Составьте сообщение о поэзии рудаки фирдоуси хаяма саади хафиза и низами

Обновлено: 02.05.2024

Кандидат филологических наук, исследователь и переводчик персидской классической поэзии. Руководитель отдела научных исследований Института восточных культур и античности РГГУ, заместитель заведующего лабораторией востоковедения ШАГИ РАНХиГС.

Тезисы

Истоки классической поэзии. Слово-мантра — грозное оружие (гимны Заратуштры, авестийский язык); слово — украшение пира (застольные песни эпохи Сасанидов, среднеперсидский язык); усвоение правил арабской поэзии с приходом ислама (VII век).

Интервью с лектором

— Расскажите, почему вы стали заниматься персидской поэзией?

— Какое место занимает персидская поэзия в современном мире?

— Если бы вам нужно было очень быстро влюбить незнакомого человека в персидскую поэзию, как бы вы это сделали?

— Что самое интересное — или важное, страшное, смешное — вы узнали, работая с персидской поэзией?

— Самое интересное — и важное, и страшное, и смешное — оказалось связано для меня с процессом перевода. Персидская классика рассчитана на искушенного читателя. Даже у самих носителей традиции порой возникали герменевтические трудности; так, поэт Джами собирался, повстречав Низами в раю, наконец выспросить у него про смысл тысячи смутных мест. Так что самое интересное и важное — разгадывать смысл очередной непонятной строки, самое страшное — когда все ресурсы исчерпаны, а смысл не выстраивается, а самое смешное — если вдруг повезет и поймешь, как все просто на самом деле.

— Если бы у вас была возможность заняться сейчас совсем другой темой, что бы вы выбрали и почему?

Где узнать больше

Эта небольшая книга (230 страниц) замечательного ираниста Михаила Занда, работавшего в Москве, а затем в Израиле, рассчитана на самый широкий круг читателей и дает запоминающиеся портреты поэтов на фоне эпохи. Однако она написана уже более полувека назад, несет в некоторых формулировках неизбежный отпечаток советской эпохи, а найти ее можно, кажется, только в РГБ.

Выставка к лекции

К лекции сотрудники Центра восточной культуры РГБ подготовили мини-выставку из своих фондов. На ней будут представлены два сборника персидской поэзии, напечатанных в Тегеране в XIX веке.

Подробнее об экспонатах, представленных на выставке, можно прочитать здесь.

Когда речь заходит о восточной поэзии, сразу же на ум приходят жанры японского или китайского стиха, но почему-то забывается, что восточная поэзия это не только дальний Восток, но и Ближний. Поэтому, для сохранности языка и ушей при анализе творчества Востока нужно говорить о единстве восточной поэзии, и объединять придётся не только сложные в философском и мировоззренческом отношении китайскую и японскую поэзию, но и жизнерадостную младомусульманскую поэзию Саади и Фирдоуси, Омара Хайяма и Джами.

Файлы: 1 файл

ИИ.docx

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

УФИМСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ

ЭКОНОМИКИ И СЕРВИСА

Выполнил студент группы

Проверил профессор кафедры дизайна

2.Абдурахман Джами 4стр.

4.Омар Хайям 12стр.

7.Список литературы 26стр.

Нураддин Абдурахман ибн Ахмад ибн Шамсаддин Мухаммад Джами родился 7 ноября 1414 года в селении Харджард в Хорасане в семье верховного духовного судьи. В то время это селение входило в область Джам, отсюда и литературный псевдоним - нисба - поэта - Джами, производное слово от названия города Джам, то есть джамиец.

По воспоминаниям поэта, первым его учителем был его отец - учёный и законовед. В 4 года юный Джами пошёл в школу, быстро овладел грамотой, выучил арабский язык и Коран. Затем Джами продолжил обучение в Герате и Самарканде, где будущий поэт изучал основные науки того времени - логику, поэтику, риторику, теологию, философию, астрономию, математику и классическую литературу. Впоследствии чего стал авторитетным знатоком мусульманской теологии

Будучи хорошо эрудированным человеком, Джами мог бы добиться высоких чинов при дворе, однако скромность и дружелюбие сочетались в нём с чувством собственного достоинства. Когда Джами в 1451 году вернулся в Герат, он хотел поступить на государственную службу, но в ожидании аудиенции у одного из чиновников ему пришлось просидеть весь день. Сочтя это унижением человеческого достоинства, он отказался в дальнейшем от государственной карьеры. Отныне и навсегда Джами отверг дворцовую роскошь, которую ему неоднократно предлагали Хусейн Байкара и другие правители, преклонявшиеся перед его огромным авторитетом. Всю свою жизнь он прожил в своём небогатом доме на окраине Герата, занимаясь наукой и литературой.

Жизнь Абдурахмана Джами охватывает почти весь XV век. Творчество великого таджикско-персидского поэта является ярчайшим отражением жизни, литературы, философии и культуры эпохи, вобравшей в себя самые противоречивые течения.

Абдурахман Джами был другом и наставником великого Алишера Навои, который большую часть своих произведений написал по его совету и благословению. Джами был первым, на суд которого выносил свои произведения Навои. В свою очередь Джами поступал также. О своей дружбе с Джами Навои написал специальную книгу, которую назвал "Пятерица изумлённых".

Знакомство Джами с Навои произошло, видимо, после переезда последнего в Герат (1469). Оно вскоре (к 1476-1477 гг.) переросло в глубокую привязанность, соединявшую их в течение всей жизни. Тесное сближение этих двух выдающихся личностей привело к общности в их творческих замыслах, миросозерцании, взглядах на литературу, искусство, вопросы государственной и личной жизни.

Вокруг Джами и Навои группировались поэты, ученые, историки, художники, каллиграфы, архитекторы. Джами и Навои являлись инициаторами и организаторами больших собеседований, литературных диспутов, на которых обсуждались вопросы культурной жизни - поэзии, прозы, музыки, живописи.

Практическое развитие отраслей искусства вызвало появление теоретического обобщения достижений музыкальной культуры ("Трактат о музыке" Джами). В это же время продолжает свою деятельность организованная при Шахрухе библиотека, в которой были собраны искусные переписчики, каллиграфы и переплетчики, занимавшиеся коллективным художественным оформлением списков "Шахнаме"Фирдауси, произведений Низами Ганджави, Саад и, Джами, Навои и других.

Плодами творения гератского круга явились труды по различным отраслям науки: "Трактат об арабской грамматике" Джами, представлявший собой комментарий к сочинению знаменитого арабского филолога Ибн-ал-Хаджиба (Кофия ).Не перечисляя все работы, появившиеся в культурном круге Герата, укажем лишь, что насчитывается пятьдесят семь названий различных исторических и научно- теоретических сочинений, которые были созданы при непосредственной материальной и моральной поддержке Алишера Навои и Абдурахмана Джами.

Абдурахман Джами, великий гуманист эпохи, сумел снискать любовь простых людей - ремесленников, крестьян, представителей искусства, - защитником, учителем, наставником и другом которых он являлся. Он был признан еще при жизни современниками, в том числе всеми представителями династии тимуридов. Его авторитет "вождя и главы поэтов при Султан-Хусейне" (Бабур) настолько был велик, что он считался крупнейшей личностью эпохи, величайшим поэтом и ученым, старцем и наставником, прославленным далеко за пределами Средней Азии, Хорасана, Ирана, Закавказья, Турции и Индии. Однако, несмотря на это, великий поэт с предельной строгостью относился к себе, к своему образу жизни, был в высшей степени прост в быту, как обыкновенные земледельцы и ремесленники. Много оригинальных рассказов, связанных с жизнью Джами, его поступками, свидетельствующими о его своеобразии, необычайной скромности, простоте, разумности, содержится в произведениях современников поэта.

Абдурахман Джами, получивший всеобщее полное признание еще при жизни, был главным авторитетом своего времени в общественной жизни, в науке, философии, искусстве, в мастерстве поэтического слова. Решающим во всем этом, увековечившим славное имя великого Джами, было его общечеловеческое поэтическое наследие, перед которым преклонялись не только просвещенные умы Востока, но и гордые властители различных восточных государств.

1. "Дар благородным" (1481-1482);
2. "Четки праведников" (1482-1483);
3. "Юсуф и Зулейха" (1485);
4. "Лейли и Меджнун" (завершена в 1485г.);
5. "Книга мудрости Искандера" (1485);
6. "Золотая цепь" (3 ее части составлялись в разные периоды жизни автора);
7. "Саламан и Абсаль" (1480-1481).

Три дивана - традиционные сборники газелей, рубай, строфических стихов, разделенных в соответствии с основными этапами его жизни и названных по предложению Алишера Навои - по образцу трех диванов Амир Хусрава Дехлави - "Первая глава юности", "Средняя жемчужина в ожерелье", "Заключение жизни".

К шедеврам творческого наследия Абдурахмана Джами (да и не только одного его, и не только поэзии XV в., но и всей таджикско- персидской литературы вообще) можно отнести его поэму "Саламан и Абсаль". Эта поэма вот уже в течение пяти веков находится в центре внимания истинных любителей поэтического слова, страстных поклонников романтических и романических преданий и, конечно, тонких ценителей поэзии мудрости. Она является не только значительным художественным произведением, впервые разрабатывающим в высокопоэтической форме древний сюжет, но и поэмой, отражающей литературные, философские, общественно- политические взгляды мыслителя и поэта в его зрелом возрасте.

"Саламан и Абсаль" Джами стала известна Западной Европе в прошлом столетии: в 1856 году поэма была переведена английским стихом известным английским поэтом Фитцджеральдом (1809-1883), прославленным переводчиком четверостиший Омара Хайяма. На французский язык "Саламан и Абсаль" переведена прозой - перевод осуществлен и издан в Париже в 1927 году Августом Брикте.

Первый перевод на русский язык "Саламан и Абсаль" Джами выполнен советским востоковедом Константином Чайкиным и издан в 1935 году к III Международному конгрессу по иранскому искусству и археологии.

Сам Джами считал себя не столько поэтом, сколько наставником суфийской паствы. Однако последующие поколения предпочли в его колоссальном наследии не многочисленные теологические трактаты и комментарии к работам по суфийской философии, а поэмы и газели, а также касыды, воспевающие труженика – ремесленника и земледельца.

Из прозаических художественных произведений этико-дидактического литературного жанра, так распространенного в то время на Востоке, особое место занимает книга Джами Весенний сад (Бахаристан) с многочисленными стихотворными вставками.

Последние годы жизни Джами ознаменованы созданием "Бахаристана" (1487), трёх лирических диванов (1479-1491) и "Трактата о музыке". Задуманный как ответ на "Гулистан" Саади "Бахаристан" состоит из прозаических рассказов-анекдотов, перемежаемых стихотворными вставками, и являет собой морально-этический кодекс, каким он должен быть по представлениям Джами.

Проникнутое высокими этическими идеалами гуманистическое творчество Джами оказало огромное влияние на развитие как персоязычной литературы, так и многих других литератур мусульманского мира.

Рудаки. Поэт недоступной простоты

Рудаки – классический поэт, родоначальник персидской поэзии, начавший писать на новоперсидском языке. Существовавший до этого персидский язык после стремительного завоевания Ирана арабами и распространения Ислама вынужден был видоизмениться, стал использовать арабскую графику.

Рудаки, жившему на сломе эпох, удалось в своем творчестве слить воедино и доисламские музыкально-поэтические традиции, и иранские песенные, и новые для всех нормы арабского стихосложения. Имя Рудаки прославлялось от границ Китая до Аравийских пустынь.

Родился Рудаки около 860 года и получил при рождении имя Абу Абдаллах Джафар ибн Мухаммад. По другому преданию его звали Абуль Хасан, но вязал с собой в жизненный путь иное имя – Рудаки, происходящее от названия родного селения поэта, что в переводе означает ручеек.

Прошло время, и люди дали ему еще одно имя – Адам поэтов, то есть праотец поэтов. Он "в стихотворчестве из камня создал подробный шелку стих".

Древнее предание рассказывает нам, что Рудаки родился слепым и был озарен лишь внутренним светом. Однако "его взор видит так ясно, что мы подвергаем сомнению правдивость легенды, ибо неожиданно крупную роль играют краски, и нам кажется, что он… слишком уже забывает про свою слепоту" (Дж. Дармстетер).

Совсем еще незрелым юнцом Рудаки покидает родимый дом и в стоптанных башмаках направляется в сторону великой Бухары.

В Бухаре Рудаки получает образование. Он трудится словно "шелкопряд, который, соткав себе саван, погиб, но шелк его превратился в чудесный наряд". А наряд этот – чудесные знания.

Днем юноша учится, а по вечерам поет свои песни. И вот пришло время, когда его мотивы достигли слуха эмира Насра. Он уважал и ценил родной язык и его традиции. Так постепенно под защитой властей на основе народных поэтических традиций возникла поэзия таджиков и персов. Эта поэзия получила название "Фарси". Рудаки стал ее основоположником, но это в будущем.

Эмир любит Рудаки и советуется с ним по любому поводу, но не о важных государственных делах, а об искусстве, поэзии, музыке.

Рудаки на долгие годы стал придворным поэтом Саманидов – династии иранских шахов, в VII веке завоеванных арабами. В адрес поэта веял ароматный дым восхвалений, все произносили славу учителю. Он был султаном поэтов и в то же время он всегда был простым. Но его простота недоступна пониманию. Его стихи просты, и всякому кажется, что он мог бы написать лучше. И все-таки никто не может написать так, как он. Его стихи недоступны в своей простоте.

Но пока поэт не думает об этом. Ему легко и свободно живется при дворе. Он словно молодое деревце, орошаемое обильным золотым дождем. Но Рудаки не только празднует счастливые дни своей юной жизни, он видит все.

За свое счастье Рудаки знает, кого благодарить:

Всевышний спас меня от горя,
четыре качества мне дав:
Прославленное имя, разум,
здоровье и хороший нрав.
Любой, кому даны Всевышним
четыре качества такие,
Пройдет свой путь без горя,
людских печалей не узнав.

Так и жил поэт, творил, дружил, любил, одаривал всех доброжелателей приязнью, при этом никогда не забывал о своей жажде приобретения знаний и сам себе говорил:

Ученье – лучший клад,
его ты множишь:
Копи сокровища,
пока ты можешь.

Письменная поэзия в то время была только при дворе. В начале своей деятельности во дворце Саманидов Рудаки был окружен почетом и богатством, но придворные летописцы сохранили предания о том, что Рудаки впал потом в немилость и его изгнали из дворца. Такую трагедию переживали все старые иранские поэты.

Причина опалы Рудаки неизвестна. Можно лишь предполагать, что определенную роль сыграло его сочувственное отношение к одному из народных мятежей в Бухаре. Великий поэт умер в 941 году в родном селении.

Из его двустиший до нас дошли лишь отдельные стихотворения и фрагменты. Сохранились отрывки семи дидактических поэм-маснави, известны названия двух из них: "Солнцеворот" – поэтическое изложение "Синдбаднаме", "Калила и Димна".

О ком бы ни писал Рудаки – о высоких покровителях, о самом себе, о своих героях, он всегда открывает новую грань обыкновенной человеческой личности. Поэт часто использует образы, взятые из повседневной жизни, из быта. Рудаки не приспосабливался к правилам панегирической поэзии, а подчинил ее своим законам. Автобиографическая касыда "О старости" потрясает тем, что это не печальная повесть о старости, а гимн молодости, вечной красоте и радости жизни. Именно эта контрастность, внутренняя противоречивость, мгновенные переходы от упоения молодостью и радостных воспоминаний к скорби и безнадежности составляют суть трагического оптимизма Рудаки.

Рудаки не был философом, объясняющим мир, он был поэтом, чувствовавшим мир и мечтавшим о его совершенствовании. Под его воздействием творила плеяда поэтов.

Рудаки был необычайно плодовит. Он разработал едва ли не все поэтические формы того времени: касыда, газель, рубаи, месневи. Его произведения в течение столетий служили образцами при дальнейшем развитии этих стихотворных форм. Его традиции продолжали Фирдоуси, Хафиз и другие поэты.

Гениальная поэзия Рудаки до сих пор живет в душах народов мира. Еще в начале XII века Рамизин Самарканди писал:

Если кто-либо добьется господства в мире хорошим стихотворством,
То Рудаки подобает главенство над всеми этими поэтами…

Будучи редкостным счастливчиком, поэт не черствеет душой, он распахивает ее настежь миру и просит все человечество:

На мир взгляни разумным оком,
Не так, как прежде ты глядел.
Мир – это море. Плыть желаешь?
Построй корабль из добрых дел.

Мусульманская поэзия внесла неоценимый вклад в сокровищницу общемировой культуры. Её поэты находились в числе передовых и образованнейших людей своего времени, а творчество многих современных авторов продолжает развиваться под несомненным влиянием их поэтического наследия. Творения исламских поэтов из мглы веков доносят до нас благодарность Всевышнему за ликующую радость жизни ярко описывают здорового, сильного, отважного и смело думающего человека.

Поэты арабского мира вступали в поединок с вековыми предрассудками, утверждая естественное равенство всех людей. Бичуя несправедливость и вероломство, хищничество и взяточничество, их стихи осуждали праздность и призывали к активной борьбе за счастье и справедливость, жестоко высмеивали тиранов-угнетателей, а также тех, кто делал это угнетение возможным.

История развития исламской поэзии

На формирование специфических форм поэзии ислама повлияла поэзия арабских племен, особенно воинственных бедуинов. Их словесность меньше других соприкасалась с миром эллинизма, что способствовало созданию качественно иной культуры. Один из жанров поэзии бедуинов - касыда, послужил основой для формирования целой системы поэтических форм в исламских странах.

КАСЫДА - небольшая поэма в 15-200 строк, которая состоит из трех частей. Первая, лирическая - отправная точка в создании любовной лирики и поэзии, воспевающая радости жизни. Вторая часть, описывавшая трудную жизнь героя в пустыне, дала начало жанрам описаний, "охотничьей" поэзии и произведений, в которых возвеличиваются героизм и благочестие. Третья часть касыды, посвящалась воспоминаниям о покинутом крае, она вдохновила поэтов на создание еще одного значительного направления — жанров оплакивания и осмеяния.

Поэтика арабов, сформированная в системе этих жанров, сохранялась вплоть до середины XIX в., когда под влиянием европейской литературы в арабском мире началось развитие прозы и драматургии.

Основным жанром средневековой арабской поэзии (VII - начало VIII в.) стал панегирик как наиболее светский и легко превращаемый в политический инструмент. Здесь обращение к конкретным лицам чаше носит поучающий, увещевающий, а не восхваляющий характер. Поэты в своих стихах формировали идеалы правителя, государственного мужа, военачальника.

В этот же период в мусульманской литературе изменился характер любовной лирики. Гимн любви и страсти, свободный от всяких религиозных рамок, становится своеобразным выражением идейного протеста. Мусульманство как идеология сельского населения нашло свой идеал любви. В лирике начинает господствовать мотив предопределенности свыше, создаются "вечные" любовные пары: Кайс - Лубна, Меджнун -Лейла, Джамил - Бусайна. Страсть начинает пониматься как подвижничество, всепоглощающее стремление к единственному и недостижимому.

В начале VIII в. в мусульманстве появилось новое течение - суфизм, проповедующее созерцательный, аскетический образ жизни и мистические формы сознания. Суфийская литература несла ярко выраженную символику и метафоричность, которыми увлеклись многие поэты, независимо от собственной религиозной поэзии. Суфизм открывал необычайно широкие возможности для творчества, где воспевание чувственности, любви и жизни не противоречило мистическому стремлению к божественной истине и духовному растворению в божестве. В XII-XIII вв. в этом направлении творили Омар ибн аль-Фарид и Ибн аль-Араби, еще ранее, в X в., стали популярны произведения суфийской школы на фарси - в Афганистане, Индии, Турции. Именно в этом ключе творил Абдаллах Ансари, создавший на фарси рифмованную прозу.

Касыдный строй арабского стиха был очень популярен в придворных кругах. Жанр касыды открывал перед поэтом два пути: традиционный - подробная разработка композиции и индивидуальный создание новых стилевых форм. Поэтическое течение "бади" (конец VIII - начало IX в.), представленное арабами Абу-Тамаммом, аль-Бухтури, использовало оба пути, развивая древнюю структуру слога.

Инструментарий поэта становился наиважнейшим достоинством его произведений: изысканная игра слов, многоэтажные метафоры, сложные, требующие книжной эрудиции, аналогии, использование не только фонетических, но даже зрительных эффектов (буквы в словах и столбцах образуют узор или рисунок) и т. п.

Следующий этап развития арабской прозы начался в X в. Новелла стала ведущим повествовательным жанром. Венцом жанровой эволюции становится МАКАМА, соединяющая в разных пропорциях особенности классической поэзии и новеллистики. Стилевой основой стал сложившийся к этому времени САДЖ — особый размер рифмованной прозы. Здесь несколько новелл объединялись одним главным героем-рассказчиком, при этом сборники не имели самостоятельного названия, как персидские и древнееврейские. В период расцвета макамы родился самостоятельный жанр - ФИЛОСОФСКАЯ ПОЭЗИЯ.

Таким образом, к XI в. классическая арабская литература представляет собой уникальное сочетание мусульманских религиозных и светских мотивов, противостоявших друг другу или сочетавшихся. Традиция жесткого подчинения жанру способствовала внутреннему их развитию.

В XI-XII вв. во время общего культурного расцвета в поэзии появляются интересные новации. Здесь созданы новые виды поэзии, такие, как МУВАШШАХ и ЗАДЖАЛ (мелодия). Первая представляет собою поэму из 4-10 строф. Название второй переводится буквально как "песнь"; она может состоять из 6-9 строф и чаще носит любовный или лирический характер. Общими чертами новой арабо-испанской поэзии были их музыкальность и близость к народному устному жанру. В ином направлении идет севильская арабо-испанская школа, где формируется рыцарская поэзия. В ее произведениях главную роль играет романтический герой - просвещенный рыцарь. Таким образом, влияя на европейскую литературу, арабская классика изменялась и сама.

Уже в XIII-XIV вв. заметны общий упадок и застой в классических формах арабской литературы. В XV-XVI вв. традиция стала восприниматься как отжившая система. Продолжалось развитие именно нетрадиционных сфер в литературном творчестве. К ним в основном относятся близкие к народным и собственно народные жанры. Распространились эпические формы, подобные дастанам. ДАСТАН иногда относят к фольклорным жанрам, это главным образом литературная обработка сказочных сюжетов, легенд, преданий. По стилю дастаны могли быть как чисто прозаическими или стихотворными, так и смешанными, где в прозаическую ткань включены песенно-стихотворные фрагменты. Поначалу рамки дастана как жанра не были отчетливыми, но позднее они традиционализировались.

Политические коллизии и завоевание страны арабами сильно повлияли на ее литературные традиции. Наиболее явным влияние было в сфере литературно-жанровых канонов, где единственно возможными провозглашались арабские. Наряду с арабским языком носителем богатых литературно-художественных традиций был язык фарси, или персидский.

Классическим в истории персидской литературы считают период IX-XV в. В IX-Х вв. основной функцией персидских трудов по поэтике было толкование арабской эстетической системы. В поэзии полного соответствия не могло быть по причине глубокого различия фонетического и грамматического строя языков. Так, составлялись специальные перечни арабских и персидских стихотворных размеров. Отечественные жанровые формы месневи и рубай дополнялись арабской касыдой, газелью и др.

МЕСНЕВИ -была заимствована и арабами. Это поэма, довольно объемная, в которой господствующей является парная рифма строк. Вообще месневи распространилась задолго до а рабов, но до нас дошли лишь те образцы жанра, которые написаны после IX в. (принадлежащие перу Рудаки и Масуди). Рудаки стал начинателем художественно-дидактической месневи, Масуди продолжил традицию героической поэзии. Позднее жанр приобрел более разнообразный характер: в X-XI вв. создаются любовная (Абу-ль-Муайада Балхи — "Юсуф и Зулейха") и этико-философская месневи (Низами Гянджеви). В XIII в. появляется "Поэма о сути всего сущего" поэта-суфия Руми.

Наиболее "народным" был жанр рубай, который представляет собой стихотворный афоризм из четырех строк. Первые две строки содержали экспозицию, третья - вывод и уже последняя собственно "летучие слова". Иногда рубай именуют дубайти (т. е. два бейта - двустишия). Рубай до X в. были сугубо устным народным жанром, поэтому форма их не была строгой. Ролевое значение строк, стихотворные размеры и виды рифм изменялись по желанию автора. Признанным мастером рубай был ученый мудрец XI в. Омар Хайям. Его ум находил отдохновение в ироничных рассуждениях о жизни, не обремененных наукообразностью или фанатичной религиозностью. Рубай Хайяма откровенно противостояли официальным мусульманским догмам. Потому и тематика всеобъемлюща, не оставляет без внимания ни одну из сторон жизни общества и человека. Жизнелюбие и фатализм, гедонизм и отречение от мирских наслаждений непринужденно сосуществуют, облеченные в удивительные, ставшие каноническими формы.

Поэзия Омара Хайяма и Низами Гянджеви стала вершиной гуманистической ветви исламской литературы. Одновременно развиваются придворные формы поэзии, сложные по стилистике и вычурно риторические по смыслу.

Упадок арабской культуры после монгольских нашествий способствовал восстановлению персидской литературы, во второй половине XIII-XIV вв. вновь расцветают классические жанры (Сальман Саведжи, Хаджу Кермани, Амир Хосров Дехлеви). Новых высот достигают Саади и Хафиз. Только в XV в. арабская классика исчерпывает свои возможности, с конца XV—XVI вв. ее формы бледнеют и остаются лишь в дворцовой литературе.

Читайте также: