Меня будто крепко взяли и повели за собой сочинение рассуждение

Обновлено: 02.07.2024

Исходный текст:

(1)В детстве я мечтал быть скульптором. (2)Это устраивало всех: я тихо сидел у стола и лепил из пластилина. (3)Я лепил лошадей со всадниками и без, экипажи с людьми, кошек вместе с подоконниками, домики для жуков и кузнечиков и самолёты с сидящими внутри лётчиками в шлемах и комбинезонах. (4)Всё это было очень маленьким, миниатюрным.

(11)Ну вот однажды всю мою пластилиновую технику свалили на пол, за книжный шкаф, всмятку. (12)Родительский гость, больше некому, смотрел книги и, не заметив, видимо, свалил коробки за книги.

(13)Когда я увидел, что произошло, то зарыдал горькими слезами, не помня ничего. (14)Копилась эта коллекция у меня, кстати, года два. (15)Других сокровищ у меня не было. (16)Игрушки и вещи меня интересовали очень мало. (17)В лепке, в этом важном для себя занятии, я не имел себе равных и полагал в нём всю свою будущую жизнь.

(18)Пришедший вместе с гостем его сын, мой приятель Марик, злился на отца и сочувствовал моей трагедии. (19)Отец испуганно и виновато пожимал плечами и неуверенно повторял, что он вроде ничего не ронял… (20)Ему было страшно неудобно, он не знал, куда деваться.

(21)Из нижних полок вынули книжки. (22)Я лично, никого не пустив, полез в пыльную полутьму. (23)Я вынимал моё помятое, изуродованное добро и плакал. (24)Всё общество собралось кругом и следило в скорбной тишине. (25)Повреждения оказались гораздо меньше ожидаемых и были вполне исправимы. (26)Коробки упали удачно. (27)Я хранил их до конца школы, а потом всю жизнь при всех переездах их хранили родители.

(28)Спустя многие годы мы встретились с Мариком.

— (29)А помнишь, у тебя тогда коробки с техникой за шкаф упали? (30)Так это я свалил, – вдруг признался он. (31)И в улыбке было больше удовлетворения, чем раскаяния. (32)Я раскрыл рот. (33)Помолчал. (34)Понял. (35)Но спросил:

— (36)А так. – (37)Он пожал плечами. – (38)Завидно стало. (39)Я так не умел. (40)А чего, думаю, пусть и у него не будет.

—(42)А свалил на отца, – сказал он.

— (43)Ты извини, я потом жалел, – сказал он.

(44)Он был не первый такой из всех. (45)Он был первым из открывшихся. (46)И лучшим из них из всех. (47)Потому что остальные не жалели. (48)И я ему благодарен. (49)Я впервые заглянул за книжный шкаф, в тёмный угол, в пыльную глубину, куда проваливается лучшее, что у тебя есть. (50)И это нашёл, и это достал, и поправил, и оно уцелело. (51)Люби тех, кто кусает локти: они делают тебя выше.(По М. Веллеру*)

* Веллер Михаил Иосифович (род. в 1948 г.) – современный российский писатель, лауреат литературных премий.

Алгоритм выполнения задания 9.2:

Определите тему текста (Тема раскаяния человека, сожаления о содеянном)
Выделите ключевые слова в тексте (хранил, понял, завидно стало, извини, жалел, я благодарен)
Опираясь на ключевые слова, сформулируйте основную мысль (Когда человек совершает по отношению к нам плохой поступок, а потом раскаивается в этом, сожалеет о содеянном, а мы при этом не держим на него зла, то это делает нас только морально сильнее и выше), выразите свое мнение (это и будет ТЕЗИСОМ вашего сочинения).
Подумайте, как начать текст.

5. Найдите в тексте предложения, подтверждающие ваш тезис. Можно написать просто номера предложений или процитировать их. И ОБЯЗАТЕЛЬНО к ним написать КОММЕНТАРИЙ , иначе за аргументы они засчитаны не будут.

6. Завершая свое сочинение, выразите свое отношение к теме, предложенной автором:

Итак, мы пришли к выводу: …
Таким образом, можно сделать вывод:….

7. Перечитайте свое сочинение, проверьте ТЕЗИС, АРГУМЕНТЫ (+комментарии к ним), ВЫВОД, в сочинении должно быть не менее 3-х абзацев, не должно быть логических ошибок.

8. Исправьте ошибки в словах, пользуясь орфографическим словарем

сочинение 9.2 пример:

В предложениях 36-43 мы видим, что Марик признается рассказчику в том, что это он на самом деле уронил его коробки и что он сделал это все от зависти. Но потом долго об этом сожалел и нашел в себе силы все рассказать, хоть и прошло уже много лет. Рассказчик оценил это признание.

Таким образом, мы пришли к выводу: в жизни может случиться всякое, нужно стараться совершать такие поступки, за которые потом не придется раскаиваться.

(14)Он держался отдельно, в буфете садился один, если столы заняты, то на подоконник. (15)Не участвовал в наших общих штуках, когда мы флешмоб против англичанки придумывали. (16)Я даже жалел его, думал, вот ненормальный. (17)Какой-то аутист, людей боится.

(18)Оказалось, ничего он не боится. (19)Просто ему никто не нужен. (20)Он просто другой.

(21)— Пойдём, Послушаем,— сказал мне Соныч. (22)Ну, послушаем так послушаем, никто не запрещает.

(23)— Пойдём, а кто сегодня будет? — спросил я.

(24)— Так Густав же, — объяснил Соныч. (25)Удивился моему незнанию. (26)Ведь список репетиций в зале вывешен на двери, и все знают, когда Густав Август.

(27). В зале было человек тридцать. (28)Нормально для школьника вообще: Просто урок, не концерт — откуда они понабежали все?

(29)— Это же Густав, — сказал мне Соныч.

(30)Значит, кто-то раскрутил этого Густава, значит, тут принято, что он талант. (31)А на самом деле всего лишь нужно намучиться нажимать правильные клавиши в правильное время. (32)Вот и весь ваш пианизм, всё ваше волшебство.

(33)Да и сначала он играл — ничего особенного.

(34)А потом начался Скрябин, и у меня земля ушла из-под ног.

(35)Не знаю, чем это объяснить. (36)Может, всё очень просто: Густав — гений.

(37)Меня будто крепко взяли и повели за собой. (38)И я пошёл. (39)Так бывает во сне, когда ты не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой, не чувствуешь туловища, есть только уши и в груди стушит сердце. (40)И думаешь: только бы не кончилось, не кончилось.

(41)Ночью я слушал этого Скрябина в исполнении разных пианистов. (42)Может, дело не в Густаве? (43)Может, просто такая музыка? (44)Казалось, меня в какую-то воронку засасывает, никогда такого не было раньше.

(45)Потом Густав играл на классном концерте, и я ждал: будет какое же волшебство или нет? (46)Когда ждёшь, обычно не бывает, а тут — было.

(47)С тех пор, когда я видел его, то хотел побыстрее уйти. (48) Мне было не по себе, что человек, который так умеет, просто сидит рядом, ест, говорит изредка с другими. (49)Но когда я шёл в школу, часто думал: вдруг будет Густав? (50)Вдруг?

Сам отрывок лучше не переписывать. Понимаю, что в счёт идут слова, но ваше введение тогда будет несоразмерно большим. Это плохо скажется на баллах за структуру сочинения. Вас просят написать, как вы понимаете смысл фрагмента. С этого и начините: «Я понимаю смысл предложенного фрагмента так:…«

А что бывает не так с фрагментом? Почему его можно не понять? На самом деле, это сочинение проверяет, как вы понимаете смысл всего художественного текста. А фрагмент как раз является выводом.

Приведите в сочинении два примера-иллюстрации из прочитанного текста, подтверждающих Ваши рассуждения. Приводя примеры, указывайте номера нужных предложений или применяйте цитирование.

* здесь и далее этим выражением будет обозначена осознанная речь экзаменуемого.

Писать меньше 70 слов нельзя — будут вычитать баллы или вообще не оценят. Писать больше 70 слов можно. На свой страх и риск. Чем больше слов, тем больше количество вероятных ошибок — помните.

Итак, вы подготовились и начинаете писать…

(1) Гэндальф поднялся, и голос его стал суровым.
— (2) Поостерегись, Бильбо, — сказал он. – (3) Оставь Кольцо! (4) А сам ступай, куда хочешь — и освободишься.
— (5) Разрешил, спасибо. (6) Я сам себе хозяин! — упрямо выкрикнул Бильбо.
— (7) Легче, легче, любезный хоббит! — проговорил Гэндальф. – (8) Всю твою жизнь мы были друзьями, припомни-ка. (9) Ну-ну! Делай, как обещано: выкладывай Кольцо!
— (10) Ты, значит, сам его захотел? (11) Так нет же! — крикнул Бильбо.
(12) Глаза Гэндальфа сверкнули.
(13) — Я ведь тоже могу рассердиться, — предупредил он. (14) — Осторожнее — а то увидишь Гэндальфа Серого в гневе!
(15) Он сделал шаг к хоббиту, вырос, и тень его заполнила комнату.
(16) Бильбо попятился; он часто дышал и не мог вынуть руку из кармана. (17) Гэндальф взглядом пригвоздил хоббита к стене; кулаки Бильбо разжались, и он задрожал.
(18) — Прости, пожалуйста, — сказал он. – (19) Что-то на меня накатило… (20) А теперь вот, кажется, прошло. (21) Мне давно не по себе: взгляд, что ли, чей-то меня ищет? (22) И все-то мне хотелось, знаешь, надеть его, чтоб исчезнуть, и все-то я его трогал да вытаскивал. (23) Пробовал в ящик запирать — но не было мне покоя, когда Кольцо не в кармане. (24) И вот теперь сам не знаю, что с ним делать…
(25) — Зато я знаю, что с ним делать, — объявил Гэндальф. – (26) Откажись от него. (27) Отдай его Фродо, а там уж – моя забота.
(28) Бильбо замер в нерешительности. Потом вздохнул.
(29) — Ладно, — выговорил он. – (30) Отдам. (31) Пусть оно достанется Фродо в придачу к остальному. – (32) Он глубоко вздохнул. – (33) Пора мне, пойду, а то как бы кому на глаза не попасться…- (34) Он подхватил мешок и шагнул к двери.

— (35) Кольцо-то осталось у тебя в кармане, — напомнил маг.
(36) — Осталось, да! — горько выкрикнул Бильбо. – (37) А с ним и завещание и прочие бумаги. Возьми их, сам распорядись. Так будет надежнее.
(38) — Нет, мне Кольцо не отдавай, — сказал Гэндальф. – (39) Положи его на камин. Фродо сейчас явится.
(40) Бильбо вынул конверт из кармана и хотел было положить его возле часов, но рука его дрогнула, и конверт упал на пол. (41) Гэндальф мигом нагнулся за ним, поднял и положил на место. (42) Хоббита снова передернуло от гнева.
(43) Но вдруг лицо его просветлело и озарилось улыбкой.
(44) — Ну вот и все, — облегченно сказал он. – (45) Пора трогаться!
(46) Ночь была ясная, в черном небе сияли звезды. (47) Бильбо глянул ввысь и вздохнул полной грудью.
(48) — Я счастлив, как давно не был, — сам небось понимаешь, что это значит. (49) Время мое приспело, и путь мой передо мною.

Допустим, отрывок, который необходимо понять, — это предложение 48. Так почему же Бильбо счастлив, как никогда, и Гэндальф может это понять?

Обычно финал имеет немного скрытый смысл, понять который можно лишь прочитав текст внимательно. Времени у вас предостаточно — читайте))) Прочитав поверхностно, вы скажете, что Бильбо счастлив, потому что освободился и отправился в путешествие. Но нет…

Он освободился от власти кольца.

Мы с вами думаем одинаково? Тогда поехали дальше. Подберём в тексте два эпизода, которые бы доказывали нашу правоту. Подумаем вместе, а потом прочтите, какие выбрал я.

Иду на специальность. Ослепительное солнце светит через закрытые веки, через кожу, через одежду, даже ногами чувствуется через кеды – идёшь по солнечному тротуару. Я иду медленнее, чем обычно. Солнце говорит: плюнь, Про, не ходи! Какие этюды, какой Бах, смотри, как тепло! Кончики пальцев чувствуют солнечный свет. Я дёргаю себя за ухо, за другое, за нос – очнись, Прошка, ты не на пляже! Вспомни, как ты хотел. Как ты поступал в эту школу, как тебя не брали и ты кулаком разбил балконную дверь, когда не прошёл, чего ты тогда хотел, а? Мечтал! Чтобы вот так, солнечным днём идти на специальность. Иди и радуйся! Лентяй, пингвин. Иди, иди-иди!

Тяжёлая дверь школы, у меня не хватает сил, чтобы дёрнуть её на себя, и мелькает мысль: вдруг закрыто? А? Ну вдру-уг!

Открылась. Ну ладно. Иди, не убьют же тебя там. Зато потом будешь с чувством выполненного долга пить чай в буфете, и, может быть, придёт Густав. Даже наверняка придёт, почему бы ему не прийти?

На уроке я играю Баха. От солнца мой Бах растекается в лужу, расплывается, разбитое яйцо на полу, пальцы путаются. А я ведь выстроил его, и уже было, было здание, такое стройное, но хрупкое… Растеклось, рассыпалось. Эх, Прохор. Бездарность ты, нечего и воображать. В голове тоже лужа вместо мозга, и я слышу издалека, будто сквозь вату:

– Ноты выучить может даже обезьяна! Где музыка? Где, я спрашиваю?! Бросил фразу! Локоть! Куда ты тянешь кота за хвост? Ну-у-у, теперь полетел, где ритм?!

Ключ стучит по столу. Раз-два, раз-два…

Самое обидное, что пришла уже следующая ученица, Аня Лернер, эх, и перед ней я так позорюсь!

Но всё заканчивается, и этот кошмар не бесконечен. Марго выгоняет меня и сама садится за рояль. Показывает, как надо. Так, а можно и так, совсем по-другому; главное, чтобы мысль была!

Я стою в дверях и стекаю по косяку. Нет, я не зря пришёл. Откуда она так может, Марго?! Откуда?!

Она встаёт из-за рояля, идёт к окну. Злится, значит. Когда так злится – даже смотреть на тебя не хочет, на это ничтожество.

– Все нервы у меня вытягиваешь, Прохор! Ноты ладно, ноты ты выучишь, с твоей головой вообще стыдно в таком виде приходить. Но энергия, Прохор! Чем ты играешь, у тебя что, внутри вообще ничего нет? Мужчина ты или дохлая амёба? Никакого характера… Не солист, не ведёшь за собой! У девчонок больше силы, чем у тебя. Вот послушай сейчас Аню, послушай!

…У Ани Лернер узкие плечи, тонкие пальцы – спичка, а не человек. Только волосы густые, чёрные, сильные-сильные, и глаза яркие. Этими глазами она смотрит на меня и шепчет губами: уйди, Про! Не слушай, уйди куда хочешь.

Ага, значит, и Аня сегодня не в форме. В моей предыдущей школе такого не было, а тут есть: на уроке часто сидит кто-то из одноклассников, и от этого так страшно играть, так страшно.

Я немного переживаю за Аню. Ведь это я разозлил Марго; и маленькая хрупкая Аня… Ой. Лучше не думать.

Я сижу на подоконнике, пью чай из пластикового стаканчика. Злюсь. Чай невкусный, обжигает горло. Злюсь на Марго и ещё больше – на свои руки, свою голову бестолковую, да и на Аню Лернер заодно. Ладно, ладно. Сейчас пройдёт, схлынет, и я смогу на холодную голову проанализировать…

Что? Какой анализ, Про! Ты что, смотри, какое солнце!

– Салют, Прохор! – Меня хлопают по плечу. – Как оно? На спец ходил?

– А, то-то, я смотрю, у тебя вид такой отмороженный… Как Марго?

– Ослепительна, – говорю, – сияет, как роса на траве. А я рядом с нею тускл и прогоркл.

Мы начинаем ржать, как кони. Я изображаю, как Марго плюётся мной, как я лежу, испорченное блюдо второго сорта, можете взять, уценка. Соныч знает, он тоже учился у Марго, она его довела до нервного срыва. Сбежал от неё, перевёлся к Зондбергу. Конечно, хрен редьки не слаще, но ему там легче, нашли контакт.

…И тут появляется Густав. Я всегда немного смущаюсь перед ним, понимаю: наша школа для таких, как он. А мы с Сонычем тут недоразумение.

Я смущаюсь, а Соныч повторяет ему мою шутку про Марго, как она ослепительна, а я тускл и прогоркл. Густав тоже смеётся. Я рад, что рассмешил его, хотя с Густавом вот так валять дурака, как с Сонычем, не могу.

Я поступил в нашу школу, специальную музыкальную, со второго раза и, в общем, случайно; не должен был, но прошёл. Взяли авансом. После меня на экзамене играла Аня Лернер, я слушал из-за двери и понимал, что мне тут нечего делать. Я просто умею ставить пальцы на клавиши. И всё. А делать музыку я не умею. Она звучит у меня внутри, но мои корявые руки не способны воспроизвести её. А Аня может.

И чудом я попал в класс к Марго. Мне сказали: пишите заявление к педагогу, а я никого и не знал, кроме неё.

У неё был концерт в кирхе, там бывают концерты. И мы с мамой пошли. Марго играла Баха. Я тогда оцепенел. Впервые замер от музыки, думал только: пускай не кончается, не кончается! И потом эта музыка звучала в моей голове, долго, долго…

Ну и я написал заявление к ней, безо всяких надежд, наудачу.

Я до сих пор не могу выйти из этого оцепенения, когда Марго говорит мне: локоть веди! Играй, Прохор, что ты как амёба. Замороженный, ледяной мальчик! Скучный, не сольный… Тапёр, тебе бы в кинотеатре играть.

Они тут все другие. Они с детства. У них руки способны на всё, им остаётся только музыку делать. А я! Со своей деревенской школой – что я могу?!

Ну. И я стал делать то, что действительно могу. Смешить. Смешить весь класс.

– Новенький? Как тебя зовут? – просто, по-детски спросила одна девочка. Я потом узнал, что она Оля, флейтистка.

– Про! Как противоракетная оборона.

Густав мне не понравился. Воображала, подумал я сразу. Вот Соныч – нормальный парень, сразу видно. Свой. А Густав какой-то выпендрёжный. Тонкий шарф, пиджак… Больно следит за своей внешностью, что-то в этом есть неправильное для парня. И фамилия выпендрёжная, и имя – какой-то пазл, искусственное что-то, выдуманное: Густав Август. Анаграмма, имя из тех же букв, что и фамилия. Магический квадрат. Он, кажется, из Риги. В нём есть какая-то заграничность. Смотрит на нас свысока; ну и жил бы в своей Риге!

Он держался отдельно; в буфете садился один, если столы заняты – на подоконник. Не участвовал в наших общих штуках, когда мы флешмоб против англичанки придумывали… Я даже жалел его, думал, вот ненормальный. Какой-то аутист, людей боится.

Оказалось, ничего он не боится. Просто ему никто не нужен. Он просто другой. Не мы.

– Пойдём, послушаем, – сказал мне Соныч. Ну, послушаем так послушаем, никто не запрещает.

– Пойдём, а кто сегодня будет? – спросил я.

– Так Густав же, – объяснил Соныч. Удивился моему незнанию. Ведь список репетиций в зале вывешен на двери. И все знают, когда Густав Август.

…В зале было человек тридцать. Нормально для школьника вообще: просто урок, не концерт – откуда они понабежали все?

– Это же Густав, – сказал мне Соныч.

Значит, кто-то раскрутил этого Густава, значит, тут принято, что он талант. А на самом деле всего лишь нужно научиться нажимать правильные клавиши в правильное время. Вот и весь ваш пианизм, всё ваше волшебство…

Да, и сначала он играл – ничего особенного. Ну, хороший пианист. Нормальный.

Читайте также: