Последние годы жизни блока сообщение
Обновлено: 02.07.2024
Александра Блока относят к самым ярким представителям поэзии Серебряного века. В литературе автор известен как символист, берущий вдохновение в идеях русских философов. Темы стихотворений поэта затрагивают разные стороны человеческой жизни, но преобладающей в его творчестве выступает любовная лирика. Также он выступал как писатель, драматург, публицист.
Детство и юность
Александр Александрович Блок родился в Санкт-Петербурге 28 ноября 1880 года. Его отцом стал Александр Львович Блок, имевший немецкие национальные корни, трудившийся в качестве профессора в Варшавском университете, а матерью – переводчица Александра Андреевна Бекетова, отец которой выступал ректором Санкт-Петербургского университета.
В те времена разводы оказывались редкостью и порицались обществом, однако в 1889 году самодостаточная и целеустремленная Александра Блок добилась того, чтобы Святейший правительствующий синод официально расторг ее брак с Александром Львовичем. Вскоре после этого дочь прославленного русского ботаника снова вышла замуж уже по настоящей любви – за офицера гвардии Кублицкого-Пиоттуха.
Менять фамилию сына на собственную или на замысловатую фамилию отчима Александра Андреевна не стала, и будущий поэт остался Блоком. Детские годы Саша провел в доме деда. Летом он надолго уезжал в Шахматово и через всю жизнь пронес теплые воспоминания о проведенном там времени. Притом жил Александр Блок вместе с мамой и ее новым мужем на окраине Санкт-Петербурга.
Между будущим поэтом и матерью существовала непостижимая духовная связь. Дама открыла сыну сначала сказки, а затем и произведения Шарля Бодлера, Поля Верлена, Афанасия Фета и других прославленных авторов. Александра Андреевна и юный наследник вместе изучали новые веяния в философии и поэзии, вели увлеченные беседы касательно последних новостей политики и культуры. Впоследствии матери Александр Блок в первую очередь читал собственные произведения и именно у нее искал утешения, понимания и поддержки.
В 1889 году мальчик начал обучаться во Введенской гимназии. В 1898 году Александр завершил обучение в гимназии и сдал вступительные экзамены в Петербургский университет, избрав для своей карьеры юриспруденцию. Спустя три года после этого все же перевелся на историко-филологическое отделение, выбрав для себя славяно-русское направление.
Обучение в университете поэт завершил в 1906 году, получив высшее образование. В юности он познакомился с Алексеем Ремизовым, Сергеем Городецким, а также сдружился с Сергеем Соловьевым, который приходился ему троюродным братом.
Начало творчества
Семья Блока, особенно по материнской линии, продолжала высококультурный род, что не могло не сказаться на Александре. С юных лет поэт читал многочисленные книги, посещал театральный кружок в Санкт-Петербурге, а также пробовал свои силы в стихотворном творчестве. Первые незамысловатые произведения мальчик написал еще в пятилетнем возрасте, а, будучи подростком, в компании братьев увлеченно занимался написанием рукописного журнала.
На раннем этапе своего творческого развития Александр Александрович понял, что близким ему по душе направлением в литературе является символизм. Это движение, пронзившее все разновидности культуры, отличалось новаторством, стремлением к экспериментам, любовью к загадочности и недосказанности.
Особенное место в сердце Александра Блока занимал кружок молодых почитателей и последователей Владимира Соловьева, организованный в Москве. Роль своеобразного руководителя этого кружка взял на себя Андрей Белый, в то время – начинающий прозаик и поэт. Андрей стал близким другом Александра Александровича, а члены литературного кружка – одними из самых преданных и восторженных поклонников его творчества.
Революция 1905–1907 годов
В конце 1900-х годов главной темой работ Блока стала проблема соотношения народа и интеллигенции в отечественном социуме. В стихах этого периода можно проследить яркий кризис индивидуализма и попытки определить место творца в условиях реального мира. При этом Александр Александрович ассоциировал Родину с образом любимой жены, из-за чего его патриотические стихи приобретали особую индивидуальность.
Отказ от символизма
1909 год оказался сложным для писателя: в этот год скончался отец поэта, с которым Блок поддерживал теплые отношения. Тем не менее внушительное наследство, которое Александр Блок-старший оставил сыну, позволило тому забыть о финансовых трудностях и сосредоточиться на творческих проектах.
**Сергей Есенин и Александр Блок: судьбоносная встреча** Ровно 105 лет назад – 22 марта 1915 года – наступил один из.
Posted by Марина Сарычева on Sunday, March 22, 2020
Октябрьская революция
Советская власть не вызывала у Александра Блока такого негативного отношения, как у многих поэтов Серебряного века. В то время, когда Анна Ахматова, Михаил Пришвин, Зинаида Гиппиус, Юлий Айхенвальд, Дмитрий Мережковский вовсю критиковали пришедших к власти большевиков, Блок согласился сотрудничать с новым государственным руководством.
Имя поэта, который к тому времени был достаточно хорошо известен публике, активно использовалось властями в своих целях. Помимо прочего, Александра Александровича постоянно назначали на неинтересные ему должности в различных комиссиях и учреждениях.
Личная жизнь
Личная жизнь заняла особую страницу в биографии поэта. В 16 лет, на отдыхе в городе Бад-Наухайме, Блок беззаветно влюбился в Ксению Садовскую, которой на тот момент было 37 лет. По некоторым предположениям, именно она стала первой возлюбленной поэта не только в платоническом, но и в плотском смысле. Как бы то ни было, очаровательная дама, ее образ, запечатленный в памяти Александра, впоследствии стали для него вдохновением при написании многих произведений.
Через год в сердце юного поэта вспыхнула новая любовь – на этот раз к 16-летней соседке по загородному имению Любови Менделеевой. Подростки были знакомы с детства – дед Блока, ученый-ботаник Андрей Бекетов и отец Любы, Дмитрий Менделеев, были давними друзьями. В то лето Александр и дочь великого химика участвовали в дачной театральной постановке.
Любовь исполняла роль Офелии, поэт предстал на сцене в образе Гамлета. Возможно, тогда зародилось первое неясное чувство, получившее развитие уже в Петербурге, где молодые люди волею судьбы вновь встретились в 1901 году. Блок начал посвящать возлюбленной стихотворения, называть Прекрасной Дамой, Таинственной Девой, Вечной Женой.
А вскоре сделал Менделеевой предложение. Семья девушки восприняла это событие благосклонно. Весной 1903 года пара обручилась, а летом прошло венчание молодых в церкви, расположенной в селе Тараканово. Вскоре новобрачная столкнулась с неприятным открытием: ее молодой супруг заявил, что физическая близость разрушит их священный союз. В течение нескольких лет, придерживаясь этой философии, Александр не касался супруги, однако же не отказывал себе в удовольствии встречаться с падшими женщинами.
Близость между супругами произошла позднее, но оставила холодными и ту, и другую стороны. В первые годы брака Прекрасная Дама старалась хранить верность мужу, однако любви требовала не только душа, но и тело. Ее первым поклонником стал популярный поэт-символист Андрей Белый (Борис Бугаев), отношения с которым продлились до 1907 года.
У Александра тем временем зарождались новые чувственные отношения – с актрисой Натальей Волоховой, позже – с Любовью Дельмас. При этом писатель продолжал считать супругу единственной в жизни любимой женщиной. Жена автора тоже стала заводить романы, в которых признавалась мужу, подчеркивая, что он для нее – неповторимый.
Долгие годы союз поэта и его Прекрасной Дамы восхищал представителей русской литературы того времени. В глазах творческой богемы Любовь являлась образцом чистоты, Таинственной Девой, как ее называл супруг. Однако не все с подобным пиететом относились к избраннице Александра.
Смерть поэта
После Октябрьской революции жизнь Александра Александровича изменилась. Нагруженный неимоверным количеством обязанностей, не принадлежащий сам себе, он начал сильно болеть. У Блока проявилась астма, сердечно-сосудистая болезнь, начали формироваться психические расстройства. В 1920 году автор заболел цингой.
В то же время поэт переживал и период финансовых трудностей. Изнуренный нуждой и многочисленными болезнями автор ушел в мир иной 7 августа 1921 года, находясь в собственной квартире в Санкт-Петербурге. Причина смерти – воспаление сердечных клапанов. Похороны и отпевание творца совершал протоиерей Алексей Западалов, могила Блока расположена на Смоленском православном кладбище.
В 1980 году в Петербурге открылся музей-квартира Александра Блока. Торжественное событие было приурочено к 100-летию со дня рождения автора. Сам музей состоит из 2 пространств: мемориальной квартиры на 4-м этаже, в которой демонстрируются подлинные предметы обстановки семьи Блока, и литературной экспозиции на 2-м этаже здания. В 2020 голу в России отметили 140-летний юбилей символиста.
Блок мог еще какое-то время мириться со стихийными эксцессами, однако превращение насилия в узаконенный обиход и быстрое освоение большевистским государством прежнего бюрократического наследства отталкивали его. “…Они стали другими, – говорил он о большевиках уже в середине 1918 г., по воспоминаниям поэта В. Зоргенфрея, – пережив победу, они не те, что были раньше”.
С энтузиазмом приняв после Октября участие в разнообразных культурных начинаниях, Блок затем стал все больше тяготиться и бесконечными заседаниями, и канцелярской
волокитой, и бесцеремонным вмешательством “вышестоящих” лиц. Его возраставшие опасения за положение искусства, которому, по его язвительному выражению, хотят позволить существовать “только в попонке и на ленточке”, были открыто высказаны в речи о Пушкине “О назначении поэта” (1921): “Любезные чиновники, которые мешали поэту испытывать гармонией сердца, навсегда сохранили за собой кличку черни… Пускай же остерегутся от худшей клички те чиновники, которые собираются направлять поэзию по каким-то собственным руслам, посягая на ее тайную свободу и препятствуя ей выполнять ее таинственное
назначение”.
В последнем стихотворении Блока “Пушкинскому дому” (1921) с полной определенностью проявилось его разочарование в происходящем:
Что за пламенные дали
Открывала нам река!
Но не эти дни мы звали,
А грядущие века.
Сказанное в блоковской речи: “…Пушкина… убила вовсе не пуля Дантеса. Его убило отсутствие воздуха” – горестно перекликается со словами одного из предсмертных писем поэта Б. А. Садовскому (9 апреля 1921 г.): “…просто задыхаюсь иногда”. Он еще в феврале 1919 г. писал Н. А. Нолле-Коган, что живет, “чувствуя все время (каждый день) мундштук во рту (воинская повинность, обыски, Гороховая, регистрации, категории, удостоверения, дрова, папиросы, “культурно-просветительная” деятельность)”.
Весьма красноречиво, что как постылые “удила” им ощущались уже не только всевозможные бытовые трудности, не только арест и пребывание, хотя и недолгое, в камере на Гороховой улице, но и “культурно-просветительная” (очень выразительные кавычки!) деятельность.
Весной 1921 г. Блок смертельно заболел. Все попытки добиться разрешения на его выезд для лечения за границу остались безрезультатными. 7 августа он умер и был похоронен при большом стечении народа.
Смерть Блока была воспринята многими современниками как конец целой поэтической эпохи.
Но Александра Блока люди любили. Его уважали все – от гордого высоколобого интеллигента до простого рабочего привыкшего пахать по 12 часов в сутки. Не говоря уже о революционерах. Его имя хранит ещё одну тайну, а причину его внезапной кончины обсуждают ещё с прошлого века.
Сегодня многие считают это эпитафией самого Блока, который скончался вскоре после этого выступления. Но загадки на этом только начинаются.
Лечащий врач и жена Любовь Дмитриевна Менделеева настаивали на лечении за границей, но Блок отчаянно упирался и не желал ехать в Европу. Наконец, он согласился на курс терапии в Финляндии, но советская власть не давала разрешения на выезд и постоянно, то временно отказывала, то выписывала скудные провизии для восстановления, то противоречивую терапию. Возможно, власти боялись резкой критики в её сторону. Блок не боялся ничего и никого.
Наконец, разрешение было дано. Но было слишком поздно.
Оглядываясь на события прошлого, некоторые уверены, что Александр Блок был отравлен. Ему специально выписывали ртутные препараты, ускорившие его уход из жизни. Многие друзья поэта, например, Евгений Замятин или Ромен Роллан были уверены, что его можно было спасти, если бы вовремя смогли получить разрешения.
Существует и воспоминание разговора Есенина с Самсоновым, который и сообщил поэту о спорном имажинистском вечере:
— Сергей Александрович? Неужели после этого вы не порвете с этой имажинисткой…?
— Обязательно порву, обязательно, — прервал он меня. — Ну, честное слово!
Александр Блок был, есть и остаётся одним из самых ярких поэтов той эпохи. А бессердечные и циничные недоброжелатели уже давно сгинули в безызвестность.
Издатель Самуил Алянский — о том, как поэт противостоял недугу.
Воспоминания Самуила Мироновича Алянского
От болезни будто и следа не осталось.
Был яркий, солнечный день. В комнате Блока, где каждая вещь твёрдо знала своё место и где всегда царил строгий, привычный порядок, я заметил, вернее, почувствовал, что на этот раз порядок в чём-то нарушен; но где и в чём именно, сразу не уловил.
На вопрос о здоровье Блок сказал, что хорошо отдохнул, что дома чувствует себя куда лучше, но ноги ещё побаливают и поэтому выходить на улицу он воздерживается.
— Мама с тётей уехали на дачу в Лугу. Живём теперь вдвоём с Любой.
— Занимаюсь разбором книг, оставшихся после продажи.
Тут только я заметил, что большой книжный шкаф, стоявший у окна, раскрыт и объёмистая пачка книг лежит на нижней, выступающей части шкафа.
Александр Александрович пригласил меня к шкафу, сказал, что с утра занимается книгами, и предложил, если у меня есть время и желание, продолжить вместе с ним эту работу. Он обещал показать кое-какие книги, которые могут меня заинтересовать.
Перебирая книгу за книгой, на некоторых он останавливался дольше, рассказывал, чем они ему памятны. Эти рассказы Блока о книгах походили больше на воспоминания: Александр Александрович попутно касался и людей, которые приходили на память в связи с той или иной книгой, или обстоятельств, при которых книга была приобретена.
Зная моё пристрастие к редкой антикварной и иллюстрированной книге, Александр Александрович обращал моё внимание на некоторые томики и сообщал о них сведения, которые могли бы поразить любого библиофила. Он, оказалось, хорошо знал антикварную книгу и умел ценить исключительность редкого экземпляра.
Мы простояли у шкафа довольно долго. Рассказы Блока были интересны, и я не заметил времени. Любовь Дмитриевна прервала наше занятие, предложила отдохнуть, а кстати и пообедать. За обедом он и жене рассказывал о людях, которые вспомнились ему в связи с некоторыми книгами.
Александр Александрович просил меня прийти завтра пораньше.
На следующий день Блок, как и накануне, казался здоровым, бодрым и весёлым. Он ждал меня. Чтобы не утомлять больную ногу, мы сели разбирать книги за столом.
Вынимая пачку детских журналов, Александр Александрович сказал, что он сам очень давно их не видел и с интересом полистает. Но не перелистывал Блок детские журналы, а бережно переворачивал страницы, исписанные крупным детским почерком, и попутно вспоминал о том, как он увлекался сочинением, перепиской и оформлением каждого нового номера. Он читал вслух всё подряд: свои детские стихи, шутки, шуточные объявления и прозу, произведения родственников, сотрудников журнала, при этом от души, как ребёнок, смеялся над своими сочинениями.
12 кошек сели у окошек
И ели мошек
И картошек,
А около дома
Стояла пара сошек.
Около сошек
Была куча крошек,
А около крошек
Была куча брошек.
20 было воробьёв,
Было 40 снигирёв,
Мальчики кричали,
Гуси гоготали,
Ласточки летали,
Коровы мычали.
Распрекрасный был обед
Было 36 котлет,
Было 20 пирогов,
Всех их есть я был готов.
Я их так много ел,
Что наконец даже вспотел.
Была здесь малина,
Была и бузина.
Номера журналов украшались Блоком орнаментальными и сюжетными рисунками, вырезанными из печатных журналов для взрослых. А когда Блок подрос, то и сам кое-что рисовал для своих журналов.
О детских стихах Блока и о рукописных журналах я знал раньше, из рассказов матери поэта, но никогда не видел их своими глазами. Сейчас я держал их в руках и рассматривал вместе с автором и издателем, который комментировал свои и чужие произведения воспоминаниями.
Назавтра я пришёл на Офицерскую в условленный час. Дверь открыла Любовь Дмитриевна. Она шёпотом сказала, что вчера после моего ухода Александр Александрович почувствовал себя плохо и весь остаток дня пролежал, жалуясь на усталость. Она просила меня последить, чтобы Александр Александрович не переутомлялся, а лучше всего было бы, если б можно, прервать разбор шкафа хотя бы на день-два.
Напуганный тревожными словами Любови Дмитриевны, я предложил Блоку отдохнуть хотя бы один день, но в ответ я услышал слова, истинный смысл которых дошёл до меня гораздо позже.
Александр Александрович сказал, что, помимо книжного шкафа, ему необходимо просмотреть подготовленное к изданию собрание сочинений и привести в порядок довольно большой архив и что на всё это потребуется много времени. Вот почему ему хочется поскорее покончить со шкафом, в котором остались только альбомы путешествий, и добавил:
— Мне кажется, что альбомы путешествий по Италии могут быть интересны и вам, и, если вы не спешите, посмотрим сейчас эти альбомы.
Я понял, что у Блока большой, продуманный план работ и этот план ему не хотелось нарушать.
Прежде чем раскрыть первый альбом, Блок рассказал, как создавались эти альбомы. Путешествуя по незнакомым местам, он привозил вместо сувениров открытки с видами городов, памятников архитектуры и скульптуры, а когда посещал музеи и картинные галереи, приобретал там репродукции или фотографии картин. Для своих будущих альбомов Блок привозил из-за границы и местные иллюстрированные журналы, в которых в какой-то мере отражалось то новое, что ему удалось увидеть. Вернувшись домой, Блок под свежим впечатлением разбирал весь привезённый изобразительный материал, и то, что его больше всего поразило, он расклеивал на листах альбомов по строгому плану. Рассказ Блока дополнила Любовь Дмитриевна, которая присутствовала при просмотре альбомов. Она добавила, что расклейкой альбомов Александр Александрович занимался с первого дня приезда в продолжение нескольких дней и, пока не заканчивал этой работы, не выходил из дома.
Блок говорил, что собранный им изобразительный материал помог ему закрепить в памяти увиденное, и он называл свои альбомы дневниками путешествий.
Переворачивая страницы альбомов, которые, по его признанию, он давно не смотрел, Блок с увлечением вспоминал всё, что ему удалось увидеть, и подробно рассказывал обо всём.
Рассказы Блока о природе Италии, об архитектуре, о музеях, хранилищах и храмах, наполненных сокровищами искусства, — всё было для меня ново и необыкновенно интересно, они оставили во мне такое глубокое впечатление, что долгое время мне не хотелось видеть Италию своими глазами, я боялся увидеть её не такой, какой увидел её Блок, боялся утратить живое восприятие поэта.
Любовь Дмитриевна давно куда-то ушла, а интересный рассказ Александра Александровича так меня увлёк, что я совсем забыл о её просьбе проследить, чтобы Александр Александрович не переутомлялся. Я не заметил его усталости до тех пор, пока он сам не пожаловался на неё и не предложил перенести просмотр на завтра.
Так — в который уже раз — обрываются наши встречи у книжного шкафа.
Я был печальным свидетелем того, как день за днём Александр Александрович терял свои душевные и физические силы. Я думаю, что прогулки в прошлое, всплывшие воспоминания, взволновавшие поэта, тоже отразились на нём. Он жаловался на крайнюю усталость.
Теперь я приходил к Блокам во второй половине дня. Александр Александрович тревожился, что работа по просмотру рукописей подвигается очень медленно, после двух часов работы за столом он устаёт и ложится на диван. А когда ему кажется, что отлежался, отдохнул, он встаёт, но работать не может.
Александр Александрович перемогался всю вторую половину мая и почти весь июнь. Потом он слёг и пытался работать, сидя в постели. Болезнь затягивалась, и самочувствие неизменно ухудшалось. Однако Любовь Дмитриевна и все, кто заходил в эти дни на Офицерскую узнать о здоровье Блока, надеялись на выздоровление, никто не думал о грозном исходе болезни.
Один Александр Александрович, должно быть, предчувствовал свой скорый уход. Он тщательно готовился к нему и беспокоился, что не успеет сделать всего, что наметил, и поэтому торопился.
Блок упорно боролся с усталостью и очень огорчался, что силы так скоро покидают его.
Однажды Блок спросил:
А спустя несколько дней Александр Александрович опять заговорил о Мариэтте Шагинян:
Болезнь продолжала прогрессировать. Настал день, когда Александр Александрович не мог совсем вставать с постели. Доктор заявил, что больному необходимы санаторные условия, особое питание и что нужно непременно уговорить Александра Александровича согласиться на хлопоты о заграничном санатории.
О поездке для лечения за границу велись разговоры и раньше, когда Блок был ещё на ногах, но Александр Александрович всё время решительно отказывался что-нибудь предпринимать для этого. Он не видел большой разницы между эмигрантством, которое ненавидел, и поездкой для лечения.
Теперь, когда состояние Блока ухудшилось и организм его ослаб, ослабло и сопротивление поэта. Теперь он уже соглашался на поездку, но просил только, чтобы это было не дальше Финляндии.
Продолжая ежедневно приходить на Офицерскую, я пытался чем-нибудь помочь Любови Дмитриевне — она совсем сбилась с ног: ей самой приходилось раздобывать нужные продукты, приготовлять питание для больного, следить за тем, чтобы не упустить время приёма лекарства, — словом, забот было много, всего не перечислить. К этому надо добавить, что Александр Александрович никого не желал видеть и, кроме Любови Дмитриевны, никого к себе не допускал. На этом, кстати сказать, настаивал и доктор Пекелис. Конечно, я не мог рассчитывать на исключение и был рад, если мне удавалось хоть что-нибудь сделать для больного.
Читайте также: