Возможности и границы науки кратко

Обновлено: 25.06.2024

Проблема демаркации (лат. demarcatio — разграничение) — проблема поиска критерия, по которому можно было бы отделить теории, являющеся научными с точки зрения эмпирической науки, от ненаучных предположений и утверждений, метафизики, и формальных наук (логики, математики). Проблема демаркации — это также проблема определения границ науки, отделяющих ее от других способов, которыми человек может излагать свои мысли, чувства и убеждения (искусство, литература и религия).

Содержание

Краткая история вопроса

Проблема демаркации — одна из центральных проблем философии науки, и ее первые решения появились вместе с первой законченной теорией философии науки — неопозитивизмом и выдвигаются до сих пор.

Впервые проблему обозначил Аверроэс заявив о двойственности истины: есть истинарелигии и есть истина разума (науки). Отсюда критерий науки — логическое изложение.
Значение проблемы усилилось в ходе научной революции XVII века — наука опирается на опыт и рассуждения, а религия на веру и авторитет. утверждает следующие критерии науки: релятивизм (наука выдвигает гипотезы, а не претендует на абсолютную истину), эмпиризм (научные теории опираются на опыт), прагматизм (научное знание полезно). выдвинул концепцию фальсификации — учёные должны допускать возможность опровержения своих теорий на основании опытных фактов.

Неопозитивизм

Первыми отказались от исследования проблемы возникновения нового знания и положили начало логико-методологических основ научного знания неопозитивисты. Таким образом, именно идеи неопозитивизма (1920—1950 гг.) оказали наибольшее влияние на научное мировоззрение и концепцию научности XX веке. Среди основных представителей неопозитивизма (или логического позитивизма) были Л. Витгенштейн, Б. Рассел, Р. Карнап, Г. Фреге, А. Тарский, К. Поппер (ранний период).

Язык — суть граница мышления;
Мир только один — мир фактов и событий;
Предложение — картина мира, так как имеет с миром одну и ту же логическую форму;
Сложные предложения состоят из элементарных предложений, которые соотносятся непосредственно с фактами;
Высшее невыразимо; [2]

Карл Поппер

Из данной теории с помощью других, ранее принятых высказываний выводятся некоторые одиночные высказывания. Затем выбираются высказывания, несводимые к принятой теории, и, особенно, противоречащие ей. Далее выводятся некоторые решения относительно этих (и других) выводимых высказываний путем сравнения их с результатами практических применений и экспериментов. Если такое решение положительно, то теория может считаться в настоящее время выдержавшей проверку. Но если вынесенное решение отрицательное или, иначе говоря, если следствия оказались фальсифицированными, то фальсификация их фальсифицирует и саму теорию, из которой они были логически выведены [7] .

С полной уверенностью ни одну систему нельзя назвать научной до тех пор, пока она не фальсифицирована. Из этого следует, что только ретроспективно мы можем отделить науку от ненауки.

Поппер считает, что метафизические системы неопровержимы и, следовательно, ненаучны.

Томас Кун

Но четкого определения парадигмы он не выдвинул, очертив скорее границы понятия. По одной из трактовок, парадигма — общепринятое безусловное знание о природе в данный момент. Парадигма задает круг проблем, тип научных фактов, согласующихся с ней, предлагает ответы на фундаментальные вопросы. В своем исследовании Томас Кун производил анализ истории науки, а не искал критерий демаркации как универсальный принцип. [8]

По мнению Куна, наука развивается не в ходе верификации или фальсификации, а в подтверждении действующей парадигмы. Ученые, создав фундаментальную концепцию, не стремятся к ее опровержению и не разбивают ее на протокольные предложения — они ищут подтверждения своей теории, решают задачи-головоломки. Это решение задач-головоломок Кун назвал нормальным периодом развития науки.

Но каждая парадигма имеет предел задач-головоломок, после которого ученые начинают выявлять аномалии. Исследование этих аномалий приводит к научной революции и смене парадигм. [9]

Таким образом, критерий демаркации у Куна — это парадигма и научное сообщество, работающее в рамках этой парадигмы. Имеет значение лишь мнение ученых в данный момент, а универсального принципа демаркации не существует.

Имре Лакатос

Согласно утончённому фальсификационизму Лакатоса теорию можно считать фальсифицированной лишь в том случае, когда новая теория, пришедшая на смену фальсифицируемой, удовлетворяет следующим критериям:

она имеет добавочное эмпирическое содержание, то есть предсказывает новые факты, невероятные с точки зрения старой теории;
в то же время она объясняет все постулаты предыдущей;
некая часть добавочного содержания является подкреплённой;

Таким образом, в науке создаётся последовательность теорий, где каждая новая теория вытесняет предыдущую, добавляя к ней вспомогательные условия. [12]

Пол Фейерабенд

Фейерабенд приводит философию науки от чёткого разграничения знаний, теорий и фактов к полной неопределённости, отсутствию объективности и предлагает не вмешиваться в развитие науки.

Наука является в настоящее время ведущей формой человеческого познания и оказывает всё более значимое влияние на реальные условия жизни. Ценность науки определяется выполняемыми ею функциями в современной культуре.

Функции науки исторически изменяются. Сегодня они отличаются от тех функций, которые наука выполняла в период возникновения экспериментально-математического естествознания четыре столетия назад или от функций науки полувековой давности. Меняется облик науки и характер её взаимосвязей с обществом.

В качестве важнейших функций науки можно выделить (1) мировоззренческую функцию, (2) функцию непосредственной производительной силы, (3) функцию социальной силы. Становление социальных функций науки происходило в указанной последовательности.

1) В период становления капитализма, когда наука превратилась в особый социальный институт, общественная роль и ценность науки проявились, прежде всего, в сфере мировоззрения. Благодаря трудам Коперника, Кеплера, Галилея, Ньютона наука потеснила теологию и схоластическую философию в вопросах о строении мироздания и месте человека в нём. Взамен телеологическому мышлению наука развивала каузальный (причинный) образ мысли и утверждала механистическое мировоззрение. В дальнейшем благодаря эволюционной биологии, особенно вкладу Ч. Дарвина, в общественном сознании стали меняться представления о происхождении и сущности человека. Система образования стала основываться на научных знаниях, а занятия

наукой превратились в глазах общества в самостоятельную и достойную сферу человеческой деятельности.

2) Функция науки как непосредственной производительной силы возникла и развилась в период промышленного переворота, происходившего с 60-х годов XVIII в. и в течение XIX в. Суть переворота состояла в переходе от мануфактуры, основанной на ручном труде, к крупной машинной индустрии. Изготовление и применение машин, а также организация труда с помощью машин потребовали использования научных знаний. Научные знания стали непосредственно востребованными со стороны производства, стали частью системы производства. Наука, с одной стороны, революционизировала и ускорила развитие производства, а с другой стороны, она сама получила от сферы производства мощный импульс для своего развития.

3) В условиях происходящей ныне научно-технической революции у науки появилась ещё одна функция: она выступает теперь ещё и в качестве социальной силы, непосредственно включаясь в процессы социального развития. Эта функция выражается, прежде всего, в научном прогнозировании и планировании социального и экономического развития, а также в мониторинге социально-экономических процессов. Исполнение этой функции оказывает обратное влияние и на саму науку. А именно, ввиду комплексного характера прогнозов, планов и программ их разработка и осуществление требует взаимодействия общественных, естественных и технических наук. Важную роль наука как социальная сила играет в решении глобальных проблем современности, среди которых видное место занимает экологическая проблематика. Именно учёные первыми обнаружили симптомы экологического кризиса, привлекли к нему внимание общественности, приступили к разработке мер его предотвращения.

Возрастание роли науки в современном мире, а с другой стороны противоречивость внедрения достижений науки в жизнь обусловили две противоположные позиции по отношению к науке — сциентизм и антисциентизм.

Сциентизм (от лат. scientia = знание, наука) — мировоззренческая позиция, основанная на представлении о научном знании как о высшей культурной ценности и достаточном условии ориентации человека в мире. Идеалом для сциентизма выступает не всякое научное знание, а, прежде всего, естественнонаучное. Оно представляется образцом для всех наук. Сциентисты полагают, что наука располагает достаточными возможностями для оценки и разрешения всех проблем человеческого существования. В качестве осознанной ориентации сциентизм утвердился в культуре во второй половине XIX в. Одновременно возник и антисциентизм, который подчеркивает ограни-

ченность возможностей науки, а в своих крайних формах толкует ее как силу чуждую и враждебную подлинной сущности человека.

Противоборство сциентизма и антисциентизма свидетельствует о сложном характере воздействия науки на человеческое существование. В современной философии позиция сциентизма чаще выражается представителями философии науки, а позиция антисциентизма — представителями персонализма и экзистенциальной философии.

Вне компетенции науки лежит вопрос о целях деятельности и смысле человеческого существования. Наука предоставляет средства для достижения целей, но не определяет цели. Бенно Хюбнер заметил, что наука наращивает силы и возможности человечества, но она не решает, для чего эти силы, и появляется искушение испытать новые силы — ни для чего, просто потому, что мы это можем 2 . И в этом состоит одна из опасностей научных знаний, которые в своём росте опережают процесс нравственного созревания человечества.

Как уже говорилось, бурное развитие науки началось примерно в 16–17 вв. В эпоху Нового времени, с ней связывали большие надежды, ожидая от нее решения чуть ли не всех проблем человечества. Тогда казалось, что она всесильна, и в скором времени, научное познание, нигде не встречая преград, проникнет во все тайны природы и достигнет исчерпывающего знания о мире, на основе которого станет возможным всеобщее благоденствие.

В 19 в. восторженных ожиданий стало меньше: наука явно не справлялась с возлагаемыми на нее надеждами по достижению всеобщего процветания. Знаний было накоплено немало, люди стали намного более просвещенными по сравнению с предыдущими столетиями, а жизнь не менялась к лучшему: по прежнему в обществе царили раздор, ложь, несправедливость. После 19 в. минуло еще сто с лишним лет, уровень знаний и просвещения поднялся на небывалую высоту, а общественное благоденствие остается сегодня, как и на заре человеческой истории, несбыточной мечтой. На рубеже 20–21 вв. люди создали искусственный интеллект, стали осваивать бескрайние просторы космоса, но и сейчас, как тысячи лет назад, они ничего не могут поделать с тем, что живут по закону взаимопоедания, когда благополучие одних строится за счет страданий других. Получается, что дело не в знаниях, просвещении и научно-техническом прогрессе, а в чем-то совершенно другом… Теперь, с высоты прошедших столетий мы видим, что стоявшие у истоков бурного роста науки мыслители 17 в., которые предсказывали ее будущее всесилие, и философы-просветители 18 в., возлагавшие на нее большие надежды по преображению человеческой жизни, скорее всего, заблуждались. Более того, как мы уже отмечали в начале этих лекций, неизвестно, куда заведет человечество прогресс науки и техники, под знаком которого прошел 20 век.

Если в 19 в. люди всего лишь усомнились в неограниченных возможностях науки, то в настоящее время говорят о ее фундаментальных границах, т. е. о таких, которые она не сможет преодолеть никогда.

Первая граница обусловлена объектами и методами научного познания. Выше говорилось о том, что наука изучает только нечто уже данное, существующее и опирается на доказательство, т. е. включает в сферу своего внимания то, что можно подтвердить или опровергнуть. Понятно, что при этом огромное количество вопросов и проблем, причем очень широких и важных (например: Откуда произошел мир? Реальностью или иллюзией он является? Такой ли он на самом деле, каким мы его видим? Материя или дух лежит в основе всего? Кто такой человек, и в чем смысл его жизни? и т. п.), остается вне сферы ее интересов. Она принципиально не задается этими вопросами и никогда не будет искать ответы на них. Понятно, что если бы наука занималась подобными вопросами, она не была бы наукой. Получается, что данная ограниченность – это ее неотъемлемый признак, без которого она не будет самою собой. Поэтому она и является всего лишь одной из форм духовной культуры, наряду с другими ее формами, наиболее важные из которых – это философия, религия и искусство.

Для иллюстрации вышесказанного приведем аналогию. Представьте себе темноту, в которой горит лампочка, освещая небольшое пространство вокруг себя. Мы можем говорить о лампочке и освещенном участке, потому что видим и то, и другое. Мы можем измерить эту освещенную область, потому что наблюдаем ее границы. Но что мы можем сказать обо всей прочей темноте? (Где она начинается? Где заканчивается? Велика ли по своим размерам? Что в ней есть помимо горящей лампочки?) Не очевидно ли, что ничего не можем сказать о ней? Так вот, освещаемое во мраке пространство – это, для науки, Вселенная, а вся остальная темнота – мир, или мироздание. Объектом изучения науки является Вселенная, потому что о ней можно говорить, в известной мере, строго и определенно; а мир, наоборот, не интересует науку, потому что ничего точного и определенного о нем сказать нельзя. Неточные и неопределенные рассуждения о мире она оставляет философии и религии.

Вторая граница науки порождается ее инструментальным характером. За время своего существования наука добилась колоссальных результатов и ответила на огромное количество вопросов. Теперь она знает, как добраться до Луны или Марса, как создать искусственный интеллект и даже – как клонировать самого человека. Однако, будучи в состоянии ответить на эти и множество других сложных вопросов, наука никогда не сможет ответить на один, с виду очень простой и бесхитростный вопрос, – зачем все это нужно (добираться до Марса, создавать искусственный интеллект, клонировать живые организмы и т. д.)? На этот вопрос может ответить только человек, наделенный свободой воли, т. е. свободой выбора между добром и злом; а наука всегда будет оставаться пассивным инструментом в его руках, который можно использовать как в благих, созидательных, так и в дурных, разрушительных целях.

Четвертая граница науки связана с возрастом человечества. По современным научным представлениям Вселенная существует приблизительно 20 млрд. лет, а человек современного типа – примерно 40 тыс. лет. Первые цивилизации появились приблизительно 5 тыс. лет назад, а возраст науки, как уже говорилось, насчитывает всего 2,5 тыс. лет. Срок жизни человечества и время существования науки неизмеримо малы на фоне возраста Вселенной, ведь 20 млрд. лет по сравнению с 40 тыс. лет – это почти бесконечность. Понятно, что если бы человек прожил намного больше, и его возраст был бы хоть как-то сопоставим с возрастом Вселенной (например, 1 млрд. лет вместо 40 тыс.), то он и знал бы о ней намного больше, чем знает сейчас. Иначе говоря, сколько бы еще человек не прожил и сколько бы не накопил научных знаний, все равно срок его жизни и все его знания по отношению к возрасту Вселенной будут оставаться ничтожно малыми.

Пятая граница науки определяется природой человека. По современным научным представлениям окружающая нас действительность подразделяется на три большие области, или сферы.

Первая из них называется макромиром (от греч. makros – большой). Это то, что повседневно нас окружает. Расстояния в макромире измеряются миллиметрами, сантиметрами, метрами и километрами, а время – секундами, минутами, часами, месяцами и годами. Однако, по современным представлениям, помимо макромира есть еще две области природы. Одна из них – это микромир (от греч. mikros – маленький) – сфера необычайно малых объектов, – атомов и элементарных частиц, – где расстояния измеряются величинами от 10-8 до 10–16 см, а время жизни от бесконечности до 10–24 сек. Для пояснения скажем, что 10–10 см это величина, равная одной миллиардной части миллиметра, то есть, если один миллиметр на вашей линейке вы мысленно разделите на миллиард частей, то одна такая часть будет равна 10–10 см. Величина 10–16 см в миллион раз меньше, чем 10–10 см, то есть для того, чтобы представить себе величину 10–16 см надо один миллиметр поделить на миллион миллиардов частей и мысленно представить себе одну эту часть. Она будет равна 10–16 см. Что касается временных промежутков, то, 10-9 сек, например, – это одна миллиардная часть секунды.

Другая область природы – это мегамир (от греч. megas – огромный) – сфера колоссальных космических расстояний и громадных временных промежутков. Расстояния в нем измеряются световыми годами, а время существования различных объектов – миллионами и миллиардами лет. Например, ближайшая к нам галактика – туманность Андромеды – находится от нас на расстоянии приблизительно 2 700 000 световых лет. Это значит, что для достижения этой галактики нам надо 2 700 000 лет (а один год, как известно, – это 365 дней) лететь к ней со скоростью света – 300 000 километров в секунду.

Человек родом из макромира или, говоря иначе, он обладает макроприродой, и поэтому ему довольно трудно исследовать то, что происходит в микро– и мегамирах, ведь для полноценного постижения этих областей ему надо быть, условно говоря, размером с электрон или с галактику.

Человек познает природу с помощью мышления, а полученные им знания находят свое выражение в языке. Таким образом, мышление и язык – это инструменты познания. Однако человек неизбежно обладает макромышлением и макроязыком. И с этими макроинструментами он пытается исследовать микро– и мегаобласти окружающего мира. Получается, что инструмент познания не соответствует его объектам. Приведем аналогию: вам предлагают покрасить шестнадцатиэтажный дом… акварельной кисточкой или, наоборот, – нарисовать маленькую акварельную картинку размером 5х5 сантиметров с помощью… малярного валика. Понятно, что и в том и в другом случае ничего не получится именно по причине несоответствия объектов и направленных на них инструментов. Здесь могут возразить, что существует универсальный язык для описания каких угодно объектов – язык математики, который, будучи предельно абстрактным, вполне может быть одним из эффективных инструментов для освоения микро– и мегамира. Однако и божественная (как говорили древние философы) математика родом из привычного нам макромира, ведь она родилась из практических потребностей и интересов, которые, конечно же, имеют макроприроду.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Фодор и границы науки о мышлении

Фодор и границы науки о мышлении В двух предыдущих разделах мы рассмотрели два фундаментальных утверждения, сделанных Фодором относительно разума. Первое утверждение заключается в том, что разум — это вычислительная машина. Мысли представлены предложениями на языке

4. Науки о действительности и конструирующие науки.

4. Науки о действительности и конструирующие науки. Наука имеет дело с действительностью. Однако условием познавания действительности является знание о недействительном. Доступное пониманию действительное - дух - мы понимаем в каждом случае при помощи очевидной

§ 7. Науки о фактах и науки о сущностях

§ 7. Науки о фактах и науки о сущностях «Та (в свою очередь эйдетическая) взаимосвязь, какая имеет место между индивидуальным предметом и сущностью, согласно с чем каждому индивидуальному предмету принадлежна некая сущностная наличность — в качестве его сущности,

Глава II РЕЛИГИЯ И ГРАНИЦЫ НАУКИ

Глава II РЕЛИГИЯ И ГРАНИЦЫ НАУКИ Догматическое и критическое понятие науки.I. Апология религии, опирающаяся на границы науки. — Опыт, как единственный принцип научного познания. — Выводы: границы науки в теоретической и практической области. Научные законы представляют

I АПОЛОГИЯ РЕЛИГИИ, ОПИРАЮЩАЯСЯ НА ГРАНИЦЫ НАУКИ

I АПОЛОГИЯ РЕЛИГИИ, ОПИРАЮЩАЯСЯ НА ГРАНИЦЫ НАУКИ После долгих шатаний наука установила наконец свой метод при помощи своего рода естественного отбора. Она окончательно решила опираться на опыт, и на один только опыт. Конечно, после того как факты установлены, наука

Границы сомнения

Границы сомнения Исходные пункты скептического образа мышления: 1. Различие мышления живыми существами, которое приводит к различиям мышления восприятиями (Erscheinungsbilden) одной и той же вещи и обусловливает, таким образом, сдержанность в суждении. Там же. С. 33–38. 2. Различия

ГРАНИЦЫ

ГРАНИЦЫ Даже гений скован трудно преодолимыми границами. Обнаружение этих границ не может не вызывать некоторую печаль. Но незаметно вызывает и обратное чувство – удовлетворение. Словно познал, что бамбук – это бамбук, плющ – это

Джон Хорган Конец науки: Взгляд на ограниченность знания на закате Века Науки

Джон Хорган Конец науки: Взгляд на ограниченность знания на закате Века Науки Введение Поиск ответа Horgan THE END OF SCIENCE Facing the Limits of Knowledge in the Twilight of the Scientific Age 1996Перевод с английского М. В. ЖуковойДизайн Вадима НазароваОформление Александра ПономарёваЗащиту интеллектуальной

§ 7. Науки о фактах и науки о сущностях

§ 7. Науки о фактах и науки о сущностях Та (в свою очередь эйдетическая) взаимосвязь, какая имеет место между индивидуальным предметом и сущностью, согласно с чем каждому индивидуальному предмету принадлежна некая сущностная наличность — в качестве его сущности, равно

§ 26. Науки с догматической и науки с философской установкой

§ 26. Науки с догматической и науки с философской установкой Итак, естествоиспытатели отзываются о математике и всякой эйдетике скептически, однако в своей эйдетической методике поступают догматически. К счастью для них! Ведь великим естествознание стало благодаря тому,

§ 56. Вопрос об объеме феноменологической редукции. Науки о природе и науки о духе

§ 56. Вопрос об объеме феноменологической редукции. Науки о природе и науки о духе Выключая полагание мира, природы, мы воспользовались этим методическим средством для того, чтобы вообще стал возможным поворот взгляда к трансцендентально чистому сознанию. Теперь же,

Техника науки и технические науки

Техника науки и технические науки Согласно третьей, указанной выше, точке зрения, наука развивалась, ориентируясь на развитие технических аппаратов и инструментов, и представляет собой ряд попыток исследовать способ функционирования этих инструментов.Германский

ГЛАВА XIX ГРАНИЦЫ ГЛАВНЫХ РАСТЕНИЙ МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА Столкновение различных хозяйственных форм. Сопутствующие культурные растения как свидетели границы

ГЛАВА XIX ГРАНИЦЫ ГЛАВНЫХ РАСТЕНИЙ МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА Столкновение различных хозяйственных форм. Сопутствующие культурные растения как свидетели границы Рассмотрение границ главных растений мирового хозяйства (например, пшеница и рис в Индии, просо и рис в Китае),

ГЛАВА XXII ОБОРОНА ГРАНИЦЫ И ГРАНИЦА ОБОРОНЫ (ВОЕННО-ТЕХНИЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ГРАНИЦЫ)

ГЛАВА XXII ОБОРОНА ГРАНИЦЫ И ГРАНИЦА ОБОРОНЫ (ВОЕННО-ТЕХНИЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ГРАНИЦЫ) За короткий период внешний вид и сущность военно-географической границы претерпели большие и вполне очевидные изменения. Тем не менее несомненным представляется непрерывный процесс:

ГРАНИЦЫ ЕВРОПЫ

ГРАНИЦЫ ЕВРОПЫ IЕвропейская культура большинством европейцев в разное время объявлялась культурой по преимуществу или культурой вообще, причем это ее первенство понималось в двух не совсем совпадающих друг с другом смыслах. Согласно одному, все остальные культуры

Социальные ценности в науки укореняются через убеждения ученых. Многие ученые готовы все сделать ради денег, а многие не хотят делать зла для народа.

Сама наука в своих возможностях исходит из различных ценностных ориентаций. Не только человек зависит от природы, но и природа зависит от человека. Потребительская культура современного общества (взять из природы для благо человечества), сейчас постепенно заменяется на такое взаимодействие между человеком и природой, чтобы и человеку было хорошо и природе не в ущерб.

Ценности по охране окружающей среды записаны в юридических законах и в министерствах охраны природы.

Совокупность научных ценностей принятых в науке называется этосом науки (ЭН). ЭН – это эмоционально окрашенный комплекс знаний, предписаний и обычай, ценностей обязательных для ученых.

1) Научная добросовестность – стремление к достижению истинного знания;

Совокупность этих принципов создает направленность на получение истинного знания.

Ценностные ориентации не являются надежной преградой (Чернобыль).

Наука это инструмент в руках общества. Наука является социально организованным институтом. Инструментом нужно управлять. Он должен быть высококачественным (кадры). Наука должна быть мобильной (быстро переходить от фундаментальных знаний к приплодным, а затем опытно-конструкторские разработки (ОКР) и внедрение). Наука должна быть средством создания техники и технологии. Наука должна быть способна видеть и решать конкретные проблемы. Наука должна решать глобальные проблемы.

Существует ли ограниченность науки?

Однако с такой точкой зрения соглашаться нельзя (по утверждению Бурака). Ограниченность возможностей науки не существует, так как наука имеет внутренний потенциал развития и у нее самой есть логика. Относительная ограниченность существует.

Интерес общества к науке неоднозначен. С одной стороны, общество ждет от науки удовлетворение своих запросов, поэтому общество стремится указать ученым, не считаясь с их автономией, какими именно проблемами им следует заниматься, но с другой стороны, общество заинтересованно в эффективном функционировании науки и в длительной перспективе, а не только сегодня. Такая неоднозначность интересов придает взаимоотношениям науки и общества постоянную напряженность.

Кроме того, общество включает различные социальные слои, группы, классы, интересы которых в одной сфере близки, но в другой расходятся, а в третьей противоречат друг другу. Поэтому не исключены ситуации, когда противоборствующие социальные силы для обеспечения собственных интересов пытаются заручиться поддержкой научного сообщества или даже подчинить его себе.

Принцип невмешательства в вопросы религии, морали, политики в настоящие время часто называют принципом этической нейтральности науки. Предполагается, что ученые не затрагивают вопросы религии, этики, политики, а в обмен за это богословы, моралисты, политики также не должны вмешиваться в дела науки. Согласно принципу ценностной нейтральности, наука оперирует фактическими, а не ценностными суждениями, поэтому данный принцип называют принципом свободы от ценностных суждений. Но по своей сути научная познавательная деятельность подлежит ценностным и моральным оценкам, поскольку научное познание не только осуществляется человеком, но оно осуществляется для человека. Здесь имеются ввиду не только возможности его практически-прикладного использования, но и то, что знание, которое получает данный исследователь, по своим свойствам должно быть таким, чтобы его могли усвоить, воспринять и оценить другие, по крайней мере его коллеги. Доступное для человеческого восприятия, понимания и осмысления исследование будет считаться завершенным, если его результат не доложен коллегам на научном семинаре, симпозиуме или не опубликован в научном журнале. Ученный, делая свой результат достоянием научного сообщества, в какой-то мере отчуждает его от себя, а его коллеги получают возможность воспользоваться этим результатом для его критической оценки, для проведения новых исследований, для его прикладного применения.

Процесс научного познания регулируется познавательными и методологическими нормами. Следование этим нормам или пренебрежение ими – моральный выбор ученого, предполагающий его ответственность перед своими коллегами и научным сообществом, т. е. профессиональную ответственность, которая предполагает в идеале стремление к истине, выражающееся в получении нового логически или экспериментально обоснованного знания.

Социальная ответственность ученых реализуется во взаимоотношениях науки и общества, причем проблемы профессиональной и социальной ответственности ученых тесно переплетены. Один из создателей квантовой механики, М. Борн, отмечал, что в современной науке и ее этике произошли такие изменения, что невозможно сохранение старого идеала служения знанию ради него самого. Социальная ответственность ученых была исходным импульсом, который заставил в начале 1960-х гг. сначала их, а затем и широкую общественность осознать серьезность ситуации, угрожающей будущему человечества в результате бездумного применения научно-технических достижений, которые становились причиной загрязнения окружающей среды и истощения природных ресурсов.

В 1970-е гг. общественный резонанс вызвали результаты и перспективы биомедицинских и генетических исследований. Группа биологов и генетиков во главе с американским ученым П. Бергом предложила даже объявить добровольный запрет на эксперименты в области генной инженерии, которые могут представлять потенциальную опасность для генетической конституции живущих ныне организмов.

Стоит упомянуть и дискуссии, связанные с бурным развитием микроэлектроники и информатики. Прогресс вычислительной техники, внедрение роботов и компьютеров во все сферы жизни человека и общества ставят немало вопросов о свободе и суверенности личности.

Можно сделать вывод, что социальная ответственность ученых не есть что-то внешнее по отношению к научной деятельности. Напротив, ценностные и этические основания – неотъемлемая часть научной деятельности, которая ощутимо влияет на проблематику и направления исследований. При этом развитие науки увеличивает количество проблемных ситуаций, и пока нравственный опыт, накопленный учеными и всем человечеством, оказывается недостаточным для их разрешения

Ценности по охране окружающей среды записаны в юридических законах и в министерствах охраны природы.

1) Научная добросовестность – стремление к достижению истинного знания;

Совокупность этих принципов создает направленность на получение истинного знания.

Ценностные ориентации не являются надежной преградой (Чернобыль).

Существует ли ограниченность науки?

За последние двести лет наука стала ведущей силой жизни человечества, и трудно назвать какую-то сферу, в которой она не произвела радикальные перемены. Наука претендовала на то, что ей все подвластно, что она в состоянии разгадать все тайны и разрешить, в конечном счете, все проблемы.

Границы возможностей

Этот роковой провал Франкенштейна, возомнившего себя Б-гом, требует определения пределов науки, ее ограничений, которые могут быть объективными и субъективными, волевыми. Объективные границы должны включать признание того, что наука не Б-г, что она не вездесуща и не всесильна, что есть немало сфер, неподвластных ей и недоступных ее аппарату. Объективная скромность должна породить субъективную, т.е. добровольное волевое самоограничение, отказ от вмешательства в некие доступные сферы на этических основаниях, либо согласование такого вмешательства с авторитетами из совсем других областей. Ведь самое страшное и очевидное ограничение науки состоит в том, что она является силой вне моральной категории. В ней возрастает уровень знания, как совершить то или иное деяние, но в ее аппарате нет лакмусовой бумажки, определяющей характер этого деяния, его моральную оценку, выяснение того, является ли оно хорошим или плохим, благодетельным или преступным. Если бы такая лакмусовая бумажка существовала, мы не оказались бы над пропастью.

Материя

Самая совершенная и законченная наука — это механика. Механизм — идеальный пациент науки, она скроена по его меркам. Однозначность, закономерность, объективность, причинно-следственные связи, точность и универсальность проявляются тут в самом рафинированном виде вместе с исчерпывающей возможностью повторения эксперимента. Именно золотой век ньютоновской механики вскружил ученым голову.

Жизнь и дух

Чем выше поднимаемся мы по ступеням бытия, тем меньше в них механизмов. Организм, пользуясь элементами механизма, по сути, является его полной противоположностью. Вместо развития механизма появляется качественный скачок в совсем иную категорию, где части подчинены целому, и где нейтральные законы работают на целевую установку выживания особи и вида. Случайное нагромождение материи превращается тут в высшее целеустремленное единство, ассимилирующее в себя инертные и безвольные элементы.

Происхождение мира

Строгая и чопорная наука, требующая стопроцентного доказательства, стройного обоснования, экспериментального подтверждения и пр. — становится вдруг легкомысленной фантазеркой, когда речь заходит о происхождении мира. Строго говоря, наука должна дать себе самоотвод в этом щекотливом вопросе. Ведь доказательств нет, свидетелей не существует, и эксперимент невозможен! И, тем не менее, наука не стесняется принимать за аксиомы взаимоисключающие гипотезы, утверждать нечто противоречащее всем известной реальности, подсчитывать возраст останков через количество радиоактивного углерода, как будто кто-то измерял его процент на момент начала распада. Атомные часы работают точно, но предположение о том, что нынешней уровень радиоактивности углерода существовал всегда, что именно он — исходный, является антинаучным произволом. Как могла наука в далеком от ее тем вопросе вдруг превратиться в свою полную противоположность? Зачем вообще попыталась она выйти за свои естественные рамки? Разные виды животных якобы свободно, как Протей, превращались друг в друга, чтобы образовать их нынешнее разнообразие, после чего полмиллиона видов застыли в своей неизменности, и никто больше не зафиксировал никаких трансформаций, выходящих за пределы тривиального породообразования. Даже всесильная генная инженерия не только не создала ни единого нового вида, но и практически убедилась в невозможности этого из-за вымирания подопытных в случае попытки выхода за определенные границы гибкости вида. Как можно объяснять происхождение полумиллиона животных видов бесчисленным количеством межвидовых преобразований, если ни единого такого преобразования никто никогда не зафиксировал, ни естественным, ни искусственным путем? Просто не хочется признать, что научного объяснения нет.

У науки есть нечто общее с язычеством: объектность. Вне объекта нет ни язычества, ни науки. Однако последняя со всей очевидностью порождена разумом, который абсолютно не объект. У разума нет формы, нет образа, однако он абсолютно реален. Все достижения науки — лучшее тому доказательство. Наши телесные органы чувств бессильны ощутить разум непосредственно. Они наблюдают лишь проявления, результаты деятельности этой невидимой сущности.

Поразительная слепота

Второе начало термодинамики утверждает, что в мире происходит постоянный рост энтропии, и он ведет к тепловой смерти. И если мир все еще к ней не пришел, это доказательство того, что вселенная сравнительно молода, что она не существовала вечно. Откуда же она тогда взялась?

Красное смещение галактик однозначно доказывает: вся вселенная разлетелась из одной бесконечно малой точки! Итак, мир не вечен, он сотворен из ничего. И это уже не вера, а наука.

Если бы какой-нибудь астероид пролетал поблизости от земли в таком диапазоне скоростей, он вышел бы на одну из вытянутых орбит и остался бы на ней надолго. А теперь представьте, что это произошло несколько раз, но все астероиды почему-то летели с такими скоростями и по таким траекториям, что образовали идеальную систему концентрических кольцевых, а не вытянутых эллиптических орбит:

Сторонники существования инопланетян тут же объявили бы, что такая система орбит абсолютно искусственна и создана с какой-то целью внеземным разумом. И они были бы правы. Ведь концентрическая кольцевая орбита требует точной скорости и траектории полета. Если бы скорость была чуть большей, орбита вытянулась бы в эллипс. Если бы она была чуть меньшей, астероид по спирали стал бы приближаться к земле и упал бы на нее. В системе случайных параметров кольцевая орбита практически невероятна и, тем более, не может повторяться несколько раз подряд. Если я вдруг найду на тротуаре кошелек с миллионом долларов, это еще можно приписать какой-то невероятной случайности. Но если, куда бы я ни шел, у меня на дороге начнут появляться такие кошелки, вывод может быть только один: кто-то мне их специально подбрасывает! И все же подобная система существует, правда, не на околоземной, а на околосолнечной орбите. Такова Солнечная система планет! А теперь подумайте, какой внеземной разум мог создать ее и для чего? Ведь если бы земля оказалась чуть ближе к Солнцу, океаны вскипели бы. Если бы она была чуть дальше, все бы замерзло. В обоих случаях жизнь была бы немыслима. Эллиптическая орбита означала бы вечные переходы из одного нежизнеспособного состояния в другое. Т.е. идеальное и постоянное расстояние от солнца требуется для поддержания жизни на земле! А кольцевые орбиты других планет — они-то зачем? Если бы другие планеты, подобно астероидам и кометам, вращались по вытянутым эллиптическим орбитам, они пересекали бы орбиту земли, и возникала бы реальная опасность если не столкновения, то, по крайней мере, гравитационного возмущения и смещения земли с идеальной для жизни орбиты, что стерло бы с лица земли все живое. Не являются ли траектории всех планет Солнечной системы многократными свидетельствами о внеземном разуме, хранящем искусственный парник нашей жизни?

А мы подбираем один за другим миллионные кошельки и приговариваем: все естественно, так и должно быть, природа. На самом же деле природа термоядерной вселенной крайне неустойчива. В ней бурлят температуры от плюс сотен миллионов градусов во чреве звезд до минус трехсот семидесяти вдали от них. Если же на земле средняя температура понизится всего на шесть градусов, настанет ледниковый период! Какой термостат хранит столь узкую нишу нашей жизни? И температура — лишь один из великого множества параметров жизни и смерти. Состав атмосферы, например, вполне мог бы быть ядовитым, как в цистерне какого-нибудь химического комбината. Спасительный озон верхних слоев атмосферы мог бы отсутствовать и не выручать нас от космических лучей и т.д. и т.п. Поражает не только точнейшая подгонка всех неисчислимых параметров под наши капризные потребности, но и нереальная устойчивость их континуума. Взгляните на изрытое кратерами упавших астероидов лицо луны. Тунгусский метеорит показал, что такое возможно и на земле. Но даже этот метеорит оказался скорее демонстрацией возможностей, чем реальной угрозой: он упал почему-то на практически безлюдных просторах Восточной Сибири. Некто таинственный хранит нас от гибельных катаклизмов, о реальности которых свидетельствует изрытый оспинами лунный лик.

Однако создание и сохранение условий для жизни еще не означает возникновения этой самой жизни. Ни в одной лаборатории никто еще не сумел создать из неживой материи даже самый примитивный микроорганизм. А все совершенство и разнообразие миллионов растительных и животных видов? А самого человека? Все обезьяньи породы и особи почему-то упорно продолжают рождать обезьян, и никакого развития и совершенствования видов никто еще не обнаружил где-либо за пределами человеческой фантазии, любящей прикрываться авторитетом науки. Просто легче чувствовать себя сыном обезьяны: какой с него спрос? Общий знаменатель коммунизма, нацизма и вседозволяющего содомского либерализма не надо долго искать: он окопался именно здесь. Без его преодоления не может быть и речи об оставлении гибельного пути.

Читайте также: