Рэй брэдбери погожий день сочинение
Обновлено: 02.07.2024
Джордж Смит мечтал встретиться с Пабло Пикассо и купить его картину. Однажды на побережье моря он встретил человека, рисовавшего на песке.
В сети имеется перевод Натальи Иоффе.
Похожие произведения:
Издания на иностранных языках:
Доступность в электронном виде:
ii00429935, 29 июня 2012 г.
Очень красивая идея, и блистательное ее воплощение!
Стронций 88, 14 января 2016 г.
Ev.Genia, 6 марта 2013 г.
Замечательное произведение о неповторимой красоте искусства. Удивительный и очень поэтичный рассказ. Автор потрясающе передает чувства, ощущения и мечтательность героя.
Джордж Смит остается на берегу океана один — идеальное место для спокойствия и умиротворения в душе. И вдруг это спокойствие нарушается появлением художника, который, полностью погрузившись в свой мир, создает на песке картины и фигуры из мифов, легенд, истории. У Джорджа была великая мечта иметь картину любимого художника, но у него не было большого количества денег для ее приобретения. Но Судьба создала для него Чудо — картину на песке, картину, созданную Мастером. Судьба подарила ему встречу с любимым художником. Встречу без слов.
Каждая картина — тайна приоткрытая для человека, тайна художника, тайна мира. И совершенно бесценно, если этой тайной поделились только с тобой. Теперь Джордж, как истинный коллекционер и ценитель искусства — единственный в мире обладатель творения великого Мастера, правда это творение будет жить только в его памяти. Не всегда есть возможность унести с собой солнечный или лунный свет, сияние звезд или утренней росы, улыбку любимого человека, но это всегда может остаться воспоминанием — прекрасными и теплым воспоминанием, которое согревает сердце и душу!
Aryan, 19 января 2012 г.
Один из самых волшебных и магических рассказов Брэдбери — рассветный берег, человек, быстро рисующий на песке легкие образы. прибой, которому все равно. мимолетное чудо, случившееся с главным героем — и никому не расскажешь, как не перескажешь словами рисунок гения. Просто короткий час волшебства, который слизнуло море.
LAS, 11 марта 2011 г.
Alexandre, 24 октября 2009 г.
У меня всегда с собой мой фотоаппарат, который может со вспышкой снимать и при зашедшем солнце. Это первая мысль, которая пришла мне в голову, когда я прочитал рассказ.
Но ведь не только в фотоаппарате дело, есть память, есть язык, есть умение говорить и умение писать. Почему Джордж ничего не рассказал жене? Видимо она для него недостаточно близкий человек. Я, увидев нечто необычайное, не стал бы молчать. Велика ли ценность чуда, о котором никто не знает? Вот именно тут я не согласен с автором; надо, надо было поведать всем, о том, чему один герой был свидетелем. А так — как прилив стирает следы на песке, так и забвение сотрёт память свидетеля — и чудо исчезнет безвозвратно.
А расскажи он о том, что видел — и десятки ушей прислушаются, тысячи уст повторят, сотни тысяч представят и начнут мечтать — и никакой прилив, кроме разве что конца света, не смоет то, что было когда-то явлено только одному.
Сказочник, 19 июля 2009 г.
Леди и джентльмены,
читал данный рассказ в оригинале, и после первого прочтения понял, что его просто необходимо давать студентам в качестве обязательной литературы для анализа.
Очень глубокое произведение, показывающее, что даже самое прекрасное в нашей жизни в итоге становится лишь рисунком на песке, который неминуемо смоет волна прилива.
Adiga-man, 19 сентября 2010 г.
О человеке, который больше всего в жизни любил искусство. Эпиграф к рассказу.
И действительно, главный герой живет искусством. Он может питаться произведениями искусства, а его главная мечта встретиться с Пикассо. И вот, однажды вечером он встречается с ним. Пикассо вдохновленный рисует палочкой от мороженого на песке. Концовка очень понравилась.
Paganist, 25 апреля 2009 г.
Замечательная история, настоящая феерия о том, как иногда хорошо вдруг оказаться в нужное время в нужном месте. или о том, что чудеса рядом, нужно только их уметь разглядеть. или о том, что самые сладостные и желанные мгновения жизни столь хрупки и недолговечны, как рисунки на пески за час до прилива, и уметь сохранить эти мгновения — одна из сторон истинного счастья.
sham, 15 июня 2010 г.
Очередной казалось бы простой рассказ мастера. Удивительная история встречи великого художника и его поклонника. Получилось очень грустно и трогательно.
Yazewa, 6 января 2008 г.
Какой поэтичный и грустный образ, — прилив, медленно и неотвратимо уничтожающий прекрасные рисунки!
Было ли это? А может, то, что осталось в душе, важнее?
Andreev, 23 мая 2008 г.
Наши мечты сбываются не вегда,но иногда это происходит.Но время стирает все отпечатки происшедшего,так же как волны смывают рисунки на песке оставленные великим художником.
ona, 18 июня 2007 г.
И если ты больше жизни любишь искусство и живешь мечтой о встрече с гением, то почему бы этому не случиться.
ozor, 13 ноября 2007 г.
Прекрасный рассказ о художнике. Поражает фраза Рэя о том, что даже если бы глубинные бомбы взорвались в заливе, это не остановило бы Пикассо в его творческом порыве.
ivanna33, 25 сентября 2006 г.
Фантастических вещей в рассказе нет ни одной. вот разве что совершенно фантастичны ощущения — надежда,восторг, разочарование, грусть. Брэдбери, без сомнения, Мастер. Мастер изображения не только того, что человек мечтает увидеть, но и того, Как можно видеть, чувствовать.
Покупайте рассказы Рэя Брэдбери в электронном виде. Легальные копии теперь доступны в магазине Литрес. Дёшево, удобно и в любом формате.
Однажды летним полднем Джордж и Элис Смит приехали поездом в Биарриц и уже через час выбежали из гостиницы на берег океана, искупались и разлеглись под жаркими лучами солнца.
Глядя, как Джордж Смит загорает, развалясь на песке, вы бы приняли его за обыкновенного туриста, которого свеженьким, точно салат-латук во льду, доставили самолетом в Европу и очень скоро пароходом отправят восвояси. А на самом деле этот человек больше жизни любил искусство.
- Ну вот. - Джордж Смит вздохнул. По груди его поползла еще одна струйка пота. Пусть испарится вся вода из крана в штате Огайо, а потом наполним себя лучшим бордо. Насытим свою кровь щедрыми соками Франции и тогда все увидим глазами здешних жителей.
А зачем? Чего ради есть и пить все французское, дышать воздухом Франции? Да затем, чтобы со временем по-настоящему постичь гений одного человека.
Губы его дрогнули, беззвучно промолвили некое имя.
- Джордж? - Над ним наклонилась жена. - Я знаю, о чем ты думаешь. По губам прочла.
Он не шевельнулся, ждал.
- Пикассо, - сказала она.
Он поморщился. Хоть бы научилась наконец правильно произносить это имя.
- Успокойся, прошу тебя, - сказала жена. - Я знаю, сегодня утром до тебя докатился слух, но поглядел бы ты на себя - опять глаза дергает тик. Пускай Пикассо здесь, на побережье, в нескольких милях отсюда, гостит у друзей в каком-то рыбачьем поселке. Но не думай про него, не то наш отдых пойдет прахом.
- Лучше бы мне про это не слышать, - честно признался Джордж.
- Ну что бы тебе любить других художников, - сказала она.
Других? Да, есть и другие. Можно недурно позавтракать натюрмортами Караваджо - осенними грушами и темными, как полночь, сливами. А на обед - брызжущие огнем подсолнухи Ван Гога на мощных стеблях, их цветенье постигнет и слепец, пробежав обожженными пальцами по пламенному холсту. Но истинное пиршество? Полотна, которыми хочешь по-настоящему насладиться? Кто заполнит весь горизонт от края до края, словно Нептун, встающий из вод в венце из алебастра и коралла, когтистые пальцы сжимают подобно трезубцу большущие кисти, а взмах огромного рыбьего хвоста обдаст летним ливнем весь Гибралтар, - кто, если не создатель "Девушки перед зеркалом" и "Герники"?
- Элис, - терпеливо сказал Джордж, - как тебе объяснить? Всю дорогу в поезде я думал: Боже милостивый, ведь вокруг - страна Пикассо!
Но так ли, спрашивал он себя. Небо, земля, люди, тут румяный кирпич, там ярко-голубая узорная решетка балкона, и мандолина, будто спелый плод, под несчетными касаньями чьих-то рук, и клочки афиш - летучее конфетти на ночном ветру. Сколько тут от Пикассо, а сколько - от Джорджа Смита, озирающего мир неистовым взором Пикассо? Нет, не найти ответа. Этот старик насквозь пропитал Джорджа Смита скипидаром и олифой, преобразил все его бытие: в сумерки сплошь Голубой период, на рассвете сплошь - Розовый.
- Я все думаю, - сказал он вслух, - если бы мы отложили денег.
- Никогда нам не отложить пяти тысяч долларов.
- Знаю, - тихо согласился он. - Но как славно думать, а вдруг когда-нибудь это удастся. Как бы здорово просто прийти к нему и сказать: "Пабло, вот пять тысяч! Дай нам море, песок, вот это небо, дай, что хочешь, из старого, мы будем счастливы. "
Выждав минуту, жена коснулась его плеча.
- Иди-ка лучше окунись, - сказала она.
- Да, - сказал он, - так будет лучше.
Он врезался в воду, фонтаном взметнулось белое пламя.
До вечера Джордж Смит окунался и вновь и вновь выходил на берег со множеством других, то опаленных жаркими лучами, то освеженных прохладной волной, и наконец, когда солнце уже клонилось к закату, эти люди с кожей всех оттенков, кто цвета омара, кто - жареного цыпленка, кто белой цесарки, устало поплелись к своим отелям, похожим на свадебные пироги.
На опустелом берегу, что протянулся на мили и мили, остались только двое. Один - Джордж Смит с полотенцем через плечо, готовый совершить вечерний обряд.
А издали, в мирном безветрии, шел по пустынному берегу еще один человек, невысокий, коренастый. Он загорел сильнее, солнце окрасило его бритую голову в цвет красного дерева, на темном лице светились глаза, ясные и прозрачные, как вода.
Итак, вот он, берег - сцена перед началом спектакля, и через считанные минуты эти двое встретятся. Снова, в который раз, судьба кладет на чаши весов потрясения и неожиданности, встречи и расставанья. А меж тем два одиноких путника вовсе не задумывались о потоке внезапных совпадений, подстерегающих каждого во всякой толпе, в любом городе. Ни тому, ни другому не приходило на ум, что, если осмелишься погрузиться в этот поток, можно ухватить полные горсти чудес. Подобно многим, они только отмахнулись бы от такого вздора и преспокойно остались бы на берегу, не столкни их в поток сама Судьба.
Незнакомец остановился в одиночестве. Огляделся, увидел, что один, увидел чарующие воды залива и солнце, утопающее в последнем многоцветье дня, потом обернулся и заметил на песке щепочку. То была всего лишь тонкая палочка из-под давно растаявшего лимонного мороженого. Он улыбнулся и подобрал ее. Опять огляделся и, уверясь, что он здесь один, снова наклонился и, бережно держа палочку, легкими взмахами руки стал делать то, что умел лучше всего на свете.
Он стал рисовать на песке немыслимые фигуры. Набросал одну, шагнул дальше и, не поднимая глаз, теперь уже весь поглощенный работой, нарисовал еще одну, потом третью, четвертую, пятую, шестую.
Джордж Смит шел по берегу, оставляя следы на песке, глядел вправо, глядел влево, потом увидел впереди незнакомца. Подходя ближе, Джордж Смит увидел, что человек этот, бронзовый от загара, низко наклонился. Джордж Смит подошел еще ближе и понял, чем тот занимается. И усмехнулся. Ну да, конечно. этот тип на берегу - сколько ему, шестьдесят пять, семьдесят? - что-то там выцарапывает, чертит. Песок так и летит во все стороны! Нелепые образы так и разлетаются по берегу! И так.
Джордж Смит сделал еще шаг - и замер.
Незнакомец рисовал, рисовал и, видно, не замечал, что кто-то стоит у него за плечом, рядом с миром, возникающим под его рукой на песке. От всего отрешенный, он был одержим вдохновением: взорвись в заливе глубинные бомбы, даже это не остановило бы полета его руки, не заставило бы обернуться.
Джордж Смит смотрел на песок. Долго смотрел, и вот его бросило в дрожь.
Ибо здесь, на гладком берегу, возникли греческие львы и козы Средиземноморья, и девы с плотью из песка, словно тончайшая золотая пыльца, играли на свирелях сатиры и танцевали дети, разбрасывая цветы дальше и дальше, скакали следом по берегу резвые ягнята, перебирали струны арф и лир музыканты, единороги уносили юных всадников к далеким лугам и лесам, к руинам храмов и вулканам. Не уставала рука одержимого, он не разгибался, охваченный лихорадкой, пот катил с него градом, и струилась непрерывная линия, вилась, изгибалась, деревянное стило металось вверх, вниз, вдоль, поперек, кружило, петляло, чертило, шуршало, замирало и неслось дальше, словно эта неудержимая вакханалия непременно должна достичь блистательного завершения прежде, чем волны погасят солнце. На двадцать, на тридцать ярдов и еще дальше пронеслись вереницей загадочных иероглифов нимфы, дриады, взметнулись струи летних ключей. В закатном свете песок стал точно расплавленная медь, несущая послание всем и каждому, пусть бы читали и наслаждались годы и годы. Все кружило и замирало, подхваченное собственным вихрем, повинуясь своим особым законам тяготения. Вот пляшут на щедрых гроздьях дочери виноградаря, брызжет алый сок из-под ступней, вот из курящихся туманами вод рождаются чудища в кольчуге чешуи, а летучие паруса облаков испещрены узорчатыми воздушными змеями. а вот еще. и еще. и еще.
Джордж Смит отпрянул и застыл.
Художник поднял глаза, удивленный неожиданным соседством. Постоял, переводя глаза с Джорджа Смита на свое творение, что протянулось по песчаной полосе, словно следы праздного пешехода. И наконец с улыбкой пожал плечами, словно говоря: смотрите, что я наделал, видали такое ребячество? Ведь вы меня извините? Рано или поздно всем нам случается свалять дурака. может быть, и с вами бывало? Так простим старому сумасброду эту выходку, а? Вот и хорошо!
Но Джордж Смит только и мог смотреть на невысокого человека с высмугленной солнцем кожей и ясными зоркими глазами да единственный раз еле слышно прошептал его имя.
Так они стояли, пожалуй, еще секунд пять, Джордж Смит жадно разглядывал песчаный фриз, а художник присматривался к нему с насмешливым любопытством. Джордж Смит открыл было рот - и закрыл, протянул руку - и отдернул. Шагнул к картине, отступил. Потом пошел вдоль вереницы изображений, как шел бы человек, рассматривая бесценные мраморные статуи, оставшиеся на берегу от каких-нибудь древних руин. Он смотрел не мигая, рука жаждала коснуться изображений, но не смела. Хотелось бежать, но он не побежал.
Вдруг он посмотрел в сторону гостиницы. Бежать, да! Бежать! А что дальше? Схватить лопату, вынуть, выкопать, спасти хоть толику ненадежной, сыпучей песчаной ленты? Найти мастера-формовщика, примчаться с ним сюда, пускай сделает гипсовый слепок хотя бы с малой хрупкой доли? Нет, нет. Глупо, глупо. Или. Взгляд его метнулся к окну гостиничного номера. Фотоаппарат! Бежать, схватить аппарат - и скорей с ним по берегу, щелкать затвором, перекручивать пленку, снимать и снимать, пока.
Джордж Смит круто обернулся, глянул на солнце. Теплые лучи коснулись его лица, зажгли два огонька в зрачках. Солнце уже наполовину погрузилось в воду - и на глазах у Джорджа Смита за считанные секунды затонуло совсем.
Художник подошел ближе и теперь смотрел в лицо Джорджу Смиту с бесконечно дружеской добротой, будто угадывал каждую его мысль. И вот слегка кивнул. И вот пальцы его небрежно выронили палочку от мороженого. И вот он уже говорит - до свиданья, до свиданья. И вот он шагает по берегу к югу. ушел.
Джордж Смит стоял и смотрел ему вслед. Так прошла долгая минута, а потом он сделал то, что только и мог. От самого начала он двинулся вдоль фантастического фриза, медленно шел он по берегу мимо фавнов и сатиров, и мимо дев, пляшущих на виноградных гроздьях, и горделивых единорогов, и юношей, играющих на свирели. Долго шел он, не сводя глаз с этой вольно летящей вакханалии. Дошел до конца вереницы зверей и людей, повернул и пошел обратно, все так же опустив глаза, словно что-то потерял и не знает толком, где искать. Так ходил он взад и вперед, пока не осталось света ни в небесах, ни на песке и уже ничего нельзя было разглядеть.
Он сел к столу ужинать.
- Как ты поздно, - сказала жена. - Я не могла дождаться, спустилась в ресторан одна. Я умираю с голоду.
- Ну ничего, - сказал он.
- Интересная была прогулка?
- Какой-то ты странный, Джордж. Ты что, заплыл слишком далеко и чуть не утонул? По лицу вижу! Ты заплыл слишком далеко, да?
- Ну хорошо, - сказала жена, не сводя с него глаз. - Только никогда больше так не делай. А теперь. что будешь есть?
Он взял меню, стал просматривать и вдруг застыл.
- Что случилось? - спросила жена. Он повернул голову, зажмурился.
- Ничего не слышу, - сказала она.
- Нет. А что такое?
- Прилив начался, - сказал он не сразу, он все еще сидел не шевелясь, не открывая глаз. - Просто начался прилив.
Еще об одной книге я решил написать в эти праздничные дни. Мне посчастливилось купить новый сборник рассказов Рэя Бредбери, в который вошли, как новые, мне неизвестные рассказы, так и рассказы старые, но, как оказалось, тоже мною не прочтенные. Рэй Бредбери для меня удивительный автор. Он всегда неутомимый фантазер и выдумщик. Иногда его фантазии мрачноваты и странны, но он всегда меня удивляет. Удивляет своей ребячностью, юностью и неутомимой жаждой познания.
Правда и в жажда познания окружающего мира у него очень избирательная. Например, он враг технического прогресса, как это не странно звучит. Он отвергает автомобили и компьютеры, всю ходит пешком или ездеет на велосипеде. И это в свои 92 года! До сих пор все свои книги он печатает на пищущей машинке. Кто там говорил, что "Паркером" писать лучше? :-)
Брэдбери очень часто плачет: и от радости, и от печали. До слёз его может довести и выпуск новостей, и сказанное читателем доброе слово, и воспоминания. Брэдбери как правило не стыдится слёз.Несмотря на то, что книги Брэдбери полны довольно крепких выражений, Брэдбери в жизни и в текстах избегает по-настоящему грубых слов: сказывается строгое воспитание.
В двенадцать лет от роду Брэдбери понял, что хочет стать писателем, и серьёзно занимался только этим единственным делом. Когда ему было восемнадцать, он подрабатывал продавцом газет — в то время Америка была в Великой депрессии — а позже жил за счёт жены, но продолжал писать каждый день с невероятным упорством.
Но самое важное качество Бредбери - он яркий и удивительный новеллист. И это в то время, когда все издатели утверждают, будто сборники рассказов не продаются. "Чушь!" - считает дедушка Рэй и своими искрометными рассказами опровергает всех маркетологов вместе взятых. Я искренне советую почитать его рассказы, полные детства, загадок, тайн, чудачеств и жизнелюбия. Даже если фантазии старого сказочника слегка мрачноваты вы всегда увидите в них луч солнца, разрезающий мрачный слой туч! Хорошего вам чтения!
Тут можно читать бесплатно Погожий день - Брэдбери Рэй Дуглас. Жанр: Научная фантастика. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте mir-knigi.info (Mir knigi) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Погожий день - Брэдбери Рэй Дуглас краткое содержание
Погожий день - Брэдбери Рэй Дуглас - описание и краткое содержание, автор Брэдбери Рэй Дуглас , читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки mir-knigi.info
Погожий день читать онлайн бесплатно
Перевела с английского Нора Галь
О человеке, который больше всего в жизни любил искусство
Однажды летним полднем Джордж и Элис Смит приехали поездом в Биарриц и уже через час выбежали из гостиницы на берег океана, искупались и разлеглись под жаркими лучами солнца.
Глядя, как Джордж Смит загорает, развалясь на песке, вы бы приняли его за обыкновенного туриста, которого свеженьким, точно салат-латук во льду, доставили самолетом в Европу и очень скоро пароходом отправят восвояси. А на самом деле этот человек больше жизни любил искусство.
- Ну вот. - Джордж Смит вздохнул. По груди его поползла ещё одна струйка пота. Пусть испарится вся вода из крана в штате Огайо, а потом наполним себя лучшим бордо. Насытим свою кровь щедрыми соками Франции и тогда все увидим глазами здешних жителей.
А зачем? Чего ради есть и пить все французское, дышать воздухом Франции? Да затем, чтобы со временем по-настоящему постичь гений одного человека.
Губы его дрогнули, беззвучно промолвили некое имя.
- Джордж? - Над ним наклонилась жена. - Я знаю, о чем ты думаешь. По губам прочла.
Он не шевельнулся, ждал.
- Пикассо, - сказала она.
Он поморщился. Хоть бы научилась наконец правильно произносить это имя.
- Успокойся, прошу тебя, - сказала жена. - Я знаю, сегодня утром до тебя докатился слух, но поглядел бы ты на себя - опять глаза дергает тик. Пускай Пикассо здесь, на побережье, в нескольких милях отсюда, гостит у друзей в каком-то рыбачьем поселке. Но не думай про него, не то наш отдых пойдет прахом.
- Лучше бы мне про это не слышать, - честно признался Джордж.
- Ну что бы тебе любить других художников, - сказала она.
Других? Да, есть и другие. Можно недурно позавтракать натюрмортами Караваджо - осенними грушами и темными, как полночь, сливами. А на обед брызжущие огнем подсолнухи Ван Гога на мощных стеблях, их цветенье постигнет и слепец, пробежав обожженными пальцами по пламенному холсту. Но истинное пиршество? Полотна, которыми хочешь по-настоящему насладиться? Кто заполнит весь горизонт от края до края, словно Нептун, встающий из вод в венце из алебастра и коралла, когтистые пальцы сжимают подобно трезубцу большущие кисти, а взмах огромного рыбьего хвоста обдаст летним ливнем весь Гибралтар, - кто, если не создатель "Девушки перед зеркалом" и "Герники"?
- Элис, - терпеливо сказал Джордж, - как тебе объяснить? Всю дорогу в поезде я думал: Боже милостивый, ведь вокруг - страна Пикассо!
Но так ли, спрашивал он себя. Небо, земля, люди, тут румяный кирпич, там ярко-голубая узорная решетка балкона, и мандолина, будто спелый плод, под несчетными касаньями чьих-то рук, и клочки афиш - летучее конфетти на ночном ветру. Сколько тут от Пикассо, а сколько - от Джорджа Смита, озирающего мир неистовым взором Пикассо? Нет, не найти ответа. Этот старик насквозь пропитал Джорджа Смита скипидаром и олифой, преобразил все его бытие: в сумерки сплошь Голубой период, на рассвете сплошь - Розовый.
- Я все думаю, - сказал он вслух, - если бы мы отложили денег.
- Никогда нам не отложить пяти тысяч долларов.
- Знаю, - тихо согласился он. - Но как славно думать, а вдруг когда-нибудь это удастся. Как бы здорово просто прийти к нему и сказать: "Пабло, вот пять тысяч! Дай нам море, песок, вот это небо, дай, что хочешь, из старого, мы будем счастливы. "
Выждав минуту, жена коснулась его плеча.
- Иди-ка лучше окунись, - сказала она.
- Да, - сказал он, - так будет лучше.
Он врезался в воду, фонтаном взметнулось белое пламя.
До вечера Джордж Смит окунался и вновь и вновь выходил на берег со множеством других, то опаленных жаркими лучами, то освеженных прохладной волной, и наконец, когда солнце уже клонилось к закату, эти люди с кожей всех оттенков, кто цвета омара, кто - жареного цыпленка, кто белой цесарки, устало поплелись к своим отелям, похожим на свадебные пироги.
На опустелом берегу, что протянулся на мили и мили, остались только двое. Один - Джордж Смит с полотенцем через плечо, готовый совершить вечерний обряд.
А издали, в мирном безветрии, шел по пустынному берегу ещё один человек, невысокий, коренастый. Он загорел сильнее, солнце окрасило его бритую голову в цвет красного дерева, на темном лице светились глаза, ясные и прозрачные, как вода.
Итак, вот он, берег - сцена перед началом спектакля, и через считанные минуты эти двое встретятся. Снова, в который раз, судьба кладет на чаши весов потрясения и неожиданности, встречи и расставанья. А меж тем два одиноких путника вовсе не задумывались о потоке внезапных совпадений, подстерегающих каждого во всякой толпе, в любом городе. Ни тому, ни другому не приходило на ум, что, если осмелишься погрузиться в этот поток, можно ухватить полные горсти чудес. Подобно многим, они только отмахнулись бы от такого вздора и преспокойно остались бы на берегу, не столкни их в поток сама Судьба.
Незнакомец остановился в одиночестве. Огляделся, увидел, что один, увидел чарующие воды залива и солнце, утопающее в последнем многоцветье дня, потом обернулся и заметил на песке щепочку. То была всего лишь тонкая палочка из-под давно растаявшего лимонного мороженого. Он улыбнулся и подобрал её. Опять огляделся и, уверясь, что он здесь один, снова наклонился и, бережно держа палочку, легкими взмахами руки стал делать то, что умел лучше всего на свете.
Он стал рисовать на песке немыслимые фигуры. Набросал одну, шагнул дальше и, не поднимая глаз, теперь уже весь поглощенный работой, нарисовал ещё одну, потом третью, четвертую, пятую, шестую.
Джордж Смит шел по берегу, оставляя следы на песке, глядел вправо, глядел влево, потом увидел впереди незнакомца. Подходя ближе, Джордж Смит увидел, что человек этот, бронзовый от загара, низко наклонился. Джордж Смит подошел ещё ближе и понял, чем тот занимается. И усмехнулся. Ну да, конечно. этот тип на берегу - сколько ему, шестьдесят пять, семьдесят? что-то там выцарапывает, чертит. Песок так и летит во все стороны! Нелепые образы так и разлетаются по берегу! И так.
Джордж Смит сделал ещё шаг - и замер.
Незнакомец рисовал, рисовал и, видно, не замечал, что кто-то стоит у него за плечом, рядом с миром, возникающим под его рукой на песке. От всего отрешенный, он был одержим вдохновением: взорвись в заливе глубинные бомбы, даже это не остановило бы полета его руки, не заставило бы обернуться.
Читайте также: