Не так давно в легкое чуть морозное утро сочинение

Обновлено: 04.07.2024

Зимнее утро необычайно красиво, особенно в хорошую погоду. С самого утра, как правило, деревья покрыты инеем. Словно заколдованные, они стоят в серебре. Но как только начинает подыматься солнце, то все меняется. Деревья уже усыпаны миллионами разноцветных бриллиантов, которые так и искрятся.

Зимой утром на много прохладнее, мороз еще держится. Идешь по улице, и снег под ногами скрипит. На небе еще горят звезды. Солнце уже начинает подыматься, но на небосклоне по-прежнему весит застывший месяц. Кажется, что ему так холодно, что он с места не может сдвинуться. Но тут ему на помощь приходит солнце, которое согревает его своими лучами и он начинает постепенно опускаться за горизонт.

Солнце озаряет своими лучами горизонт, окрашивая его в холодный розовый цвет. Зимнее утреннее небо не так красиво как летом, здесь нет облаков и совсем мало красок.

Чем выше подымается солнце, тем теплее становится. Оно словно разрушает зимние чары Снежной королевы, которая навила за ночь порядок в своем царстве.

На небе постепенно тают звезды, но вечером, как только начнет заходит солнце, они вновь заискрятся холодным светом.

Зимнее утро необычайно тихое, кажется, что никто не хочет нарушать эту идиллию, но вот приходит новый день и жизнь снова кипит.

Удивительно красиво зимнее утро, особенно в солнечную погоду. Ранним утром ветви деревьев еще покрыты инеем. Они стоят, украшенные серебром, словно их заколдовала Снежная королева. Но стоит выглянуть солнцу, как картина тут же меняется, серебро превращается в бриллианты, которые искрятся и переливаются в его лучах - ярких, но не теплых.

Зимним утром еще держится мороз, снег скрипит под ногами, воздух чистый и свежий, кажется, что надышаться им невозможно. В густом небе еще проглядывают звезды. Перед глазами разворачивается необыкновенное зрелище – ночь встречается с днем. Солнце уже потихоньку поднимается, а месяц еще не покинул небосклон. Месяц застыл, словно скованный морозом, и никак не может расстаться с небом, кажется, что он специально ждал солнце, чтобы хоть немного согреться в его лучах.

Так и случилось, солнце поднялось, и месяц медленно скрылся за горизонт. Солнце становится единоличным хозяином на небе. Оно окрашивает небо в свои краски, предпочитая холодный розовый цвет. Утреннее небо зимой лишено ярких красок, по нему не плывут пушистые облака.

По мере того, как поднимается солнце, становится все теплее. Оно разрушает волшебство Снежной королевы. Но это длится недолго. Вот уже после обеда солнце начнет скрываться, и звезды вновь займут место на небе, загораясь холодным светом.

Утро не успело наступить, как его сменяет еще более короткий день, и, наконец, наступает вечер. Завтра будет новый день и новое утро.

За окном еще темно. Выходишь на улицу – и тут же ощущаешь свежий морозный воздух, который сначала приятно щекочет, а потом и покалывает нос, щеки и кончики пальцев.

Любое состояние природы имеет свой неповторимый запах. Вдыхая запах морозного утра, ощущаешь спокойствие и тихий восторг. Идешь по дороге, на которой торопящиеся на работу и в школу пешеходы еще не успели оставить свои следы, и слышишь мягкое похрустывание. Небо сиреневатое. На его фоне виден месяц, который будто бы заволокла туманная дымка.

Легкие порывы ветра срывают с бархатной снежной каймы, прильнувшей к голым ветвям деревьев, пушистые хлопья снега. Они кружатся в воздухе, выписывая причудливые фигуры, и, медленно опускаясь на землю, сливаются с нежным белым ковром. А ты идешь по нему, и на твоих губах невольно появляется улыбка. На душе становится радостно и спокойно.

Распространено мнение, что шедевров немного. Наоборот, мы окружены шедеврами. Мы не сразу замечаем, как осветляют они нашу жизнь, какое непрерывное излучение – из века в век – исходит от них, рождает у нас высокие стремления и открывает нам величайшее хранилище сокровищ – нашу землю.

Каждая встреча с любым шедевром – прорыв в блистающий мир человеческого гения. Она вызывает изумление и радость.

Не так давно в легкое, чуть морозное утро я встретился в Лувре со статуей Ники Самофракийской. От нее нельзя было оторвать глаз. Она заставляла смотреть на себя.

Это была вестница победы. Она стояла на тяжелом носу греческого корабля – вся во встречном ветре, в шуме волн и в стремительном движении. Она несла на крыльях весть о великой победе. Это было ясно по каждой ликующей линии ее тела и развевающихся одежд.

За окнами Лувра в сизом, белесоватом тумане серела парижская зима – странная зима с морским запахом устриц, наваленных горами на уличных лотках, с запахом жареных каштанов, кофе, вина, бензина и цветов.

Лувр отапливается калориферами. Из врезанных в пол красивых медных решеток дует горячий ветер. Он чуть попахивает пылью. Если прийти в Лувр пораньше, тотчас после открытия, то вы увидите, как то тут, то там на этих решетках неподвижно стоят люди, главным образом старики и старухи.

Это греются нищие. Величавые и зоркие луврские сторожа их не трогают. Они делают вид, что просто не замечают этих людей, хотя, например, закутанный в рваный серый плед старик нищий, похожий на Дон-Кихота, застывший перед картинами Делакруа, не может не броситься в глаза. Посетители тоже как будто ничего не замечают Они только стараются поскорее пройти мимо безмолвных и неподвижных нищих.

Особенно мне запомнилась маленькая старушка с дрожащим испитым лицом, в давно потерявшей черный цвет, порыжевшей от времени, лоснящейся тальме Такие тальмы носила еще моя бабушка, несмотря на вежливые насмешки всех ее дочерей – моих тетушек Даже в те далекие времена тальмы вышли из моды.

Луврская старушка виновато улыбалась и время от времени начинала озабоченно рыться в потертой сумочке, хотя было совершенно ясно, что в ней нет ничего, кроме старого рваного платочка.

Старушка вытирала этим платком слезящиеся глаза. В них было столько стыдливого горя, что, должно быть, у многих посетителей Лувра сжималось сердце.

Ноги у старушки заметно дрожали, но она боялась сойти с калориферной решетки, чтобы ее тотчас же не занял другой. Пожилая художница стояла невдалеке за мольбертом и писала копию с картины Боттичелли. Художница решительно подошла к стене, где стояли стулья с бархатными сиденьями, перенесла один тяжелый стул к калориферу и строго сказала старушке:

– Мерси, мадам, – пробормотала старушка, неуверенно села и вдруг низко нагнулась – так низко, что издали казалось, будто она касается головой своих колен.

Художница вернулась к своему мольберту. Служитель пристально следил за этой сценой, но не двинулся с места.

Болезненная красивая женщина с мальчиком лет восьми шла впереди меня. Она наклонилась к мальчику и что-то ему сказала. Мальчик подбежал к художнице, поклонился ей в спину, шаркнул ногой и звонко сказал:

Что есть истинные шедевры? Чем определяется их подлинность? Над этими вопросами предлагает задуматься К. Г. Паустовский.

Так, в ходе рассуждений К. Г. Паустовский пришёл к следующему выводу: шедевр – это нечто совершенное, безукоризненное и вдохновляющее, созданное человеком или самой природой. Такова его позиция.

Я считаю, что автор полностью прав. Как в искусстве, так и в окружающем нас мире мы можем найти много прекрасного. Например, шелест листьев, пение птиц, шум дождя и мелодии Чайковского, Вивальди, Шопена – одинаково приятны для слуха. Закаты и рассветы, бескрайние моря, рельефы гор — всё, от чего так сложно оторвать взгляд, создано природой, но как точно и естественно гениальный художник может отразить любой пейзаж на холсте!

В заключение мне хочется сказать, что именно красота и совершенство обогащают духовный мир человека, поэтому очень важно учиться видеть истинные шедевры вокруг себя и развивать чувство прекрасного.

Сочинение ЕГЭ по тексту Л. Н. Толстого (про любовь)

Сочинение по тексту про Софью Ивановну с досрочного ЕГЭ по русскому языку 2020 на максимальный балл по проблеме истинности любви.

Проблема роли природы в жизни людей. По К. Г. Паустовскому

Сочинение ЕГЭ:

Какую роль природа играет в жизни людей? Можно ли считать её шедевром и способна ли она помочь нам ощутить красоту и гармонию мира, понять своё предназначение? Именно эти вопросы возникают при чтении текста К. Г. Паустовского.

Авторская позиция заключается в следующем: природа – это шедевр; как и произведение искусства, она помогает нам ощутить красоту мира, понять смысл своего существования.

(По К.Г. Паустовскому)

Еще сочинения по данному тексту

Проблема воздействия природы на человека Воздействие природы на мироощущение человека Проблема воздействия природы на человека

Инкерман. Последний туннель по Паустовскому сочинение 24 балла ЕГЭ 2020 Русский язык

Родина — одно из ключевых понятий для любого гражданина, которое неизмеримо много значит для каждого из нас. Так в вышеприведенном тексте К. Г. Паустовский — русский советский писатель — рассуждает о проблеме истинного патриотизма.

Позиция автора не выражена четко, однако после внимательного прочтения текста становится понятно: писатель считает, что истинный патриотизм — это одно из важнейших качеств человека, в основе которого лежит способность не сдаваться и не терять силу духа даже в самые тяжелые для родной страны времена.

Я во многом согласна с К. Г. Паустовским, ведь именно патриотизм формирует нравственный характер человека, вынося на поверхность его лучшие черты: честь, мужество, готовность к самопожертвованию. Поэтому многие ради любви к Отечеству ставят перед собой высшую цель в служении родной стране.

В заключение хочу заметить, что текст К. Г. Паустовского заставляет читателя вновь задуматься о вечно актуальной проблеме патриотизма. В жизни каждого из нас Родина играет роль, которую невозможно переоценить, поэтому любой гражданин должен испытывать к ней любовь и уважение.

Отрывок: Инкерман. Последний туннель. Все бросаются к окнам вагона. Но, даже не глядя в окна, можно догадаться, что поезд подходит к Севастополю. Отражения воды бегут по потолку вагона, морской ветер вздувает занавески, гремит сигнальная пушка. Полдень! Синевой, блеском прибрежной волны, желтыми скалами, сухим огнем бьет в глаза, слепит Севастополь.

Сочинение ** тему шедевр поэзии и музыка

Сборник идеальных эссе по обществознанию

Сочинения по рассказам Паустовского

Сочинения
По литературе
Паустовский

Анализ повести Мещерская сторона Паустовского
Анализ рассказа Заячьи лапы
Герои рассказа Теплый хлеб
Главные герои рассказа Телеграмма
О чём заставляет задуматься сказка Тёплый хлеб Паустовского
Отзыв о рассказе Растрепанный воробей
План рассказа Барсучий нос
План рассказа Заячьи лапы
План рассказа Корзина с еловыми шишками
План рассказа Кот ворюга
План рассказа Мещерская сторона
План рассказа Подарок
План рассказа Растрепанный воробей
План рассказа Стальное колечко
План рассказа Телеграмма Паустовского
План рассказа Теплый хлеб
По рассказу Заячьи лапы Паустовского
Рассуждение по рассказу Теплый хлеб
Сочинение по рассказу Корзина с еловыми шишками
Сочинение по рассказу Паустовского Телеграмма

Творчество писателя многогранно и заслуживает всеобщего признания.

Я плыл на лодке вниз по реке и вдруг услышал, как в небе кто-то начал осторожно переливать воду из звонкого стеклянного сосуда в другой такой же сосуд. Вода булькала, позванивала, журчала. Звуки эти заполняли все пространство между рекой и небосводом. Это курлыкали журавли.

Я поднял голову. Большие косяки журавлей тянули один за другим прямо к югу. Они уверенно и мерно шли на юг, где солнце играло трепещущим золотом в затонах Оки, летели к теплой стране с элегическим именем Таврида.

Я бросил весла и долго смотрел на журавлей. По береговой проселочной дороге ехал, покачиваясь, грузовик. Шофер остановил машину, вышел и тоже начал смотреть на журавлей.

– Счастливо, друзья! – крикнул он и помахал рукой вслед птицам.

Потом он опять забрался в кабину, но долго не заводил мотор, должно быть, чтобы не заглушить затихающий небесный звон. Он открыл боковое стекло, высунулся и все смотрел и смотрел, никак не мог оторваться от журавлиной стаи, уходившей в туман. И все слушал плеск и переливы птичьего крика над опустелой по осени землей.

Сейчас на реке я подумал, что шедевры существуют не только в искусстве, но и в природе. Разве не шедевр этот крик журавлей и их величавый перелет по неизменным в течение многих тысячелетий воздушным дорогам?

Птицы прощались со Средней Россией, с ее болотами и чащами. Оттуда уже сочился осенний воздух, сильно отдающий вином.

Да что говорить! Каждый осенний лист был шедевром, тончайшим слитком из золота и бронзы, обрызганным киноварью и чернью.

Каждый лист был совершенным творением природы, произведением ее таинственного искусства, недоступного нам, людям. Этим искусством уверенно владела только она, только природа, равнодушная к нашим восторгам и похвалам.

Я пустил лодку по течению. Лодка медленно проплывала мимо старого парка. Там белел среди лип небольшой дом отдыха. Его еще не закрыли на зиму. Оттуда доносились неясные голоса. Потом кто-то включил в доме магнитофон, и я услышал знакомые томительные слова:

Не искушай меня без нужды
Возвратом нежности твоей –
Разочарованному чужды
Все обольщенья прежних дней.

Должно быть, Баратынский, когда писал эти стихи, не думал, что они останутся навеки в памяти людей.

Кто он, Баратынский, измученный жестокой судьбой? Волшебник? Чудотворец? Колдун? Откуда пришли к нему эти слова, наполненные горечью минувшего счастья, былой нежности, всегда прекрасной в своем отдалении?

В стихах Баратынского заключен один из верных признаков шедевра – они остаются жить в нас надолго, почти навсегда. И мы сами обогащаем их, как бы додумываем вслед за поэтом, дописываем то, что не досказал он.

Новые мысли, образы, чувства теснятся в голове. Каждая строка стихов разгорается, подобно тому как с каждым днем сильнее бушуют осенним пламенем громады лесов за рекой. Подобно тому как расцветает вокруг небывалый сентябрь.

Очевидно, свойство истинного шедевра – делать и нас равноправными творцами вслед за его подлинным создателем.

Так он думал. Но время показало, что он не бросил на ветер ни одной крупицы этого жара. Многие поколения будут любить каждую строчку этого бесстрашного и в бою и в поэзии, некрасивого и насмешливого офицера. Наша любовь к нему – как возврат нежности.

Со стороны дома отдыха все лились знакомые слова:

Слепой тоски моей не множь,
Не заводи о прежнем слова,
И, друг заботливый, больною
В его дремоте не тревожь.

Трудно сказать почему, но слова Заболоцкого о краткой ночи вдохновения вызывают жажду творчества, зовут к созданию таких трепещущих жизнью вещей, которые стоят на самой грани бессмертия. Они легко могут переступить эту грань и остаться навек в нашей памяти – сверкающими, крылатыми, покоряющими самые сухие сердца.

В своих стихах Заболоцкий часто становится в уровень с Лермонтовым, с Тютчевым – по ясности мысли, по удивительной их свободе и зрелости, по их могучему очарованию.

Недавно я читал воспоминания о Бунине. О том, как жадно он следил в конце своей жизни за работой советских писателей. Он был тяжело болен, лежал не вставая, но все время просил и даже требовал, чтобы ему приносили все книжные новинки, полученные из Москвы.

– Как великолепно! – сказал он. – Как хорошо! Лермонтов ввел в поэзию превосходный разговорный язык. А Твардовский смело ввел в стихи и язык солдатский, совершенно народный.

Бунин смеялся от радости. Так бывает, когда мы встречаемся с чем-нибудь подлинно прекрасным.

Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?

Художница вернулась к своему мольберту. Служитель пристально следил за этой сценой, но не двинулся с места.

Я шел мимо нищих и думал, что перед этим зрелищем человеческой нищеты и горя должны были померкнуть все мировые шедевры Лувра и что можно было бы отнестись к ним даже с некоторой враждебностью.

Но таково светлое могущество искусства, что ничто не в силах омрачить его. Мраморные богини нежно склоняли головы, смущенные своей сияющей наготой и восхищенными взглядами людей. Слова восторга звучали вокруг на многих языках.

Наедине с тобою, брат,
Хотел бы я побыть
На свете мало, говорят,
Мне остается жить.
Поедешь скоро ты домой –
Смотри ж. Да что? Моей судьбой,
Сказать по правде, очень
Никто не озабочен

А дальше идут слова, удивительные по своей суровости, прекрасные по своей печали:

Отца имать мою едва ль
Застанешь ты в живых
Признаться, право, было б жаль
Мне опечалить их,
Но если кто из них и жив,
Скажи, что я писать ленив,
Что полк в поход послали
И чтоб меня не ждали

Голос над рекою затих. Но я знал, я был уверен, что услышу его снова. И голос не обманул меня. Я даже вздрогнул – так ожиданно зазвучали первые слова:

На холмах Грузии лежит ночная мгла,
Шумит Арагва предо мною,
Мне грустно и легко, печаль моя светла,
Печаль моя полна тобою

О вечной новизне каждого шедевра сказал другой поэт, и сказал с необыкновенной точностью. Слова его относились к морю:

Приедается все
Лишь тебе не дано примелькаться
Дни проходят,
И годы проходят,
И тысячи, тысячи лет.
В белой рьяности волн,
Прячась
В белую пряность акаций,
Может, ты-то их, Море,
И сводишь и сводишь на нет

В каждом шедевре заключается то, что никогда не может примелькаться, – совершенство человеческого духа, сила человеческого чувства, моментальная отзывчивость на все, что окружает нас и вовне, и в нашем внутреннем мире. Жажда достигнуть все более высоких пределов, жажда совершенства движет жизнь. И рождает шедевры.

Я пишу все это осенней ночью. Осени за окном не видно, она залита тьмой. Но стоит выйти на крыльцо, как осень окружит тебя и начнет настойчиво дышать в лицо холодноватою свежестью своих загадочных черных пространств, горьким запахом первого тонкого льда, сковавшего к ночи неподвижные воды, начнет перешептываться с последней листвой, облегающей непрерывно и днем и ночью. И блеснет неожиданным светом звезды, прорвавшейся сквозь волнистые ночные туманы.

И все это покажется вам великим шедевром природы, целебным подарком, напоминающим, что жизнь вокруг полна значения и смысла.

Читайте также: