Пушкинская тема в творчестве цветаевой сочинение
Обновлено: 05.07.2024
- Для учеников 1-11 классов и дошкольников
- Бесплатные сертификаты учителям и участникам
Глава 1. Пушкин в жизни и творчестве Цветаевой
2.3. Образ Пушкина в прозе Цветаевой
2.4.Образ Пушкина как проекция творчества М. Цветаевой
Главная особенность Марины Ивановны Цветаевой (1892-1941) как поэта – это, на мой взгляд, глубокое погружение в жизнь языка, одержимость стихией речи, ее динамикой, ее ритмами. Одновременно это и погружение в стихию образов – образы русского фольклора, русской языческой мифологии, античной мифологии, библейские образы, образы мировой литературы и др.
А.С. Пушкин является одним из центральных образов в произведениях Цветаевой. Она словно сверяла с ним ритм собственного творчества, как бы приводя себя к единому для всех русских писателей общему знаменателю. Истинное величие Пушкина поэтесса оценивала, на наш взгляд, за его поразительный синтетизм, всеохватность, полноту. Он сумел гармонично совместить несовместимое, и художественно согласовать позиции и понимания, внешне друг другу лишь оппонирующие.
Объектом исследования являются поэтические и прозаические произведения М.И. Цветаевой и А.С. Пушкина, а также авторов, писавших о творчестве Цветаевой.
Предмет исследования: характер влияния образа А.С. Пушкина и героев его произведений на творческую жизнь М.И. Цветаевой.
Актуальность темы работы обусловлена тем, что, несмотря на огромное количество исследований творчества М.И. Цветаевой и образа А.С. Пушкина в произведениях отечественных и зарубежных авторов, процесс углубления знаний по исследуемой проблеме, на наш взгляд, еще находятся в стадии постепенного разделения по предмету и объекту, прежде всего с точки зрения философии литературных произведений, а также рядом с историей, филологией и иных социальных и гуманитарных наук.
Мы попытаемся посмотреть на гений русской культуры А.С. Пушкина глазами поэтессы и М. Цветаевой, искренняя любовь и трепетное отношение которой к поэту, во многом, обусловило самобытность таланта М. Цветаевой, поскольку предполагаем, что, формируя образ А.С. Пушкина в своем творчестве, М.И. Цветаева свидетельствовала не столько о Пушкине, сколько о выражении мироощущения в своих произведениях.
Целью работы является исследование соотношения образов А.С. Пушкина и его литературных героев с характером творчества М.И. Цветаевой.
1. Изучить творческую биографию М.И. Цветаевой.
2. Определить место Пушкина в жизни М. Цветаевой.
3. Исследовать поэтический образ Пушкина у Цветаевой.
4. Охарактеризовать творчество Пушкина в прозе Цветаевой.
5. Показать, что образ Пушкина был средством самовыражения поэтессы.
Теоретическую значимость исследования определяет динамичное развитие литературы, научно-теоретический уровень опубликованных работ, широкий круг исследовательских проблем, степень освоения методологической и общетеоретической базы. По замыслу автора, работа должна дополнять имеющийся опыт литературно-исторического анализа проблем жизни и творчества М. Цветаевой; новыми подходами к разработке принципов развития литературно-исторических процессов.
Практическая значимость исследования определяется возможностями его использования при разработке наиболее рациональных направлений литературно-исторической тематики.
ГЛАВА I. ТВОРЧЕСКАЯ БИОГРАФИЯ М. ЦВЕТАЕВОЙ
Детство, юность и молодость Марины Ивановны прошли в Москве и в тихой подмосковной Тарусе, отчасти за границей. Училась она много, но, по семейным обстоятельствам, довольно бессистемно: совсем маленькой девочкой - в музыкальной школе, потом в католических пансионах в Лозанне и Фpайбуpге, в ялтинской женской гимназии, в московских частных пансионах.
Марину Цветаеву - поэта - не спутаешь ни с кем другим. Ее стихи можно безошибочно узнать - по особому распеву, неповоротным ритмам, особой интонации. С юношеских лет уже начала сказываться особая цветаевская хватка в обращении со стихотворным словом, стремление к афористической четкости и завершенности. Подкупала также конкретность этой домашней лирики.
Цветаева поселилась в Москве, готовила сборник стихотворений. Hо тут пришла война. Превратности эвакуации забросили Цветаеву сначала в Чистополь, а затем в Елабугу. Тут-то ее и настигло одиночество, о котором она с таким глубоким чувством сказала в своих стихах.
Марина Цветаева - большой поэт, и вклад ее в культуру русского стиха ХХ века значителен. Hаследие Марины Цветаевой велико и трудно обозримо. Сpеди созданного Цветаевой, кроме лирики - семнадцать поэм, восемь стихотворных драм, автобиографическая, мемуарная, истоpико-литеpатуpная и философско-кpитическая проза.
ГЛАВА 2. МЕСТО ПУШКИНА В ЖИЗНИ М. ЦВЕТАЕВОЙ
2.1. Любовь и мечта поэтессы
В центре существования Цветаевой была поэзия и в ней непреходящая величина – Пушкин. Самое показательное для понимания Цветаевой – её свобода в отношении к Пушкину. Она острее других чувствовала непревзойдённость его гения и уникальность его личности. Восторг и восхищение его творчеством она выражала на равных, глаза в глаза, без намёка на подобострастие.
В юношеском стихотворении 1913 года "Встреча с Пушкиным", написанным в Крыму, она по девичьи, как с приятелем, беседует с Пушкиным:
… Мы рассмеялись бы и побежали
За руку вниз по горе…
Она взрослела и вместе с ней взрослело её отношение к Пушкину. Но чувство его дружеской, братской руки оставалось с ней, не исчезало, а лишь крепло с годами:
Мощь. Светло – гляжу:
Цветаева позволяла себе превратное толкование фактической стороны жизни Пушкина и делала это осознанно, так как внимание её было приковано к пушкинским текстам, а не к реальным событиям его жизни. Есть ощущение, что Пушкин жил в Цветаевой, как бы сопровождая её всё более зрелые размышления о поэзии и литературе вообще, заменяя собою отсутствие равновеликих собеседников. Он возникал во всех её работах о поэзии, и каждый раз другой в подходе к разным вещам.
Никто не любил Пушкина так, как Марина Цветаева. Не того Пушкина, которого постепенно "окаменевали" и "бронзовели", но того, который всегда оставался лучшим другом для неё. После революции пушкинское наследие приобрело статус общегосударственного. Цветаева остро ощутила политизацию имени и творчества Пушкина не только в России, но и со стороны эмиграции, и она старается отстоять пушкинское кредо политической независимости, как отстаивает своё. Анастасия Ивановна Цветаева в "Воспоминаниях" пишет: "Делом Марины было – оплакивание судьбы поэта, судьбы любимого, плач Ярославны о каждом князе Игоре на земле".
2.2. Пушкин в поэтических образах Цветаевой
Пушкин — вечный спутник русской литературы. На протяжении почти двух столетий он был советчиком, другом, современником для многих русских поэтов от Тютчева до Вознесенского. И для Марины Цветаевой Пушкин был первой и неизменной поэтической любовью. Она говорила о Пушкине и в стихах, и в прозе.
2.3. Творчество Пушкина в прозе Цветаевой
Марина Цветаева писала не только стихи, но и прозу, читая которую, понимаешь, что в ней, как и в стихах, важен был факт, не только смысл, но и звучание, ритмика, гармония частей.
Однако в отличие от поэтических произведений, где искала емкость и локальность выражения, в прозе она любила распространить, пояснить мысль, повторить ее на разные лады, дать слово в его синонимах.
Пpоза Цветаевой создает впечатление большой масштабности, весомости, значительности. Мелочи как таковые, у Цветаевой просто перестают существовать, люди, события, факты - всегда объемны. Цветаева обладала даром точно и метко рассказать о своем времени.
2.4. Сколько Пушкиных у Цветаевой
Цветаева так и пронесла через всю жизнь, с детства и до зрелости, образ своего Пушкина, который соответствовал большинству требований, предъявляемых ею к правдивому, бессмертному, трансгрессивному русскому поэту.
Таким образом, рассмотрев место и роль Пушкина в жизни М. Цветаевой, можно сделать следующие выводы:
1. Цветаева в своем отношении к поэту была страстна и пылка. В Гении она искала опору в собственных метаниях, которые никогда не оставляли ее. Вся поэзия Марины Ивановны соткана из энергий драматизма и струн напряженной полемики - и с миром, и с собой. Цветаевой всегда тесно в пределах разрешенного непрерывно сражается против ограничений и запретов.
2. Присутствие в поэтическом сознании Цветаевой образов и тем Пушкина - взыскательность к своему труду дает поэту прочное основание внутренней независимости, дает право на полемическую формулу ("Но слово низводить до свеклы кормовой. "), направленную против сторонников понимания поэзии только как средства решения злободневных вопросов.
3. Цветаева как прозаик – художник, не менее замечательный, чем поэт. Творческая личность Цветаевой нерасчленима, как всегда у большого художника. Поэтому, в частности, столь естественно, органично соединение под одной обложкой стихов и прозы Цветаевой, в которых она говорит о Пушкине. Все вместе это составляет некое идейно-художественное единство, целостный сплав глубоких мыслей и тонких наблюдений.
ГЛАВА 3. ОБРАЗ ПУШКИНА КАК СРЕДСТВО САМОВЫРАЖЕНИЯ М. ЦВЕТАЕВОЙ
.1. Психологический феномен неосознаваемой проекции
В психологии известен феномен неосознаваемой проекции: каждый находит в окружении, замечает и акцентирует именно то, что близко его собственной натуре и созвучно переживаемому настроению. Все наши образы и представления насквозь проективны, художественно активны. Мы - авторы созидаемого нами самими мира, а не просто механически фиксирующие "объективные" черты и процессы наблюдатели. Поэтому, о чем бы мы ни судили и чем бы ни интересовались, все наше всегда непременно отражает нас.
В теории личности, сформулированной немецким психологом Карлом-Густавом Юнгом [1], человек понимается как некая живая спектральность. Всякая индивидуальность уподоблялась им символической радуге, не утрачивающей своего неоспоримого единства не смотря на сотканность из различных оттенков. Человек - это удивительная мозаика, каждый кусочек смальты, в которой самодостаточен и целостен, но при этом он умудряется гармонировать со всеми другими кусочками, совместно образуя полотно целостного изображения. Поэтому к каждому из читателей Поэт повернут его, читателя, стороной, обнаруживая в себе самом именно то, что более всего остального интересует и привлекает питающегося его строфами. Бессмысленно судить о том, каков Поэт "на самом деле", Поэт соткан из мириадов отдельных восприятий, ассоциируемых многочисленными читателями с ним самим.
В своем отношении к Пушкину М. Цветаева смогла, на мой взгляд, выразить наиболее глубокое, потаенное и важное в самой себе. Поклонение - это пик самовыражения, высокий гимн собственной уникальности. "Где сердце твое, там и ты пребываешь в веках", - заметил Николай Рерих. А древнегреческий философ Ксенофонт отмечал, что лики божеств, которым поклоняются люди, удивительным образом напоминают лица тех, кто проявляет к ним свое почитание.
Секрет выстраивания и шлифовки образа Кумира, Учителя и Мастера таится в тайниках души самого создателя образа. Индивидуальность спешит себя выявить на самых возвышенных, самых значительных, самых ценных предметах, высочайшим из которых для Цветаевой, естественно, оказывается Пушкин.
3.2. Осознавая свое предназначение…
3.3. Поэзия как зеркало жизни
Стилистическое и литературоведческое оформление образа Пушкина М. Цветаевой производно, на наш взгляд, от живой душевной основы, ответственной за его порождение, а корневое основание это - личность самой поэтессы, ее собственная уникальная индивидуальность.
Марина Ивановна Цветаева — выдающийся поэт-профессионал, вместе с Пастернаком и Маяковским реформировавшая русское стихосложение на много лет вперед. Такой замечательный поэт, как Ахматова, которая так восхищалась Цветаевой, была лишь хранительницей традиций, но не их обновителем, и в этом смысле Цветаева выше Ахматовой. "Меня хватит на 150 миллионов жизней", — говорила Цветаева.
К сожалению, и на одну, свою, не хватило.
Цветаева не могла не вернуться в Россию, где жил и творил Пушкин, и она это сделала. Она сделала это не только потому, что жила за границей в ужасающей бедности. (Страшно читать ее письма чешской подруге Анне Тестовой, когда Цветаева просит прислать ей в Париж приличное платье, на один чудом полученный концерт, ибо ей не в чем было выступать.) Цветаева сделала это не только потому, что великий мастер языка не могла жить вне языка. Цветаева сделала это не только потому, что презирала окружающий ее мелкобуржуазный мир, заклейменный ею в "Читателях газет", в "Крысолове", не только потому, что ненавидела фашизм, против которого она так гневно выступала в своих чешских стихах. Цветаева вряд ли надеялась найти себе "домашний уют" - она дом искала не для себя, а для своих многочисленных детей-стихов, чьей матерью она была, и она - при всей своей обреченности на бездомность - знала, что дом ее стихов - Россия. Возвращение Цветаевой было поступком матери своих стихов.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Белкина М.И. Скрещение судеб. - М.: Книга, 1988. - С. 97
2. История русской литературы ХХ века (20 – 90-е годы). / Под ред. С.И.Кормилова. – М.: Просвещение, 2002. – С.104-105.
3. Орлов Вл. М.Цветаева. - В кн.: Перепутья. - М.: Худ.лит. 1976. С. 255-312
4. Пастернак Б. Письмо от 25 марта 1926 г. / Собрание сочинений. – М.: Просвещение, 1994. – С.34.
5. Рильке P.M., Пастернак Б.Л., Цветаева М.И. Письма 1926 года. - М.: Книга, 1990. - С. 85
6. Саакянц А. Два поэта — две женщины — две трагедии. – М., 1995. – С.12
7. Саакянц А. Марина Цветаева // Цветаева М.И. Сочинения: 2 т. - М.: Худож. лит., 1988. - Т. 1. - С. 29.
8. Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. - М.: Эллис Лак, 1999. – 816с
9. Цветаева М. Избранное. – СПб., 2001. – С.64.
10. Цветаева М.И Собрание соч.: В 2 тт. – Т.2. – М.: ВЛАДОС, 1994. – 224с.
Пушкин – вечный спутник русской литературы. На протяжении почти двух столетий он был советчиком, другом, современником для многих русских поэтов от Тютчева до Вознесенского. И для Марины Цветаевой Пушкин был первой и неизменной поэтической любовью.
Она говорила о Пушкине и в стихах, и в прозе.
Цветаева любила живого, а не “хрестоматийного” Пушкина. В своих ранних полудетских стихах “Встреча с Пушкиным” она говорит о своем романтическом родстве с поэтом – веселым
“курчавым магом”, который вполне мог бы быть спутником ее счастливых коктебельских лет. Она отстаивает “своего” Пушкина, свое право на понимание поэта. Цветаева ревниво охраняет его – даже от его реальной, сложной и противоречивой судьбы.
В 1916 году появляется стихотворение “Счастье или грусть…”, где Натали Гончарова, холодная красавица, небрежно теребит в прелестных ручках сердце гения и не слышит “стиха литого”.
Но по-настоящему, в полный голос, Цветаева сказала о поэте в замечательном стихотворном цикле “Стихи к Пушкину”, опубликованном в юбилейном 1937 году. Они разрушают
саму атмосферу и обстановку юбилея, попытки превратить образ гения в икону. Ее Пушкин – бешеный бунтарь, выходящий из мер и границ:
Уши лопнули от вопля:”Перед Пушкиным во фрунт!”А куда девали пеклоГуб, куда девали – бунтПушкинский? уст окаянство? Пушкин – в меру пушкинъянца? (“Бич жандармов, Бог студентов…”)
Критики часто упрекали Цветаеву в излишней усложненности стиха, ставя в пример классическую, в том числе и пушкинскую, поэзию. Но она считала, что великий новатор Пушкин – ее союзник в деле обновления поэтического языка:
Пушкиным – не бейте! Ибо бью вас – им! (“Станок”)
Самым значительным из всего, что Цветаева написала о Пушкине, является очерк “Пушкин и Пугачев”. Здесь она говорит о народности гениального поэта – не о сусальной этнографичности, а о подлинной близости Пушкина народной нравственности и поэзии, о его истолковании образа народного вожака Пугачева. Для самой Цветаевой тема русской истории приобрела особый, современный смысл.
Она звучала так: стихийно свободный поэт – и великий мятежник, освободительная сила искусства – и питающая его народная правда. Здесь был и личный опыт переживания революционной эпохи. Еще в очерке “Мой Пушкин” Цветаева призналась, что страстно полюбила пушкинского Пугачева: “Все дело было в том, что я от природы любила волка, а не ягненка” (в сказочной ситуации). Такова уж была ее природа – любить наперекор.
И далее: “Сказав “волк”, я назвала Вожатого. Назвав Вожатого – я назвала Пугачева: волка, на этот раз ягненка пощадившего, волка в темный лес ягненка поволокшего – любить”. В “Пушкине и Пугачеве” Цветаева говорит о своем понимании живой жизни с ее добром и злом.
Добро воплощено не в Гриневе, небрежно наградившем Вожатого заячьим тулупчиком, а в Пугачеве – “недобром”, “лихом”, “страх-человеке”, который про тулупчик не забыл. И за тулупчик расплатился щедро – даровал ему жизнь. И не хотел расстаться с Гриневым, устраивал его дела – и все только потому, что полюбил прямодушного подпоручика.
Так среди ужаса беспощадного бунта торжествует бескорыстное человеческое добро.
Пушкин, говорит Цветаева, понимал, что истинное искусство не терпит ни прославления зла, ни любования им. Он поднимает Пугачева в своей повести до высот народного Предания, народной мечты о добром и справедливом царе. Сквозь призму взаимоотношений Гринева и Пугачева Цветаева рассматривает и взаимоотношения Пушкина с властями.
Его никто не пощадил: “Самозванец – врага – за правду – отпустил. Самодержец – поэта – за правду – приковал”. Пушкин – олицетворение стреноженной свободы, мешающей спокойно жить царям.
Очерки Цветаевой проникают в самую глубь пушкинского творчества, его художественного мышления. Они написаны совершенно свободным, естественным, раскованным языком. При этом речь ее точна, афористично сжата, полна иронии и сарказма, играет всеми оттенками смысловых значений. Мысль и речь в ее прозе – нерасторжимы.
И притом это – проза поэта, где дышит лирическая стихия. Она пристрастна, беспредельно искренна и в своем восторге и в негодовании, и поэтому доносит до нас всю глубину отношения к “солнцу русской поэзии” – Пушкину.
Определение факторов, повлиявших на формирование образа Пушкина в сознании Цветаевой. Разработка образа на основе материалов очерка "Мой Пушкин", цикла "Стихи к А.С. Пушкину". Отношение к нему Цветаевой, отличие её взгляда от тенденций в его восприятии.
| Рубрика | Литература |
| Вид | курсовая работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 07.06.2010 |
| Размер файла | 49,2 K |
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Когда-то Ираклий Андроников уверял, что только 13 дней в жизни Пушкина остаются белым пятном для пушкинистов: не знают они, где он был в эти дни, с кем встречался, что делал и, главное, что писал. Тому свидетельству Андроникова почти полвека. И нынче захотелось осведомиться у знатоков: уменьшилось ли для них то белое пятно? Однозначного ответа не прозвучало.
13 дней на протяжении 37 лет - пустяковейший пустяк, не правда ли? Да, но только по хронометражу ординарной жизни.
А однажды он сам повел счет на дни. Это когда к плану издания “Евгения Онегина” прибавил календарную выкладку - ему захотелось узнать, сколько времени писался роман. Начал 9 мая 1823-го в Кишиневе. Кончил 25 сентября 1830-го в Болдине. Итого:
“7 лет, 4 месяца, 17 дней”!
Таким плодоносным бывало время его жизни, что каждый день просился взять его на учет!
А у тех, кого он одаривал собою, у сменяющихся поколений читателей-почитателей, всегда бывал свой счет времени “на Пушкина”, на общение с ним.
Бессмертно евангельское: “Много званных да мало избранных”. На Пушкина, как на праздник жизни и поэзии, бывали званы все. Начиная с первоклашек. И школьное время на школьного Александра Сергеевича, которого “проходили”, всегда и всюду в России было почти одинаковым. И это учебное Время нередко превращалось еще и в Бремя, как обычно, когда духовная пища становится принудительной. Но для избранных из званых хрестоматийный классик легко и свободно вырастал в покоряющего вечной новизной, незапрограммированного, нескончаемого Пушкина. И в меру собственной одаренности каждый избранный прокладывал свою тропу в Пушкиниане. И обретал право сказать современникам, что есть на свете его (сегодня пошутили бы - “приватизированный”) “мой Пушкин”.
Замечательно материализовала это право Марина Цветаева. В 1937 году, в злополучном году нашей истории, волей случая тот год совпал со столетием гибели Пушкина, и цветаевское эссе “Мой Пушкин” оказалось как бы приуроченным к печальной дате. Написанное в Париже на исходе 1936 года, оно впервые увидело свет в парижских “Современных записках”. И только через тридцать лет, в 1967-м, удостоилось публикации в России в журнале “Наука и жизнь”.
До сих пор памятна та публикация.
3 600 000 был тираж тогдашней “Науки и жизни”. Для текста Марины Цветаевой - тираж фантастический! Ее гениальная, но трудная проза никогда еще не адресовалась многомиллионному читателю. Все цветаевское, напечатанное до той поры в России, Чехии, Франции, совокупным числом экземпляров не достигало и десятой доли щедрости не-литературного журнала. Мне посчастливилось быть сопричастным той публикации: надо было написать короткое вступление к ней.
Дочь Цветаевой - Аля - Ариадна Сергеевна Эфрон до последнего часа не верила, что “Мой Пушкин” появится в таком массовом журнале без урона для текста. И не сомневалась, что усмиряющая ручка редактора или цензора “утишит” вступление, начинавшееся “слишком громко”:
“Мой Пушкин - это проза необычная, проза поэта. И необычайная - проза о поэзии.
Это рассказ о вторжении в душу ребенка стихии стиха. И рассказ о неумолчном ответном эхе, родившемся в этой душе. Незаурядной душе: ребенку ведь и самому предстояло стать поэтом, да еще выдающимся, решительно непохожим ни на кого на свете.
Это проза-воспоминание и проза-прозрение. Проза-исповедь и проза-проповедь. А сверх всего проза-исследование. ”
Слово исповедь, пожалуй, здесь самое важное. В исповедальности “Моего Пушкина” содержалось поразительное признание: Время “на Пушкина”, на общение с ним маленькая Марина стала исчислять с младенчества. Может быть, оно, младенчество одаренности, и кончилось, когда началось то исчисление. Званая и сразу же избранная трехлетняя девочка увидела в спальне матери картину на стене - “Дуэль”:
“Снег, черные прутья деревец, двое черных людей проводят третьего, под мышки, к саням - а еще один, другой, спиной отходит. Уводимый - Пушкин, отходящий - Дантес. Первое, что я узнала о Пушкине, это - что его убили. . Пушкин был мой первый поэт, и моего первого поэта - убили.
С тех пор, да, с тех пор, как Пушкина на моих глазах на картине Наумова - убили, ежедневно, ежечасно, непрерывно убивали все мое младенчество, детство, юность - я поделила мир на поэта - и всех и выбрала - поэта, в подзащитные выбрала поэта: защищать поэта - от всех, как бы эти все ни одевались и не назывались. ”
По ее словам, оглянувшись назад, она увидела, что в семь лет стала не только любить и жалеть Пушкина, но и стихи его понимать. В семь лет! И невольно приходят на память пушкинские “7 лет, 4 месяца, 17 дней” на создание великого романа. Ну конечно, тут нет никакой параллели с семилетним “созреванием Пушкина” в душе удивительной девочки. Но близкие числовые совпадения всегда искусительны: они словно бы намекают на тайную - кентаврическую - связь явно несвязуемых явлений. Без мистики, а просто в угоду нашему воображению! Так нам в угоду “лишний раз” связываются два гения русского искусства слова.
Когда Цветаева писала “Мой Пушкин”, ее бедственная жизнь эмигранта-изгоя шла еще и под знаком сдвоенного трагизма тогдашней Истории Евразии: гитлеровский террор на Западе и сталинский террор в России. Под каждодневным гнетом быта и бытия вспоминала она, избранная, как рано окликнул ее Пушкин. Кроме картины в маминой спальне, был черный монумент на близлежащем бульваре. И назывался Памятник-Пушкина (через дефис).
Цветаевский дом в Трехпрудном был в пяти минутах ходьбы - нет, лучше детского бега - от Памятник-Пушкина. И знаменитый чугунный монумент Опекушина годами был участником детских игр уже начинавшей все понимать дочери филолога и музыкантши. А потом стал метафорическим началом размышлений верной наследницы умнейшего мужа России, да притом таких размышлений, что, к несчастью, не стареют и могли бы родиться сегодня:
“Под памятником Пушкина росшие не будут предпочитать белой расы. Памятник Пушкина, опережая события - памятник против расизма, за равенство всех рас, за первенство каждой - лишь бы давала гения. Памятник Пушкина есть живое доказательство низости и мертвости расистской теории. Расизм до своего зарождения Пушкиным опрокинут в самую минуту его рождения. ”
Когда Марина Ивановна писала эти строки в дни гитлеризма-сталинизма, ей оставалось жить на свете всего пять лет. Пушкин был с нею до конца. Она ведь убежденно говорила: “Да, что знаешь с детства - знаешь на всю жизнь. ” И, возможно, она тогда предчувствовала, что этой “всей жизни” ей отпущено уже немного.
“Оттого ли, что я маленьким ребенком столько раз своею рукой писала: “Прощай, свободная стихия!”. я все вещи своей жизни полюбила и пролюбила прощанием, а не встречей, разрывом, а не слиянием, не на жизнь - а на смерть”.
Невесело. Но язык больших поэтов - кентавр: сочетание несочетаемого - точности с многозначностью. И не надо верить, будто Цветаева пролюбила Пушкина только прощанием. Да ведь и само пушкинское “Прощай, свободная стихия!” означало вместе с тем - “здравствуй!”. И потому радовало душу. А за шесть лет до “Моего Пушкина” Цветаева написала в одном письме:
“Ведь Пушкина убили, потому что своей смертью он никогда бы не умер, жил бы вечно. ”
Так можно было написать, только пролюбив его на жизнь! И к 200-летию со дня его рождения лучших слов сказано не было.
В той же мастерской!
Как своей рукой.
Причины нетрадиционного видения Цветаевой А.С. Пушкина - в самобытном характере личности Марины Цветаевой, в особенностях её мирочувствия.
Не думать над объектом, будь то человек или другая реалия, а чувствовать его, не осязать, а внимать и принимать в себя, поглощать душой, утоляя эмоциональную жажду.
Обнаружение детальных совпадений в характере и поведении двух поэтов, А.С. Пушкина и Марины Цветаевой, помогает понять мотивы субъективизма Марины Цветаевой в оценках личности Пушкина.
Поэтому проблема привнесения писателями в построения о Пушкине собственной философии и субъективности личного восприятия, занимает не последнее место в литературной пушкиниане.
Михайлов И. Опыты М. Цветаевой // Звезда. 1967. №7.
М. Цветаева. Неизданное. Сводные тетради. М., 1997.
Цветаева М.И. Собр. соч. В 7 т. М., 1994-1995. Т. 5.
Жирмунский В.М. Творчество Анны Ахматовой. Л.,1973.
Сахаров В. Традиции Пушкина и русская советская литература. // Наш современник, 1987. № 3.
2.5 Параллельность судеб?
Литература о А. С. Пушкине, - поистине уникальное явление. Ни одному писателю за всю историю русской литературы не было посвящено такое огромное количество художественных произведений и литературно – критических работ. Русская литература не имеет примера аналогичного по глобальности образа художника, рецептивное поле которого было бы столь широко, что каждая эпоха открывала бы его творчество заново.
Причин такого внимания к личности и творчеству А. С. Пушкина достаточно много: это и необычайная притягательность яркой индивидуальности А. С. Пушкина, и трагическая судьба, и, конечно же, его прекрасное творческое наследие, без которого история русской литературы была бы совершенно иной. Его реальная жизнь обросла мифологическими подробностями, а имя А. С. Пушкина превратилось в символ.
Данная работа посвящена рассмотрению проблемы специфичности отношения к Пушкину Марины Цветаевой, выявлению возможных причин, повлиявших на формирование нетрадиционного видения личности и творчества А. С. Пушкина.
Актуальность нашей работы обусловлена отсутствием единого представления, единого взгляда на личность и творчество А. С. Пушкина среди представителей литературы, каждая литературная эпоха выдвигала своего Пушкина.
Новизна исследования заключается в анализе образа А. С. Пушкина и его творчества как концептуального построения Марины Цветаевой, субъективный взгляд которой сформировал новую эстетическую реальность пушкинского мира.
Основной целью работы является рассмотрение широчайшего спектра эстетических реакций Марины Цветаевой на личность и творчество А. С. Пушкина. Для достижения этой цели необходимо решение следующих задач:
1) Определение основных факторов, повлиявших на формирование образа А. С. Пушкина в сознании Цветаевой;
3) Рассмотрение проблемы специфичности отношения к А. С. Пушкину Цветаевой, отличие её взгляда от общих тенденций в восприятии А. С. Пушкина писателями конца XIX – начала XX вв.
Научно – практическая значимость работы заключается в возможности использования её результатов как материала для семинаров и лекций по русской литературе конца XIX– начала XX вв.
Работа состоит из введения, пяти глав и заключения. Библиографический указатель включает 24 наименования. Общий объём работы – 35 страниц.
Вызов отрицанием.
Вся его наука -
Мощь. Светло - гляжу:
Пушкинскую руку
Жму, а не лижу
В такой ситуации А. С. Пушкин, созданный Мариной Цветаевой, противостоял обоим лагерям.
В отношении Цветаевой к А. С. Пушкину, в её понимании А. С. Пушкина, в безграничной любви к поэту самое важное – это твердая убеждённость в том, что влияние А. С. Пушкина должно быть только освободительным. Причина этого – сама духовная свобода А. С. Пушкина. В его поэзии, его личности М. И. Цветаева видит освобождающее начало, стихию свободы. Нельзя не считаться с её убеждением: поэт – дитя стихии, а стихия – всегда бунт, восстание против слежавшегося, окаменелого, пережившего себя.
К Пушкинскому юбилею
Тоже речь произнесём…
«Бог метелей, бог ухабов,
Аналогично у Марины Цветаевой:
«Бич жандармов, бог студентов…,
(тоже первые строки строф).
Строфика различается. У Вяземского – одинаковые 4 –х строчные строфы АбАб,
У Цветаевой – чередование 4 – строчных и 2 – строчных строф: АбАб + ВВ.
Эта строфика нужна для наращивания смыслов, прочитанных в стихотворении Вяземского.
«Пушкин – в роли лексикона…
Пушкин – в роли гувернёра… -
Пушкин – в роли русопята…
Предельное отрицание стереотипов происходит в издевательских вопросах, которые венчают двустишия. Сама строфика стихотворения полемична: ритм текста постоянно выходит за пределы собственной схемы:
Томики, поставив в шкафчик –
Посмешаете ж его,
Беженство своё смешавши
С белым бешенством его!
Белокровье мозга, морга
Синь – с оскалом негра, горло
Вольному – под стопки?
Мне в котле чудес
Сем – открытой скобки
Смысл, короче – всё.
Пуще, чем родство!
«Уши лопнули от вопля:
А куда девали пекло
Губ – куда девали бунт?
Пушкинский? уст окаянство?
Пушкиным не бейте!
Ибо бью вас – им!
«В сём христианнейшем из миров
Поэзия – есть бунт живого человека против косного порядка, застоя во имя живого и меняющегося роста.
«… Беженство свой смешавши
«… Поскакал бы, Всадник Медный,
Цветаева так и пронесла через всю жизнь, с детства и до зрелости, образ своего А. С. Пушкина, который соответствовал большинству требований, предъявляемых ею к правдивому, бессмертному русскому поэту.
Правда искусства
Существует совсем не много произведений, в которых так убедительно, с таким тонким пониманием было бы сказано о народности А. С. Пушкина. А тот факт, что говорит это большой русский поэт, во много раз повышает цену сказанного.
Самая разительная черта словесного стиля Цветаевой — нерасторжимое единство мысли и речи. Сама сбивчивость и затрудненность ее прозы — от богатства мысли, спрессованной в тугой комок, и от интенсивности ее выражения.
Стихия поэтического дышит в пушкинских очерках Марины Цветаевой. В них она такой же своеобычный и уверенный мастер, слова, каким была в стихах, такой же вдохновенный, поэт со всей присущей ей безмерностью чувств — огненным восторгом и бурным негодованием, всегда страстными и нередко пристрастными суждениями. Именно накал непосредственного чувства и энергия его словесного выражения делают эти очерки прозой поэта.
Параллельность судеб?
В характеристике Ю. М. Лотмана многое совпадает с мироощущением молодой Марины Цветаевой: и стремление к дружбе со старшими, и бунт против авторитета, и потребность в признании. Очень вероятно, что культ дружбы, присутствующей и в жизни, и в творчестве Марины Цветаевой, был впервые воспринят ею через личность А. С. Пушкина.
Именно особенность мирочувствия Марины Цветаевой, отличающая её от Пушкина, - эмоциональная экспрессивность – и сказалась на характере оценок творческого и жизненного пути А. С. Пушкина.
В той же мастерской!
Как своей рукой.
Причины нетрадиционного видения Цветаевой А. С. Пушкина – в самобытном характере личности Марины Цветаевой, в особенностях её мирочувствия. Не думать над объектом, будь то человек или другая реалия, а чувствовать его, не осязать, а внимать и принимать в себя, поглощать душой, утоляя эмоциональную жажду. Обнаружение детальных совпадений в характере и поведении двух поэтов, А. С. Пушкина и Марины Цветаевой, помогает понять мотивы субъективизма Марины Цветаевой в оценках личности Пушкина.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Белкина М. О. Скрещение судеб. - М.: Книга, 1988. - 528с.
2. Бонфельд М. Мощь и невесомость // Вопросы литературы. – 2003. - № 5 – С. 91 – 99.
3. Бургин Д. Л. Марина Цветаева и трансгрессивный эрос: Статьи. Исследования./Пер. с англ. Сивак С./-Спб. : Инапресс, 2000.-238с.
4. Викулина Л. А., Мещерякова И. А. Творчество М. Цветаевой: проблемы поэтики – М.: Эребус, 1998. – 93с.
5. Гаспаров М. Л. Марина Цветаева: от поэтики быта к поэтике слова // Русская словесность. М.,1997.
6. Зинедуллина М. В. Пушкинский миф в конце ХХ века. – Челябинск, 2001. – 243с.
7. Зубова Л. В. Потенциальные свойства языка в поэтической речи М. Цветаевой: Семантический аспект. - Л.: Изд – во ЛГУ, 1989. – 263с.
8. Зубова Л. В. Поэзия Цветаевой: Лингвистический аспект. - Л.; Изд – во ЛГУ, 1989. – 263с.
10. Карпушкина Л. А. Образ Пушкина в русской литературе XIX – нач. ХХ веков. Автореф.дис. на соиск. учён. степени канд. филолог. наук. - М., 2000
13. Марина Цветаева Собрание сочинений в 7 – ми томах. М., 1994 – 1995.
14. Маслова М. И. Мотив родства в тв – ве М. Цветаевой. – Орёл: Веш. Воды, 2001.-152с.
15. Мусатов В. В. Пушкинская традиция в русской поэзии Iпол. XX века/ Рос. гос. гуманит. ун – т. – М. : изд. центр РГТУ, 1998. – 438с.
18. Поэтика русской литературы: /Пушкин. эпоха. Серебряный век./: Сб. науч. ст./Кубан. гос. ун – т; отв. ред. Степанов Л. А. – Краснодар,1999.- 183с.
19. Пушкин и поэтический язык XX века: сб. ст, посвящ. 200 – летию со дня рождения А. С. Пушкина/Рос. акад. наук. Ин – т рус. яз им. В. В. Виноградова; /отв. ред. Фатеева Н. А./- М.: Наука, 1999 – 311 с.
21. Руссова С. Из уцелевших осколков: об исследованиях жизни и творчества М. Цветаевой // Вопросы литературы. – 2003. – № 5. – С. 317 - 329
[2] Маслова М. И. Мотив родства в творчестве М. Цветаевой. - Орёл: Веш. Воды, 2001.-152с.
[6] Орлов В. Н. Сильная вещь – поэзия! - М., 1981. С. 5
[8] Белкина М. И. Скрещение судеб. - М.: Книга, 1988. – 528с.
[9] Маслова М. И. Мотив родства в творчестве Марины Цветаевой. - Орёл: Веш. Воды, 2001. – 152с.
[10]Марина Цветаева Собрание сочинений в 7 – ми томах. Т. 6. Письма. - М., 1994 – 1995.
[11] Цветаева М. И. Мой Пушкин. - М.; Сов. писатель, 1981. – 223с.
[12] Цветаева М. И. Мой Пушкин. - М.: Сов. писатель, 1981. – 223с.
[13] Бургин Д. Л. Марина Цветаева и трансгрессивный эрос: Статьи. Исследования. – Спб.: Инопресс, 2000. – 238с.
[14] Цветаева М. И. Мой А. С. Пушкин. – М.: Сов. писатель, 1981. – 223с.
Марина Цветаева – поэт с мировым именем. Это человек многогранный, разносторонний, и вот как раз одна из ее граней – это любовь к Пушкину, которую она пронесла через всю свою жизнь. При том, что в ее творчестве не было и намека на коленопреклонение перед величайшим талантом русского гения. Нет, она скорее считала себя соратником Пушкина:
Вот в одном стихотворении цикла пушкинский стиль, пушкинская поэтика характеризуется резко экспрессивными образами, в наибольшей степени отвечающими существу и характеру бурной, исполненной огня и движения поэзии Цветаевой:
Пушкинский стиль объясняется здесь через такие понятия, как мускульная сила, полет, бег, борьба, биение конского сердца, соревнования весла с морским валом. Действительно, кто как не Марина Ивановна знала Пушкина, хотя знаем – то мы его многие, а вот можем ли мы его чувствовать, как чувствовала его она. Ей были понятны все тайны пушкинского ремесла – каждая его скобка, каждая его описка; она знает цену каждой его остроте, каждому слову:
Мне, в котле чудес
Сём — открытой скобки
Ведающей — вес,
Мнящийся описки
Смысл, короче – всё
Каждая помарка –
Как своей рукой.
Скамейка, на которой они не сидели, оказалась предопределяющей. Я ни тогда, ни потом, никогда не любила, когда целовались, всегда – когда расставались. Никогда – когда садились, всегда – когда садились, всегда – когда расходились. Моя первая любовная сцена была не любовная: он не любил (это я поняла), поэтому и встала, они ни минуты не были вместе, ничего вместе не делали, делали совершенно обратное: он говорил, она молчала, он не любил, она любила, он ушел, она осталась, так что если поднять занавес – она одна стоит, а потом рухнула; и так будет сидеть вечно. Татьяна на этой скамейке сидит вечно.
Эта первая моя любовная сцена предопределила все мои последующие, всю страсть во мне несчастной, немышленной, невозможной любви. Я с той самой минуты не захотела быть счастливой и этим себя на нелюбовь обрекла.
Но еще одно, не одно, а многое, предопределил во мне Евгений Онегин. Если я потом всю жизнь по сей последний день всегда первая писала, первая протягивала руку и руки, не страшась суда, - то только потому, что на заре моих дней лежащая Татьяна в книге, при свечке, с растрепанной и переброшенной через грудь косой, это на моих глазах – сделала. И если я потом когда уходили (всегда – уходили), не только не протягивала вслед рук, а головы не оборачивала, то только потому, что тогда, в саду, Татьяна застыла статуей.Урок смелости. Урок гордости. Урок верности. Урок судьбы. Урок одиночества.
Именно сквозь призму этого отрывка нам становятся понятны многие поступки Цветаевой и ее стихотворения, в частности:
А вот например как она здесь описывает самого Пушкина:
Пушкин был негр. У Пушкина были бакенбарды (NB! только у негров и старых генералов), у Пушкина были волосы вверх и губы наружу, и черные, с синими белками, как у щенка, глаза, - черные вопреки явной светлоглазости его многочисленных портретов. Раз негр – черные.
Странно, что даже дуэль меня не мирила с отсутствием Вожатого, что даже любовное объяснение Гринева с Машей ни на секунду не затмевает во мне черной бороды и черных глаз.
Цветаева зорко разглядела, как уже не Гринев, а сам Пушкин попадает под чары Пугачева.
Итак, в цветаевском очерке на первый план выдвигается тема народной правды, помогающая поэту прямее, пристальнее вглядеться в живую жизнь. Очерки Цветаевой замечательны глубоким проникновением в самую суть пушкинского творчества, в тайны его художественного мышления.
На огневом фоне Пугачева – пожаров, грабежей, мятежей, кибиток, пиров – эта, в чепце и душегрейке, на скамейке между всяких мостиков и листиков, представилась мне огромной белой рыбой, белорыбицей. И даже несоленой.
Читайте также: