Вещный статут в мчп кратко

Обновлено: 05.07.2024

Закон места нахождения вещи - это "принцип коллизионного права", одна из старейших коллизионных привязок, определяющая вещно-правовой статут правоотношения, в который включаются:

- вопросы деления вещей, их юридическая квалификация (вещи оборотные и необоротные, движимые и недвижимые, родовые и индивидуально-определенные) - "правовое подразделение вещей. определяется согласно праву того государства, в котором вещи находятся" (ст. 31.2 Закона о МЧП Австрии);

- содержание, осуществление и защита права собственности и иных вещных прав - "законодательством государства, на территории которого находится имущество. устанавливается. любое вещное право, характер и содержание этих прав" (ст. 127 кн. 10 ГК Нидерландов);

- возникновение, изменение и прекращение права собственности и иных вещных прав на имущество определяются правом государства, "на территории которого находится вещь в момент возникновения факта, вызвавшего правовое последствие" (§ 21.2 Указа о МЧП Венгрии);

- правовой статус недвижимого имущества: "К вещным правам на недвижимое имущество применяется право места, в котором оно находится" (§ 36 Закона о МЧП Китая).

До середины XIX в. разрешение коллизионных вопросов права собственности по закону места нахождения вещи применялось только в отношении недвижимости. Права на движимые вещи определялись по личному закону собственника (согласно принципу "движимость следует за лицом"). В современном праве формула прикрепления "закон места нахождения вещи" применяется и к движимому имуществу: "Возникновение, переход или прекращение вещных прав на имущество, место нахождения которого изменилось, регулируется законом места, где оно находилось на момент, когда имел место юридический факт, создавший, изменивший или прекративший соответствующее право" (ст. 52 Закона о МЧП Румынии).

В настоящее время коллизионный принцип "закон места нахождения вещи" пользуется повсеместным признанием как начало, определяющее действие в пространстве законов, регулирующих вещные права и на движимое, и на недвижимое имущество: "Право собственности и другие вещные права на недвижимое и движимое имущество определяются правом государства, в котором это имуществом находится" (ст. 38.1 Закона о МЧП Украины).

Закон места нахождения вещи понимается как реальная, физическая категория, т.е. как право того государства, на чьей территории находится вещь. Исключения из этого правила:

- вещные права возникли на территории одного государства, а вещь впоследствии была перемещена на территорию другого, - возникновение права собственности определяется по закону места приобретения имущества, а не по закону его реального места нахождения. Однако вещные права "не могут осуществляться в противоречие с правопорядком" государства места нахождения вещи (ст. 43 ВЗ ГГУ);

- правовой статус вещей, внесенных в государственный реестр ("условные недвижимости"), определяется правом этого государства независимо от реального места нахождения вещи (ст. 45 ВЗ ГГУ).

Момент перехода права собственности и момент риска случайной гибели вещи различно определяются в законодательстве разных государств. В настоящее время момент перехода права собственности отделяется от момента перехода риска случайной гибели вещи. Определение момента перехода риска случайной гибели и порчи вещи при переходе прав на движимое имущество производится при помощи привязок обязательственного статута. В области международной торговли значение имеет вопрос перехода риска с продавца на покупателя, а момент перехода права собственности не играет существенной роли (Инкотермс 2010).

Современное МЧП демонстрирует тенденцию к сужению применения вещно-правового статута за счет расширения применения привязок личного и обязательственного статутов, автономии воли сторон.

2. Вопросы дееспособности лиц при совершении сделок по поводу вещных прав регулируются личным законом субъекта сделки.

3. Стороны могут выбрать право, применимое к вещным правам на движимое имущество. Если стороны не осуществили выбор, применяется право места, в котором движимое имущество находилось в момент наступления юридического факта (§ 37 Закона о МЧП Китая).

4. Судьба имущества иностранного юридического лица определяется по национальному закону этого юридического лица. Вопросы права собственности на имущество филиала иностранного предприятия регулируются правом государства, которому принадлежит данное юридическое лицо (ст. 9.11 ГК Испании (1889, в ред. 2000)).

5. Закон места нахождения вещи регулирует вопросы распределения имущества прекратившего существование юридического лица только в том случае, если договором или законом не предусмотрено иное (ст. 35 Кодекса Бустаманте).

6. Права в отношении движимых вещей, которые лицо "имеет при себе" ("личный или каютный багаж"), определяются поличному закону их собственника или владельца (ст. 8 ВЗ ГК Бразилии).

7. В особом порядке определяется вещно-правовой статут движимых вещей, находящихся в процессе международной перевозки ("груз в пути"). Для решения этого вопроса применяются привязки обязательственного статута: право страны места отправления груза (ст. 10.1 ГК Испании), места назначения груза (ст. 833.2 ГК Вьетнама). В отдельных юрисдикциях используется закон места нахождения вещи (ст. 60 Кодекса МЧП Туниса).

8. Правовое положение вещей, приобретенных в силу приобретательной давности, регулируется правом страны, где имущество находилось в момент окончания срока приобретательной давности (ст. 53 Закона о МЧП Италии).

К договору в отношении вещных прав возможно применение автономии воли - стороны могут сами избрать применимое право, независимо от того, где именно находится данное имущество. Это положение представляет собой новеллу современного МЧП и связано с расширением применения автономии воли ко всем договорным отношениям. Ранее считалось, что применение автономии воли к вещным правам в принципе невозможно вследствие замкнутого характера круга вещных прав. В настоящее время применение автономии воли возможно в отношении и движимого, и недвижимого имущества.

1) судно, приобретенное за рубежом, вправе плавать под флагом РФ на основании временного свидетельства, выдаваемого консульством, до регистрации его в судовом реестре, но не более чем шесть месяцев (п.2 ст.16 КТМ РФ);

Особый коллизионный принцип закреплен для строящегося судна. В этом случае вещные права определяются по праву страны, где судно строится, если иное не предусмотрено договором о постройке судна (п.3 ст.415 КТМ РФ).

Согласно ст.1205 ГК РФ вещный статут регулирует следующие вопросы: содержание права собственности, содержание и виды вещных прав, юридическую классификацию вещей, осуществление и защиту права собственности и других вещных прав.

Особенностью вещного статута является то, что он регулирует право собственности на движимое и недвижимое имущество. Однако если в отношении недвижимости привязка к месту нахождения вещи носит императивный характер, то в отношении движимого имущества возможно применение принципа автономии воли, что может повлечь расщепление вещного статута. В сфере обязательственных отношений также действует принцип автономии воли и сами обязательственные отношения всегда подчинены обязательственному статуту. Если предметом договора выступает собственность, то правовые последствия договора расщепляются на обязательственно-правовые и вещно-правовые, которые могут регулироваться различными правопорядками3.

Расщепление вещного статута возможно по различным основаниям: в зависимости от вида имущества, в отношении отдельных прав, в зависимости от распространения на отношения действия принципа автономии воли.

Согласно п.1 ст.1206 ГК РФ возникновение и прекращение вещных прав в отношении движимых вещей определяется по праву государства, где имущество находилось в момент возникновения и прекращения этих прав. Иными словами, при изменении места нахождения вещи меняется ее вещный статут, который не будет регулировать вопросы возникновения и прекращения вещных прав. Аналогичным образом в российском законодательстве решается вопрос применения норм о приобретательной давности: в соответствии с п.3 ст.1206 ГК РФ возникновение права собственности в силу приобретательной давности определяется по праву страны, где имущество находилось в момент окончания течения срока приобретательной давности.

Возникновение и прекращение права собственности на движимое имущество, являющееся предметом договора, определяется правом, избранным сторонами при заключении договора или в последующем (п. 1 ст. 1210 ПС РФ).

Возникновение и прекращение права собственности по сделке в отношении движимого имущества, находящегося в пути, определяется по праву страны, из которой оно отправлено, если иное не установлено законом (п. 2 ст. 1206 ГК РФ).

Вопросы права собственности и правопреемства в отношении имущества ликвидируемого юридического лица регулируются личным законом юридического лица (п. 2 ст. 1202 ГК РФ).

Примеры расщепления вещного статута можно найти в наследственном и семейном праве.

Так, ГК РФ закрепил разные коллизионные принципы при наследовании движимого и недвижимого имущества. Согласно п. 1 ст. 1224 ГК РФ наследование движимого имущества регулируется правом страны последнего места жительства наследодателя, а наследование недвижимого имущества определяется по праву страны, где находится это имущество.

Семейный кодекс РФ закрепил коллизионную привязку для имущественных отношений супругов, которые регулируются по праву страны, на территории которой совместно проживают супруги. Если супруги не имеют совместного

2 См.: Статья 43 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению, § 31 Закона о международном частном праве Австрии, § 21 Закона о международном частном праве Венгрии; ст. 1205 Гражданского кодекса РФ.

3 См.: Кох X., Магнус У., Винклер П. Моренфельс фон. Международное частное право и сравнительное правоведение. М., 2001. С. 196.

(Определяемое на основании коллизионной нормы право, которое подлежит применению к правоотношениям в сфере вещного права, именуется вещным статутом. Предметом регулирования вещного статута являются все отношения по поводу вещи, возникающие в сфере вещного права, которое представляет лицу юридическую власть над вещью, и создает возможность обладателя такого права воздействовать на вещь, получать от нее пользу, помимо всяких иных лиц, по собственному усмотрению и своей волей, с учетом ограничений, установленных законом. Исходя из этого, представляется, что в сферу действия вещного статута входит решение следующих вопросов: определение видов вещных прав, которые могут признаваться правопорядком; содержание и пределы осуществления этих прав; основания и способы возникновения, изменения и прекращения вещных прав, в частности, переход права собственности, и все вопросы, связанные с вещным эффектом сделок, направленных на переход права собственности; защита вещных прав; квалификация имущества на движимое и недвижимое; оборотоспособность и отчуждаемость вещи; признание и адаптация вещных прав, возникших в других правопорядках. Таким образом, вещный статут будет компетентен решать все вопросы, которые напрямую будут касаться вещных прав в отношении имущества.

После рассмотрения основных причин, обосновывающих использование привязки lex rei sitae am регулирования вещных прав в международном частном праве, автор приходит к выводу, что в ее применение в полной мере оправдано для регулирования вещных прав на недвижимое имущество, поскольку она способствует защите оборота недвижимости. Использование указанной привязки для определения статута движимых вещей не всегда имеет такое же важное в значение, как в отношении недвижимого имущества, т.к. в силу своей природы они могут быть перемещены из одного государства в другое, в связи с чем, их связь с правопорядком фактического местонахождения оказывается не такой значительной,

В работе подчеркивается, что использование привязки lex rei sitae в качестве основы для коллизионной нормы, направленной на защиту интересов участников имущественного оборота, не всегда является веской причиной, т.к. защита прав и интересов сторон сделки, а также третьих лиц, зависит не от коллизионной нормы самой по себе, с помощью которой устанавливается компетентный правопорядок, а от содержания норм применимого материального права.

По мнению автора, несмотря на отмеченные в работе недостатки привязки lex rei sitae, следует признать, что ее применение в большинстве случаев достаточно очевидно, в связи с этим представляется целесообразным полагать, что по общему правилу любой вопрос, касающийся вещных прав, должен быть подчинен праву местонахождения вещи, до тех пор, пока не будет очевидной причины для использования другого подхода[1].

В работе отмечается, что привязка lex rei sitae должна толковаться как право фактического местонахождения вещи, подразумевающая физическую связь с территорией государства, и соответственно применение его права. В противном случае смысл использования указанной коллизионной привязки в международном частном праве утрачивается, т.к. основное ее преимущество состоит в точности установления компетентного правопорядка, что в определенной степени способствует в предсказуемости правового регулирования. Поэтому представляется, что исключения из общего правила, предусматривающего привязку lex rei sitae, должны устанавливаться отдельно.

Поскольку указанная коллизионная норма использует местонахождение вещи в качестве критерия для установления применимого права, которое для движимых вещей, в силу их физической природы, с течением времени может изменяться, то в некоторых случаях применение коллизионной нормы с привязкой lex rei sitae на практике может породить проблему изменения статута ("/е conflit mobile", "statutenwechse/"): в отношении движимых вещей может встать вопрос об определении промежутка времени и последовательности применения нескольких правопорядков, определенных в результате действия привязки lex rei sitae.

Применительно к переходу права собственности по договору международной купли-продажи проблема состоит в том, что в процессе его исполнения вынужденно происходит изменение местонахождения вещи, и, следовательно, применимого права. В связи с этим различные юридические факты, направленные на переход права собственности, могут лежать в сфере действия нескольких правопорядков, что для разных моделей исполнения договора купли-продажи может обуславливаться как материальными нормами вещного права, так и условиями самого договора. Указанная особенность отношений, возникающих в сфере международной торговли, влечет возникновение целого ряда проблем, связанных с использованием привязки lex rei sitae для регулирования перехода права собственности по договору международной купли-продажи.

Автор обращает внимание на то обстоятельство, что хотя перемещение вещи не затрагивает напрямую существование вещных прав, возникших в соответствии с предшествующим статутом, их осуществление в новом месте нахождения вещи будет возможно только в том случае, если они могут быть адаптированы в систему вещных прав нового вещного статута (фактического lex rei sitae)[2]. В отношении права собственности, как правило, этой проблемы не возникает, т.к. это вещное право существует во всех правопорядках, и рассматривается как наиболее полное и максимально возможное господство лица над вещью, отличия могут касаться лишь пределов осуществления этого права, установленных различными правопорядками. Проблема адаптации и правовой совместимости в первую очередь касается ограниченных вещных прав, система и содержание которых в различных правопорядках может существенно отличаться.

В данном случае проблема состоит в том, что при переходе границы, и соответственно попадании вещи на территорию другого правопорядка, старый статут уже не действует, а новый предъявляет другие требования. При этом здесь возможно две ситуации: нормы нового вещного статута могут рассматривать фактический состав, произошедший в предыдущем lex rei sitae, как влекущий переход права собственности, так и наоборот, не влекущий.

С другой стороны, для исполнения договора международной купли-продажи необходимость продолжения осуществления процесса перехода права собственности очевидна.

Автор отмечает, что толкование привязки lex rei sitae не препятствует тому, чтобы новый вещный статут решал вопрос о восполнении юридического состава, влекущего переход права собственности, в соответствии с его нормами, а также учитывал юридические факты, наступившие в сфере действия предыдущего вещного статута[3].

Однако произошедшие юридические факты, направленные на переход права собственности, можно принимать во внимание при оценке перехода права собственности по новому вещному статуту в том случае, если ни участники, ни гражданский оборот, не заинтересованы в том, чтобы сохранять последствия, произошедшие в сфере действия старого вещного статута. Поэтому необходимо принимать во внимание характер отсутствия правовых последствий по нормам предшествующего вещного статута. В связи с этим автором предлагается проводить различие между незавершенным, но восполнимым юридическим составом, и незавершенным невосполнимым составом (т.е. который вообще не может повлечь переход права собственности).

Если же отклонять вышеуказанное предложение о дальнейшей переоценке юридических фактов при восполнимости элементов юридического состава, влекущего переход права собственности, произошедших в сфере действия старого статута, то переход права собственности не произойдет, несмотря на то, что все предпосылки для этого существовали согласно нормам обоих затрагиваемых статутов, в случае если бы указанные обстоятельства произошли на территории одного правопорядка.

Указанная проблема изменения вещного статута при перемещении движимой вещи также рассматривается через призму материально-правового регулирования: путем сопоставления различных способов исполнения договора международной купли-продажи с моделями правового регулирования перехода права собственности в материальном праве, рассмотренными в первой главе.

Применение привязки lex rei sitae для определения права, применимого к переходу права собственности по договору купли-продажи, также порождает общую проблему согласования норм вещного и обязательственного статутов в международном частном праве.

Различные критериев, используемых для определения применимого права для обязательственного и вещного эффектов договора международной купли-продажи ведет к тому, что единая, с точки зрения материально-правового регулирования, сделка распадается на обязательственный и вещный статуты, которые могут не совпадать. В связи с этим могут возникать значительные трудности, связанные с разграничением сфер действия обоих статутов, квалификацией некоторых институтов гражданского права, а также согласованием (адаптацией) норм права различных правопорядков, решение которых осложняет процесс применения права, и в значительной мере влечет утрату предсказуемости правового регулирования.

Рассматривая проблемы координации вещного и обязательственного статутов, в частности относительно установления юридических фактов, необходимых для перехода права собственности, об определении права, применимого к вещно-правовым последствиям недействительности и расторжения договора, автор приходит к выводу, что решение вышеуказанных проблем видится в закреплении общего принципа, в соответствии с которым, в случаях противоречия вещного и обязательственного статутов относительно вещного эффекта сделки, приоритет должен отдаваться вещному статуту, поскольку вещный эффект договора входит в сферу его действия.

Противоречия положений вещного и договорного статутов касательно перехода права собственности в определенной степени могут сглаживаться соглашением сторон. Однако предел координации состоит только в моменте перехода права собственности от продавца к покупателю, за счет диспозитивности норм материального права. Различия относительно последствий недействительности или расторжения договора купли-продажи не могут быть во всех случаях устранены в полной мере, т.к. нормы относительно последствий недействительности и расторжения договора не диспозитивны в такой же мере, как относительно момента перехода права собственности. Таким образом, проблема согласования действия норм вещного и обязательственного статутов, а также фактического lex rei sitae не может быть устранена полностью соглашением сторон.

Для устранения основных проблем, возникающих при использовании привязки lex rei sitae, следствием которых является существенное снижение предсказуемости правового регулирования, необходимо чтобы при регулировании перехода права собственности по договору международной купли-продажи одновременно были достигнуты неизменность самого вещного статута, а также его согласованность с нормами обязательственного статута. Единственным решением, позволяющим достигнуть указанного результата, является автономия воли сторон по определению вещного статута, регулирующего переход права собственности по договору международной купли продажи.

Введение в международном частном праве автономии воли, предоставляющей сторонам договора международной купли-продажи возможность определять вещный статут, регулирующий переход права собственности, имеет ряд практических преимуществ и в целом направлено на достижение предсказуемости правового регулирования.

Рассматривая общие вопросы юридического механизма автономии воли для вещного статута, регулирующего переход права собственности, автор отмечает, что выбранное право не должно затрагивать содержание и осуществление вещных прав правопорядка lex rei sitae. Это обусловлено защитой интересов имущественного оборота и системы его вещных прав lex reisitae, а также прав третьих лиц в отношении вещей, находящихся на его территории.

Содержание и осуществление возникшего вещного права должно определяться в соответствии с lex rei sitae, соотноситься с системой его вещных прав, не противоречить ему. Вещный статут, выбранный для регулирования перехода права собственности по договору, будет компетентен определять модель перехода права собственности (юридический состав), вещно-правовые последствия недействительности и расторжения договора, толкование воли, направленной на переход права собственности, возникновение и действительность распоряжения имуществом.

При допустимости автономии воли сторон для определения вещного статута, регулирующего переход права собственности, возникшее вещное право ставится под оговоркой признания правопорядком lex rei sitae, поэтому нельзя согласиться с тем, что автономия воли относительно перехода права собственности наносила бы значительный вред и была бы несовместима с системой вещных прав lex rei sitae.

Далее рассматривается опосредованная модель автономии воли, при которой вещный статут, регулирующий переход права собственности, будет определяться через право, которое будет выбрано сторонами для договорного статута

Такой подход, в отличие от непосредственной автономии воли, позволяет изначально устранить проблемы, связанные с взаимодействием норм вещного и обязательственного статутов, путем применения норм одного правопорядка к обоим статутам, который будет определен сторонами для обязательства

Данное решение принимает в расчет экономическое единство обязательственного и вещного эффектов, в результате чего, в частности, будет достигнуто единство логики правового регулирования, и тем самым установлена ясность и предсказуемость правового регулирования. Однако указанный подход содержит в себе многие недостатки, присущие непосредственной автономии воли с правовыми последствиями erga omnes.

Указанный подход является единственным способом, устраняющим оба существенных недостатка привязки lex rei sitae: изменение вещного статута и расщепление права, применимого к договору купли-продажи на вещный и обязательственный статут. Ограничение выбора применимого сторонами права сферой действия inter partes будет учитывать интересы третьих лиц и оборота в целом, а также избавит стороны договора от ошибочного представления о действительно применимом праве в отношении третьих лиц.

Такой подход отражен в кодификациях по международному частному праву России[4] и Швейцарии[5]: законодатель этих стран предоставил сторонам возможность выбора права, применимого к регулированию перехода права собственности, посредством его определения через право, выбранное для регулирования договора, при условии, что такой опосредованный выбор не затрагивает прав третьих лиц.)

Вещный закон (статут) – это закон той страны, которая будет определять вопросы содержания, осуществления и защиты вещных прав (прежде всего – права собственности). Это вопросы, связанные с режимом вещи.

Объём вещного статута – является ли данное право вещным, перечень вещных прав (в РФ – право хозяйственного ведения, не известно за рубежом), осуществление вещных прав (что может делать собственник этого права), вопросы защиты вещных прав (виндикация).

Здесь действует самая старая привязка – lex rai sitae (закон места нахождения вещи). Особенно это касается недвижимости (земельный участок, а также часть государственной территории). Данная привязка и в отношении движимого имущества, но не всегда – когда вещь по роду своей деятельности не имеет места своего постоянного нахождения (транспортное средство). Здесь действует своеобразная фикция – по месту нахождения права собственности и иных вещных прав на т/с – ст. 1207 ГК РФ (место регистрации прав на это имущество).

Но закон делает исключение в отношении т/с, поскольку не ко всем т/с применяется эта привязка (воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты). Если автомобили и иные т/с, то применяется закон места нахождения вещи.

Lex in tranzite – вещь в пути (исключение). Немцы и венгры определяют право местом назначения, поскольку вещь предназначена находится там, вступить там в гражданский оборот. Но закон места назначения не единственный вариант – закон отправления (РФ и другие страны), поскольку 100 % известно место отправления, а место назначения может быть другим (транспортные разнарядки).

Бывают привязки стабильные (коллизионный признак, критерий – факторы, которые не изменяются) и мобильные (могут измениться)→к вопросу о видах привязок.

Читайте также: