Суфизм в чечне кратко

Обновлено: 05.07.2024

Ислам в Чечню возвратился лишь в 1978 году, когда советские власти разрешили вновь открыть закрытые мечети. Но ислам на самом деле новинка для Кавказа. До него в Чечне была распространена и долгое время существовала другая религия - Суфизм. Членом суфистского братства может быть и не мусульманин. Подмастерьем в суфизме называют мюрид, мастером - шейх. В 1970 году в Чечне действовало приблизительно 30 суфийских братств (лож), т.е. половина всех чеченцев мужского пола принадлежало к суфиям (300 тыс. человек). В Дагестане - 70. Считается, что суфизм никак не пострадал от сталинских перемещений. Даже, наоборот, укрепился. У суфизма богатая история. Он успел повоевать против французов в Северной Африке, голландцев на о. Ява, британцев в Пенджабе.

Много говорили о чеченском происхождении Путина, что помогло ему в карьерном росте. Возможно, происхождением дело не ограничивается. Известно, что Рамзан Кадыров является правоверным суфием. Суфизм Путина вызвал бы неподдельное восхищение чеченцев, что мы и наблюдаем.

Одной из ключевых фигур чеченского масонства является “Мансур” “Яхимчик” или “Мачей” “Яхимчик”. Родился в 1956 году в Кракове. О родителях ничего неизвестно. Учился в Краковском университете и Теологической академии. Попал в Солидарность и боролся против коммунистов вместе с З. Бжезинским. Бежал в 1981 году в Лондон. Скорее всего пошел на повышение, т.к. в Великобритании он получил грант на учебу в Оксфорде по линии истории религии. Изучал суфизм и ислам. Взял имя Мансур в честь итальянского шпиона. "Раньше я думал, что суфизм - это что-то из прошлого. Теперь я понимаю, что он был основой сопротивления чеченского народа русским захватчикам на протяжении целых двух веков". После ВУЗа направляется в Москву, где работает в филиале британской фирмы. Думаю, это была фирма британца Джеймса Голдсмита о котором будет дальше.

В 1994 году, после ввода войск в Чечню, Яхимчик организует первое неофициальное посольство Чечни за рубежом. Становится вице-президентом краковского Чеченского информационного центра, являясь в то же время советником Дудаева по внешнеэкономическим вопросам. Потом оказывается в Саудовской Аравии, где принимает ислам. Помимо принятия ислама идет торг о создании Кавказско-американской торгово-промышленной палаты. Весной 1997 года её регистрируют в Вашингтоне. Главой назначается Ахмед Нухаев, чеченский криминальный авторитет и вице-премьер Чечни, бизнес-партнер Березовского. Кстати, Нухаев стал протитом главы московской мафии в романе “Икона” британского писателя Фредерика Форсайта.

Зачем все это чеченцам? После создания КАТПП Нухаев удостаивается великой чести лицезреть нет, не Её Величество, а Маргарет Тэтчер. К Тэтчер Нухаева привел за ручку Голдсмит, который и стоит за Яхимчиком. Сам по себе Голдсмит никто. Еврей на службе у английских аристократов, но ситуация показательна. Кто над кем стоит и кого погоняет. Кто знает, быть может за хорошую службу чеченцам позволят посетить Букингемский дворец.

Посторонний мог принять эту картину за странный танец. Этим он оскорбил бы участников, ведь они совершали зикр — обряд поминания Аллаха. В суфийской общине умерла тихая старушка. Родичей осталось мало, но религиозные связи не менее сильны, чем семейные или клановые. И вот уже три дня сотни членов братства собираются на церемонию, чтобы облегчить покойной путь в рай.

— Одинокому молиться тяжело, его Иблис отвлекает, — объясняет участник обряда. — Если я молюсь, то языком совершаю богослужение. Если слушаю молитву, — то ушами. В зикре я поминаю Аллаха всем телом — и шайтан во мне тоже вынужден повторять движения и молиться. Это для него мучительно, ему уже не до пакостей. В зикре мирское уходит, ты молишься с чистыми мыслями, не думая о деньгах, работе или семье.

Суфизм быстро распространился по Азии и Африке, шагнул за пределы исламского мира. Европейцы восхищались стихами Джалаладдина Руми, не подозревая, что они звучат в обрядах тариката Мевлеви, основанного сыном поэта. Французский философ Рене Генон стал адептом тариката Шазилия и провел остаток жизни в Каире. Большинство чеченцев и ингушей — суфии. Лидеры орденов — влиятельнейшие люди региона. Но если о тейпах (местных кланах) слышали многие, то кавказский суфизм, ничуть не менее значимый, на удивление мало исследован.

Большой хулиган

Рядом с кругами, возле группы поющих людей, стоит высокий длиннобородый старик Магомед. Он дирижер этого оркестра, с посохом вместо палочки. Такова обязанность туркха, главы сельской общины. Выше него — только тамада, наставник. Без выходных и почти без отдыха Магомед устраивает суфийские обряды в селении Майртуп. Порой он за день успевает на три похоронных зикра, освобождаясь лишь поздно вечером. Дедушка не берет платы, зато обретает нечто большее — спасение после смерти и незыблемый авторитет. Сельчане без колебаний доверяют ему решение важнейших проблем. Мало кто знает, что в юности этот величественный бескорыстный старец был веселым фарцовщиком, смело ходившим по грани, а то и за гранью закона, и даже не помышлявшим о религиозном пути.

Громкие зикры, при всей несхожести, начинаются и заканчиваются почти одинаково. Сперва мюриды, сидя на скамейках или на полу, запевают молитвы. Мелодия становится все громче и быстрее. Участники раскачиваются в такт, настраиваются на будущую медитацию, мысленно обращаясь к Аллаху. Наконец они встают и переходят к главному действу.

Не каждый старик выдерживает длительный зикр, но они его обязательно начинают и заканчивают. Говорят, однажды туркх вынужденно покинул церемонию. Без него суфии не могли остановиться и кружились часами, пока не вернулись посланные в соседнее селение за другим опытным старейшиной. Тот взял управление на себя и прекратил бесконечный бег утомленных мюридов.

Заканчивается действо полифоническим распеванием назмов — песен, посвященных деяниям Пророка, устаза, а порой и его семейства. Это одни из лучших образцов живого фольклора, сохранившегося в России. Мелодии напоминают грузинские, но вместо раздолья, уместного за пиршественной чашей, в них звучат сила и уверенность. Зачастую мюриды сочиняют новые назмы. Одни забываются, другие остаются надолго. Во времена Ичкерии некоторые братства даже пели здравицы Джохару Дудаеву.

Два учителя

Странные суфийские обряды со стороны кажутся анахронизмом. Но в последние двести лет каждый раз, когда кавказским народам грозила опасность, решение предлагали именно суфии.

Впервые они прославились во время Кавказской войны. Разрозненные кланы горцев не могли противостоять российской армии, одолевшей Наполеона. Пушки легко разрушали старинные боевые башни — и с конца XVIII века их строить перестают. Крепости, воздвигнутые генералом Ермоловым, были неприступными для горских отрядов, а вырубка леса затрудняла партизанскую войну. Требовалась идеология, способная объединить кавказские народы для отпора врагу и собрать вольнолюбивых горцев в дисциплинированные армии. Суфизм с безусловным подчинением мюрида устазу идеально подходил на эту роль.

Зикры с ритмичными движениями головы, распространенные сразу у нескольких братств, пожалуй, самые экспрессивные

Самих же чеченцев Кавказская война почти истребила. Гибли не только воины. В отместку за вылазки горцев российские отряды уничтожали целые селения, зачастую не имевшие отношения к набегу. На момент пленения Шамиля от народа осталось менее 100 тысяч человек. В условиях национальной катастрофы возвысился другой проповедник — Кунта-хаджи Кишиев, принадлежавший к тарикату Кадирия, который возник в XII веке в Багдаде.

Горькая ирония судьбы: почетный пленник Шамиль, сгубивший тысячи русских солдат, жил в роскоши, получая от царского правительства содержание в 10 тысяч рублей, что соответствовало пенсии шести генералов. А мирный проповедник Кунта-хаджи прозябал в ссылке на севере, получая в месяц 1 рубль 80 копеек. Его последователи убеждены, что документы о смерти учителя, обнаруженные только в 1928 году, подделаны, и устаз не умер, а ушел в сокрытие. По всей Чечне передаются истории о белобородом старце, чудесно являющемся в ответ на молитву и отводящем пулю или удерживающем автомобиль от падения в пропасть.

История Кавказа пронизана прочными нитями, тянущимися из прошлого в будущее. Верные решения и ошибки, сделанные полторы сотни лет назад, сказываются в наше время. Особенно явно это проявилось в 1990-е годы, когда последователи тариката Кадирия, некогда самого мирного, встали во главе движения за независимость Чечни, тогда как тарикат Накшбандия, под знаменами которого бушевала Кавказская война, соблюдал нейтралитет и был сторонником мира с русскими.

Тихие суфии

В Грозном немало улиц носит имена суфийских шейхов и их родственников. Не обделили и Дени Арсанова — основателя одного из крупнейших на Северном Кавказе накшбандийских братств. После февральской революции, как и в любую годину испытаний, суфии пошли в политику. Арсанов был депутатом Первого съезда горских народов Кавказа. 27 декабря 1917 года он погиб в перестрелке с казаками. Сейчас на улице шейха — названная в его честь школа иностранных языков под руководством правнука Ибрагима. Широкий купол здания скорее напоминает о медресе. Студенты осваивают арабский, английский и французский, а наряду с этим учатся правильно читать Коран.

Ибрагим одет в светский модный костюм. Разительный контраст с кунтахаджинскими туркхами в старинных одеждах. Как и большинство накшбандийцев, он гладко выбрит — борода в братстве считается неподобающим выпячиванием религиозности. Здесь хороший тон — вне церемоний не выделяться среди людей. Даже милостыню мюриды раздают тайно: Аллах увидит, а другим и не нужно. Поэтому кажется, что суфиев этого тариката в Чечне мало, хотя их не меньше, чем кадирийцев. В этом они схожи с чеченской интеллигенцией, разительно отличающейся от бородатых героев новостей. Культурных людей хватает, но они не бросаются в глаза.

В четверг между вечерним и ночным намазом мужчины ордена устраивают собрание — мавлид. За длинным пиршественным столом молятся, поют на чеченском и арабском о жизни Пророка и праведников, а после обсуждают насущные проблемы. Порой решение находится мгновенно: в мавлидах участвуют влиятельные люди. Итоги зачастую оглашаются на следующий день во время пятничного собрания в мечети. Так, при помощи обрядов, происходит управление общиной. Дом для собраний суфии предоставляют по очереди, чтобы все познакомились с жизнью соседей, увидели проблемы или, наоборот, положительный пример.

— Бывает, что человек переходит из одного ордена в другой? — спрашиваю я Ибрагима.

Во время зикра мюрид внезапно заговорил с невидимым собеседником, а затем ненадолго потерял сознание. Остальные сочли это редкой удачей и благословением

Тот начинает было объяснять, что такое случается, но редко, как вдруг проходящий мимо работник прерывает его:

— Я так считаю, Ибрагим. Пока мы сводим концы с концами, мне здесь нравится. Но перестанешь платить зарплату — я первый пойду кругом скакать. А если еще и бороду отпущу, вообще нуждаться не буду!

Шейх и христианин

Селение Сурхахи — одно из богатейших в Ингушетии. Самые большие и красивые дома из типичного для здешних мест красного кирпича принадлежат клану Батал-хаджи Белхороева, основателя мощного братства баталхаджинцев. О его влиятельности в республике рассказывают легенды, в которых правду нелегко отделить от вымысла. В XIX веке здешние мюриды славились крайним джигитством. Теперь потомки суфия — крупные чиновники и депутаты, а нынешний глава ордена Якуб Белхороев — руководитель республиканского Фонда социального страхования. Деловые интересы баталхаджинцев простираются далеко за границы Ингушетии. Так, они контролируют значительную часть торговли золотом, которое частные старатели добывают в Якутии.

А вот не менее легендарная закрытость баталхаджинцев на поверку оказалась мифом. Они не только пустили меня посмотреть на обряды, совершающиеся в пятницу возле зиярата — гробницы основателя ордена, но и приглашают всех желающих.

— Мы настолько простые, что нас не понимают, — дружелюбно смеются суфии, говоря о многочисленных слухах вокруг братства.

Брат его деда Мочко Базоркин сделал карьеру на государственной службе. Он принял христианство и учился в тифлисской духовной семинарии. В родное село выкрест вернулся в православном облачении. Такого противника ислама молодой Батал потерпеть не мог. Прознав, что каждую пятницу христианин ходит вечером к могилам предков, будущий шейх взял ружьишко и спрятался среди надгробий. Спустились сумерки, и послышались шаги. Мочко пришел, огляделся — не видит ли кто, поклонился отцовской могиле. Батал прицелился и тут увидел, как фигура в рясе с крестом на груди делает мусульманское дуа. Он вскочил от удивления и выбежал из засады. Так Батал и Мочко познакомились и подружились. Была ли такая история в действительности? Сложно сказать. Но она помогает понять Северный Кавказ, где религии причудливо перемешались, и от ислама до христианства, как от ненависти до дружбы, считанные шаги.

— На Святой земле мы зашли в храм Гроба Господня. Прямо в тюбетейках, — вспоминает суфий Бекхан, пока мы сидим за столом. — Туристы даже про гробницу забыли. Глазеют, пальцами тычут. Потом пошли к Стене плача. Евреи тоже удивились. А для нас и Муса, и Иса — исламские пророки.

В комнате ни одной женщины. Еду приносят только мужчины.

— На ингушских поминках раздают мясо, — рассказывает депутат Яхья Белхороев, взяв с тарелки большой кусок говядины. — Один гость получил свою долю. Спрятал в башлык, а потом его позвали на зикр. Дома отдал мясо хозяйке. Та его три, четыре, пять часов варит — без толку. Начали расспрашивать — и узнали: в книге известного ученого написано, что плоти, побывавшей в зикре, не только земной огонь, но даже пламя ада не страшно. Потому этот кусок никогда не сварится.

Яхья — брат главы ордена и внук шейха. Его жена — кунтахаджинка. Смешанные браки не редкость, за исключением разве что висхаджинцев. Бывает, что принадлежность к ордену держат в секрете даже от родичей.

— Недавно в Яндаре был случай, — рассказывает Яхья. — Умерла женщина из накшбандийцев. Вскрыли завещание, а там написано, что она — последовательница Батал-хаджи и просит громкий зикр на похоронах. Мюриды выполнили ее волю.

Среди мужчин случаи выхода из ордена крайне редки. Обычно они связаны не с переходом в другой вирд, а с салафитами — религиозными фундаменталистами, которых недоброжелатели именуют ваххабитами. Они активно переманивают кавказскую молодежь.

— У всех случаются конфликты. Обычно их решают внутри семьи. Если не выходит, подключаются старшие тейпа. А если и они не справляются, есть авторитеты в тарикате, — объясняет Яхья. — Но с ваххабитами все пошло кувырком. Появляется такой, мутит людей. Мы сперва пытаемся убедить. Бывает, парень делает вид, что согласился, а потом узнаем, что он продолжает агитацию, только тайно. Таких мы изгоняем навсегда.

Противостояние

— Иногда в семье отец, мать и сын трех разных вирдов. Лишь бы не вах. Эти шайтаны — вообще не сунниты! — возмущается суфий, пригласивший меня снимать зикр в своем селении.

Я выкладываю фрагмент обряда в интернет и вскоре получаю анонимное письмо от салафита с рассуждениями о том, что это суфии — не сунниты.

Ислам кажется однородным только издалека. Но стоит приглядеться, и он распадается на множество течений, не слишком дружелюбных друг к другу. Вот только в Коране сказано, что все мусульмане — братья. Оскорбление любого из них — тяжкий грех, а убийство и вовсе приравнивается к безбожию. Обходят это ограничение одним способом — объявив противников иноверцами или еретиками.

Конфликт между суфиями и салафитами — самый распространенный и трагичный на Северном Кавказе. Фундаменталисты обвиняют мюридов в недозволенных новшествах, а проще говоря, в ереси. Особенно их смущает почитание шейхов-овлия, более похожее на христианское отношение к святым, нежели на исламские практики. Суфии в ответ упрекают салафитов в отрицании традиций предков и неуважении к героям, спасшим народ от гибели. Зикры же обосновываются историей про то, как Пророк разрешил абиссинцам танцевать с копьями на площадке для молитв, и другими хадисами. Диспуты давно переросли в обоюдную ненависть, та — в насилие, зачастую при посредстве государства. И все же образованные люди с обеих сторон пытаются договориться.

— В моем понимании суннит — это человек, признающий Коран и сунну, — говорит один из салафитов. — Большинство суфиев относят себя к суннитам. Но некоторые тарикаты вобрали элементы шиизма, персидской и индуистской традиции. Отношение к суфизму неоднозначно именно в силу его разнообразия — от науки совершенствования нравственности до нововведенческих практик. Возможно ли конструктивное общение суфиев и салафитов? Скорее, да — на основе соблюдения сунны, устранения разногласий с позиции ученых.

Увы, до полноценного диалога большинству суфиев и салафитов далеко. И гибнут люди, и тянется кровная месть, перечеркивая целые поколения.

В центре зикра

— Примирением я часто занимаюсь. Каждый, кто убил, даже случайно, уже знает, что он кровник. Односельчанин троих порешил в Тюмени. Представитель Кадырова, ФСБ — никто не может его найти, дело закрыть. Я слышал, мать убитого говорила — давайте простим, оставим. Но братья не хотят. Надо уговорить старшего в семье.

Глубокие тарелки с мясом опустели. Туркху Магомеду и его помощникам скоро ехать на новые похороны. Но еще осталась пара драгоценных минут отдыха.

— У меня много родственников, рычаги разные. Сегодня я где-то ему уступил, завтра — он мне. Говорю порой: тебе такое простили, почему сам не прощаешь? Ты что, выше нас? Соглашайся ради Аллаха, чтоб на том свете нам было благо! Потом приглашаем муллу. Собираются человек триста, иногда пятьсот, идут в дом погибшего. Приводят убийцу с закрытой головой. Потом голову открывают, и его прощают. У арабов по шариату отказ от кровной мести сто верблюдов стоит. А у нас хоть двести дай — бесполезно. Чеченцы прощают только ради Аллаха. Или не прощают вообще.

Мюриды достают мобильники, смеются, возвращаются к привычным делам. Что их ждет, не возьмется сказать и старейшина. В каждом из нас, как в центре зикра, скрыта запретная пустота. Кто-то ее заполняет религиозными обрядами, кто-то — светскими делами. Разница не столь важна. Главное, что у одного она замещается светом, а у другого — расползается, как рак, пожирая и его самого, и других.

— Здесь не было ни показухи, ни транса, ни экстаза, — качает головой старый суфий. — Зикр — это когда Бог силен в твоем теле. Аллах так его любит, что всем прощение делает. И участникам, и зрителям, будь они хоть иноверцы. Даже тем, кто смеяться пришел, тоже немного засчитается — потому как они видели.

В современной Чечне основным вероисповеданием мусульман является суннизм. При этом большинство чеченских суннитов следуют традициям суфизма – эзотерического учения, проповедующего смирение и аскетизм.

Северокавказский суфизм

Орден накшбандия

Орден кадирия

В молитвах суфиев ордена кадирия особое значение придается психосоматическим элементам. Так называемый громкий зикр выражается посредством определенного ритма форсированного выдоха, резких ритмичных движения головой и ударов ногой о землю. Интересно, что в круговые моления-зикры иногда допускаются женщины и даже иноверцы.
Кадирийский таракат дал богатые всходы на чеченской почве благодаря специфике вайнахских традиций единобожия и идее заступничества. Последняя создала в вайнахской среде особый институт рыцарства – конахство. Согласно уставу конахства мужчина сознательно берет на себя особые обязанности при любых ситуациях защищать слабых даже ценой собственной жизни.
К ордену кадирия принадлежит действующий президент Чеченской Республики Рамзан Кадыров.

Современность

Чеченский народ "в годы самых тяжелых испытаний сохранил свое лицо" только благодаря суфизму, который является залогом безопасности для человека и стабильности для государств, заявил глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров на Международной исламской конференции в Грозном.

"Наш форум призван показать, что суфизм является залогом безопасности для человека и стабильности для государств. Это важная просветительская миссия. Она адресована, прежде всего, сердцам и умам подрастающего поколения", — сказал на конференции глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров.

По его словам, чеченский народ "в годы самых тяжелых испытаний сохранил свое лицо благодаря суфизму, зикру (молитвенная практика, прежде всего, в суфийской традиции — ред.)". "Я не представляю, что было бы с моим народом без них", — заметил Кадыров. Первый президент Чечни Ахмат Кадыров, добавил он, был "истинным мусульманином и настоящим суфием", который "считал поиск знаний духовного очищения обязательным предписанием для каждого праведного мусульманина".

В свою очередь, как отметили в Совете муфтиев России (СМР), идеи суфизма на протяжении веков близки мусульманским народам, в том числе татарскому. В России суфизм получил широкое распространение с XVIII века. По словам председателя СМР Равиля Гайнутдина, суфии в прошлые столетия представляли "ту часть татарской мусульманской интеллектуальной элиты, которая стремилась к постоянному сохранению и приумножению знаний".

"На сегодняшний день, когда суфизм играет важную религиозную, политическую и общественную роль в жизни миллиона наших единоверцев, изучение суфизма стало одной из научных задач современности и гарантией безопасности для человека и стабильности для государства", — считает муфтий Гайнутдин.

Перед участниками конференции, прошедшей в резиденции главы ЧР, выступили более 40 исламских богословов и ученых из разных стран, затронувших в своих докладах проблемы взаимосвязи ислама и суфизма, сущность и задачи суфизма, его роль в противодействии экстремизму и радикализму, специфику духовного воспитания молодежи в исламе.

Суфизм сам по себе не является течением, стоящим в одном ряду с суннизмом и шиизмом — основными направлениями в исламе, но выражает мистико-аскетическую тенденцию того и другого. По определению Совета муфтиев России, суфий — это "мистик, последователь школы духовного усовершенствования". Учение суфизма отличается обращенностью к внутреннему миру верующего, к его душевным переживаниям, к созерцанию. Важнейшим элементом суфизма является овладение его теорией и практикой под руководством духовного наставника (шейх, муршид).

В России одним из наиболее известных представителей суфийской школы ислама был дагестанский шейх Саид Афанди Чиркейский, погибший в результате теракта ровно два года назад — 28 августа 2012 года. В марте 2013 года в результате теракта в мечети Дамаска скончался другой известный суфийский шейх — Мухаммед Саид Рамадан аль-Бути, в своих проповедях отстаивавший традиционные ценности ислама.

Читайте также: