Бывает радость с которой ни минуты нельзя остаться наедине сочинение
Обновлено: 07.07.2024
Мне хотелось бы на прощание (в мои годы всякое свидание с людьми есть прощание) вкратце сказать вам, как, по моему понятию, надо жить людям для того, чтобы жизнь наша не была злом и горем, какою она теперь кажется большинству людей, а была бы тем благом и радостью, какою она и должна быть.
(1) Мне хотелось бы на прощание (в мои годы всякое свидание с людьми есть прощание) вкратце сказать вам, как, по моему понятию, надо жить людям для того, чтобы жизнь наша не была злом и горем, какою она теперь кажется большинству людей, а была бы тем благом и радостью, какою она и должна быть.
(4)Несчастная и озлобленная жизнь будет потому, что всего, чего хочется для себя одному человеку, хочется и всякому другому. (5)А так как каждому хочется всякого добра как можно больше для себя и добро это одно и то же для всех людей, то добра этого для всех всегда недостаёт. (6)И если люди живут каждый для себя — не миновать им отнимать друг у друга, бороться, злиться друг на друга, и от этого жизнь их не бывает счастливою. (7)Если временами люди и добудут себе того, чего им хочется, то им всегда мало, и они стараются добыть всё больше и больше и, кроме того, ещё и боятся, что у них отнимут то, что они добыли, и завидуют тем, которые добыли то, чего у них нет.
(8)Так что если люди понимают свою жизнь каждый в своём теле, то жизнь таких людей не может не быть несчастною. (9)Такая она и есть теперь для всех таких людей. (10)А такою, то есть несчастною, жизнь не должна быть. (11)Жизнь дана нам на благо, и так мы все и понимаем жизнь. (12)Для того же, чтобы жизнь была такою, людям надо понимать, что жизнь наша настоящая никак не в нашем теле, а в том духе, который живёт в нашем теле, и что благо наше не в том, чтобы угождать и делать то, чего хочет тело, а в том, чтобы делать то, чего хочет этот дух один и тот же, живущий в нас так же, как и во всех людях. (13)Хочет же этот дух блага себе, духу.
(14) А так как дух этот во всех людях один и тот же, то и хочет он блага всем людям.
(15) Желать же блага всем людям значит любить людей. (16)Любить же людей никто и ничто помешать не может; а чем больше человек любит, тем жизнь его становится свободнее и радостнее.
(17)Так что выходит, что угодить телу человек, сколько бы он ни старался, никогда не в силах, потому что то, что нужно телу, не всегда можно добыть, а если добывать, то надо бороться с другими. (18)Угодить же душе человек всегда может, потому что душе нужна только любовь, а для любви не нужно ни с кем бороться; не только не нужно бороться с другими людьми, а напротив, чем больше любишь, тем больше с ними сближаешься. (19)Так что любви ничто помешать не может, и всякий человек чем больше любит, тем всё больше и больше не только сам делается счастливым и радостным, но и делает счастливыми и радостными других людей.
(20) Так вот это-то, милые братья, мне хотелось сказать вам на прощание, сказать то, чему учили вас все мудрецы мира: что жизнь наша бывает несчастна от нас самих, что та сила, которая послала нас в жизнь и которую мы называем Богом, послала нас не затем, чтобы мы мучились, а затем, чтобы имели то самое благо, какого мы все желаем, и что не получаем мы это предназначенное нам благо только тогда, когда понимаем жизнь не так, как должно, и делаем не то, что должно.
(21) А то мы жалуемся на жизнь, что жизнь наша плохо устроена, а не думаем того, что не жизнь наша плохо устроена, а что делаем мы не то, что нужно.
(22)Это всё равно, как если бы пьяница стал жаловаться на то, что спился он оттого, что много завелось трактиров и кабаков, тогда как завелось много трактиров и кабаков только оттого, что много развелось таких же, как он, пьяниц.
(23)Жизнь дана людям на благо, только бы они пользовались ею, как должно ею пользоваться. (24)Только бы жили люди не ненавистью друг к другу, а любовью, и жизнь была бы неперестающим благом для всех.
(По Л. Н. Толстому)
Что делает человека по-настоящему счастливым? Почему многие люди тяготятся собственным существованием и не находят в себе сил, чтобы что-то изменить? Этими вопросами задаётся русский писатель Л.Н. Толстой, который поднимает в предложенном тексте проблему причин несчастной жизни.
Эти аргументы противопоставлены, так как автору важно подчеркнуть отличительные черты счастливой и несчастной жизни. Мы видим, что достаточно избавиться от эгоизма, для того чтобы перестать тяготиться своим существованием.
Итогом размышлений писателя становится следующая позиция: неправильное понимание цели, стремление жить только для себя, добывать как можно больше радостей и удовольствий, делает жизнь людей несчастнее.
Таким образом, чтобы изменить свою жизнь, надо в первую очередь начать с самого себя. Любовь и бескорыстие делают нас сильнее духом и счастливее.
- Нина в годы войны делала всё, для того чтобы на лицах переживших жизненные трагедии детей снова появились улыбки.
- День окончания Великой Отечественной войны, который запомнился рассказчице на всю жизнь, был радостным и трудным.
- Война застала Любу в Москве, в то время она работала проводником в поезде, ездила по маршруту Москва — Новосибирск.
- Счастье — ощущать единение с другими людьми в особенно значительные для страны праздники, такой праздник — День Победы.
- Рассказчица впервые побывала в Эрмитаже после окончания Великой Отечественной войны.
Текст Ф.А. Вигдоровой
(1)Как-то начался разговор: мы вспоминали, кто как встретил 22 июня, а потом — день Победы.
(2)Сначала я слушала Нину и Любу, потом перестала даже слышать их голоса — так явственно, так отчётливо вспомнились мне мои 22 июня и 9 мая.
. (3)Война застала меня в Ленинграде. (4)Шура, мой брат, в то лето окончил аспирантуру, у него был отпуск, и он взял меня с собой. (5)Оба мы были впервые в этом чудесном городе. (6)Ездили на острова, побывали в Эрмитаже, а вечером 21 июня, возвращаясь с концерта, долго ходили по окутанному белой ночью городу, бродили без устали, глядели на него — и не могли наглядеться. (7)Хорошо нам было! (8)Сколько чудесных, радостных планов строили мы на будущее!
(9)Встали, конечно, поздно, позавтракали как ни в чём не бывало, а потом вышли на улицу, и тут нас ударило слово: война!
(10)Мы вернулись в Москву.
(11)Вскоре Шура ушёл в армию. (12)В марте сорок второго года он погиб под Гжатском.
. (13)А День Победы!
(20)Бывает радость, с которой ни минуты нельзя остаться наедине. (21)И, хотя стояла глубокая ночь, все мы вышли из своих комнат и спустились во двор. (22)Тут было полно народу. (23)Словно тень прошла перед глазами. (24)Снова вспомнились мне те далёкие ночи, когда в густой тьме, теснясь, сдерживая дыхание, не смея зажечь спичку, толпились в этом дворе люди, ожидая своей очереди у входа в бомбоубежище. (25)Вспомнилось, как после отбоя матери с землисто-бледными от усталости и тревоги лицами на руках выносили спящих детей. (26)Как, выходя после одной такой ночи из подвала, люди жмурились и мигали от неожиданности: весь двор искрился под ещё не поблёкшей луной колючим, неестественным блеском. (27)Двор сплошь был засыпан хрустящим под ногами стеклом. (28)В ту ночь бомба разорвалась совсем близко — из окон вылетели стёкла.
(29)Да, всё это вспомнилось, не могло не вспомниться, но и не могло погасить счастья, которое светилось на каждом лице. (30)В ту ночь можно было зайти в любой незнакомый дом, постучаться в каждую дверь, заговорить с каждым встречным — все были полны одним чувством: кончилась война!
(31)И потом — по-особенному сияющие, насквозь пронизанные солнцем утро и день. (32)Все мы, не сговариваясь, пошли на Красную площадь. (33)На белых, нагретых солнцем трибунах сидели целые семьи, старики, опирающиеся обеими руками на палки, старухи в платочках, с узелками. (34)Всюду бегали дети, крепко взявшись за руки, проходили улыбающиеся девушки, слышались громкие, праздничные голоса. (35)Шли часы. (36)Ярко-голубое майское небо померкло, стало бледно-сиреневым, потом густо-синим. (37)А народу всё прибывало и прибывало.
(40)Рядом со мной стояла высокая немолодая женщина. (41)Она крепко сжала губы, неподвижно глядя прямо перед собой, и по щекам её непрерывно текли слёзы. (42)А в двух шагах мальчуган, сидя на плече у отца, смотрел на неё с безмерным, горестным изумлением, почти с упрёком: о чём можно плакать в такой день?
(49)Чудесный, счастливый день — радостный и трудный.
(50)И тут, словно пробудившись, я услышала голос Нины.
— (51)Самое счастливое событие в моей жизни? — протяжно говорила она. — (52)А если у меня не было в жизни никаких событий.
— (53)Ну, не событие, — возразила Люба, — а день, когда ты чувствовала себя очень-очень счастливой.
— (54)А я всегда чувствую себя счастливой, — ответила Нина.
(55)Наступило молчание. (56)Я ждала, мне хотелось услышать, что скажет Нина. (57)И вот она заговорила:
— Ладно, только учтите: событий у меня не было. (58)У меня очень обыкновенная жизнь. (59)Во время войны я работала проводником в поезде, ездили мы по маршруту Москва — Новосибирск. (60)В Москву везли военных или командированных, а в Новосибирск — женщин и детей с Украины, из Белоруссии, ленинградцев. (61)Ребята многие ехали одни, родители у них погибли, и они были такие одинокие, притихшие, печальные, просто сил не было смотреть.
(62)Тогда и решили мы устроить в своём поезде детский вагон и оборудовать его как следует. (63)Когда бригада стояла ещё в Новосибирске на отдыхе, мы сложились, собрали денег и купили игрушек, принесли кто посуду, кто книжки, кто цветы. (64)Нас было двадцать семь девушек, так что вещей набралось много. (65)Потом одна девушка предложила устроить в вагоне подвесные люльки для грудных ребят. (66)В общем, устроили очень хороший вагон: получилось уютно и красиво. (67)На больших остановках бегали за горячей пищей. (68)В вагоне всё время кипел самовар. (69)И потом ещё попросили девушек из другой бригады, из ташкентского поезда, привезти нам шерсти и стали вязать ребятам варежки и носки. (70)Мы старались в дороге развлечь ребят — рассказывали им сказки, читали им, пели. (71)И верно, они немножко повеселели, даже улыбаться начинали. (72)А уж это. — Нина замолчала на секунду и потом порывисто договорила. — (73)3наете, хуже всего, когда малыш до того намучился, что и улыбнуться не может. (74)Ну вот, а потом, по нашему примеру, детские вагоны стали устраивать и в других поездах. (75)И мы были очень рады. (76)Счастливы, — добавила Нина, чуть помедлив.
(77)И так как мы молчали, она сказала извиняющимся тоном:
— Я же говорила, что будет неинтересно.
— (78)Неправда, очень интересно! — горячо сказала Люба. — (79)Очень интересно, Ниночка! — ласково повторила она.
(80)3а окном было совсем черно. (81)Я смотрела в это чёрное, точно бархатом затянутое окно, и думала: всего труднее объяснить, что счастье не просто в личной удаче, счастье — жить для людей и работать для них, думать и заботиться не только о себе.
(По Ф.А. Вигдоровой*)
* Фрида Абрамовна Вигдорова (1915-1965) — советская писательница, журналист и правозащитник.
В нашей электронной библиотеки можно онлайн читать бесплатно книгу Фрида Вигдорова - Мой класс, Фрида Вигдорова .
Мой класс книгу читать онлайн
– О чём задумалась? – слышится весёлый голос Нины Станицыной, соседки по столу и по комнате. – Купаться! Купаться!
И мы до самого обеда плаваем, снова греемся на солнце и снова бросаемся в воду.
Нина учится в Институте инженеров транспорта, Люба Тимошенко – в строительном. Мы живём в одной комнате и в столовой сидим за одним столом.
Как-то поздно вечером, когда мы улеглись, начался разговор, который так естественно возникает теперь между людьми, едва они узнают друг друга: мы вспоминали, кто как встретил 22 июня, а потом – день Победы.
Сначала я слушала Нину и Любу, потом перестала даже слышать их голоса – так явственно, так отчётливо вспомнились мне мои 22 июня и 9 мая…
…Война застала меня в Ленинграде. Шура, мой брат, а то лето кончил аспирантуру, у него был отпуск, и он взял меня с собой. Оба мы были впервые в этом чудесном городе. Ездили на острова, побывали в Эрмитаже, а вечером 21 июня, возвращаясь с концерта, долго бродили по окутанному белой ночью городу, бродили безустали, глядели на него – и не могли наглядеться. Хорошо нам было! Сколько чудесных, радостных планов строили мы на будущее!
Встали, конечно, поздно, позавтракали как ни в чём не бывало, а потом вышли на улицу, и тут нас ударило слово: война!
Мы вернулись в Москву.
Вскоре Шура ушёл в армию. В марте сорок второго года он погиб под Гжатском.
Бывает радость, с которой ни минуты нельзя остаться наедине. И хотя стояла глубокая ночь, все мы вышли из своих комнат и спустились во двор. Тут было полно народу. Словно тень прошла перед глазами… Снова вспомнились мне те далёкие ночи, когда в густой тьме, теснясь, сдерживая дыхание, не смея зажечь спичку, толпились в этом дворе люди, ожидая своей очереди у входа в бомбоубежище. Вспомнилось, как после отбоя матери с землисто-бледными от усталости и тревоги лицами на руках выносили спящих детей. Как, выходя после одной такой ночи из подвала, люди жмурились и мигали от неожиданности: весь двор искрился под ещё не поблекшей луной колючим, неестественным блеском. Двор сплошь был засыпан хрустящим под ногами стеклом. В ту ночь бомба разорвалась совсем близко, и из окон вылетели стёкла.
Да, всё это вспомнилось, не могло не вспомниться, но и не могло погасить счастья, которое светилось на каждом лице. В ту ночь можно было зайти в любой незнакомый дом, постучаться в каждую дверь, заговорить с каждым встречным – все были полны одним чувством: кончилась война!
И потом – по-особенному сияющие, насквозь пронизанные солнцем утро и день… Все мы, не сговариваясь, пошли на Красную площадь. На белых, нагретых солнцем трибунах сидели целые семьи, старики, опирающиеся обеими руками на палки, старухи в платочках, с узелками. Всюду бегали дети, крепко взявшись за руки, проходили улыбающиеся девушки, слышались громкие, праздничные голоса. Шли часы. Яркоголубое майское небо померкло, стало бледносиреневым, потом густосиним. А народу всё прибывало и прибывало.
И когда раздался голос диктора, вся площадь разом погрузилась в безмолвие, которое тут же взорвалось восторженными криками: будет выступать Сталин!
Рядом со мной стояла высокая немолодая женщина. Она крепко сжала губы, неподвижно глядя прямо перед собой, и по щекам её непрерывно текли слёзы. А в двух шагах мальчуган, сидя на плече у отца, смотрел на неё с безмерным, горестным изумлением, почти с упрёком: о чём можно плакать в такой день?
Чудесный, счастливый день – радостный и трудный…
И тут, словно пробудившись, я услышала голос Нины.
– Самое счастливое событие в моей жизни? – протяжно говорила она. – А если у меня не было в жизни никаких событий.
– Ну, не событие, – возразила Люба, – а день, когда ты чувствовала себя очень-очень счастливой.
– А я всегда чувствую себя счастливой, – ответила Нина.
– Я же говорю: очень-очень счастливой, понимаешь? – нетерпеливо повторила Люба. – Не так, как всегда, а особенно счастливой!
Наступило молчание. Я ждала, мне хотелось услышать, что скажет Нина. И вот она заговорила:
– Ладно, только учтите: событий у меня не было. У меня очень обыкновенная жизнь. Но я всё-таки расскажу. Только вам будет неинтересно. Ладно, сами напросились…
Во время войны я работала проводником в поезде. У нас была комсомольская бригада проводников. Мы обучились малярному делу, столярному, слесарному, так что обходились в пути без ремонтной бригады. Ездили мы по маршруту Москва – Новосибирск. В Москву везли военных или командировочных, а в Новосибирск – женщин и детей с Украины, из Белоруссии, ленинградцев. Ребята многие ехали одни, родители у них погибли, и они были такие одинокие, притихшие, печальные, просто сил не было смотреть.
Тогда и решили мы устроить в своём поезде детский вагон и оборудовать его как следует. Когда бригада стояла ещё в Новосибирске на отдыхе, мы сложились, собрали денег и купили игрушек, принесли кто посуду, кто книжки, кто цветы. Нас было двадцать семь девушек, так что вещей набралось много. Потом одна девушка предложила устроить в вагоне подвесные люльки для грудных ребят. В общем, устроили очень хороший вагон: получилось уютно и красиво. На больших остановках бегали за горячей пищей. В вагоне всё время кипел самовар. И потом еще попросили девушек из другой бригады, из ташкентского поезда, привезти нам шерсти и стали вязать ребятам варежки и носки. Мы старались в дороге развлечь ребят – рассказывали им сказки, читали им, пели. И верно, они немножко повеселели, даже улыбаться начинали. А уж это… – Нина замолчала на секунду и потом порывисто договорила: – Знаете, хуже всего, когда малыш до того намучился, что и улыбнуться не может… Да, так о чём я говорила? Ну вот, а потом, по нашему примеру, детские вагоны стали устраивать и в других поездах. И мы были очень рады… Счастливы, – добавила Нина, чуть помедлив.
И так как мы молчали, она сказала извиняющимся тоном:
– Я же говорила, что будет неинтересно…
– Неправда, очень интересно! – горячо сказала Люба. – Очень интересно, Ниночка! – ласково повторила она.
За окном было совсем черно. По правилам дома отдыха, нам давно уже полагалось не разговаривать, а спать. Я смотрела в это чёрное, точно бархатом затянутое окно и думала: вот и об этом надо рассказать ребятам. Ведь это им, двенадцатилетним, всего труднее объяснить, а надо, чтобы они поняли: счастье – не просто в личной удаче, счастье – жить для людей и работать для них, думать и заботиться не только о себе.
Так вот всё, что задевало и радовало меня, я мысленно пересказывала ребятам. Иной раз приходило в голову: не узость ли это, не ограниченность ли? Почему всё в жизни, все свои мысли, встречи и впечатления я свожу к одному? Но нет: ведь это одно и стало в моей жизни самым главным и самым радостным! Я учительница – это самое важное и самое хорошее, что я о себе знаю!
И снова наступил день, который я всегда обвожу в своём календаре красным карандашом: Первое Сентября! И снова я шагаю по знакомому переулку. Липы ещё не успели растерять своё тусклое золото, и лишь изредка под ногой шуршит сухой лист.
Всё казалось особенно чистым и чётким в это утро: и ровный асфальт, и знакомые дома, и решётка забора, и безоблачное бледное небо. Так бывает, когда смотришь на улицу сквозь только что вымытое к празднику окно.
– Марина Николаевна! Здравствуйте! – услышала я и, обернувшись, увидела Лёшу Рябинина. Он держал за руку брата, семилетнего Петю.
– Здравствуй, Лёша. Да как ты вырос, ты ростом чуть не с меня! А Петя почему с тобой?
– В первый класс идёт, – с гордостью ответил Лёша. – К Наталье Андреевне!
Счастье – это чувство и полного состояние, высшего удовлетворения. Счастье состоит не из удачи личной, а из возможности жить и работать среди помогать, людей им, думать и заботиться не только о себе.
предложенного Героиня для анализа текста Нина что, говорит всегда чувствует себя счастливой. Во войны время она работала проводником на поезде, возили где детей с Украины и из Белоруссии. Девушки всё делали, чтобы улучшить дорожный быт войной обездоленных детей. Они приносили в вагон посуду, игрушки, книжки, цветы, сделали подвесные для люльки грудных детей, вязали ребятам носки и варежки, рассказывали детям сказки, читали им, Постепенно. пели дети становились веселее, научились улыбаться заново. Пример молодых проводниц подхватили и поезда другие, и они были очень рады необыкновенно и этому счастливы.
Таким образом, достижение личного может успеха принести кратковременную радость, но полное человек счастье испытывает только тогда, когда нуждающимся помогает в поддержке.
Текст
(1) Как-то начался вспоминали: мы разговор, кто как встретил 22 июня, а день — потом Победы.
(2) Сначала я слушала Нину и потом, Любу перестала даже слышать их голоса — явственно так, так отчётливо вспомнились мне июня 22 мои и 9 мая.
. (4)Война застала меня в Шура. (4)Ленинграде, мой брат, в то лето окончил него, у аспирантуру был отпуск, и он взял меня с Оба. (5)собой мы были впервые в этом чудесном Ездили. (б)городе на острова, побывали в Эрмитаже, а вечером 21 возвращаясь, июня с концерта, долго ходили по окутанному ночью белой городу, бродили без устали, него на глядели — и не могли наглядеться. (7)Хорошо нам Сколько! (8)было чудесных, радостных планов строили мы на Встали!
(62)Тогда и решили мы своём в устроить поезде детский вагон и оборудовать как его следует. (бЗ)Когда бригада стояла Новосибирске в ещё на отдыхе, мы сложились, собрали денег и игрушек купили, принесли кто посуду, кто кто, книжки цветы. (64)Нас было двадцать девушек семь, так что вещей набралось Потом. (65)много одна девушка предложила устроить в подвесные вагоне люльки для грудных ребят. (66)В устроили, общем очень хороший вагон: получилось красиво и уютно. (67)На больших остановках бегали за горячей вагоне. (68)В пищей всё время кипел самовар. (69)И ещё потом попросили девушек из другой бригады, из поезда ташкентского, привезти нам шерсти и стали ребятам вязать варежки и носки. (70)Мы старались в дороге ребят развлечь — рассказывали им сказки, читали им, пели. (71)И они, верно немножко повеселели, даже улыбаться это. (72)А уж начинали. — Нина замолчала на секунду и потом договорила порывисто. — (73)Знаете, хуже всего, когда того до малыш намучился, что и улыбнуться не может. (74)Ну потом, а вот, по нашему примеру, детские вагоны устраивать стали и в других поездах. (75)И мы были очень Счастливы. (76)рады, — добавила Нина, чуть помедлив.
(77)И как так мы молчали, она сказала извиняющимся говорила:
— Я же тоном, что будет неинтересно.
— (78)Неправда, интересно очень! — горячо сказала Люба. — (79)Очень Ниночка, интересно! — ласково повторила она.
(80)3а окном совсем было черно. (81)Я смотрела в это чёрное, бархатом точно затянутое окно, и думала: всего объяснить труднее, что счастье не просто в личной счастье, удаче — жить для людей и работать них для, думать и заботиться не только о себе.
Читайте также: