сказать? Увы, почти сразу все осложнилось еще одним обстоятельством. Дело в том, что я влюбился в Сильвию Карслейк в тот самый момент, когда увидел ее… Она мне стала дороже всего на свете… И это некоторым образом связывало мне руки.
Но если так ей и не сказать, Сильвия выйдет замуж за Чарльза Кроули, и тот может ее убить…
И вот за день до моего отъезда я решил все ей выложить. Я так и сказал, что она вправе считать меня сумасшедшим или кем-то в этом роде, но я готов поклясться чем угодно, что расскажу лишь то, что сам видел, и потому, раз уж она собралась выйти за Кроули, мой долг поведать ей о странном видении в зеркале.
В итоге я ушел от нее, так и не сумев понять, действительно ли поступил правильно или свалял дурака, но спустя неделю Сильвия разорвала помолвку с Чарльзом Кроули.
Затем началась война — и просто не было времени много раздумывать о чем-то, кроме нее. Раз или два, когда я бывал в увольнении, мне случалось видеть Сильвию, но я старался избегать таких встреч.
Я любил ее и сходил по ней с ума как никогда, но меня не оставляло чувство, что это была бы игра не по правилам. Ведь из-за меня она разорвала помолвку с Кроули, и я все время говорил себе, что смогу оправдать свой поступок, лишь если проявлю полную личную незаинтересованность.
В 1916 году Нейл погиб, и на мою долю выпало сообщить Сильвии о последних минутах его жизни. После этого мы уже не могли по-прежнему вести себя, словно чужие. Сильвия боготворила Нейла, а я считал его лучшим другом. Она была прекрасна, невыразимо прекрасна в своем горе. И мне с трудом удавалось придерживать язык, чтобы не пуститься в плаксивые рассуждения о том, как случайная пуля может положить конец моему ничтожному бытию. Но жизнь без Сильвии действительно не имела для меня смысла.
И все-таки среди пролетавших мимо пуль моей так и не нашлось. Одна из них, правда, царапнула меня под правым ухом, другая отскочила от лежащего в кармане портсигара, но сам я остался невредим. Чарльз Кроули был убит в бою в начале 1918 года.
Я ответил, что мне казалось, будто она разорвала помолвку из-за рассказанной мною истории, но она горько рассмеялась и сказала, что если женщина действительно любит мужчину, то никогда не окажется настолько трусливой, после чего мы еще раз обсудили в деталях мое давнишнее видение и нашли его странным, но не более того.
Какое-то время в нашей жизни не происходило ничего такого, о чем стоило бы рассказывать. Мы с Сильвией поженились и были очень счастливы. Но вскоре после того, как она стала действительно принадлежать мне, я понял, что не создан быть лучшим из мужей. Я любил Сильвию преданно, однако был ревнив и, как дурак, ревновал ко всем, кому ей случалось хотя бы улыбнуться. Сперва ее это забавляло; думаю, ей даже отчасти нравилось. По крайней мере, это доказывало, как сильно я влюблен.
Что касается меня, я понимал достаточно ясно и хорошо, что не просто выгляжу дураком, но и ставлю под удар мир и счастье нашей семейной жизни. Да, я отдавал себе в этом отчет, но ничего не мог изменить. Каждый раз, когда Сильвия получала письмо и не показывала его мне, я не находил себе места, раздумывая, кто бы его мог прислать. Если она смеялась, разговаривая с каким-то мужчиной, я замечал, что становлюсь мрачным и подозрительным.
Как я уже говорил, сперва Сильвия только посмеивалась надо мной. Моя ревность представлялась ей потрясающей шуткой. Потом эта шутка уже не казалась ей такой забавной. В конце концов, она вообще перестала считать ее шуткой…
Постепенно она стала отдаляться от меня. Не в каком-то физическом смысле, но она перестала делиться со мною тайными мыслями. Я больше не знал, о чем она думает. Она была добра ко мне, но в той доброте сквозили грусть и отстраненность.
Мало-помалу я понял, что она больше не любит меня. Любовь ее умерла, и убил ее именно я…
Следующий шаг стал неизбежен, и я понял, что жду его и боюсь…
Она боролась с этим. Знаю, что боролась… но я не пришел ей на помощь. Не мог. Я отсиживался за стеной мрачной, угрюмой сдержанности. В душе моей полыхал адский огонь, но я не мог пошевелить даже пальцем, чтобы спасти себя. Я не помог ей. Наоборот, сделал лишь хуже. Однажды я дал волю гневу и накричал на нее — сплошная череда диких, незаслуженных оскорблений. Я чуть не сошел с ума от ревности и страданий. То, что я говорил, было жестоко и несправедливо, и уже во время той сцены я прекрасно понимал всю жестокость и несправедливость сказанного. И все-таки я испытывал необузданное удовольствие…
Помню, как Сильвия вспыхнула и отпрянула от меня…
Ее терпение лопнуло.
Когда я вернулся поздно вечером, дом был пуст… Пуст. Лежала записка — вполне традиционного содержания.
Пожалуй, до этого момента я по-настоящему не верил в свои собственные подозрения. Однако письмо, написанное черным по белому и подтверждающее мои самые худшие опасения, привело меня в состояние буйного помешательства. Я отправился в Бейджуорси так быстро, как позволял мне мой автомобиль.
Помню, она едва переоделась к обеду в вечернее платье, когда я ворвался к ней в комнату. Как сейчас вижу ее лицо — удивленное, прекрасное, испуганное.
— Никому, — проговорил я, — никому ты не будешь принадлежать, кроме меня.
Я схватил ее за горло, сжал обеими руками и опрокинул ее на спину.
И вдруг я увидел наше отражение в зеркале. Задыхающуюся Сильвию и себя самого, душащего ее, и шрам на моей щеке, там где пуля оцарапала ее ниже правого уха.
Нет, я не убил ее. Внезапное прозрение парализовало меня, я разжал руки и позволил ей соскользнуть на пол…
Я разрыдался, и она утешала меня… Да, она утешала меня.
Однако печально жить с мыслью, что если б не зеркало и не милость божья, то я мог бы оказаться убийцей…
Но кое-что все-таки умерло той ночью — тот демон ревности, который мучил меня так долго…
И тем не менее мне иногда хочется знать — конечно, если я не ошибся тогда, в первый раз, — почему шрам был на левой щеке, когда он должен бы находиться на правой , как и положено в зеркальном отражении… Следовало ли мне быть настолько уверенным, что тот мужчина — действительно Чарльз Кроули? Стоило ли мне предупреждать Сильвию? Должна она была выйти за меня или за него?
Иными словами, так ли прочно связаны прошлое и будущее?
Я человек простой и не претендую на то, чтобы понимать подобные вещи, но что я видел, то видел, и как следствие этого, я и Сильвия теперь вместе — как говорили в старину, пока смерть не разлучит нас. А быть может, и дольше…
Раздел доступен только после регистрации и оценивания нескольких произведений.
-
выходит регулярно, сюда пишут и сами издательства персональная рубрика персональная рубрика персональная рубрика персональная рубрика регулярные сводки по новинкам от одного из админов сайта тут всё о новшествах сайта, в т.ч. технических
Авторы по алфавиту:
22 февраля 2022 г.
20 февраля 2022 г.
18 февраля 2022 г.
17 февраля 2022 г.
16 февраля 2022 г.
| 2019 | 2012 | 2011 |
Рейтинг: 7.76 (108)
Последний роман цикла про Марлоу, опубликованный при жизни Чандлера, переделанный из неопубликованного сценария. Вконец уставший от беспросветной жизни частного детектива Марлоу берется за очередное унылое дело (никакой стрельбы по ходу пьесы, много. >>
Читайте также: