Религия есть самосознание и самочувствование человека который сочинение
Обновлено: 02.07.2024
Остап наклонился к замочной скважине, приставил ко рту ладонь трубой и внятно сказал:
– Почем опиум для народа?
За дверью молчали.
Молодой Маркс видит в религии форму иллюзорного сознания, не навязанную чьей-то волей, а возникающую из условий социального бытия:
…Религия есть самосознание и самочувствование человека, который или еще не обрел себя, или уже снова себя потерял. (…) Она претворяет в фантастическую действительность человеческую сущность, потому что человеческая сущность не обладает истинной действительностью. (…)
Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия – это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она – дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа [das Opium des Volkes]. (…)
Религия есть лишь иллюзорное солнце, движущееся вокруг человека до тех пор, пока он не начинает двигаться вокруг себя самого.
И содержание, и тональность этих пассажей резко отличаются от высказываний французских деистов и атеистов XVIII века, которые в религии видели заблуждение непросвещенного ума и орудие сознательного обмана. Между тем у Маркса религия, в сущности, признается носительницей неких высших смыслов, хотя бы и иллюзорных.
У метафоры Маркса довольно долгая и отнюдь не простая родословная.
Опиумные препараты с древности использовались для лечения самых различных недугов. В XVIII веке они настолько вошли в моду, что их даже прописывали грудным детям как успокоительное. Именно тогда впервые появилось сравнение религиозности с опиумом.
Муж даже находит, что я стала веселее, и очень этим доволен. Набожность, по его мнению, – опиум для души: в малых дозах бодрит, оживляет и поддерживает, в слишком сильных дозах усыпляет или же приводит в исступление, а то и убивает.
(Перевод Н. Немчиновой и А. Худадовой)
Заметим, что в романе Руссо господин де Вольмар – атеист, но вовсе не богоборец.
– …Ты поощряешь невежество. Это опиум, который ты даешь своему народу, чтобы, одурманенный этим снотворным, он не чувствовал нанесенных тобою ран.
С конца XVIII века уподобление религиозности опиуму становится обычным у немецких мыслителей. Кант сравнил с опиумом предсмертное отпущение грехов:
Ваша так называемая религия действует просто как опиум, прельщая, помогая забыться, притупляя боли немощных. Ваши утренние и вечерние молитвы для них все равно что завтрак и ужин.
…Мы часто слышим, что религия делает мужчин и женщин счастливыми. И это правда. Религия время от времени делает людей счастливыми. Иногда она захватывает экзальтированное воображение фанатика и наполняет его (да! мы должны это признать) невыразимой и торжествующей радостью; радостью, сравнимой – не только по своей интенсивности, но и по своему источнику (а также – увы! – по своей длительности), – с радостью турка, которого возносит на седьмое небо его любимый опиум. На чистые души и нежные сердца религия иногда действует скорее ободряюще, чем опьяняюще, скорее дает надежду, чем внушает веру; она отвлекает от бед настоящего смутным, но отрадным предвосхищением, – пока люди не придут к заключению, что религия (…) исцеляет печаль и врачует надломленный дух. Так оно и есть – в том смысле, в каком бокал вина после ужина поднимает настроение и на время отгоняет прочь жизненные заботы (…).
Религия ярого кальвиниста, радикального пуританина, восторженного методиста или, скажем, инквизитора Торквемады, или Моисея, истребителя моавитян [отсылка к Книге Чисел, гл. 25. – К.Д.], может быть названа Опиумной Религией [Opium-Religion]. Ее проявления внезапны и могущественны; она позволяет пережить экстаз во время припадков радостного возбуждения; она страшна в холодные, мрачные часы сомнения и отчаяния; она то возносит на небеса, то погружает в пропасти ада.
А в 1850 году, на краю могилы, поэт говорил Адольфу Штару и его жене Фанни Левальд:
– Опиум – тоже религия. (…) Между опиумом и религией существует большее родство, нежели большинство людей может себе представить.
Религия, пожалуй, может помочь смириться с несчастным сознанием рабства, возвысив его до раскаяния, при котором прекращается любая реакция на зло и тем самым на всякую боль, как опиум помогает при мучительных болезнях; вера в реальность нереального и в нереальность реального, пожалуй, способна дать страдающему пассивное удовлетворение, но не деятельное мужество сознательно и самостоятельно противостоять злу и освободиться от зла. (…)
До тех пор пока не достигнута единственная и полная свобода, человек живет не вполне человеческой, но – в большей или меньшей степени – животной жизнью; он либо обладает несчастным сознанием – сознанием собственного убожества, либо погружается в праздность и гедонизм, [либо] хватается за привычные одурманивающие средства – опиум, религию и водку.
Михаил Бакунин уподоблял религию русского мужика не опиуму, а водке (называя ее, согласно тогдашнему просторечному употреблению, вином):
В 1905 году Ленин точно процитировал формулу Маркса, однако истолковал ее в чисто бакунинском духе:
Иначе комментировал формулу Маркса Джордж Оруэлл:
В середине XX века сходство с опиумом нашли в марксистской идеологии.
Марксизм, безусловно, религия в худшем смысле этого слова. В частности, подобно всем низшим формам религиозной жизни, она постоянно используется, говоря столь справедливыми словами Маркса, в качестве опиума народа.
Для Германии критика религии по существу окончена, а критика религии – предпосылка всякой другой критики.
Земное существование заблуждения скомпрометировано, раз опровергнута его небесная oratio pro aris et focis*. Человек, который в фантастической действительности неба искал некое сверхчеловеческое существо, а нашёл лишь отражение себя самого, не пожелает больше находить только видимость самого себя, только не-человека – там, где он ищет и должен искать свою истинную действительность.
Основа иррелигиозной критики такова: человек создаёт религию, религия же не создаёт человека. А именно: религия есть самосознание и самочувствование человека, который или ещё не обрёл себя, или уже снова себя потерял. Но человек – не абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо. Человек – это мир человека, государство, общество. Это государство, это общество порождают религию, превратное мировоззрение, ибо сами они – превратный мир. Религия есть общая теория этого мира, его энциклопедический компендиум, его логика в популярной форме, его спиритуалистический point d’honneur**, его энтузиазм, его моральная санкция, его торжественное восполнение, его всеобщее основание для утешения и оправдания. Она претворяет в фантастическую действительность человеческую сущность, потому что человеческая сущность не обладает истинной действительностью. Следовательно, борьба против религии есть косвенно борьба против того мира, духовной усладой которого является религия.
Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия – это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она – дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа.
Упразднение религии, как иллюзорного счастья народа, есть требование его действительного счастья. Требование отказа от иллюзий о своём положении есть требование отказа от такого положения, которое нуждается в иллюзиях. Критика религии есть, следовательно, в зародыше критика той юдоли плача, священным ореолом которой является религия.
Критика сбросила с цепей украшавшие их фальшивые цветы – не для того, чтобы человечество продолжало носить эти цепи в их форме, лишённой всякой радости и всякого наслаждения, а для того, чтобы оно сбросило цепи и протянуло руку за живым цветком. Критика религии освобождает человека от иллюзий, чтобы он мыслил, действовал, строил свою действительность как освободившийся от иллюзий, как ставший разумным человек; чтобы он вращался вокруг себя самого и своего действительного солнца. Религия есть лишь иллюзорное солнце, движущееся вокруг человека до тех пор, пока он не начинает двигаться вокруг себя самого.
Задача истории, следовательно, – с тех пор как исчезла правда потустороннего мира, – утвердить правду посюстороннего мира. Ближайшая задача философии, находящейся на службе истории, состоит – после того как разоблачён священный образ человеческого самоотчуждения – в том, чтобы разоблачить самоотчуждение в его несвященных образах. Критика неба превращается, таким образом, в критику земли, критика религии – в критику права, критика теологии – в критику политики.
Цит. по: К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения: В 39 т. –
Алексей Горюнов
Вступление
Следует заметить, что этот текст первоначально рассматривался как введение к обширной работе, посвященный критическому разбору философии права Гегеля. Однако впоследствии К. Маркс отказался от этого намерения, и основная часть работы так и не была написана. Тем не менее, в этом небольшом тексте автору удалось сжато, но емко изложить основные принципы своего нового тогда еще формирующегося мировоззрения.
Для удобства изложения текст работы был разделен мной на смысловые блоки, каждому из которых дано условное название, хотя у самого Маркса такого разделения и оглавления нет. Каждому такому смысловому блоку будет посвящен отдельный пункт. Первоначально в каждом пункте приводится характерная цитата из текста или дается изложение взглядов Маркса в форме косвенной речи, а затем, если это необходимо, приводятся комментарии и разъяснения.
Работа завершается общими выводами, которые мы могли бы сделать из текста работы для нас и нашей деятельности.
1. Религия есть опиум народа
Маркс начинает свое изложение с призывов отказаться от религии и перейти к критике существующих общественных порядков:
Здесь утверждается, что для Германии критика религии завершена. Он имеет в виду, что критика религии и, в частности, христианства как ложного мировоззрения и инструмента манипуляции была успешно осуществлена младогегельянцами, скажем, Бруно Бауэром и, особенно, Людвигом Фейербахом. Поэтому теперь необходимо переходить к критике воззрений, касающихся земной жизни и, прежде всего, жизни общества.
Маркс хочет сказать, что религия возникает не в силу необузданной фантазии одних и излишней доверчивости других, как думали, например, французские просветители, а закономерным естественно-историческим способом. Религия – это искаженное, но все-таки отображение общественной жизни людей, и одновременно – способ манипуляции сознанием людей, не позволяющий им увидеть действительное положение вещей. Угнетенные ищут утешения в религии, тем самым отказываясь от изменения своего земного существования.
Маркс утверждает, что отказ от религии является необходимым, хотя и недостаточным, условием борьбы против угнетения, борьбы за изменения земного существования людей.
Его общий вывод поэтому гласит:
2. Война немецким порядкам!
Критика существующих общественных порядков, считает Маркс, невозможна без критики их идеологического обоснования. Для Германии таким идеологическим обоснованием выступает, прежде всего, философия права Гегеля. Однако при этом следует помнить, что общественные порядки в Германии являлись анахронизмом по сравнению с общественным строем современных Марксу Англии и Франции.
Маркс этим хочет сказать, что Англия и Франция уже пережили буржуазные революции и далеко продвинулись по пути развития капиталистических отношений, а в Германии даже буржуазные отношения, которые он хочет критиковать, не столь развиты и тесно переплетены с пережитками предыдущих эпох, с анахроническими формами общественной жизни.
Иными словами, в Германии не было настоящей революции, но зато она охотно присоединялась к наступлению на свободу внутри немецкого общества и к подавлению революционных движений в других странах. Отсюда призыв К. Маркса:
Для того чтобы начать борьбу с немецкими порядками, необходимо, чтобы немецкий народ осознал действительное положение вещей. Поэтому Маркс пишет:
И в другом месте:
3. Конечная цель критики.
4. Теория как материальная сила.
Теория как таковая, конечно, не сможет изменить действительность. Материальные условия могут изменить только материальные процессы. Но если теория овладевает массами, она становится материальной силой.
Однако для Германии даже теоретическая эмансипация, то есть уже само создание нового революционного учения, имеет безусловное положительное значение.
5. Пролетариат – революционный класс.
Поэтому по настоящему революционным может быть только такой класс, в котором как бы сосредоточены все недостатки общества. Таким классом, заявляет Маркс, является пролетариат. И, следовательно, именно пролетариат является той материальной силой, которая должна соединиться с новой, еще только формирующейся революционной теорией.
Тезисы для обсуждения (вместо заключения).
В проанализированной работе К. Маркс поднял ряд важных проблем, которые не потеряли свою значимость и в настоящее время. Вместе с тем, в наше время они могут иметь и несколько иное звучание. В связи с этим было бы полезным обсудить вопросы, затронутые в работе К. Маркса, но уже сквозь призму нашей деятельности, нашего движения.
1. Каким должно быть отношение нашего движения к религии? является ли религия исключительно инструментом манипуляции и порабощения или содержит в себе и положительный потенциал? В связи с этим должно ли быть наше движение антирелигиозным (воинственно-атеистическим), светским (дистанцированным от религии, но не антирелигиозным) или религиозным?
4. Какой класс в современных условиях может выступить в качестве революционного класса? Пролетариат? Когнитариат? Каковы характеристики когнитариата и его роль в современном обществе?
Читайте также: