Худой старик с колючей щетиной на лице сидел в углу станционного буфета в майори сочинение
Обновлено: 05.07.2024
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда.
10097 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.
“Золотая роза” сочинение
Идея книги родилась в 30-е годы, но в полной мере оформилась лишь тогда, когда Паустовский стал закреплять на бумаге опыт своей работы в семинаре прозы в Литературном институте им. Горького. Паустовский первоначально собирался назвать книгу “Железной розой”, однако позже отказался от намерения, – история лирника Остапа, сковавшего железную розу, вошла в качестве эпизода в “Повесть о жизни”, и писатель не захотел вторично эксплуатировать сюжет. Паустовский собирался, но не успел написать вторую книгу заметок о творчестве. В последнем прижизненном издании первой книги (Собрание сочинений. Т. З. М. 1967-1969) были расширены две главы, появилось несколько новых глав, в основном, о писателях. Написанные к 100-летию Чехова “Заметки на папиросной коробке”, стали главой “Чехов”. Очерк “Встречи с Олешей” превратился в главу “Маленькая роза в петлице”. В состав этого же издания включены очерки “Александр Блок” и “Иван Бунин”.
“Золотая роза”, по словам самого Паустовского, “книга о том, как пишутся книги”. Лейтмотив ее наиболее полно воплощен в рассказе, которым начинается “Золотая роза”. История о “драгоценной пыли”, которую собирал парижский мусорщик Жан Шамет, чтобы, собрав драгоценные крупинки, заказать у ювелира золотую розу, является метафорой творчества. В жанре книги Паустовского словно отражена ее главная тема: она состоит из коротких “крупинок”-рассказов о писательском долге (“Надпись на валуне”), о связи творчества с жизненным опытом (“Цветы из стружек”), о замысле и вдохновении (“Молния”), о соотношении плана и логики материала (“Бунт героев”), о русском языке (“Алмазный язык”) и знаках препинания (“Случай в магазине Альшванга”), об условиях работы художника (“Как будто пустяки”) и художественной детали (“Старик в станционном буфете”), о воображении (“Животворящее начало”) и о приоритете жизни перед творческим воображением (“Ночной дилижанс”).
Условно книгу можно разделить на две части. Если в первой автор вводит читателя в “тайное тайных” – в свою творческую лабораторию, то другую ее половину составили этюды о писателях: Чехове, Бунине, Блоке, Мопассане, Гюго, Олеше, Пришвине, Грине. Рассказам свойствен тонкий лиризм; как правило, это повествование о пережитом, об опыте общения – очном или заочном – с тем или иным из мастеров художественного слова.
Жанровый состав “Золотой розы” Паустовского во многом уникален: в едином композиционно законченном цикле объединились разные по своим характеристикам фрагменты – исповедь, мемуары, творческий портрет, очерк творчества, поэтическая миниатюра о природе, языковедческое исследование, история замысла и его воплощения в книге, автобиография, бытовая зарисовка. Несмотря на жанровую разнородность, материал “сцементирован” сквозным образом автора, который диктует повествованию свой ритм и тональность, ведет рассуждение в соответствии с логикой единой темы.
“Золотая роза” Паустовского вызвала множество откликов в печати. Критики отмечали высокое мастерство писателя, оригинальность самой попытки трактовать проблемы искусства средствами самого искусства. Но она же и вызвала много нареканий, отражавших дух переходного времени, предшествовашего “оттепели” конца 50-х гг. писателя упрекали в “ограниченности авторской позиции”, “излишестве красивых деталей”, “недостаточном внимании к идейной основе искусства”.
По преданиям, ее владелец наделялся неземным счастьем. Золотая роза — является основной нитью рассказа, она проходит через все произведение в качестве немаловажного элемента. Можно сказать, она является фундаментом данного произведения, на этой небольшой детали построена вся сюжетная линия рассказа. Золотая роза олицетворяет что-то прекрасное, светлое, неземное — что-то, что можно назвать счастьем. Заметьте, Паустовский не описывает нам тяжелую долю Жане Шамете, он не призывает читателя к жалости или состраданию к этому персонажу, это было бы слишком просто для такого великого писателя и тонкого психолога как Константин Георгиевич. В этом и есть вся его суть: даже на предсмертном одре главный герой- мусорщик, изображен как творец счастья, как достойный человек, как сказочное создание. Так вот этот рассказ о золотой розе вселил в души Шамета и Сюзи надежду на благополучие, веру в счастье, он воплотил легенду в жизнь, воссоздав золотую розу из старого предания в жизнь. Жаль только, что не все способны увидеть золотую розу, поверить в ее существование и магическую, волшебную силу. Ведь и в обычной розе кто-то видит только колючие жесткие шипы, а кто-то прекрасный благоухающий бутон. И в жизни, настоящую цену счастья знают те, кто поистине познал всю глубину горечи и невзгод.
Так почему же Константин Георгиевич Паустовский решает закончить свой рассказ так трагично — смертью Жане Шамете? Ведь, казалось бы, он только что докопался до истины, теперь бы вот жить, да жить. Но. в этом весь Паустовский.
По легенде древних мудрецов, людям не случайно в жизни предопределен такой период как старость. Человек становится не интересен сам себе, когда вроде, он все уже знает. Хотя я бы поспорила с мудрецами, ведь одной жизни не хватит, чтоб знать абсолютно все. Но, Шамет опостылел сам себе, уже не было сил смотреть на себя в зеркало. Он называл себя неуклюжей образиной, ковыляющей на ревматических ногах. Жан очень долго, упорно и тяжело шел к своей цели, и вот когда она наконец-то достигнута, его жизнь теряет всяческий смысл, он теряет к ней интерес и все вокруг безвозвратно рушится. Главный герой узнает, что Сюзанна покидает страну и навсегда уезжает в Америку. Жане Шамете познал смысл жизни, он поверил в счастье, и узнал что значит быть счастливым. Поэтому покидает этот бренный мир он с улыбкой на устах.
Мини-сочинение по рассказу Золотая роза (Паустовский К .Г.)
Такие люди живут сказкой, верят в неё и сами её создают, ведь в детстве у них самих она была, что позволило сердцу не очерстветь.
Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) — начать подготовку
Паустовский Константин
Паустовский о русском языке
Наш Паустовский
Кто знаком с творчеством Константина Григорьевича Паустовского, тот наверняка представляет какой был замечательный человек. Писатель с большой открытой душой, с ранимым.
К.Г. Паустовский – очень самобытный писатель с особым словом. Все мысли и образы, которые хотел передать писатель, выражаются через образы природы. Автор простым и доступным.
Константин Георгиевич Паустовский был настоящим художником слова. Благодаря своему таланту, он мог перенести читателя в любой уголок красивейшей страны – России.
Писатель-путешественник (Константин Паустовский)
Тяга к странствиям возникла у К. Паустовского еще в детстве — она пришла из книжек, в которых обрисовывались различные экзотические страны. Бегство в иную, придуманную.
Природа и герои в творчестве Паустовского
К.Г. Паустовский считал, что настоящий писатель должен на собственном опыте испробовать разные профессии, побывать в разных местах, и только после этого он сможет создавать.
по тексту К. Паустовского (из повести Золотая Роза) (ЕГЭ по русскому)
Многие из нас любят живопись, посещают различные выставки и галереи картин, рассматривают мастерски написанные портреты и пейзажи. Что дают они нам? Какое влияние оказывают на человека? Мне было интересно познакомиться с текстом К. Паустовского, в котором поднимается важная проблема роли живописи в нашей жизни.
Размышляя об этом, автор рассказывает нам о двух знаменитых полотнах, которые произвели большое впечатление на зрителей.
И в этом нельзя не согласиться с автором.
Мне кажется, что у каждого человека в жизни есть такие полотна, которые помогают ему взглянуть на вроде бы обыденные, привычные вещи совершенно другими глазами.
И теперь, каждый раз, глядя на обычные вещи, я вижу то, чего не замечают другие, их едва уловимые прелесть, изящество и суть.
Таким образом, К. Паустовский был прав, утверждая важность искусства в духовной жизни человека.
Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) — начать подготовку
Золотая роза.
Старик в станционном буфете
СТАРИК В СТАНЦИОННОМ БУФЕТЕ
Худой старик с колючей щетиной на лице сидел в углу станционного буфета в Майори. Над Рижским заливом свистящими полосами проносились зимние шквалы. У берегов стоял толстый лед. Сквозь снежный дым было слышно, как грохочет прибой, налетая на крепкую ледяную закраину.
Старик зашел в буфет, очевидно, погреться. Он ничего не заказывал и понуро сидел на деревянном диване, засунув руки в рукава неумело заплатанной рыбачьей куртки.
Вместе со стариком пришла белая мохнатая собачка. Она сидела, прижавшись к его ноге, и дрожала.
Рядом за столиком шумно пили пиво молодые люди с тугими, красными затылками. Снег таял у них на шляпах. Талая вода капала в стаканы с пивом и на бутерброды с копченой колбасой. Но молодые люди спорили о футбольном матче и не обращали на это внимания.
Когда один из молодых людей взял бутерброд и откусил сразу половину, собачка не выдержала. Она подошла к столику, стала на задние лапы и, заискивая, начала смотреть в рот молодому человеку.
— Пети! — тихо позвал старик. — Как же тебе не стыдно! Зачем ты беспокоишь людей, Пети?
Но Пети продолжала стоять, и только передние лапы у нее все время дрожали и опускались от усталости. Когда они касались мокрого живота, собачка спохватывалась и подымала их снова.
Но молодые люди не замечали ее. Они были увлечены разговором и то и дело подливали себе в стаканы холодное пиво.
Снег залеплял окна, и дрожь пробегала по спине при виде людей, пьющих в такую стужу совершенно ледяное пиво.
— Пети! — снова позвал старик. — А Пети! Ступай сюда!
— Эх, Пети, Пети! — шепотом сказал старик, и голос его чуть дрогнул от огорчения.
Пети снова вильнула хвостом и вскользь, умоляюще посмотрела на старика. Она как бы просила его больше ее не звать и не стыдить, потому что у нее самой нехорошо на душе и она, если бы не крайность, никогда бы, конечно, не стала просить у чужих людей.
Наконец один из молодых людей, скуластый, в зеленой шляпе, заметил собаку.
— Просишь, стерва? — спросил он. — А где твой хозяин?
Пети радостно вильнула хвостом, взглянула на старика и даже чуть взвизгнула.
— Что же это вы, гражданин! — сказал молодой человек. — Раз собаку держите, так должны кормить. А то некультурно получается. Собака у вас милостыню выпрашивает. Нищенство у нас запрещено законом.
Молодые люди захохотали.
— Ну и отмочил, Валька! — крикнул один из них и бросил собачке кусок колбасы.
— Пети, не смей! — крикнул старик. Обветренное его лицо и тощая, жилистая шея покраснели.
Собачка сжалась и, опустив хвост, подошла к старику, даже не взглянув на колбасу.
— Не смей брать у них ни крошки! — сказал старик.
Он начал судорожно рыться в карманах, достал немного серебряной и медной мелочи и начал пересчитывать ее на ладони, сдувая мусор, прилипший к монетам. Пальцы у него дрожали.
— Еще обижается!-сказал скуластый молодой человек. — Какой независимый, скажи пожалуйста!
— А, брось ты его! На что он тебе сдался? — примирительно сказал один из молодых людей, наливая всем пиво.
Старик ничего не ответил. Он подошел к стойке и положил горсть мелких денег на мокрый прилавок.
— Один бутерброд! — сказал он хрипло. Собачка стояла рядом с ним, поджав хвост. Продавщица подала старику на тарелке два бутерброда.
— Один! — сказал старик.
— Берите! — тихо сказала продавщица. — Я на вас не разорюсь.
— Палдиес! — сказал старик. — Спасибо!
Он взял бутерброды и вышел на платформу. Там никого не было. Один шквал прошел, второй подходил, но был еще далеко на горизонте. Даже слабый солнечный свет упал на белые леса за рекой Лиелупа.
Старик сел на скамейку, дал один бутерброд Пети, а другой завернул в серый носовой платок и спрятал в карман.
Собачка судорожно ела, а старик, глядя на нее, говорил:
— Ах, Пети, Пети! Глупая собака!
Но собачка не слушала его. Она ела. Старик смотрел на нее и вытирал рукавом глаза — они у него слезились от ветра.
Вот, собственно, и вся маленькая история, случившаяся на станции Майори на Рижском взморье.
Зачем я ее рассказал?
Начав писать ее, я думал совсем о другом. Как это ни покажется странным, я размышлял о значении подробностей в прозе, вспомнил эту историю и решил, что если ее описать без одной главной подробности — без того, что собака всем своим видом извинялась перед хозяином, без этого жеста маленькой собаки, то история эта станет грубее, чем она была на самом деле.
А если выбросить и другие подробности — неумело заплатанную куртку, свидетельствующую о вдовстве или одиночестве, капли талой воды, падавшие со шляп молодых людей, ледяное пиво, мелкие деньги с прилипшим к ним сором из кармана, да, наконец, даже шквалы, налетавшие с моря белыми стенами, то рассказ от этого стал бы значительно суше и бескровнее.
В последние годы подробности начали исчезать из нашей беллетристики, особенно в вещах молодых писателей.
Без подробности вещь не живет. Любой рассказ превращается в ту сухую палку от копченого сига, о какой упоминал Чехов. Самого сига нет, а торчит одна тощая щепка.
Смысл подробности заключается в том, чтобы, по словам Пушкина, мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно, в глаза всем.
С другой стороны, есть писатели, страдающие утомительной и скучной наблюдательностью. Они заваливают свои сочинения грудами подробностей — без отбора, без понимания того, что подробность имеет право жить и необходимо нужна только в том случае, если она характерна, если она может сразу, как лучом света, вырвать из темноты любого человека или любое явление.
Например, чтобы дать представление о начавшемся крупном дожде, достаточно написать, что первые его капли громко щелкали по газете, валявшейся на земле под окном.
«- Покуда спала, к нему пришла смерть. — сказала Даша, плача, Телегину. — Пойми же — у него волосики встали дыбом. Один мучился. Я спала.
Эта подробность (легкие детские волосы, вставшие дыбом) стоит многих страниц самого точного описания смерти.
Обе эти подробности верно бьют в цель. Только такой и должна быть подробность — определяющей целое и, кроме того, обязательной.
В рукописи одного молодого писателя я наткнулся на такой диалог:
«- Здорово, тетя Паша! — сказал, входя, Алексей. (Перед этим автор говорит, что Алексей открыл дверь в комнату тети Паши рукой, как будто дверь можно открыть головой.)
— Здравствуй, Алеша, — приветливо воскликнула тетя Паша, оторвалась от шитья и посмотрела на Алексея. — Что долго не заходил?
— Да все некогда. Собрания всю неделю проводил.
— Говоришь, всю неделю?
— Точно, тетя Паша! Всю неделю. Володьки нету? — спросил Алексей, оглядывая пустую комнату.
— Нет. Он на производстве.
— Ну, тогда я пошел. До свиданьица, тетя Паша. Бывайте здоровы.
— До свиданья, Алеша, — ответила тетя Паша. — Будь здоров.
Алексей направился к двери, открыл ее и вышел. Тетя Паша посмотрела ему вслед и покачала головой:
Весь этот отрывок состоит, помимо небрежностей и разгильдяйской манеры писать, из совершенно не обязательных и пустых вещей (они подчеркнуты). Все это ненужные, не характерные, ничего не определяющие подробности.
В поисках и определении подробностей нужен строжайший выбор.
Подробность теснейшим образом связана с тем явлением, которое мы называем интуицией.
Интуицию я представляю себе как способность по отдельной частности, по подробности, по одному какому-либо свойству восстановить картину целого.
Интуиция помогает историческим писателям воссоздавать не только подлинную картину жизни прошедших эпох, но самый их воздух, самое состояние людей, их психику, что по сравнению с нашей была, конечно, несколько иной.
Хорошая подробность вызывает и у читателя интуитивное и верное представление о целом — или о человеке и его состоянии, или о событии, или, наконец, об эпохе.
Школьное сочинение
Ожидание счастливых дней бывает иногда гораздо лучше этих самых дней.
К. Г. Паустовский
отчим домом, родными краями, с их местными историями, былинами, легендами, сказками.
Почему же умирает Шамет? Неужели он, нашедший ту самую истину, не заслуживает лучшей доли? Вот проблема рассказа. Я уверен, что именно эти вопросы волнуют читателей, именно эта неожиданная смерть непонятна им. Давайте попробуем разобраться.
Разобранное нами произведение не имеет головокружительных и увлекательных приключений, запутанных интриг, романтического ореола борьбы. Но оно действительно побуждает высокие чувства и мысли, манит к себе своей чистотой. Кажется, выступая в роли рецензента, я должен был обязательно критически оценить произведение, найти отрицательные стороны работы Паустовского. Но удивительное дело: то ли я плохой человек, то ли я предвзято отношусь к рассказу, но мне он так понравился, что я не нашел в нем ни одного писательского промаха, ни одной неправильной писательской мысли. Да и могу ли я осуждать литературный труд писателя, может быть, всей его жизни, критиковать рассказ о просто человеческом счастье.
Худой старик с колючей щетиной на лице сидел в углу станционного буфета в Майори. Над Рижским заливом свистящими полосами проносились зимние шквалы. У берегов стоял толстый лед. Сквозь снежный дым было слышно, как грохочет прибой, налетая на крепкую ледяную закраину.
Старик зашел в буфет, очевидно, погреться. Он ничего не заказывал и понуро сидел на деревянном диване, засунув руки в рукава неумело заплатанной рыбачьей куртки.
Вместе со стариком пришла белая мохнатая собачка. Она сидела, прижавшись к его ноге, и дрожала.
Рядом за столиком шумно пили пиво молодые люди с тугими, красными затылками. Снег таял у них на шляпах. Талая вода капала в стаканы с пивом и на бутерброды с копченой колбасой. Но молодые люди спорили о футбольном матче и не обращали на это внимания.
Когда один из молодых людей взял бутерброд и откусил сразу половину, собачка не выдержала. Она подошла к столику, стала на задние лапы и, заискивая, начала смотреть в рот молодому человеку.
— Пети! — тихо позвал старик. — Как же тебе не стыдно! Зачем ты беспокоишь людей, Пети?
Но Пети продолжала стоять, и только передние лапы у нее все время дрожали и опускались от усталости. Когда они касались мокрого живота, собачка спохватывалась и подымала их снова.
Но молодые люди не замечали ее. Они были увлечены разговором и то и дело подливали себе в стаканы холодное пиво.
Снег залеплял окна, и дрожь пробегала по спине при виде людей, пьющих в такую стужу совершенно ледяное пиво.
— Пети! — снова позвал старик. — А Пети! Ступай сюда!
— Эх, Пети, Пети! — шепотом сказал старик, и голос его чуть дрогнул от огорчения.
Пети снова вильнула хвостом и вскользь, умоляюще посмотрела на старика. Она как бы просила его больше ее не звать и не стыдить, потому что у нее самой нехорошо на душе и она, если бы не крайность, никогда бы, конечно, не стала просить у чужих людей.
Наконец один из молодых людей, скуластый, в зеленой шляпе, заметил собаку.
— Просишь, стерва? — спросил он. — А где твой хозяин?
Пети радостно вильнула хвостом, взглянула на старика и даже чуть взвизгнула.
— Что же это вы, гражданин! — сказал молодой человек. — Раз собаку держите, так должны кормить. А то некультурно получается. Собака у вас милостыню выпрашивает. Нищенство у нас запрещено законом.
Молодые люди захохотали.
— Ну и отмочил, Валька! — крикнул один из них и бросил собачке кусок колбасы.
— Пети, не смей! — крикнул старик. Обветренное его лицо и тощая, жилистая шея покраснели.
Собачка сжалась и, опустив хвост, подошла к старику, даже не взглянув на колбасу.
— Не смей брать у них ни крошки! — сказал старик.
Он начал судорожно рыться в карманах, достал немного серебряной и медной мелочи и начал пересчитывать ее на ладони, сдувая мусор, прилипший к монетам. Пальцы у него дрожали.
— Еще обижается!-сказал скуластый молодой человек. — Какой независимый, скажи пожалуйста!
— А, брось ты его! На что он тебе сдался? — примирительно сказал один из молодых людей, наливая всем пиво.
Старик ничего не ответил. Он подошел к стойке и положил горсть мелких денег на мокрый прилавок.
— Один бутерброд! — сказал он хрипло. Собачка стояла рядом с ним, поджав хвост. Продавщица подала старику на тарелке два бутерброда.
— Один! — сказал старик.
— Берите! — тихо сказала продавщица. — Я на вас не разорюсь…
— Палдиес! — сказал старик. — Спасибо!
Он взял бутерброды и вышел на платформу. Там никого не было. Один шквал прошел, второй подходил, но был еще далеко на горизонте. Даже слабый солнечный свет упал на белые леса за рекой Лиелупа.
Старик сел на скамейку, дал один бутерброд Пети, а другой завернул в серый носовой платок и спрятал в карман.
Собачка судорожно ела, а старик, глядя на нее, говорил:
— Ах, Пети, Пети! Глупая собака!
Но собачка не слушала его. Она ела. Старик смотрел на нее и вытирал рукавом глаза — они у него слезились от ветра.
Вот, собственно, и вся маленькая история, случившаяся на станции Майори на Рижском взморье.
Зачем я ее рассказал?
Начав писать ее, я думал совсем о другом. Как это ни покажется странным, я размышлял о значении подробностей в прозе, вспомнил эту историю и решил, что если ее описать без одной главной подробности — без того, что собака всем своим видом извинялась перед хозяином, без этого жеста маленькой собаки, то история эта станет грубее, чем она была на самом деле.
А если выбросить и другие подробности — неумело заплатанную куртку, свидетельствующую о вдовстве или одиночестве, капли талой воды, падавшие со шляп молодых людей, ледяное пиво, мелкие деньги с прилипшим к ним сором из кармана, да, наконец, даже шквалы, налетавшие с моря белыми стенами, то рассказ от этого стал бы значительно суше и бескровнее.
В последние годы подробности начали исчезать из нашей беллетристики, особенно в вещах молодых писателей.
Без подробности вещь не живет. Любой рассказ превращается в ту сухую палку от копченого сига, о какой упоминал Чехов. Самого сига нет, а торчит одна тощая щепка.
Смысл подробности заключается в том, чтобы, по словам Пушкина, мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно, в глаза всем.
С другой стороны, есть писатели, страдающие утомительной и скучной наблюдательностью. Они заваливают свои сочинения грудами подробностей — без отбора, без понимания того, что подробность имеет право жить и необходимо нужна только в том случае, если она характерна, если она может сразу, как лучом света, вырвать из темноты любого человека или любое явление.
Например, чтобы дать представление о начавшемся крупном дожде, достаточно написать, что первые его капли громко щелкали по газете, валявшейся на земле под окном.
«- Покуда спала, к нему пришла смерть… — сказала Даша, плача, Телегину. — Пойми же — у него волосики встали дыбом… Один мучился… Я спала.
Эта подробность (легкие детские волосы, вставшие дыбом) стоит многих страниц самого точного описания смерти.
Обе эти подробности верно бьют в цель. Только такой и должна быть подробность — определяющей целое и, кроме того, обязательной.
В рукописи одного молодого писателя я наткнулся на такой диалог:
«- Здорово, тетя Паша! — сказал, входя, Алексей. (Перед этим автор говорит, что Алексей открыл дверь в комнату тети Паши рукой, как будто дверь можно открыть головой.)
— Здравствуй, Алеша, — приветливо воскликнула тетя Паша, оторвалась от шитья и посмотрела на Алексея. — Что долго не заходил?
— Да все некогда. Собрания всю неделю проводил.
— Говоришь, всю неделю?
— Точно, тетя Паша! Всю неделю. Володьки нету? — спросил Алексей, оглядывая пустую комнату.
— Нет. Он на производстве.
— Ну, тогда я пошел. До свиданьица, тетя Паша. Бывайте здоровы.
— До свиданья, Алеша, — ответила тетя Паша. — Будь здоров.
Алексей направился к двери, открыл ее и вышел. Тетя Паша посмотрела ему вслед и покачала головой:
Весь этот отрывок состоит, помимо небрежностей и разгильдяйской манеры писать, из совершенно не обязательных и пустых вещей (они подчеркнуты). Все это ненужные, не характерные, ничего не определяющие подробности.
В поисках и определении подробностей нужен строжайший выбор.
Подробность теснейшим образом связана с тем явлением, которое мы называем интуицией.
Интуицию я представляю себе как способность по отдельной частности, по подробности, по одному какому-либо свойству восстановить картину целого.
Интуиция помогает историческим писателям воссоздавать не только подлинную картину жизни прошедших эпох, но самый их воздух, самое состояние людей, их психику, что по сравнению с нашей была, конечно, несколько иной.
Хорошая подробность вызывает и у читателя интуитивное и верное представление о целом — или о человеке и его состоянии, или о событии, или, наконец, об эпохе.
Худой старик с колючей щетиной на личике сидел в углу станционного буфета в Майори. Над Рижским заливом свистящими полосами проносились зимние шквалы. У берегов стоял толстый лед. Через снежный дым было слышно, как грохочет прибой, налетая на сильную ледяную закраину.
Старик зашел в буфет, явно, погреться. Он ничего не заказывал и понуро сидел на древесном диванчике, засунув руки в рукава неискусно заплатанной рыбачьей куртки.
Вкупе со стариком пришла белоснежная лохматая собачка. Она посиживала, прижавшись к его ноге, и дрожала.
Рядом за столиком шумно пили пиво молодые люди с тугими, красноватыми затылками. Снег таял у них на шляпах. Талая вода капала в стаканы с пивом и на бутерброды с копченой колбасой. Но юные люди спорили о футбольном матче и не направляли на это внимания.
Когда один из юных людей взял бутерброд и откусил сходу половину, собачка не выдержала. Она подошла к столику, стала на задние лапы и, заискивая, начала глядеть в рот юному человеку.
- Пети! - тихо позвал старик. - Как же для тебя не стыдно! Зачем ты беспокоишь людей, Пети?
Но Пети продолжала стоять, и только фронтальные лапы у нее все время дрожали и опускались от вялости. Когда они дотрагивались влажного животика, собачка спохватывалась и поднимала их опять.
Но молодые люди не примечали ее. Они были увлечены разговором и то и дело подливали для себя в стаканы прохладное пиво.
Снег залеплял окна, и дрожь пробегала по спине при виде людей, пьющих в такую холожу абсолютно ледяное пиво.
- Пети! - опять позвал старик. - А Пети! Ступай сюда!
Собачка несколько раз скоро мотнула хвостом, как бы давая понять старику, что она его слышит и оправдывается, но ничего с собой поделать не может. На старика она не посмотрела и даже отвела глаза совсем в иную сторону. Она как бы разговаривала: "Я сама знаю, что это нехорошо. Но ты же не можешь покупать мне таковой бутерброд".
- Эх, Пети, Пети! - шепотом сказал старик, и глас его чуток дрогнул от огорчения.
Пети опять вильнула хвостом и вскользь, умоляюще посмотрела на старика. Она как бы просила его больше ее не звать и не срамить, потому что у нее самой нехорошо на душе и она, если бы не крайность, никогда бы, конечно, не стала просить у чужих людей.
В конце концов один из юных людей, скуластый, в зеленоватой шапке, увидел собаку.
- Просишь, стерва? - спросил он. - А где твой владелец?
Пети радостно вильнула хвостом, взглянула на старика и даже чуток взвизгнула.
- Что же это вы, гражданин! - произнес юный человек. - Раз собаку держите, так должны подкармливать. А то некультурно выходит. Собака у вас милостыню выпрашивает. Нищенство у нас воспрещено законом.
Молодые люди захохотали.
- Ну и отмочил, Валька! - кликнул один из них и бросил собачке кусочек колбасы.
- Пети, не смей! - крикнул старик. Обветренное его личико и тощая, жилистая шейка побагровели.
Собачка сжалась и, опустив хвост, подошла к старику, даже не взглянув на колбасу.
- Не смей брать у их ни крошки! - сказал старик.
Он начал конвульсивно рыться в кармашках, достал немножко серебряной и медной мелочи и начал пересчитывать ее на ладони, сдувая мусор, прилипший к монетам. Пальцы у него дрожали.
- Еще дуется!-произнес скуластый юный человек. - Какой самостоятельный, скажи пожалуйста!
- А, брось ты его! На что он для тебя сдался? - примирительно сказал один из юных людей, наливая всем пиво.
Старик ничего не ответил. Он подошел к стойке и положил горсть маленьких средств на мокрый прилавок.
- Один бутерброд! - произнес он осипло. Собачка стояла рядом с ним, поджав хвост. Продавщица подала старику на тарелке два бутерброда.
- Один! - произнес старик.
- Берите! - тихо произнесла продавщица. - Я на вас не обанкрочусь.
- Палдиес! - сказал старик. - Спасибо!
Он брал бутерброды и вышел на платформу. Там никого не было. Один шквал прошел, 2-ой подходил, но был еще далековато на горизонте. Даже слабенький солнечный свет упал на белые леса за рекой Лиелупа.
Старик сел на лавку, дал один бутерброд Пети, а иной завернул в сероватый носовой платок и спрятал в кармашек.
Собачка конвульсивно ела, а старик, глядя на нее, разговаривал:
- Ах, Пети, Пети! Неразумная собака!
Но собачка не слушала его. Она ела. Старик глядел на нее и вытирал рукавом глаза - они у него слезились от ветра.
Русскую литературу 20 века трудно представить без творчества выдающегося писателя К. Н. Паустовского. Каждое произведение Паустовского заставляет читателя задуматься об окружающем мире, о событиях, с которыми сталкиваются люди и о том, какую роль играет человек в мистерии жизни.
Литература для Паустовского выступает в роли инструмента, при помощи которого, он старается засеять в сердца людей зерна добра, справедливости и морали. Рассказы Константина Григорьевича несут в себе ту мудрость, которой зачастую нам не хватает.
Краткое изложение
Действие разворачивается в одном из маленьких городков Латвии. В маленький буфет, который находиться рядом с железнодорожным вокзалом, зашел старик с маленькой собачкой. Мужчина сел за свободный столик и начал ждать окончание ливня, чтобы продолжить свой путь с маленькой спутницей.
За соседним столом сидела компания молодых людей, которая увлеченно обсуждала футбол. Юноши не заметили, как к ним подбежала собачка и начала просить кусочек бутерброда, которые они кушали. Собака, несмотря на запреты своего хозяина, продолжала заискивающе прыгать вокруг стола молодых людей.
Один из сидящих посмотрел на животное, после чего оскорбил ее хозяина. Его друг все же протянул собачке кусок колбасы, но так же не удержался от язвительных оскорблений в сторону пожилого мужчины, назвав его нищим старцем, который даже не может прокормить домашнее животное.
Старик забрал свою собаку обратно и не принял угощения молодого человека. Он достал из кармана последние несколько монет и заказал у буфетчицы бутерброд. Женщина, наблюдавшая за этой ситуацией, пожалела мужчину, и дала ему бесплатно еще один бутерброд, подчеркнув, что не обеднеет, если угостит маленькую собачку.
Когда старик вышел на улицу, он накормил свою собачонку. Смотря на то, как она жадно кушает, он горестно начинает корить ее за поведение, не произнося ни одного оскорбительного слова в адрес своих обидчиков. На столь печальной ноте, рассказ заканчивается.
Смысл рассказа
Эта история говорит нам о том, какими жестокими иногда бывают люди. Вместо того чтобы помочь обездоленному мужчине они принялись его оскорблять. В то же время, старик, будучи бедным и несчастным, не растерял своих моральных ценностей.
Этот человек предпочитает голод и нищету, нежели низкопоклонство. Он не променял свою честь на пищу для своей любимицы, так как понимал, что этим предаст и себя и ее. Радует то, что в мире все же находятся люди, которые понимают истинный смысл вещей.
Доброта буфетчицы яркий пример тому: женщина осознавала, что старику нечем накормить свою собаку, не говоря уже о себе. Предложив два бутерброда, буфетчица словно возблагодарила этим мужчину за то, что он сумел выстоять перед соблазном и поступил по совести.
Урок предполагает рабоу учащихся над содержанием текста рассказа, У учащихся формируетсянавык самостоятельной работы. В ходе урока воспитываются нравственные понятия;милосердие,отзывчивость, сострадание,щедрость,доброта.Урок сопровождает презентация, музыка, клип о доброте.
Душа о милосердии просила….
Урок-размышление
по рассказу К.Паустовского
Сад скульптур Одесского литературного музея. Паустовский, изображенный в виде сфинкса, все в этой жизни ведающего и хранящего тайное знание: о мире, о людях, об Одессе, взирает на окружающих с философской мудростью.
«– Не смей брать у них ни крошки! – сказал старик.
Настроение героев
Собачка несколько раз быстро мотнула хвостом, как бы давая понять старику, что она его слышит и извиняется, но ничего с собой поделать не может. На старика она не взглянула и даже отвела глаза совсем в другую сторону. Она как бы говорила: "Я сама знаю, что это нехорошо. Но ты же не можешь купить мне такой бутерброд
одинокий
гордый
чувство достоинства
Какими представлены молодые люди в рассказе? Какие детали помогают раскрыть образы этих героев?
Паустовского Таруса хоронила, На руках несла, не уронила, криком не кричала, не металась, лишь слеза катилась за слезою. Все ушли, она одна осталась И тогда ударила грозою…
Читайте также: