Томас димсдейл вклад в иммунологию кратко

Обновлено: 02.07.2024

В собрании Эрмитажа в числе других раритетов хранится чайно-кофейный сервиз — работа мастеров Императорского фарфорового завода XVIII века. Изначально этот комплект состоял из 19 приборов, а каждый прибор — из трех предметов: чашки с крышечкой, блюдца и ложечки, тоже фарфоровой. К ним прилагались кофейник, чайник, сливочник, сахарница и полоскательница (чаша для мытья рук).

На сегодняшний день одна чашка и две ложечки утрачены (что неудивительно, если вспомнить о возрасте сервиза, которому исполнилось 250 лет). Зато все остальное находится в прекрасном состоянии. Фарфоровые бока чашек и чайников украшены хорошо сохранившимися изображениями пухлых мальчиков-амуров. Одни из них рисуют, другие ваяют, третьи поливают цветы, олицетворяя собой различные искусства (в том числе и садово-парковое).

Все предметы аккуратно укладываются в специальные гнезда большого деревянного кофра, который изнутри обтянут белым атласом, а снаружи — сафьяном с золоченым тиснением. Сверху прикреплена латунная ручка (чтобы удобно было открывать), по бокам — еще две (для переноски). Интересно, что такой кофр — большая редкость, подобных ему в музеях намного меньше, чем самих сервизов Императорского фарфорового завода.

И еще один нюанс. Обычно подобные чайно-кофейные комплексы были рассчитаны на 18 персон. В том, о котором идет речь, 19 приборов. 19-й изготовлен по специальному повелению Екатерины Великой и украшен вензелем Томаса Димсдейла — искусного врача, достойно сыгравшего свою роль в российской истории.

В ту эпоху черная оспа считалась одной из самых опасных болезней. Она не щадила ни простолюдинов, ни аристократов. 17 мая 1768 года в Петербурге на двадцать четвертом году жизни скончалась от оспы графиня Анна Шереметева, невеста графа Никиты Панина (воспитателя цесаревича Павла Петровича). Императрица Екатерина II восприняла эту смерть как предостережение. Очень скоро российский посол в Великобритании Алексей Мусин-Пушкин получил повеление найти и доставить в Петербург врача, сведущего в оспопрививании.

Наведя справки, Мусин-Пушкин обратился к доктору Томасу Димсдейлу — наиболее успешному в этой области специалисту. Однако тот ответил согласием не сразу. Димсдейл понимал, что предложение российской императрицы, чрезвычайно лестное для любого медика, еще не сделавшего себе имя, для успешного врача (а он был именно таким) могло оказаться опасным. Ведь в то время предсказать результаты прививки не мог даже самый опытный доктор. Соглашаясь, Димсдейл ставил на карту свое положение. И все же, после некоторого колебания, он принял приглашение. Более того, отправился в Россию не один, а вместе с сыном Натаниэлем, тоже медиком.

Мораль истории проста: делай что должен, и будь что будет. Как понять, в чем твой долг? Прислушайся к голосу разума. Помни: нет худшего советчика, чем страх.

В 1730 году скончался от оспы 14-летний Петр II. Состоятельные и королевские семьи пытались защититься от инфекции, но она проникала всюду. Когда будущая императрица приехала в Россию, оспой заболел ее жених, Петр Федорович. Он выздоровел и до конца жизни страдал от осознания своего уродства. У немцев была поговорка: "Любовь и оспа неизбежны", а у французов в описании преступников указывали особую примету: "Нет шрамов от оспин".

В царствование Екатерины оспу прививали "вариоляцией". Суть его заключалась в том, что на руке делали надрез и помещали в ранку материал от больного оспой (или протягивали под кожей нитку, смоченную в гное). Лечение нельзя было назвать безопасным, но смертность при нем была в 20 раз ниже, чем при заражении натуральной оспой. Намеренно зараженный организм легче справлялся с болезнью. Правда, иногда заражение вызывало новые эпидемии. Так, англичанин Габерден подсчитал, что за 40 лет применения "вариоляции" умерло на 25 тысяч больше людей, чем до введения прививки. Французский парламент запретил подобное лечение за шесть лет до того, как Екатерина пошла на эксперимент. В Англии лечение применялось до появления вакцины. Кроме того, что русская императрица боялась оспы, она хотела защитить сына. В 1768 году умерла от оспы графиня Шереметьева, а ее жених был наставником цесаревича. Инфекция подбиралась к царскому дворцу.

Известный британский ученый-медик, автор работы об оспопрививании Томас Димсдейл посещал Россию дважды, в 1768 и 1781 годах. О своем первом визите он подробно рассказал в "Записке о пребывании в России". Ее перевод был опубликован в нашей стране в XIX в. К. К. Злобиным. О втором визите наши современники смогли узнать из книги "Английская леди при дворе Екатерины Великой. Дневник баронессы Димсдейл", изданной профессором Кембриджского университета Э. Кроссом. В предисловии к данному труду историк также поведал о знаменитом медике и его профессиональной деятельности.

Гравюра. Портрет Т. Димсдейла

Кросс обращал внимание на тот факт, что российская императрица в своем известном "Наказе" высказала пожелание привести Россию в один ряд с цивилизованными западными державами. Однако этому, по его мнению, в значительной мере препятствовало состояние здоровья и низкий уровень рождаемости населения. К тому же, столь бедственное положение народа усугублялось эпидемий оспы, начавшейся в ту пору в стране. Узнав от своих друзей - французских просветителей - о практике оспопрививания в европейских странах, Екатерина II решила пригласить специалиста-медика, который бы взялся привить оспу ей самой, а также ее ближайшим родственникам и придворным. Выбор пал на англичанина Димсдейла потому, что в Англии в ту пору "оспопрививание было в большем употреблении и в недавнем времени значительно усовершенствовалось".

Томас Димсдейл (1712–1800) родился в графстве Эссекс в семье медиков, принадлежавшей к секте квакеров. Дед Томаса вместе с известным предводителем квакеров Уильямом Пенном являлся одним из основателей американского штата Пенсильвания. Свою карьеру Димсдейл начал со службы военным хирургом у герцога Камберлендского, армия которого сражалась против последователей изгнанного с английского престола в 1688 г. короля Якова II Стюарта - якобитов. Позднее Томас занялся медицинской практикой в Гертфорде. По-видимому, его успехи в медицине, по преимуществу в технике предохранительного оспопрививания, были настолько успешными, что научные мужи решили присудить Димсдейлу в 1761 г. в университете Абердина докторскую степень. Спустя шесть лет, доктор опубликовал свое знаменитое произведение "Современный опыт прививки оспы". Книга выдержала 4 издания уже в год выпуска, а ее автор с той поры приобрел европейскую известность.

Карикатура. Т. Димсдейл и противники вакцинации

В начале июля 1768 г. Димсдейлу с курьером доставили письмо от российского посла Мусина-Пушкина, который извещал, что "императрица желала вызвать искусного врача в С. Петербург, с целью ввести там оспопрививание". Поначалу Димсдейл отказался от предложения, но на повторную просьбу ответил согласием. В своей "Записке" Томас Димсдейл отмечал, что российскому послу было приказано согласиться на все требования доктора. "Корыстные побуждения имели всегда в моих глазах мало веса, а теперь, когда речь шла о неограниченной ко мне доверенности, они в моих глазах еще менее значили, - писал Димсдейл. - Поэтому, не колеблясь ни минуты, я отвечал, что. полагаюсь исключительно на благоусмотрение Ее императорского Величества". Посол тотчас выдал медику ордер на тысячу фунтов стерлингов, пояснив, что эта сумма выдавалась "только на дорожные издержки". 28 июля 1768 г. Димсдейл в сопровождении одного из своих сыновей, студента медицины Эдинбургского университета 21-летнего Натанела, отправился в Россию.

Димсдейл с долей юмора описывал приготовления к путешествию. Прежде всего, он позаботился о выборе экипажа: "Кузов должен быть крепок и устроен так, чтобы в нем могла поместиться провизия". Он предполагал, что на пути могут возникнуть опасные встречи, к которым надо быть готовым: "Редко попадаются воры и встречаются затруднения или серьезные опасности, но не мешает иметь при себе оружие, чтобы внушить другим уважение и вежливость". Англичанин не исключал возможности, что дорога "не обойдется без мошенничества", однако был уверен, что "не трудно будет найти законную защиту, обратившись к местному начальству. Особенно не надобно забывать запаса терпения с надлежащим количеством веселости". Впрочем, опасения Димсдейла не оправдались: путешествие прошло "сносно", ехали так скоро, что прибыли в Россию даже раньше, чем был подготовлен для проживания дом. Путешественников поселили в "отличной квартире" на Большой Миллионной улице, "одной из лучших улиц в городе, подле дворца". В распоряжение доктора предоставили "красивый экипаж" и "все удобства", какие только можно пожелать.

Поскольку Димсдейл прибыл в Россию летом, когда императорская семья проживала в летней резиденции в Царском Селе, то первую аудиенцию медик получил у Великого князя Павла Петровича, который его принял "с тысячекратными знаками своей доброты. оказывал прекрасное расположение духа и большую живость". На следующий день Димсдейл был доставлен в загородный дворец к императрице.

О первых впечатлениях от встречи с императрицей Димсдейл написал: "Хотя бы мне следовало ожидать многого от превосходного рассудка и ласковости Ее Величества, тем не менее, ее чрезвычайная проницательность и основательность вопросов, ею мне сделанных о прививке оспы и об успехе этой операции, привели меня в удивление". После беседы Димсдейл был приглашен к столу императрицы. Он был поражен великолепием обеда, о котором не преминул поведать в своей "Записке". "Мы сидели за длинным столом. Императрица одна занимала почетное место, около 12 дворян сидели за те же столом. Обед состоял из разных превосходных кушаний, приготовленных на французский манер, и с таким после того десертом из лучших фруктов и варений, что я и не ожидал найти их в этой стране". Димсдейл признавал, что удовольствие от обеда "увеличивалось от ласковости и непринужденной снисходительности самой императрицы", которая на каждого из гостей обращала свое внимание и была необыкновенно обходительна. И хотя Димсдейл не понимал языка, на котором говорили, тем не менее, беседа шла "так свободно и весело, как можно было ожидать от лиц, равных между собою, а не от подданных, удостоенных чести быть в обществе их государыни".

Между тем, не теряя времени даром, императрица уже на следующий день после знакомства с Димсдейлом пригласила его, чтобы известить о своем согласии привить себе оспу. "Вы приехали ко мне с репутацией искусного и честного врача; разговор, который я имела с вами по этому предмету, показался мне вполне удовлетворительным и увеличил доверенность мою к вам, - обращалась Екатерина к врачу. - Я не имею ни малейшего сомнения на счет вашего умения и ваших обширных познаний по этой части медицинской практики. Моя жизнь принадлежит мне, и я с удовольствием совершенно вверяюсь вам".

Получив согласие императрицы на оспопрививание, Димсдейл тотчас приступил к необходимым приготовлениям. Для устройства госпиталя был выделен большой дом. Присмотр за больными поручили врачам из Лифляндии Шулениусу и Штренге. Оспопрививание решили начать с пяти юных воспитанников кадетского корпуса. Двум кадетам оспу прививал сын Димсдейла, поскольку сам медик в это время находился во дворце при императрице. Однако вскоре начались неприятности: ребенок, от которого брали оспенный материал, скончался на следующий день, а второй кадет заболел лихорадкой. Императрица пригласила к себе Димсдейла для объяснений. После того, как врач заверил ее, что болезнь кадетов не связана с прививкой оспы, императрица заявила: "Так перестаньте же бояться. Я уверена вполне, что с помощью божьей он преодолеет болезнь и все кончится благополучно. Я должна сознаться, что это действительно несчастье, если что-нибудь случится, хотя и от другой причины; нельзя будет убедить народ, что беда произошла не от оспы, это усилит их предрассудки в самом начале дела и затруднит мое предположение ввести оспопрививание в моей империи. Впрочем. чтобы не случилось с этим молодым человеком, это не изменит моей решимости. Я согласна подвергнуться операции, сделанной вашими руками, и восстановить репутацию оспопрививания".

Императрица пожелала, чтобы ей привили оспу незамедлительно. Димсдейл подчинился. "С этой целью я выбрал трех детей здорового телосложения и привил к ним оспу, чтобы быть готовым, - повествовал он впоследствии. - Мы вошли во дворец потаенным входом, где барон Черкасов нас встретил и провел к императрице. Привитие оспы совершилось скоро. На пятый день Ее Величеству благоугодно было объявить публике, что к ней была привита оспа".

Медик, внимательно наблюдавший за тем, как чувствовала себя императрица после прививки, был поражен активностью и обычной приветливостью Екатерины. "В продолжение этого времени императрица изволила участвовать во всех увеселениях со своею обычною приветливостью, не показывая ни малейшего беспокойства по поводу того, что было с ней сделано, - отмечал он. - Она кушала по-прежнему с другими, оживляя весь двор особенным изяществом своей беседы - качество, которым она отличается столько же, сколько своим достоинством и высоким саном".

После того, как оспа была успешно привита Великому князю, в императорском соборе был отслужен благодарственный молебен по случаю выздоровления императрицы и ее сына. Во время службы епископ произнес речь о том, что "русские получили помощь от Британии, этого острова мудрости, мужества и величия". Екатерина приказала щедро наградить британского медика. Димсдейл был произведен в бароны Российской империи, стал действительным статским советником, назначен лейб-медиком Ее Величества. Ему выделили тысячу фунтов на расходы и столько же на обратную дорогу в Англию. Помимо этого императрица распорядилась назначить Димсдейлу пожизненную пенсию в 10 тыс. 500 фунтов, которую он должен был получать в Англии. Наконец, императрица пожаловала английскому медику свой миниатюрный портрет, а также портрет Великого князя. Не забыли и сына Димсдейла. Его произвели в бароны и подарили "великолепную золотую табакерку, осыпанную бриллиантами".

Между тем, пример императрицы оказался заразительным: многие приближенные ко двору дворяне объявили о своем желании привить оспу себе и своим близким. За петербуржцами последовали москвичи, и Димсдейл стал "с большим удовольствием" подумывать о путешествии в "большой и древний город" Москву. В качестве "оспенного материала" он решил взять с собой двух "маленьких пациентов": шестилетнего сына вдовы матроса и десятилетнюю дочь обер-офицера "из немцев". Родителям детей хорошо заплатили. Впоследствии оказалось, что мальчик "был паршивый", а потому взяли с собой одну только девочку, которой привили оспу в четырех местах, "в двух местах на каждой руке, с тем, чтобы иметь в ней достаточный запас материи. Ее выправили, порядочно одели, так что она была с виду весьма красивая".

В ожидании появления оспы у больных англичанин времени зря не терял. "Мы проводили в Москве время весьма приятно, осматривая город и любопытные в нем предметы, - вспоминал Димсдейл, - их в самом деле много и они заслуживают внимания путешественников; никогда впрочем не случалось мне прочесть что-нибудь дельное о Москве, или попасть на хорошее описание этого большого и знаменитого города".

Британец пробыл в Москве два месяца, а затем возвратился в Петербург. На этот раз путники передвигались быстрее, поскольку установился "хороший санный путь", хотя и стояла такая "жестокая стужа", что взятые в дорогу бутылки вина лопнули, а вино замерзло. Однако путешественники были так тепло укутаны шубами, "что нисколько не терпели от холода".

По возвращении в Петербург Димсдейл лечил заболевшую императрицу, а когда она поправилась, стал готовиться к возвращению на родину. Екатерина пожаловала ему, "как новый знак своего одобрения", муфту из черной сибирской лисицы (на взгляд Димсдейла, этот мех - "самый дорогой какой только есть в свете"). Готовясь к отъезду, Димсдейл упомянул об одной любопытной "формальности", которой непременно должен подвергнуться всякий, кто выезжает из Петербурга: заранее, за пятнадцать дней, объявить о своем отъезде. Это делалось, как объяснял англичанин, единственно с той целью, чтобы дать каждому кредитору возможность "окончить счет с отъезжающим должником и предупредить обман".

В заключительной части своей "Записки" барон Димсдейл остановился на описании портретов Екатерины II и цесаревича Павла, а также высказал отдельные суждения о России и русских. Чувствовалось, что новоиспеченный барон был вполне доволен оказанным ему приемом и тем щедрым вознаграждением, которое получил за свою работу. Характеристика Екатерины II, представленная Димсдейлом, позволяет предположить, что барон немало времени провел в беседах с императрицей. Он описал ее внешний вид (Екатерина II "росту выше среднего; в ней много грации и величия"), распорядок дня и манеры поведения ("она встает очень рано и занимается неутомимо государственными делами", за столом она "чрезвычайно умеренна" и употребляет в питье только один или два стакана воды с вином), отметил такие присущие императрице качества, как любезность, вежливость, "ласковость и благодушие", вкупе с рассудительностью, "которую она проявляет на каждом шагу, так что ей нельзя не удивляться", умственные способности ее "несравненны". Судя по наблюдениям Димсдейла, императрица говорила по-русски, по-немецки и по-французски в совершенстве, читала также свободно по-итальянски, и хотя не говорила по-английски, но понимала "достаточно все, что говорят". Барон подметил также, что императрица "примерным образом" соблюдает обряды греческой церкви, поощряет свободные искусства, заботится о благе своих подданных. Заключая, Димсдейл высказывал предположение, что Екатерина II могла бы "сиять как покровительница искусств и торговли, и двинуть вперед общее благосостояние своих обширных владений".

Довольно точную характеристику Димсдейл дал также цесаревичу Павлу. Он описал его внешний вид ("росту среднего, имеет прекрасные черты лица и очень хорошо сложен"), обратив при этом внимание на то, что "нежное" телосложение цесаревича происходит от "сильной любви к нему и излишних о нем попечений со стороны тех, которые имели надзор над первыми годами наследника и надежды России". Однако это не помешало Павлу стать ловким, сильным и крепким. Цесаревич отличается приветливостью, веселостью. Он "очень рассудителен, что не трудно заметить из его разговоров, в которых много остроумия". У цесаревича по всем наукам отличные учителя, которые каждый день "приходят его наставлять", и им он посвящает большую часть своего времени. Димсдейл остановился также на описании распорядка дня Павла. Утро тот проводит "весьма прилежно" с учителями; около полудня "отправляется изъявить свое почтение императрице"; после чего беседует с дворянами, которых приглашает отобедать за своим столом. По окончании обеда, он возвращается к учебным занятиям в свои покои, "до самого вечера".

В XVIII веке люди еще очень сильно страдали от эпидемий инфекционных заболеваний. Одним из таких тяжелых заболеваний была черная оспа. Это заболевание поистине было бичом для людей. Если чума могла прийти, собрать свою жатву, закончиться и более не возобновляться, то оспой болели постоянно. Смертность от нее была не стопроцентной, но выжившие довольно часто оставались или изуродованными оспинами, или, например, ослепшими, ведь оспа давала и такие тяжелые осложнения. От оспы в России умер юный государь Петр II, ею переболел и выжил Петр III.

И вот, Екатерина II, памятуя об этом, решает воспользоваться известной уже на тот момент вариоляцией (предтечей вакцинации) от оспы. Вариоляция была опасна, 2 % подвергнутых ей умирали, но все-таки это был реальный шанс спастись от болезни. Императрица привилась сама и привила своего сына Павла в 1768 году - подала пример подданным. Позже были привиты жена цесаревича Павла Мария Федоровна и их дети.

Вариоляцию стали вводить повсеместно, почти по принуждению. За прививание платили по рублю серебром. Прививали кадетов, прививали сирот в воспитательных домах. При этом, конечно, среди привитых были и смертельные случаи. И подавляющее большинство населения боялось этой процедуры. Многие попросту считали, что их хотят специально заразить оспой. Ведь вариоляция отличалась тем, что человек переболевал оспой в легкой форме, без тяжелых последствий.

Томас Димсдейл

Именно этот английский врач приезжал в Россию, чтобы сделать императрице и ее сыну прививку от оспы.

Императрица выехала в Царское село, где Димсдейл сделал ей прививку. Выздоровление императрицы и её сына стало знаменательным событием в жизни русского двора.

Само прививание держалось в тайне и за его успех Димсдейл был щедро вознагражден. Ему дали титул барона, звание лейб-медика и большую пенсию в 500 фунтов стерлингов в год. Димсдейл прожил в России несколько месяцев.

Вернувшись домой, он открыл собственную оспенную клинику. Впоследствии он еще раз приезжал в Россию, чтобы сделать прививку внукам императрицы.

Томас Димсдейл и его коллеги провожают противников вакцинации. Карикатура. Фоторепродукция из открытых источников.

В XVIII веке от оспы умирал каждый седьмой ребенок в России. Никто не был застрахован от этой болезни: в 1730 году оспа свела в могилу даже четырнадцатилетнего императора Петра II . Перенес оспу и Петр III – еще до того как стал императором.

В Европе в это время шел активный поиск эффективного средства против этой чумы. Екатерина II состояла в переписке со многими европейскими деятелями культуры и науки, и однажды ей стало известно о докторе Томасе Димсдейле , прославившемся изобретением препарата для борьбы с оспой. В 1768 году Екатерина II пригласила врача в Россию.

Сначала Димсдейл сделал прививку четырем кадетам. Убедившись, что у первых пациентов она прошла благополучно, императрица сделала ее и себе. Материал для прививки взяли у крестьянского мальчика Александра Маркова , за что ему впоследствии пожаловали дворянство, фамилию Марков-Оспенный и дворянский герб с изображением обнаженной руки, выше локтя которой была зрелая оспина.

Еще больше интересных фактов из истории, литературы, краеведения, искусства и науки - на сайте Лектория.

Татьяна Филянова

Матвей Башмаков

я бы вообще упал, и меня бы унесли. потом бы очнулся, и по мозгам бы им надавал! ?

Читайте также: