Мифологическая картина мира в условиях массовой коммуникации реферат

Обновлено: 05.07.2024

Мирче Элиаде написал слова, которые в качестве эпиграфа вполне подходят к данному параграфу: "Можно с уверенностью предположить, что понимание мифа бу­дет отнесено к наиболее полезным открытиям двадцато­го столетия" [394, с. 36].

Мифологические структуры представляют особый ин­терес для ПР, поскольку включение в воздействие такого рода структур позволяет опираться на неосознаваемые явно аудиторией информационные структуры. Подобные структуры аудитория не может отвергнуть как по причи-

не их неосознаваемости, так и по причине неопровергаемости из-за автономности существования, не зависящей от отдельного человека. Есть еще третья составляющая мифа, также представляющая интерес для ПР. Это в оп­ределенной степени его простота. Как пишет, к примеру, Т.В. Евгеньева:

"В современной массовой политической психологии реальные социальные и этнические проблемы заменяются упрощенным представлением о вечной борьбе двух мифо­логизированных общностей ("демократы — коммунисты", "патриоты — космополиты", "наши — не наши"), а отноше­ние к иным этническим, конфессиональным группам строится по принципу "мы — они". ("Они" нас грабят, съе­дают наши продукты, вывозят наше сырье и энергию и т.д.). Стоит "нам" перестать помогать "им" — и все наши проблемы будут решены немедленно" [99, с. 26].

Упрощенный вариант представления ситуации, конеч­но, имеет больше шансов на выживание, поскольку с лег­костью может захватить массовую аудиторию.

Современный миф часто принимает формы, которые описывают совершенно будничные события. Но при этом он во многом активно опирается на определенные нети­пичные ситуации, внедренные в современность. К при­меру, рассказ об удачном фермере, успешном движении миллионера в кандидаты в президенты (например, В. Брынцалова) опирается на знакомую всем мифологическую структуру перехода в иное состояние, вариантом чего мо­жет служить знакомая всем Золушка. А. Пятигорский рассматривает в составе мифа такую составляющую как "не-обыкновенное" [277]. Отбирая самые яркие события из жизни своих героев, масс-медиа движутся по пути их мифологизации. Если же событие не является ярким, то оно не представляет интереса ни для журналиста, ни для читателя. То есть составляющие самого процесса комму­никации (отбор характеристик события и написания о них с точки зрения аудитории) очень активно формиру­ют мифологическую среду. Тем более это касается, к

примеру, президентских выборов, являющихся апофео­зом мифологического мышления.

Мы слишком рано списали мифы из инструментария сегодняшнего дня, оставив их только в рамках примитив­ного мышления прошлого. Сергей Эйзенштейн, воздавая должное Диснею, отмечал:

"Кажется, что этот человек не только знает магию всех технических средств, но что он знает и все сокровен­нейшие струны человеческих дум, образов, мыслей, чувств. Так действовали, вероятно, проповеди, Францис­ка Ассизского. Так чарует живопись Фра Беато Анжелико. Он творит где-то в области самых чистых и первич­ных глубин. Там, где мы все - дети природы. Он творит на уровне представлений человека, не закованного еще логикой, разумностью, опытом. Так творят бабочки свой полет. Так растут цветы. Так удивляются ручьи собствен­ному бегу" [387, с. 210-211].

Миф социалистический как и миф капиталистический акцентируют внимание на будущем идеальном обществе. "Сегодня" рассматривается как набор временных ошибок, подлежащих исправлению. Наличие такого мифа легко делает реальную жизнь исключением из идеального пра­вила.

Мы жили в хорошо структурированном мифологичес­ком пространстве, каким был СССР.

"Мифологическое пространство СССР в целом отве­чало основным архетипическим образам коллективного бессознательного, определяющим традиционное миро­воззрение. Речь в данном случае идет о таких устойчивых мифах, как "советский народ", "общество всеобщего ра­венства", образы могущественного внешнего врага - ка­питалистического мира с его эксплуатацией человека че­ловеком" [340, с. 64].

О современном мифе рассуждает Мирче Элиаде, счи­тая миф единственно верной моделью действительности. Так, к примеру, о мифе коммунистическом он пишет:

"Что бы мы не думали о научных притязаниях Мар­кса, ясно, что автор Коммунистического манифеста берет и продолжает один из величайших эсхатологических ми­фов Средиземноморья и Среднего Востока, а именно: спасительную роль, которую должен был сыграть Спра­ведливый ("избранный", "помазанный", "невинный", "миссионер", а в наше время — пролетариат), страдания которого призваны изменить онтологический статус ми­ра. Фактически бесклассовое общество Маркса и после­дующее исчезновение всех исторических напряженностей находит наиболее точный прецедент в мифе о Золотом Веке, который, согласно ряду учений, лежит в начале и конце Истории" [394, с. 25].

Миф совершенно свободно входит в нашу действи­тельность, принимая разнообразные формы. Ведь миф о Золушке идентичен мифу о чистильщике сапог, ставшем миллионером, он во многом похоже реализуется беско­нечное число раз, когда мы читаем, к примеру, сообще­ние о победителе олимпиады из глухого села. То есть пе­ред нами вариант мифологической действительности, к которому благоприятно расположено массовое сознание, ибо все герои этой действительности побеждают благода­ря своему труду и умению и несмотряна низкое социаль­ное положение. Эта свободная повторяемость схем мифа у разных народов и в разные времена говорит о его прин­ципиальной универсальности.

Мирче Элиаде также подчеркивает "психотерапевти­ческое" значение такого повтора:

"Каждый герой повторял архетипическое действие, каждая война возобновляла борьбу между добром и злом, каждая новая социальная несправедливость отождествля­лась со страданиями спасителя (или, в дохристианском мире, со страстями божественного посланца или бога растительности и т.д.). Для нас имеет значение одно: благодаря такому подходу десятки миллионов людей мог­ли в течение столетий терпеть могучее давление истории, не впадая в отчаяние, не кончая самоубийством и не при­ходя в то состояние духовной иссушенности, которое не-

разрывно связано с релятивистским или нигилистичес­ким видением истории" [393, с. 135].

Сегодняшняя мифология также действует на молодежь в качестве образцов для подражания.

"Реальные и воображаемые герои играют важную роль в формировании европейского юношества: персонажи

приключенческих рассказов, герои войны, любимцы эк­рана и так далее. Эта мифология с течением времени постоянно обогащается. Мы встречаем один за другим образы для подражания, подбрасываемые нам перемен­чивой модой, и стараемся быть похожими для них. Писа­тели часто показывают современные версии, например, Дон Жуана, политического или военного героя, незадач­ливого любовника, циника, нигилиста, меланхолическо­го поэта и так далее - все эти модели продолжают нести мифологические традиции, которые их топические фор­мы раскрывают в мифическом поведении" [394, с. 34].

Раньше я придерживался мнения, что подобные типа­жи более выгодны сюжетно, на них можно строить рас­сказ с продолжением, то есть, что это система рассказа диктует тип героя со своих позиций. Однако это был бы слишком узкий взгляд, его следует расширить в сторону реальности такого типажа хотя бы в мире символическом. Но мы видим и иной странный феномен - и Павка Кор­чагин, и Павлик Морозов, с одной стороны, и "топ-мо­дель", с другой — все это в первую очередь реалии невер­бального общения. Мы к примеру, не вспомним ни одного слова Павки Корчагина из кинофильма, но хоро­шо помним его стиснутые зубы. Или Зою Космодемьян­скую, идущую босиком по снегу с доской на груди. Это говорит не только о лучшей памяти на невербальные со­бытия, а о более древней форме функционирования героя мифа. Это герой скорее без слов, чем со словами.

М. Элиаде говорит о мифологическом характере сов­ременной книги. "Каждый популярный роман должен представлять типичную борьбу Добра и Зла, героя и не­годяя (современное воплощение дьявола) и повторять од­ну из универсальных мотивов фольклора — преследуемую молодую женщину, спасенную любовь, неизвестного бла­годетеля и тому подобное. Даже детективные роман (. ) полны мифологических тем" [394, с. 36]. Добавим сюда и типичные схемы интерпретации современной политики, где интерпретация каждой из сторон также идет по линии Добра и Зла, к примеру, хороший президент и плохой Верховный Совет. Как пишет Т. Евгеньева:

"Современная политическая мифология характеризу­ется наличием множества претендентов на образ идеаль­ного героя-вождя, каждый из которых предлагает свой собственный вариант решения. (. ) Степень мифологиза­ции образа того или иного политического лидера можно определить, проанализировав издаваемые, как правило, большим тиражом написанные им автобиографические сочинения. В них выделяются те элементы, которые, по мнению либо самого автора, либо его консультантов, не­обходимы для большого соответствия роли вождя масс" [99, с. 28].

Список мифов, формирующих наше мышление, очень велик. Г. Мельник перечисляет часть из них, относящих­ся к периоду перестройки [201, с. 100]:

"Россия была чудной, замечательной, расово и рели­гиозно бесконфликтной, с бурно развивающейся про­мышленностью страной";

"Гады-супостаты — большевики пришли и все испор­тили";

"Сталин был бездарен во всем: войну, что ему ставят в заслугу, вовсе не выиграл, трупами советских солдат немца завалил";

"Вся наша жизнь была не жизнью вовсе, а провалом в истории, безвременьем".

К. Юнг и М. Элиаде отмечают вневременной характер мифа (коллективного бессознательного), откуда следует, что "при малейшем прикосновении к его содержимому, человек испытывает "переживание вечного" и что именно реактивация этого содержимого ощущается как полное возрождение психической жизни" [394, с. 135].

Г. А. Левинтон видит в мифе в качестве его централь­ной характеристики постоянную перекодируемость в дру­гие мифы и ритуалы:

"Внутри корпуса мифов и ритуалов - сигнификатив­ные отношения обратимы, данный миф обозначает (и пе­рекодирует) ряд других мифов и ритуалов, причем, что является означающим, а что означаемым, — зависит толь­ко от того, какой миф или ритуал в данном случае выб-

рал исследователь: он выступает в качестве означающего, остальные в качестве значений, т.е. внутри корпуса ми­фов и ритуалов сигнификативные отношения двусторонни, "стрелки" (обозначающие на схеме эти отношения) обратимы. Когда перед нами текст, который может выс­тупать только как означающее, когда "стрелки" уже необ­ратимы, мы имеем дело не с мифом, а с фольклором (нарративом). Нарратив обозначает миф или ритуал, но сам не является их значением" [155, с. 314].

Одновременно это говорит о том, что за всеми ними стоит инвариант (корпус инвариантов), а конкретная ре­ализация не может вынести наружу все. Она лишь опира­ется на этот корпус.

Нам бы хотелось подчеркнуть такой важный аспект мифа, как наличие в нем Рока или Судьбы, что проявля­ется в невозможности уклониться от того или иного действия. В норме человек волен выбирать, но в рамках мифических координат у него это право исчезает. Герой при этом действительно "героизируется", в ряде случаев идя на верную, с точки зрения нормы, смерть. И чаще ему удается "смертью смерть поправ", выйти победителем из ситуации, не имевшей реального выхода. К примеру, В. Топоров пишет об Энее: "Как это ни покажется стран­ным, в самые страшные, роковые минуты агонии Трои, когда требовалось наибольшая ответственность и соб­ственное решение, Эней менее всего принадлежал себе. За него решал рок. Ни бежать прочь из Трои, ни бежать в самой Трое от врагов Эней не собирался" [324, с. 81]. Священное, вслед за Рудольфом Отто говорит Мирче Элиаде, "всегда проявляет себя как сила совершенно ино­го порядка, чем силы природы" [394, с. 140]. В рецензии на одно из исследований Мирче Элиаде развертывает мысль автора, пытающегося разграничить сагу (миф) и сказку: "В саге герой живет в мире, управляемом Богами и судьбой. Персонаж сказок, напротив, свободен и неза­висим от Богов, для победы ему хватает друзей и покро­вителей. Свобода от воли Богов, доходящая до иронии по отношению к ним, сопровождается полным отсутствием

какой бы то ни было проблематики. В сказках мир прост и прозрачен" [394, с. 195-196].

Мы можем увидеть сказочность (мифологичность?) даже в элементарных рассказах. Например, в рассказах А. Кононова о Чапаеве, входивших в обязательную совет­скую агиографию [139]. Вот один из рассказов - "Крас­ный автомобиль", где Чапаев с шофером едут в село, го­воря о том, что скоро будут пить чай. Заехав, они обнаруживают, что ошиблись — село занято белыми:

"Чапаев оглянулся вокруг и понял, что дело неладно. У церкви стоял и вглядывался в автомобиль человек с погонами на плечах. В нем нетрудно было признать бе­лого офицера. Не сводя глаз с машины, он расстегнул ви­севшую у пояса кобуру и вынул наган".

Шофер пытается завести машину, и тут время начина­ет растягиваться, подчиняясь своему собственному рит­му. Появились солдаты.

"В это время у церкви, где стоял офицер, раздался выстрел. Пуля пропела над самым ухом шофера. Но он уже завел мотор и вскочил в кабину. Машину сильно рва­нуло — шофер сразу взял самую бешеную скорость".

Проявление действий самого Чапаева затягивается. Но.

"Теперь со всех сторон бежали к ним белые. Но ско­ро остановились: машина круто повернула, Чапаев от­крыл стрельбу из пулемета".

Завершение героической ситуации всегда обладает приятными ассоциациями для читателя, поскольку здесь норма проявляется на фоне только что прозвучавшей не­нормы.

"Чапаев вдруг засмеялся:

- Вот так напились чаю!

- Шофер не расслышал: скорость была бешеной, ве­тер свистел в ушах. А когда машина пошла тише, шофер услышал:

По морям, по волнам,

Нынче — здесь, завтра там. По-о моря-ам. "

М. Элиаде призывает к изучению связи между велики­ми реформаторами и пророками и традиционными ми­фологическими схемами [392, с. 150]. Но эти связи есть и на любом другом уровне - "Персонажи "комиксов" яв­ляются современной версией мифологических или фоль­клорных героев" [392, с. 183]. Или они проявляются в том, что элиты стремятся восхищаться теми явлениями культуры, которые недоступны широким массам: "в гла­зах "других", в глазах "массы" афишируется принадлеж­ность к некоторому тайному меньшинству" [392, с. 187].

Функции мифов в современном обществе выполняют романы. В рамках украинского общества — это "мыльные оперы". "Читатель входит в сферу времени воображаемо­го, чужого, ритмы которого изменчивы до бесконечнос­ти, так как каждый рассказ имеет свое собственное вре­мя, специфическое и исключительное" [392, с. 190]. Для мыльных опер очень важна ситуация единения общества в одном пространстве и времени. Объединяющую фун­кцию играет не только совместный просмотр сериала, но и также возможность последующего обсуждения его. Лю­ди не хотят терять нитей единства, поскольку именно они, а не сценарии еретического поведения, являются центральными для любого общества. В свое время Д. Кэмпбелл писал о том, что гены "храбрости" должны пос­тепенно исчезать при развитии общества, поскольку лю­ди, обладающие ими, первыми идут на опасность и гиб­нут. "Трусы" чаще остаются живыми, поэтому последующие поколения получают потомства именно от них" [145] Это та же самая структура, где "еретик" нака­зывается. Общество за время своего существования как бы наработало системы поддержания единства, но не смогло заинтересоваться системами индивидуального по­ведения, которое всегда выступает как нарушение нормы.

Миф — это психологически доступный всем ответ на проблемы общей значимости. Он спасает и ограждает.

Он помогает не потерять веру в разумность мира. Ролан Барт так говорит о задачах, которые решает "здравый смысл" — "устанавливать простейшие равенства между видимым и сущим, поддерживая такой образ мира, где нет ни промежуточных звеньев, ни переходов, ни разви­тия. Здравый смысл — это сторожевой пес мелкобуржуаз­ных уравнений: нигде не пропуская диалектику, он соз­дает однородный мир, где человек уютно огражден от волнений и рискованных соблазнов "мечты" [13, с. 129]. И поскольку человек стремится в этот "огражденный" мир, ему активно стараются помочь. Когда же нет воз­можности сделать это реально, это делается символичес­ки — как, например, "Каждой семье отдельную квартиру к 2000 году". И это не ложь в чистом виде, поскольку, как правило, речь идет или о далеком будущем, или о дале­ком прошлом.

В современном мире массовая коммуникация и массо­вая культура нарастили новый аспект мифологичности. Что наиболее характерно для мифологических текстов? Нам представляются важными следующие два параметра:

- для них характерна определенная узнаваемость— это не новая информация, а как бы реализация уже извес­тной нам схемы. Часто под эту модель, фрейм, стереотип мы даже начинаем подгонять действительность. Напри­мер, крушение поезда и гибель людей превращается в подвиг машиниста, стрелочника, или, в крайнем случае, бригады врачей, спасавших жизнь потерпевшим.

"Американское общество переполнено мифами", — пи­шут Эрнст Янарелла и Ли Зигельман [596, р. 2]. Мифы формируют культурный и социальный мир, задавая раз­решенные/запрещенные типы символических действий в данной культуре.

Так, война в представлениях таких авторов бестселле­ров, как Джозеф Хеллер и Курт Воннегут, превращается в метафору зверя/машины, авторитарную по своей сути и являющуюся продолжением бюрократической, корпора­тивной социальной структуры. "Литература о войне во Вьетнаме в сильной степени характеризуется удивлением выживания в странной и враждебной земле среди зага­дочных людей, в конфликте, у которого нет определен­ного значения" [467, р. 138].

В принципе мифопорождающие машины работают все время. В какой-то степени оправдано представление, что массовое сознание по сути своей мифично. Причем все яркие с точки зрения нации события насквозь мифоло-гичны. Вероятно, в это время мы наблюдаем включение более древних способов переработки информации. При этом из-за существенной значимости отражаемых собы­тий без мифологической составляющей сегодня не может обойтись и политика. Например, вот что написано в раз­работке Специальной информационно-аналитической комиссии правительства России "Мифология чеченского кризиса как индикатор проблем национальной безопас­ности России" (май 1995 г.): "Сложившийся у руководи­телей большинства западноевропейских стран и оказыва­ющий большое влияние на "публичную внешнюю политику" собственный устойчивый комплекс представ­лений о характере действий России в Чеченской респуб­лике по своей сути является мифологическим". В прин­ципе уже даже детская литература выступает как проводник той или иной политической мифологии. "Тем самым детская литература дает своим читателям введение в нарративы, которые наиболее хранимы как пути для объяснения и понимания политики в Америке" [451, р. 56].

Название работы: Мифология в коммуникации. СМИ как субъект смыслопостроения

Предметная область: Маркетинг и реклама

Описание: Карлова: Мы внутри мифа. 2 природы: иллюзорность для наблюдателя извне это мир абсурда и реальность для носителя мифа. У мифа есть жизненные этапы от рождения до смерти. открытие мифа 2.

Размер файла: 14.72 KB

Работу скачали: 17 чел.

10. Мифология в коммуникации. СМИ как субъект смыслопостроения.

Конструирование мифа (Набокова и Карлова): объект-модель : то что бытует, бытующая этно-соц мифология, общая для значительной этнич или соц гр, ставшая сакральной реальностью для социума.

субъект-модель : индивидуальный инвариант бытующего в общ-ве мифа.

Конструкт-модель – новый миф на основе обобщенной субъект-модели и объект-модели. Может потом стать объект-моделью, если не исчезнет.

Миф создается ч/з посредника: - первобытное общ-во: род, община; - церковь; - соц гр, класс; - партия; - СМИ (стали формировать субъект-модель, переступают порог чисто информирования → формируют общественное сознание → построение мифологической картины мира).

СМИ выступают посредником между сакральным мифологическим и массовым сознанием и оперируют специально сконструированными образами, которые основаны на глубинном архетипическом сознании. СМИ унифицируют, кодируют и переводят информацию на свой язык. При формировании мифообраза создается специальная (новая) матрица, которая в определенный момент времени накладывается на матрицу сознания, уже существующую в социуме. Мифологическая картина мира строится на уровне эмоционально-чувственного познания по законам воображения и методам аналогий. Приемы: МИФОЛОГИЗАЦИЯ СОЗНАНИЯ - внедрение социально-политических мифов – иллюзорных картин мира, обобщенных представлений о действительности. Приемы:

- смысловая антитеза; параллелизм; рефрен (повторение)

- круговое сюжетно-смысловое замыкание (одинаковое начало и конец ТВ-сюжета) -умолчание; дезинформация

- искажение семантичнского поля.

- Формирование имиджа - разрабатывается и пропагандируется такой образ, который может способствовать сложению нужного общественного мнения.

- Манипулирование данными социологических опросов - один из самых действенных приемов скрытого воздействия на сознание.

СМИ как субъект смыслопостроения.

СМИ создают новую реальность для аудитории.

СМИ – механизм формирования мифологической картины мира.

Конструирование мифа называется мифопостроением . Мифопостроение состоит из: 1. Объект-модели (то, что бытует, общее для всей группы людей, ставшее сакральной реальностью для социума); 2. Субъект-модели (индивидуальный вариант бытующего в обществе мифа); 3. Конструкт-модель.

В рождении мифа человек действует через посредника. В первобытном обществе посредником была община, часто – церковь, в XX веке – партия, сегодня – СМИ. Посредник может разделять аудиторию на группы ритуалом приобщения. Это может быть увлечение чем-то, развлечение, поиск образцов (человек ищет образцы поведения, одежды и т.д.).

СМИ действует, опираясь на образы, символы, архетипы. Срабатывает лишь тот вариант мифа, который близок к коллективным настроениям и берет на вооружение общий архетип определенной социальной группы.

Отпечатки, остающиеся в памяти после просмотра телевизора, сохраняются в целом автоматически, затем на основании этой сохраненной информации мы формируем свое представление о реальном мире.

Проведенное исследование, посвященное изучению роли мифов в современных общественных коммуникациях, позволило сформулировать ряд теоретических выводов:
1. Мифы современных коммуникаций направляют восприятие массового зрителя и читателя в выгодную для себя сторону. Не зависимо от направления мифа, любые мифологические коммуникации обладают широким спектром воздействия. К примеру, современная реклама и PR ориентированы на массовое восприятие и без обращения к мифу, невозможно понять основные происходящие в них процессы.
2. Роль и значение мифа, его функции на протяжении многовековой истории претерпевали изменения в зависимости от эпохи, культурно-исторической жизни общества. Сегодня мифы помогают индивиду восстанавливать утраченные вертикальные связи с миром и природой. Они да .

Содержание

ВВЕДЕНИЕ 3
1. ОБЩЕСТВЕННЫЕ КОММУНИКАЦИИ В СВЕТЕ СОВРЕМЕННЫХ ТЕОРИЙ МИФА 6
1.1 Определение и теория мифа. Миф как инструмент PR 6
1.2 Роль мифа в системе коммуникации современного общества 11
1.3 Миф как способ структурирования мира в контексте современности 13
2. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МИФОТВОРЧЕСКИХ ТЕХНИК В СОВРЕМЕННЫХ ОБЩЕСТВЕННЫХ КОММУНИКАЦИЯХ 16
2.1 Мифотворчество как аналог социально-культурной деятельности 16
2.2 Реклама как мифологизированная общественная коммуникация современности 18
2.3 Рекламное мифотворчество как способ конструирования реальности 20
3. МИФЫ СОВРЕМЕННОЙ РЕКЛАМЫ 23
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 34
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 36

Введение

В выборе темы и определении её актуальности мы исходили из того, что роль и значение мифа, его функции на протяжении многовековой истории всегда претерпевали изменения, например, в первобытном обществе мифы объясняли мироустройство и генезис мироздания, закрепляли общественные и правовые институты, регулировали нравы, оберегали общественный порядок. Со временем миф, как объяснительная схема, утрачивал свою актуальность, принимая на себя задачу ограничения, запрета, табуирования тех или иных форм социальной активности личности, безоговорочного подчинения ее коллективу и коллективному интересу.
Актуальность исследования определяется тотальным масштабом распространения массовых коммуникаций в современных СМИ, рекламе и PR, наблюдается воздействием на сознание людей, которое можно с равнить с воздействием мифа. Отсюда возникает необходимость целостного теоретического рассмотрения феномена современных массовых коммуникаций как явления, близкого мифу.
Миф в современном обществе выполняет ряд функций. Он иллюзорно восполняет практическую нехватку знаний при необходимости объяснения непонятных явлений общественно-политической жизни, кроме того, он выполняет и другие функции: аксиологическую (ориентация на ценности, транслируемые мифом), интегрирующую (объединение индивидов в социум), компенсаторную (функция утешения), мировоззренческую (формирование миропонимания), нормативно-регулятивную (воздействие на поведение). Реализация этих функций в обществе может носить как положительный, так и отрицательный характер.

Фрагмент работы для ознакомления

Список литературы

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Пожалуйста, внимательно изучайте содержание и фрагменты работы. Деньги за приобретённые готовые работы по причине несоответствия данной работы вашим требованиям или её уникальности не возвращаются.

* Категория работы носит оценочный характер в соответствии с качественными и количественными параметрами предоставляемого материала. Данный материал ни целиком, ни любая из его частей не является готовым научным трудом, выпускной квалификационной работой, научным докладом или иной работой, предусмотренной государственной системой научной аттестации или необходимой для прохождения промежуточной или итоговой аттестации. Данный материал представляет собой субъективный результат обработки, структурирования и форматирования собранной его автором информации и предназначен, прежде всего, для использования в качестве источника для самостоятельной подготовки работы указанной тематики.

Современный человек мнит себя рациональным существом, весьма далеким от мифа. Вместе с тем наши представления об окружающем мире независимо от нас, на уровне "бессознательного", носят мифологический характер.

Немецкий философ Э. Кассирер, объясняя это явление, писал, что человек "не противостоит реальности непосредственно, он не сталкивается с ней лицом к лицу. " И в то же время не может жить в мире строгих фактов или сообразно со своими непосредственными желаниями и потребностями. Он живет, скорее, "среди воображаемых эмоций, в надеждах и страхах, среди иллюзий и их утрат, среди собственных фантазий и грез". Другими словами, между реальностью и человеком должно быть еще нечто, необходим посредник, который помог бы индивидууму воспринять реальность, выработать отношение к ней. Одной из таких форм является медиакультура, другой - миф, в который можно "упаковать" реальность.

Итак, медиакультура, средства массовых коммуникаций создают мифы, которые позволяют человеку воспринимать окружающую действительность. Но мифы создают и самого человека.

М. Мамардашвили, определяя миф как "машину культуры", считал, что "человек есть искусственное существо, рождаемое не природой, а саморождаемое через культурно изобретенные устройства, такие как ритуалы, мифы, магия и т.д., которые не есть представления о мире, не являются теорией мира, а есть способ конструирования человека из природного, биологического материала". Но "конструирование человека" есть не что иное, как процесс его социализации, то есть формирование мировоззрения, нравственных качеств, ориентации, целостной "картины мира". А это - одна из основных функций медиакультуры в обществе.

Таким образом, миф - не просто посредник между человеком и реальностью, а своеобразный механизм управления человеком, проникающий в его внутренний мир, сферу сознания и подсознания, программируя его. В конечном итоге миф с помощью медиа создает особую мифологическую реальность, которая начинает восприниматься человеком как истина, как объективная реальность. При этом конструировать новую, "мифологическую" реальность можно с помощью любых медиасредств (литературы, изобразительного искусства, телевидения, кино, прессы и др.). Дело в том, что " в мифе мир освоен, причем так, что фактически любое происходящее событие уже может быть вписано в тот сюжет и в те события и приключения мифических существ, о которых в нем рассказывается".

По мнению того же Мамардашвили, "миф есть рассказ, в котором умещаются любые конкретные события; тогда они понятны и не представляют собой проблемы". То есть в восприятии мифа срабатывают те структуры сознания, которые позволяют "упорядочить картину мира", адаптируя индивида к условиям жизни, окружающей реальности. Роль средств массовых коммуникаций в этом процессе трудно переоценить.

Так, В. Ленин в канун событий октября 1917 г. говорил, что успех будет обеспечен только тогда, когда в руках большевиков окажутся почта, телеграф, телефон (средства связи), мосты и банки. А одним из первых декретов новой власти был Декрет о печати, изданный буквально через два дня после переворота.

Среди главных ленинских декретов в социально-культурной сфере был и Декрет о национализации кино - и фотопромышленности от 27 августа 1919 г. "Из всех искусств для нас важнейшим является кино" - знаменитая ленинская фраза определила на несколько десятилетий развитие советского кинематографа.

С помощью медиакультуры в советской России начали создаваться новая идеология и новая политическая мифология, ориентирующиеся на массовое сознание как на главную цитадель мифов.

Миф как инструмент власти

С одной стороны, с помощью мифов, которые Мамардашвили назвал "машинами культуры", мы прорываемся к отдельным "файлам", содержащим информацию о прошлом. С другой стороны, мифы - эффективный инструмент "конструирования реальности", что активно использовалось и используется в политических целях.

По определению А. Цуладзе, "политический миф - это миф, используемый для реализации политических целей: борьбы за власть, легитимизация власти, осуществления политического господства". Используемые в качестве инструмента политической борьбы мифы оказывают колоссальное влияние на общество. Политическую мифологию можно назвать "прикладной", поскольку за любым политическим мифом скрыты конкретные интересы определенных лиц и групп. Особенность политического мифа в том, что он всегда стремится стать реальностью. В этом крайне заинтересованы те лица и группы, которые данный миф эксплуатируют. Однако попытки подменить реальность часто кончались трагически, хотя в то же время без таких попыток не было бы истории. Г. Лебон писал: "Все наши художественные, политические или социальные понятия непременно носят на себе могущественный отпечаток иллюзий. Человек иногда повергает в прах эти иллюзии ценой ужасных переворотов, но он всегда бывает вынужден снова извлечь их из-под развалин. Все это пустые тени, дочери наших мечтаний, но они вынудили народы создать все то, что составляет теперь славу искусства и величие нашей цивилизации.

Главным фактором эволюции народов никогда не была истина, но всегда заблуждение". Иллюзии, о которых пишет Лебон, и есть политические мифы - истинные "локомотивы" прогресса.

Украинский исследователь Г. Почепцов считает, что миф - универсальная конструкция, которую всегда можно наполнить конкретным содержанием. "Миф предстает перед нами как сценарий развертывания имиджа, в котором сразу заполняются до этого пустые роли друзей и врагов главного героя. Миф является целой конструкцией, в этом его принципиальная выгодность, поскольку большое число нужных характеристик теперь будут всплывать автоматически. В случае подключения мифа уже нет необходимости порождать целые тексты, можно только намекать, подсказывая существенные характеристики, подводящие массовое сознание к тому или иному мифу". Однако дело не только в конструкции мифа. Миф опирается на архетипы, являющиеся его энергетической подпиткой. У каждого народа свои архетипические особенности, так как архетипы формировались в начале его истории. Сформировавшись, они сопровождают народ на протяжении всего исторического пути. Поэтому политику, чтобы стать мифологическим персонажем, надо не просто создать некую конструкцию, но вписаться в какой-то национальный, "вечный" миф. Среди таковых особое место занимают мифы национальные. Именно они составляют "душу народа", если следовать терминологии Лебона. Национальное самосознание формируется на основе мифов и неотделимо от них. Точнее было бы сказать, что исторические события становятся значимыми для потомков, когда вписаны в структуру национального мифа. В этом смысле история нации - миф, созданный ею о самой себе.

Одним из первых, кто предложил использовать миф в качестве политического инструмента, был теоретик синдикализма Ж. Сорель. Он считал, что мифы должны создаваться искусственно, чтобы воодушевлять массы. Эти идеи, видимо, были навеяны сочинениями Лебона. Но если Лебон осуждал революции и относился пренебрежительно к толпе, то Сорель, наоборот, был певцом революционного насилия. Во всеобщей забастовке он видел мифологическую концепцию, олицетворяющую социализм.

В России выдающимся теоретиком и практиком использования мифов как политического инструмента стал Ленин. Он как никто другой в большевистском руководстве чувствовал великую преобразующую силу мифов, но и сам находился в их плену. Главный миф, который владел Лениным, состоял в неотвратимости победы социализма над капитализмом, в объективном характере выведенных К. Марксом законов исторического развития. Ленин выразил это в формуле: "Учение Маркса всесильно, потому что оно верно".

Своеобразным политическим мифом и одновременно новой религией стала идея коммунизма, которая формировалась постепенно, заимствуя многие атрибуты религии. "Священные писания" классиков марксизма-ленинизма не могли подвергаться сомнению. Их "учение" было объявлено единственно верным, вершиной человеческой мысли. Революционные теории "классиков" стали догматами новой веры.

При И. Сталине удалось создать достаточно цельный квазирелигиозный культ со своей системой мифов. Как в свое время православие, коммунизм насаждался в России "огнем и мечом". "Новый человек" должен был безоговорочно расстаться с прошлым, преодолеть его "пережитки" и перейти в новую веру. Те, кто не подчинялся этим требованиям, объявлялись "врагами" и подлежали уничтожению.

Таким образом, еще одним ресурсом формирования мифов является антитеза "свой-чужой" (срабатывающая прямо противоположно бахтинской теории "диалога культур"). Знаменитая ленинская формула "кто не с нами - тот против нас" становится здесь основным критерием. Герой мифа всегда "свой", те, кто против него, - "чужие", то есть враги, злодеи. В политическом мифе центральной фигурой является сверхчеловек, носитель верховной власти. Архетип сверхчеловека может проявляться в самых различных формах - от монарха-самодержца до диктатора, какой нибудь "банановой республики". Даже в развитых обществах в кризисные моменты истории возникает потребность в сильном лидере.

"Тяга к сильному лидеру, - отмечает Кассирер, - возникает тогда, когда коллективное желание достигает небывалой силы и когда, с другой стороны, все надежды на удовлетворение этого желания привычными, нормальными средствами не дают результата. В такие моменты чаяния не только остро переживаются, но персонифицируются. Они предстают перед глазами человека в конкретном, индивидуальном обличье. Напряжение коллективной надежды воплощается в лидере". К. Юнг в своем интервью в 1938 г. произвел психологический анализ современных ему вождей, и в частности Гитлера: "Не возникает сомнений в том, что Гитлер принадлежит к категории действительно мистических шаманов. Гитлер, который неоднократно показал, что осознает свое мистическое призвание, предстает для фанатиков Третьего Рейха чем-то большим, чем простой человек". Стержнем магического восприятия власти и ее верховного носителя является убеждение подданных, что все в стране зависит от первого лица государства. Дальше простая логика подсказывает, что все проблемы страны может решить только сверхчеловек, наделенный неограниченной властью. Так миф готовит почву для диктатуры.

Еще одним грандиозным политическим мифом является миф о государстве. Само слово "государство" окружено легендами, предрассудками, всевозможными теориями и мифами, что вполне объяснимо. Зарождение и развитие цивилизации было неотделимо от зарождения и развития государства. История человечества - это история государств. Без государства нет истории, нет нации, нет национальной мифологии.

Поэтому понятие "государство", отношение к нему общества играют важнейшую роль в истории народа. Сразу оговорюсь, что реальное государство (то есть государственная машина, бюрократия) не имеет ничего общего с субъектом мифа о государстве. Государства, о котором идет речь в мифах, никогда не было и не будет. Хотя бы по той простой причине, что мифологическое государство - существо одушевленное и обожествленное.

Вспомним распространенные тезисы советской пропаганды: советское государство заботилось о людях, боролось за мир во всем мире, открывало дорогу талантам, защищало рядовых граждан от преступности, карало изменников и предателей, славило героев и т.д. Сверхъестественная природа советского государства подкреплялась культом Ленина, носящим вполне религиозный мифологический характер.

Государство - миф, являющийся краеугольным камнем национальной мифологии. Бюрократическая же машина отнюдь не миф. Это именно машина, которая живет по своим собственным законам. Но это уже не законы мифа.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Миф — своеобразный механизм управления: он управляет человеком, проникая в его внутренний мир, сферу сознания и подсознания, программирует его. В конечном итоге миф с помощью медиа создает особую мифологическую реальность, которая начинает восприниматься человеком как истина, как объективная реальность.

Таким образом, с помощью медиакультуры в советской России начали создаваться новая идеология и новая политическая мифология, ориентирующаяся на массовое сознание как главную цитадель мифов. Аналогичные процессы шли в системе государственного менеджмента во многих странах, особенно находящихся во власти тоталитарных систем. А основой мифотворчества являлись средства массовой коммуникации.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Кириллова Н. Б. Медиакультура: от модерна к постмодерну / Наталья Кириллова. - Москва.: Акад. Проект, 2005. - 445 с.

2. Мамардашвили М. К. Мой опыт нетипичен [Текст] / Мераб Мамардашвили. - Москва: Азбука, 2000. – 396 с.

3. Религия и власть в России: Религиозные и квазирелигиозные доктрины, как способ легитимизации политические власти в России / Л. А. Андреева; [Сост. и науч. ред. А. В. Ващенко]. - Москва.: Ладомир, 2001. – 251 с.

4. Социальная философия: Словарь / [Сост. и ред. изд.: В. Е. Кемеров, Т.Х. Керимов]; Под ред. В. Е. Кемерова, Т.Х. Керимова. - М.: Акад. Проект, 2003 (Екатеринбург: ГИПП Урал. рабочий). – 556 с.

5. Цуладзе А. Политическая мифология [Текст]: Автандил Цуладзе. - Москва: ЭКСМО: Алгоритм, 2003 (АООТ Твер. полигр. комб.). – 382 с.

© 2014-2022 — Студопедия.Нет — Информационный студенческий ресурс. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав (0.008)

Читайте также: