Рита знала что рана ее смертельна и что умирать она будет долго и трудно сочинение
Обновлено: 02.07.2024
Странно, но текст представлен в искажённом виде (изменена фамилия Васкова, отсутствует 51 предложение). Вы привели цитату из 51 предложения, почему его нет в тексте?
. (l)Привет, старик!
(2)Ты там доходишь на работе, а мы ловим рыбёшку в непыльном уголке. (3)Правда, комары
проклятые донимают, но жизнь всё едино райская! (4)Давай, старик, цыгань отпуск и рви
к нам. (5)Тут полное безмашинье и безлюдье. (6)Раз в неделю шлёпает к нам моторка с хлебушком,
а так хоть телешом весь день гуляй. (7)К услугам туристов два шикарных озера с окунями
и речка с хариусами. (8)А уж грибов! ..
(9)Впрочем, сегодня моторкой приехал какой-то старикан: седой, коренастый, без руки, и
с ним капитан-ракетчик. (lО)Капитана величают Альбертом Федотычем (представляешь?), а
своего старикана он именует посконно и домотканно - тятей. (ll)Что-то они тут стали разыскивать
- я не вникал .
. (12)Вчера не успел дописать: кончаю утром. (13)3десь, оказывается, тоже воевали.
(14)Воевали, когда нас с тобой ещё не было на свете. (15)Альберт Федотыч и его отец привезли
мраморную плиту. (16)Мы разыскали могилу - она за речкой, в лесу. (17)0тец капитана нашёл
её по каким-то своим приметам. (18)Я хотел помочь им донести плиту и - не решился. (19)А
зори-то здесь тихие-тихие, только сегодня разглядел .
. (20)3а соснячком лежал мшистый, весь в валунах пологий берег Легонтова озера.
(21)Бор начинался на взгорбке, и к нему вёл корявый березняк да редкие хороводы приземистых
ёлок.
(22)0н впереди шёл, Четвертак с Комельковой - основным ядром, а Осянина .замыкала.
(23)Сторожко шли, без шума, да опять, видно, к себе больше прислушивались, потому что чудом
на немцев не нарвались. (24)Чудом, как в сказке.
(25)Счастье, что старшина первым их увидел. (26)Как из-за валуна сунулся, так и увидел:
двое в упор на него, а следом остальные. (27)И опоздай Федот Евграфыч ровно на семь шагов -
кончилась бы на этом вся их служба. (28)В две бы хороших очереди кончилась.
(29)Но семь этих шагов были с его стороны сделаны, и потому всё наоборот получилось.
(30)И отпрянуть успел, и девчатам махнуть, чтоб рассыпались, и гранату из кармана выхватить.
(31)Хорошо, с запалом граната была: шарахнул ею из-за валуна, а когда рвануло, ударил
из автомата.
(32)В уставе бой такой встречным называется. (33)А характерно для него то, что противник
сил твоих не знает: разведка ты или головной дозор - им это непонятно. (34)И поэтому
главное тут - не дать ему опомниться.
(35)Федот Евграфыч, понятное дело, об этом не думал. (36)Это врублено в него было, на
всю жизнь врублено, и думал он только, что надо стрелять. (37)А ещё думал, где бойцы его: попрятались,
залегли или разбежались?
(38)Треск стоял оглушительный, потому что били фрицы в его валун из всех активных
автоматов. (39)Лицо ему крошкой каменной иссекло, глаза пылью запорошило, и он почти не
видел ничего: слёзы ручьём текли. ( 40)И утереться времени не было.
(41)Лязгнул затвор его автомата, назад отскочив: патроны кончились. (42)Боялся Басков
этого мгновения: на перезарядку секунды шли, а сейчас секунды эти жизнью измерялись.
(43)Рванутся немцы на замолчавший автомат, проскочат десяток метров, что разделяли их,
и - всё тогда.
(44)Но не сунулись диверсанты. (45)Голов даже не подняли, потому что прижал их второй
автомат - Осяниной. (46)Коротко била, прицельно, в упор и дала секундочку старшине. (47)Ту
секундочку, за которую потом до гробовой доски положено благодарить.
( 48)Сколько тот бой продолжался, никто не помнил. ( 49)Если обычным временем считать,
- скоротечный был бой, как и положено встречному бою по уставу. ( 50)А если прожитым мерить
- силой затраченной, напряжением, - на добрый пласт жизни тянуло, а кому и на всю жизнь.
(52)Хотелось пить. (53)Но пить было нельзя, и Рита просто мочила в лужице тряпочку и прикладывала
к губам. (54)0на не жалела себя. (55)Сын её, Альберт, оставался сиротой, оставался
совсем один на руках у болезненной матери, и Рита гадала сейчас, как переживёт он войну и
как потом сложится его жизнь.
(56)Вскоре вернулся Басков. (57)Разбросал ветки, молча сел рядом, обхватив раненую
руку и покачиваясь.
- (58)0ни ушли. (59)3а взрывчаткой, видно . - (60)0н поймал её тусклый, всё пони-
мающий взгляд, выкрикнул вдруг:
- Не победили они нас, понимаешь? (61)Я ещё живой, меня ещё повалить надо! ..
(62)0н замолчал, закачался, баюкая руку.
- (63)Болит?
- (64)3десь у меня болит. - (65)0н ткнул в грудь. - (66)3десь свербит, Рита, так свер-
бит! .. (67)Положил ведь я вас, всех пятерых положил, а за что? (68)3а десяток фрицев?
- (69)Ну зачем так . (70)Всё же понятно, война .
- (71)Пока война, понятно. (72)А потом, когда мир будет? (73)Будет понятно, почему
вам умирать приходилось? (74)Почему я фрицев этих дальше не пустил, почему такое решение
принял? (75)Что ответить, когда спросят: что ж это вы, мужики, мам наших от пуль защитить
не могли! (76)Что ж это вы со смертью их оженили, а сами целенькие? (77)Дорогу Кировскую
берегли да Беломорский канал? (78)Да там ведь тоже, поди, охрана, - там ведь людей куда
больше, чем пять девчат да старшина с наганом!
- (79)Не надо, - тихо сказала она. - (80)Родина ведь не с каналов начинается.
(81)Совсем не оттуда. (82)А мы её защищали. (83)Сначала её, а уж потом канал.
Васильев Борис Львович в своём произведении поднимает проблему большого количества жертв во время войны. Действительно ли защита Родины стоит таких человеческих жертв?
Автор повествует нам историю о том, как старшина Васков со своей группой наткнулись на фрицев. Между группой Васкова, состоящей из него и пяти девушек, и немцами завязался встречный бой, в котором из выживших остались только старшина и Рита Осянина, которая была смертельно ранена: " Рита Осянина знала, что ее рана смертельна и что умирать она будет долго и трудно" . Старшина винит себя в смерти своей группы. У Риты остается ребенок. Васков не может простить себя за случившееся, но Осянина его успокаивает: "Родина ведь не с канала начинается. Совсем не оттуда. А мы её защищали. Сначала её, а уж потом канал". Рита объясняет, что отдала свою жизнь за Родину.
Борис Львович считает, что человек, который погиб на войне, отдал свою жизнь за Родину. Не имеет значения мужчина это или женщина. Каждый человек, который защищает свою Родину должен понимать, что его жизнь может оборваться в любой момент. И не стоит винить
Вы видите только 35% текста. Оплатите один раз,
чтобы читать целиком более 6000 сочинений сразу по всем предметам.
Доступ будет предоставлен бессрочно, навсегда. Оплата через Apple Pay, GPay
Война не щадит никого. На фронт уходят и мужчины, и женщины, и подростки. В чем заключается подвиг женщины на войне? Над этим вопросом размышляет Борис Львович Васильев, поднимая проблему подвига женщины на войне.
Однако чувство долга перед Родиной заставляет её идти к победе любой ценой, жертвуя самым дорогим, что у неё есть. Эти примеры показываю нам, что на войне женщины, жертвуя своей семьей и своими близкими, наравне с мужчины идут в бой. В этом и состоит подвиг женщины, ведь на войне у каждого одна цель — сберечь и защитить свою Родину.
Позиция автора в этом тексте очевидна. Автор считает, что по природе женщина не приспособлена к военным будням, обычно она любящая, заботящаяся мать, которая согревает своим теплом, создает уют в своём доме. Но на войне она мужественно сражается за Родину.
Нельзя не согласиться с мнение автора, ведь война сметает все общечеловеческие ценности, заставляя людей показать свою равнодушную и жестокую сущность, поэтому для защиты Отечества на фронте бок о бок сражаются и женщины, и мужчины, а иногда даже подростки.
В конце хочется подчеркнуть тот факт, что, на самом деле женщины тоже способны проявить героизм и отвагу.
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Рита знала, что рана ее смертельна и что умирать она будет долго и трудно. Пока боли почти не было, только все сильнее пекло в животе и хотелось пить. Но пить было нельзя, и Рита просто мочила в лужице тряпочку и прикладывала к губам.
Васков спрятал ее под еловым выворотнем, забросал ветками и ушел. По тому времени еще стреляли, но вскоре все вдруг затихло, и Рита заплакала. Плакала беззвучно, без вздохов, просто по лицу текли слезы: она поняла, что Женьки больше нет…
А потом и слезы пропали. Отступили перед тем огромным, что стояло сейчас перед ней, с чем нужно было разобраться, к чему следовало подготовиться. Холодная черная бездна распахивалась у ее ног, и Рита мужественно и сурово смотрела в нее.
Она не жалела себя, своей жизни и молодости, потому что все время думала о том, что было куда важнее, чем она сама. Сын ее оставался сиротой, оставался совсем один на руках у болезненной матери, и Рита гадала сейчас, как переживет он войну и как потом сложится его жизнь.
Вскоре вернулся Васков. Разбросал ветки, молча сел рядом, обхватив раненую руку и покачиваясь.
Он кивнул. Потом сказал:
— Мешков наших нет. Ни мешков, ни винтовок. Либо с собой унесли, либо спрятали где.
— Женя сразу… умерла?
— Сразу, — сказал он, и она почувствовала, что он говорит неправду. — Они ушли. За взрывчаткой, видно… — Он поймал ее тусклый, все понимающий взгляд, выкрикнул вдруг: — Не победили они нас, понимаешь? Я еще живой, меня еще повалить надо.
Он замолчал, стиснув зубы, закачался, баюкая руку.
— Здесь у меня болит. — Он ткнул в грудь: — Здесь свербит, Рита. Так свербит. Положил ведь я вас, всех пятерых положил, а за что? За десяток фрицев?
— Ну зачем так… Все же понятно, война…
— Пока война, понятно. А потом, когда мир будет? Будет понятно, почему вам умирать приходилось? Почему я фрицев этих дальше не пустил, почему такое решение принял? Что ответить, когда спросят: что ж это вы, мужики, мам наших от пуль защитить не могли! Что ж это вы со смертью их оженили, а сами целенькие? Дорогу Кировскую берегли да Беломорский канал? Да там ведь тоже, поди, охрана, — там ведь людишек куда больше, чем пятеро девчат да старшина с наганом!
— Не надо, — тихо сказала она. — Родина ведь не с каналов начинается. Совсем не оттуда. А мы ее защищали. Сначала ее, а уж потом канал.
— Да… — Васков тяжело вздохнул, помолчал. — Ты полежи покуда, я вокруг погляжу. А то наткнутся — и концы нам. — Он достал наган, зачем-то старательно обтер его рукавом. — Возьми. Два патрона, правда, осталось, но все-таки спокойнее с ним.
— Погоди! — Рита глядела куда-то мимо его лица, в перекрытое ветвями небо. — Помнишь, на немцев я у разъезда наткнулась? Я тогда к маме в город бегала. Сыночек у меня там, три годика. Аликом зовут — Альбертом. Мама больна очень, долго не проживет, а отец мой без вести пропал.
— Не тревожься, Рита, понял я все.
— Спасибо тебе. — Она улыбнулась бесцветными губами. — Просьбу мою последнюю выполнишь?
— Бессмысленно это, все равно ведь умру. Только намучаюсь.
— Я разведку произведу и вернусь. К ночи до своих доберемся.
— Поцелуй меня, — вдруг сказала она.
Он неуклюже наклонился, застенчиво ткнулся губами в лоб.
— Колючий… — еле слышно сказала она, закрыв глаза. — Иди. Завали меня ветками и иди.
По серым, проваленным щекам ее медленно текли слезы. Федот Евграфыч тихо поднялся, аккуратно прикрыл Риту ветками и быстро зашагал к речке, навстречу немцам.
В кармане тяжело покачивалась бесполезная граната. Единственное его оружие…
Он скорее почувствовал, чем расслышал, этот слабый, утонувший в ветвях выстрел. Замер, вслушиваясь в лесную тишину, а потом, еще боясь поверить, побежал назад, к огромной вывороченной ели.
Рита выстрелила в висок, и крови почти не было. Синие порошинки густо окаймили пулевое отверстие, и Васков почему-то особенно долго смотрел на них. Потом отнес Риту в сторону и начал рыть яму в том месте, где она до этого лежала.
Здесь земля мягкой была, податливой. Рыхлил ее палкой, руками выгребал наружу, рубил корни ножом. Быстро вырыл, еще быстрее зарыл и, не дав себе отдыха, пошел туда, где лежала Женя. А рука ныла без удержу, по-дурному ныла, накатами, и Комелькову он схоронил плохо. И все время думал об этом, и жалел, и шептал пересохшими губами:
— Прости, Женечка, прости…
Покачиваясь и оступаясь, он брел через Синюхину гряду навстречу немцам. В руке намертво был зажат наган с последним патроном, и он хотел сейчас только, чтоб немцы скорее повстречались и чтоб он успел свалить еще одного. Потому что сил уже не было. Совсем не было сил — только боль. Во всем теле…
Белые сумерки тихо плыли над прогретыми камнями. Туман уже копился в низинах, ветерок сник — и комары тучей висели над старшиной. А ему чудились в этом белесом мареве его девчата, все пятеро, и он все время шептал что-то и горестно качал головой. А немцев все не было. Не попадались они ему, не стреляли, хотя шел он грозно и открыто и искал этой встречи. Пора было кончать эту войну, пора было ставить точку, и последняя эта точка хранилась в сизом канале его нагана.
Правда, была еще граната без взрывателя. Кусок железа. И спроси, для чего он таскает этот кусок, он бы не ответил. Просто так таскал, по старшинской привычке беречь военное имущество.
У него не было сейчас цели, было только желание. Он не кружил, не искал следов, а шел прямо, как заведенный. А немцев все не было и не было…
Он уже миновал соснячок и шел теперь по лесу, с каждой минутой приближаясь к скиту Легонта, где утром так просто добыл себе оружие. Он не думал, зачем идет именно туда, но безошибочный охотничий инстинкт вел его именно этим путем, и он подчинялся ему. И, подчиняясь только ему, он вдруг замедлил шаги, прислушался и скользнул в кусты.
В сотне метров начиналась поляна с прогнившим колодезным срубом и въехавшей в землю избой. И эту сотню метров Васков прошел беззвучно и невесомо. Он знал, что там враг, знал точно и необъяснимо, как волк знает, откуда выскочит на него заяц.В кустах у поляны он замер и долго стоял не шевелясь, глазами обшаривая сруб, возле которого уже не было убитого им немца, покосившийся скит, темные кусты по углам. Ничего не было там особенного, ничего не замечалось, но старшина терпеливо ждал. И когда от угла избы чуть проплыло смутное пятно, он не удивился. Он уже знал, что именно там стоит часовой.
Он шел к нему долго, бесконечно долго. Медленно, как во сне, поднимал ногу, невесомо опускал ее на землю и не переступал — переливал тяжесть по капле, чтоб не скрипнула ни одна веточка. В этом странном птичьем танце он обошел поляну и оказался за спиной неподвижного часового. И еще медленнее, еще плавнее двинулся к этой широкой темной спине. Не пошел — поплыл.
И в шаге остановился. Он долго сдерживал дыхание и теперь ждал, пока успокоится сердце. Он давно уже сунул в кобуру наган, держал в правой руке нож сейчас и, чувствуя тяжелый запах чужого тела, медленно, по миллиметру, заносил финку для одного-единственного, решающего удара.
И еще копил силы. Их было мало. Очень мало, а левая рука уже ничем не могла помочь.
Он все вложил в этот удар, все, до последней капли. Немец почти не вскрикнул, только странно, тягуче вздохнул и сунулся на колени. Старшина рванул скособоченную дверь, прыжком влетел в избу:
А они спали. Отсыпались перед последним броском к железке. Только один не спал, в угол метнулся, к оружию, но Васков уловил этот прыжок и почти в упор всадил в немца пулю. Грохот ударил в низкий потолок, немца швырнуло в стену, а старшина забыл вдруг все немецкие слова и только хрипло кричал:
— Лягайт. Лягайт. Лягайт.
И ругался черными словами. Самыми черными, какие знал…
Нет, не крика они испугались, не гранаты, которой размахивал старшина. Просто подумать не могли, в мыслях представить даже, что один он, на много верст один-одинешенек. Не вмещалось это понятие в фашистские их мозги, и потому на пол легли. Мордами вниз, как велел. Все четверо легли: пятый, прыткий самый, уж на том свете числился.
И повязали друг друга ремнями, аккуратно повязали, а последнего Федот Евграфыч лично связал и заплакал. Слезы текли по грязному, небритому лицу, он трясся в ознобе, и смеялся сквозь эти слезы, и кричал:
— Что, взяли. Взяли, да. Пять девчат, пять девочек было всего, всего пятеро. А не прошли вы, никуда не прошли и сдохнете здесь, все сдохнете. Лично каждого убью, лично, даже если начальство помилует! А там пусть судят меня! Пусть судят.
А рука ныла, так ныла, что горело все в нем и мысли путались. И потому он особо боялся сознание потерять и цеплялся за него, из последних силенок цеплялся…
Тот, последний путь он уже никогда не мог вспомнить. Колыхались впереди немецкие спины, болтались из стороны в сторону, потому что шатало Васкова, будто в доску пьяного. И ничего он не видел, кроме этих четырех спин, и об одном только думал: успеть выстрелить, если сознание потеряет. А оно на последней паутинке висело, и боль такая во всем теле горела, что рычал он от боли той. Рычал и плакал: обессилел, видно, вконец.
И лишь тогда он сознанию своему оборваться разрешил, когда окликнули их и когда понял он, что навстречу идут свои. Русские…
(1). Привет, старик!
(2)Ты там доходишь на работе, а мы ловим рыбёшку в непыльном уголке. (3)Правда, комары проклятые донимают, но жизнь всё едино райская! (4)Давай, старик, цыгань отпуск и рви к нам. (5)Тут полное безмашинье и безлюдье. (6)Раз в неделю шлёпает к нам моторка с хлебушком, а так хоть телешом весь день гуляй. (7)К услугам туристов два шикарных озера с окунями и речка с хариусами. (8)А уж грибов.
(9)Впрочем, сегодня моторкой приехал какой-то старикан: седой, коренастый, без руки, и с ним капитан-ракетчик.(10)Капитана величают Альбертом Федотычем (представляешь?), а своего старикана он именует посконно и домотканно — тятей. (11)Что-то они тут стали разыскивать — я не вникал.
…(12)Вчера не успел дописать: кончаю утром. (13)Здесь, оказывается, тоже воевали.
(14)Воевали, когда нас с тобой ещё не было на свете. (15)Альберт Федотыч и его отец привезли мраморную плиту.(16)Мы разыскали могилу — она за речкой, в лесу. (17)Отец капитана нашёл её по каким-то своим приметам. (18)Я хотел помочь им донести плиту и —не решился. (19)А зори-то здесь тихие-тихие, только сегодня разглядел.
…(20)За соснячком лежал мшистый, весь в валунах пологий берег Легонтова озера. (21)Бор начинался на взгорбке, и к нему вёл корявый березняк да редкие хороводы приземистых ёлок. (22)Он впереди шёл, Четвертак с Комельковой — основным ядром, а Осянина замыкала.
(23)Сторожко шли, без шума, да опять, видно, к себе больше прислушивались, потому что чудом на немцев не нарвались. (24)Чудом, как в сказке.
(25)Счастье, что старшина первым их увидел. (26)Как из-за валуна сунулся, так и увидел: двое в упор на него, а следом остальные. (27)И опоздай Федот Евграфыч ровно на семь — шагов кончилась бы на этом вся их служба. (28)В две бы хороших очереди кончилась.
(29)Но семь этих шагов были с его стороны сделаны, и потому всё наоборот получилось.
(30) И отпрянуть успел, и девчатам махнуть, чтоб рассыпались, и гранату из кармана выхватить. (31)Хорошо, с запалом граната была: шарахнул ею из-за валуна, а когда рвануло, ударил из автомата.
(32)В уставе бой такой встречным называется. (33)А характерно для него то, что противник сил твоих не знает: разведка ты или головной дозор — им это непонятно. (34)И поэтому главное тут — не дать ему опомниться.
(35)Федот Евграфыч, понятное дело, об этом не думал. (36)Это врублено в него было, на всю жизнь врублено, и думал он только, что надо стрелять. (37)А ещё думал, где бойцы его: прятались, залегли или разбежались?
(38)Треск стоял оглушительный, потому что били фрицы в его валун из всех активных автоматов. (39)Лицо ему крошкой каменной иссекло, глаза пылью запорошило, и он почти не видел ничего: слёзы ручьём текли. (40)И утереться времени не было.
(41)Лязгнул затвор его автомата, назад отскочив: патроны кончились. (42)Боялся Васков этого мгновения: на перезарядку секунды шли, а сейчас секунды эти жизнью измерялись.
(43)Рванутся немцы на замолчавший автомат, проскочат десяток метров, что разделяли их, и — всё тогда.
(44)Но не сунулись диверсанты. (45)Голов даже не подняли, потому что прижал их второй автомат — Осяниной. (46)Коротко била, прицельно, в упор и дала секундочку старшине, ту секундочку, за которую потом до гробовой доски положено благодарить.
(48)Сколько тот бой продолжался, никто не помнил. (49)Если обычным временем считать — скоротечный был бой, как и положено встречному бою по уставу. (50)А если прожитым мерить — силой затраченной, напряжением, — на добрый пласт жизни тянуло, а кому и на всю жизнь.
…(51)Рита Осянина знала, что рана её смертельна и что умирать она будет долго и трудно.
(52)Хотелось пить. (53)Но пить было нельзя, и Рита просто мочила в лужице тряпочку и прикладывала к губам. (54)Она не жалела себя. (55)Сын её, Альберт, оставался сиротой, оставался совсем один на руках у болезненной матери, и Рита гадала сейчас, как переживёт он войну и как потом сложится его жизнь. (56)Вскоре вернулся Васков. (57)Разбросал ветки, молча сел рядом, обхватив раненую
руку и покачиваясь.
—(58)Они ушли. (59)За взрывчаткой, видно. —(60)Он поймал её тусклый, всё понимающий взгляд, выкрикнул вдруг:
— Не победили они нас, понимаешь? (61)Я ещё живой, меня ещё повалить надо. (62)Он замолчал, закачался, баюкая руку.
—(64)Здесь у меня болит. —(65) Он ткнул в грудь. —(66) Здесь свербит, Рита, так свербит. (67)Положил ведь я вас, всех пятерых положил, а за что? (68)3а десяток фрицев?
— (69) Ну зачем так. (70)Всё же понятно, война.
— (71)Пока война, понятно. (72)А потом, когда мир будет? (73)Будет понятно, почему умирать приходилось? (74)Почему я фрицев этих дальше не пустил, почему такое решение принял? (75)Что ответить, когда спросят: что ж это вы, мужики, мам наших от пуль защитить
не могли! (76)Что ж это вы со смертью их оженили, а сами целенькие? (77)Дорогу Кировскую берегли да Беломорский канал? (78)Да там ведь тоже, поди, охрана, — там ведь людей больше, чем пять девчат да старшина с наганом!
— (79)Не надо, — тихо сказала она. —(80) Родина ведь не с каналов начинается.
(81)Совсем не оттуда. (82)А мы её защищали. (83)Сначала её, а уж потом канал.
Читайте также: