Спор августина с пелагием кратко
Обновлено: 04.07.2024
Современником Блаженного Августина (354 - 430) был некто Пелагий ( после 418 года), монах или мирянин-аскет, родом из Британии. Он вопреки святоотече-скому учению о глубоком повреждении человеческой природы чрез грехопадение прародителей стал утверждать, что каждый человек рождается с совершенно свободной волей.
Все люди, по учению Пелагия, рождаются такими же невинными и непорочными, какими были до грехопадения прародители. Свободная юля как вначале была, так остается и теперь совершенно бескачественной способностью человека. По самой природе своей, она не имеет и никогда не получает какого-либо предрасположения или удобопреклонности ни к добру, ни к злу. В любой момент воля человека с одинаковой легкостью может обратиться как от добра к злу, так и от зла к добру.
Смерть любого человека, по мнению Пелагия, есть вполне естественное явление, и человек смертен не в наказание за первородный грех, а по закону природы. Адам и до своего грехопадения подлежал болезням, немощам и
телесной смерти, точно так же как подлежим им и мы; он умер бы независимо от того, согрешил ли он или не согрешил.
Пелагий был убежден, что учение о глубоком повреждении человеческой природы чрез грехопадение не только неосновательно, но и вредно в нравственном отношении. Пелагий любил при этом указывать на тот факт, что многие из его современников, предаваясь порокам, извиняли себя слабостью человеческой природы. Беспрестанно жалуясь на эту слабость, говорит он, эти люди избегали малейшего усилия, необходимого для христианского доброделания.
Сообщают, что Пелагий, оставивший родину и прибывший в Рим, услышал здесь однажды, как римский епископ публично высказал мысль Блаженного Августина о беспомощности человека и о том, что его участь зависит исключи-тельно от Бога. Епископ привел при этом следующие слова из Исповеди Блаженного Августина: "Господи! Вся надежда моя на беспредельное милосердие Твое. Дай мне силу исполнить то, что Ты повелеваешь, и повелевай, что хочешь!". Этот случай послужил поводом для нападения Пелагия на учение Блаженного Августина. Пелагию представилось, что это учение, широко распространившееся на Западе, убивает даже ту малую энергию, которая еще оставалась в расслаб-ленных духом его современниках. И Пелагий решил противопоставить Блаженному Августину свое учение о свободе воли, как опору нравственной энергии христианина.
Нужно заметить, что в это время авторитет Блаженного Августина, епископа северо-африканского города Иппона, был исключительно высок, в особенности, конечно, на Западе, но имя его знали и на Востоке как достойное всяческого уважения.
Строгий аскет и ревностный христианин, а затем и пастырь, Блаженный Августин, после бурно проведенной юности, на собственном опыте испытал, как тяжело бывает человеку вести борьбу с обуревающими его искушениями. Он познал, какая колоссальная сила юли требуется для того, чтобы противостоять живущему во плоти греху, и какая бездна отделяет нас от нравственного совершенства, к которому мы призваны. Исходя из собственного аскетического опыта, Блаженный Августин пришел к выводу, что первородный грех в корне извратил духовные силы человека, что зло неодолимо для него без чудесной помощи властно спасающей его от самого себя руки Божией. Развивая эти мысли, Блаженный Августин пришел к убеждению, что в деле спасения свободная воля человека не играет существенной или даже вообще какой-либо роли. Свободной воли у человека после грехопадения в строгом смысле вообще не существует. Спасение же совершается исключительно всемогущим действием божественной благодати.
Как отец и учитель Церкви Блаженный Августин имеет важное значение не только для Западной, но и для Вселенской Церкви. Велика его заслуга, в частности, и в той борьбе, которую ему пришлось вести с заблуждениями пелагиан. Но нельзя оставить без внимания и некоторые ошибочные мнения Блаженного Августина. Внутренний опыт одного человека, как бы ни был велик этот человек, не может быть вполне адекватным выражением опыта всего человечества. Блаженный упустил это из виду, принял свой личный опыт за опыт общечеловеческий и пришел к ошибочному и несогласному с опытом других святых отцов утверждению о полной мертвенности человека для добра: для потомков Адама стало невозможным или почти невозможным радостное служение Богу по любви к Нему. В одном из своих писем Блаженный Августин говорит: "Чрез тяжесть первого греха мы потеряли свободную волю любить Бога". В другом месте он пишет: "Свобода не грешить потеряна в наказание за грех".Блаженный Августин был даже недалек от мысли о так называемом
безусловном предопределении ко спасению лишь некоторых, а самое спасение избранных склонен был рассматривать как непреодолимое действие благодати.
У Пелагия было немало последователей. Наиболее известны из них Целестин и епископ Юлиан Экланский. Согласно сведениям, представленным Карфагенскому епископу Аврелию миланским диаконом Павлином, Целестию принадлежали следующие ложные утверждения:
1. Адам создан смертным, - он умер бы, хотя бы и не согрешил.
2. Грех Адама повредил только ему самому, но не человеческому роду.
3. Новорожденные дети находятся в том же состоянии, в каком был Адам до падения.
4. Человеческий род умирает не вследствие греха Адама.
5. Дети, даже умирающие не крещенными, наследуют жизнь вечную.
6. Ветхозаветный закон также мог приводить к святости и к Царству Небесному, как и Евангелие.
7. И до пришествия Господа случалось, что были безгрешные люди.
На Карфагенском Соборе 418 года были приняты 8 правил "против ереси Пелагия и Целестия" (правило 123 - 130 в "Книге правил святых Апостол, святых Соборов Вселенских и поместных, и святых отец").
Правило 123-е осуждает тех, кто утверждает, что "первозданный человек, Адам, сотворен смертным, так что, хотя бы согрешил, хотя бы не согрешил, умер бы телом не в наказание за грех, но по необходимости естества". Правило 124-е осуждает отвергающих необходимость крещения младенцев, которые якобы "ничего не заимствуют от прародительского Адамова греха, что надлежало бы омыть банею паки бытия".
Пелагианский спор, разразившийся в начале пятого века, привлек пристальное внимание к целому ряду вопросов, касающихся человеческой природы, греха и благодати. До этого момента в Церкви происходило относительно мало споров о человеческой природе. Пелагианский спор изменил это положение и обеспечил вопросам, связанным с человеческой природой, видное место в богословской проблематике Западной Церкви.
В центре этого спора стояли два человека: Августин Гиппонийский и Пелагий. Он чрезвычайно сложен как в историческом, так и в богословском плане, учитывая его воздействие на западное христианское богословие, требует тщательного рассмотрения. Мы сведем основные вопросы этого спора к четырем пунктам:
1. Понимание "свободы воли";
2. Понимание греха;
3. Понимание благодати;
4. Понимание оснований для оправдания.
"Свобода воли"
С точки зрения Августина, чтобы должным образом понять и оценить глубину и сложность положений в Библии, необходимо признать как полную суверенность Бога, так и свободу и ответственность человека. Упрощение этого вопроса путем отрицания либо суверенитета Бога, либо человеческой свободы, приводит к серьезному искажению христианского понимания того, как Бог оправдывает людей. Августин при жизни вынужден был иметь дело с 2–мя ересями, каждая их которых по — своему упрощала и искажала Евангелие. Манихейство было формой фатализма (который первоначально привлекал самого Августина), которая утверждала полную суверенность Бога, но отвергала свободу человека, в то время как пелагианство утверждало полную свободу человека, отвергая суверенность Бога. Прежде чем рассматривать эти вопросы, необходимо привести некоторые замечания относительно термина "свободная воля".
Термин "свободная воля" (используемый для перевода латинской фразы "liberum arbitrium"), не библейский и восходит к стоицизму. Он был введен в западное христианство богословом II в. Тертуллианом (выше мы уже отмечали его дар придумывать новые богословские термины: см. раздел "Историческое развитие доктрины: термины" в гл.8). Августин сохранил этот термин, но, подчеркивая ограничения, наложенные на человеческую волю грехом, попытался придать ему значение, более созвучное идеям Павла. Основная мысль Августина сводилась к следующему. Во — первых утверждение естественной свободы человека — мы поступаем не по необходимости, а по свободной воле. Во — вторых, в результате греха человеческая воля была сильно ослаблена и уменьшена, однако, не устранена полностью. Для восстановления или исцеления свободной воли необходимо действие божественной благодати. Свободная воля действительно существует, однако, она искажена грехом.
Для объяснения этого Августин использует мощную аналогию. Рассмотрим весы. Одна чаша представляет добро, другая зло. Если эти чаши правильно сбалансированы, доводы в пользу добра и зла могут быть правильно взвешены, и сделан правильный вывод. Параллель с человеческой волей здесь очевидна: мы взвешиваем доводы в пользу того, чтобы сделать добро или зло, и поступаем соответственно. Но что же происходит, спрашивает Августин, если в чашах весов уже есть некоторые гири? Что происходит, если кто?то поместит несколько тяжелых гирь в чашу зла? Весы все еще будут работать, но они будут склоняться в сторону принятия злого решения. Августин утверждает, что именно это происходит с человечеством в результате греха. Человеческая свободная воля начиняет склоняться к злу. Она продолжает существовать и действительно может принимать решения — точно так же, как продолжают работать перегруженные с одной стороны весы. Но, вместо взвешенного суждения, наблюдается сильная склонность к злу. Используя эту и подобные аналогии, Августин утверждает, что у грешников действительно есть свободная воля, но она искажена грехом.
Но, с точки зрения Пелагия и его последователей (Юлиан Экланум) человечество обладает полной свободой воли и в полной мере ответственно за свои грехи. Человеческая воля по сути своей свободна и хорошо создана, и она не испорчена или ослаблена какими?то таинственными слабостями. Согласно Пелагию, любое несовершенство в человеке отрицательно отразилось бы на благости Божьей. Прямое божественное вмешательство в человеческие решения было бы равносильно нарушению целостности человека. Возвращаясь к аналогии весов, пелагианцы утверждали, что свободная воля похожа на весы, находящиеся в совершенном равновесии, не подверженные какому?либо влиянию извне. Не существует какой?либо необходимости в божественной благодати, как ее понимает Августин (хотя Пелагий имел достаточно четкую концепцию благодати).
В 413 г. Пелагий написал письмо Деметре, которая незадолго до этого решила отказаться от богатства и стать монахиней. В этом письме Пелагий с безжалостной логикой изложил следствия своих взглядов на свободную волю человека. Бог сотворил человечество, и Он точно знает, на что оно способно. Значит, все предписания, данные нам, могут быть выполнены; более того, они рассчитаны на выполнение. Утверждения о том, что человеческая слабость не позволяет выполнить эти предписания, ничем не оправданы. Бог сотворил человеческую природу и требует от нее лишь того, что она в состоянии выполнить. Таким образом, Пелагий делает бескомпромиссное утверждение о том, что "поскольку человечество способно на совершенство, это совершенство является обязательным". Нравственная строгость этой позиции и ее нереалистичный взгляд на человеческую природу лишь укрепили позиции Августина, который разрабатывал альтернативное понимание более нежного и доброго Бога, стремящегося исцелить и восстановить пораженную человеческую природу.
Природа греха
По мнению Августина, в результате грехопадения все человечество поражено грехом. Грех ослабил и помутил человеческий разум. Грех не позволяет грешнику ясно мыслить, особенно понимать высшие духовные истины и идеи. Аналогичным образом, грех ослабил (однако, не уничтожил) человеческую природу. С точки зрения Августина, простой факт, что мы являемся грешниками означает, что мы сильно больны и не можем правильно диагностировать свою болезнь, не говоря уже о том, чтобы вылечить ее. Лишь по благодати Божьей может наша болезнь быть диагностирована (грех) предложено лечение (благодать).
Для Августина, человечество не имеет контроля над своей греховностью. Это что?то, что загрязняет нашу жизнь с самого рождения и доминирует над ней на всем ее протяжении. Это состояние, которое нам неподвластно. Можно сказать, что Августин считал, что человечество рождается с греховным предрасположением как частью человеческой природы, с наследственной склонностью к греху. То есть, грех вызывает грех. Состояние греховности порождает индивидуальные греховные действия. Августин развивает эту мысль, проводя 3 аналогии: первородный грех как "болезнь", как "сила" и как "вина".
1. Первая аналогия рассматривает грех как наследственную болезнь, которая передается из поколения в поколение. Как было отмечено выше, эта болезнь ослабляет человечество и не может быть исцелена человеческими средствами. Христос, таким образом, является божественным врачом, "ранами Его мы исцелились" (Ис.53:5), а спасение понимается в целебном или медицинском свете. Мы исцеляемся благодатью Божьей, чтобы наш разум мог признать Бога, а наша воля может откликнуться на божественное предложение благодати.
2. Вторая аналогия рассматривает грех как силу, которая удерживает нас в заточении, и из уз которой мы сами не можем вырваться. Человеческая воля скована силой греха и может быть освобождена лишь благодатью. Христос, таким образом, рассматривается как освободитель, источник благодати, которая разрывает узы греха.
3. Третья аналогия рассматривает грех как по сути своей юридическое или судебное понятие вины, передаваемой из поколения в поколение. В таком обществе, как поздняя Римская империя, в которой жил и работал Августин, где высоко ценился закон, эта аналогия была особенно полезна для понимания греха. Христос, таким образом, приходит, чтобы принести прощение.
С точки зрения Пелагия грех следует понимать в совершенно ином свете. В мысли Пелагия нет места для идеи о предрасположенности человека к греху. С его точки зрения нельзя считать, что человеческая способность к самоулучшению испорчена. Люди всегда могут исполнить свои обязательства перед Богом и своими ближними. Нежелание сделать это не имеет оправдания. Грех следовало понимать как сознательный акт против Бога. Таким образом, пелагианство представляется жесткой формой нравственного авторитаризма — утверждением, что человечество обязано быть безгрешным. Человечество рождается безгрешным и грешит лишь через сознательные действия. Пелагий настаивает на том, что многие ветхозаветные фигуры оставались безгрешными. Лишь нравственно праведным людям могло быть позволено войти в церковь — в то время как Августин, с его концепцией о падшем человечестве, считал церковь больницей, где падшее человечество могло излечиваться и постепенно через благодать возрастать в святости (см. раздел "Донатистский спор").
Природа благодати
Одним из любимых текстов Августина является Ин.15:5 — "без Меня не можете делать ничего". С точки зрения Августина, от начала до конца своей жизни мы в своем спасении полностью зависим от Бога. Августин проводит четкое разграничение между естественными человеческими способностями — данными человечеству в качестве его природного дарования — и дополнительными и особыми дарами благодати. Бог не оставляет нас там, где мы находимся по своей природе — пораженные грехом и неспособные искупить себя — но дает нам благодать, чтобы мы могли быть исцелены, прощены и восстановлены. С точки зрения Августина, человеческая природа является хрупкой, слабой и потерянной, она нуждается в божественной помощи и заботе, чтобы быть восстановленной и обновленной. По мнению Августина, благодать является щедрым и совершенно незаслуженным божественным вниманием к человечеству, посредством которого этот процесс исцеления может начаться. Человеческая природа требует преобразования через столь щедро даваемую благодать Божью.
Пелагий использовал термин "благодать" в другом смысле. 1) благодать следует понимать как естественные человеческие способности. С точки зрения Пелагия, они никоим образом не портятся или повреждаются. Они были даны человечеству Богом и должны быть использованы. Когда Пелагий утверждал, что человечество могло с помощью благодати избрать безгрешный путь, он имел в виду, что естественные человеческие способности разума и воли должны позволять человечеству избегать греха. Как сразу же указал Августин, это не соответствовало новозаветному пониманию термина. 2) Пелагий понимает благодать как внешнее просвещение, даваемое человечеству Богом. Пелагий привел несколько примеров подобного просвещения — например, 10 заповедей и нравственный пример Иисуса Христа. Благодать сообщает нам, в чем состоит наш нравственный долг (иначе мы не могли бы знать об этом). Но она не помогает нам исполнять его. Возможность избегать греха дает нам учение и пример Христа. Августин утверждал, что это означало "усматривать благодать Божью в законе и учении". Новой Завет же, по мнению Августина, считал благодать божественной помощью человечеству, а не просто нравственным руководством. С точки зрения Пелагия, благодать была чем?то внешним и пассивным, чем?то, находящимся вне нас. Августин понимал благодать как реальное и искупительное присутствие Бога во Христе внутри нас, которое преобразует нас; как что?то внутреннее и активное.
С точки зрения Пелагия, Бог создал человечество и снабдил его информацией о том, что правильно, а что неправильно — а затем перестал проявлять к нему какое?либо участие, кроме судного дня. В этот день люди будут подвергнуты суду, который определит, выполнили ли они свои нравственные обязанности во всей их полноте. Невыполнение их приведет к вечному наказанию. Призывы Пелагия к нравственному совершенству характеризуются акцентом на ужасной участи тех, кто эти обязанности не выполнил. А с точки зрения Августина Бог сотворил человечество благим, но оно отошло от Него, а Бог, по милости Своей, пришел на выручку человечеству в его затруднениях. Бог помогает нам, исцеляя нас, просвещая нас, укрепляя нас и постоянно работая в нас, чтобы восстановить нас. С точки зрения Пелагия, человечеству нужно было лишь показать, что нужно делать, не предоставляя никакой помощи в дальнейшем; с точки зрения Августина, для того, чтобы лишь подойти к этой цели, не говоря уже о том, чтобы осуществить ее, человечеству необходимо было показать, что делать, а затем мягко помогать на каждом этапе.
Основание спасения
С точки зрения Августина, человечество оправдывается в результате акта благодати: даже добрые дела Божьи являются результатом божественной деятельности в падшей человеческой природе. Все, что приводит к спасению, является безвозмездным и незаслуженным даром Божьим, даваемым в любви грешникам. Через смерть и воскресение Иисуса Христа, Бог столь замечательным и щедрым образом обходится с человечеством, давая нам то, что мы не заслужили (спасение), и удерживая от нас то, что мы действительно заслуживаем (осуждение).
В этом отношении большое значение имеет толкование Августином притчи о работниках на винограднике (Мф.20:1-10). Как мы увидим, Пелагий утверждал, что Бог награждает каждого человека в строгом соответствии с его заслугами. Августин, однако, указал, что согласно этой притче, основанием для награды каждому человеку, является обещание, данное этому человеку. Августин подчеркивал, что работники не трудились на винограднике в течение одинакового времени, однако, каждому была дана одинаковая плата (один динарий). Владелец виноградника обещал заплатить каждому работнику динарий при условии, что тот будет работать от времени призвания и до заката солнца — хотя это и предполагало, что одни будут работать весь день, а другие, лишь один час.
Таким образом, Августин приходит к важному выводу, что основанием для нашего оправдания является данное нам божественное обещание благодати. Бог выполняет Свое обещание и оправдывает грешников. Точно так, как работники, начавшие работать на винограднике так поздно, что они не могли претендовать на дневную плату, кроме как по щедрому обещанию владельца, грешники не могут претендовать на оправдание и жизнь вечную, кроме как по милостивому обещанию Божьему, полученному через веру.
Для Пелагия, однако, человечество оправдывается на основании своих заслуг: человеческие добрые дела являются результатом осуществления полностью автономной человеческой свободной воли, во исполнение обязанностей, указанных Богом. Невыполнение этих обязанностей ставит человека под угрозу вечного наказания. Иисус Христос участвует в спасении лишь постольку, поскольку Он Своими действиями и учением открывает то, чего требует Бог от человека. Если Пелагий и говорит о "спасении во Христе", то лишь в смысле "спасения через подражание примеру Христу".
Таким образом ясно, что мировоззрение Пелагия и Августина — два радикально отличных мировоззрения, с резко расходящимся пониманием того, как Бог и человечество связаны друг и другом. Мировоззрению Августина суждено было впоследствии взять верх в западном богословии; тем не менее, пелагианство продолжало на протяжении веков оказывать влияние на многих христианских авторов, которые, в числе прочего, считали, что акцент на доктрине о благодати может привести к обесцениванию человеческой свободы и нравственной ответственности.
СПОР …Нам (особенно монахам) должно заботиться более о практических ведениях, а от спорных предметов, паче же от споров, удаляться, памятуя слово Апостола, что они ведут к разорению душ. Святой Исаак Сирин учит, чтобы нам, монахам, не догматствовать (I, 389,
СПОР О ВОЙНЕ
СПОР О ВОЙНЕ — Я считаю, что война — фатальность, — сказал чешский профессор, когда мы сели ужинать. — Посмотрите, никто не хочет войны, даже генералы, а все к войне готовятся. Разве это не фатум?— Глупость это, глупость, а не фатум, — ответил Крен. — Если бы мы в Америке и
Быт. 2–3: Спор о происхождении зла
Быт. 2–3: Спор о происхождении зла Как видим, в настоящее время мы можем определить литературный жанр, к которому принадлежат описательные детали библейского рассказа о первородном грехе только на основе (как уже указано в пар. 33) догадок [132]. Но весь рассказ построен таким
СПОР Равви Моше из Людмира, сын равви Шеломо из Карлина, однажды был приглашен к равви Баруху вместе со своим маленьким сыном. Войдя в комнату, они увидели, что цадик спорит с женой. На гостей он даже не обратил внимание. Мальчик смутился, потому что отцу не оказали должного
СПОР ИСТОПНИКОВ
СПОР ИСТОПНИКОВ Великий Маггид брал к себе в ученики только избранных людей. Их он уподоблял благородным свечам, которые нуждаются только в том, чтобы их зажгли и чтобы они загорелись чистым пламенем. Многих книжников маггид отвергал, потому что, как он сам говорил, его
Глава 66 Спор
Глава 66 Спор Евангелия от Матфея, 22:15-46; от Марка, 12:13-40; от Луки, 20:20-47 Священники и старейшины молча выслушали справедливые обличения Христа. Они не могли опровергнуть Его обвинений, но еще больше утвердились в своем намерении найти ошибку в Его словах. С этой целью они
Спор об именах
Спор об именах Разногласия возникли по поводу того, какое слово или сочетание из китайского лексикона более всего соответствует Богу католической религии. Риччи указывал на два китайских традиционных термина, наиболее близко передающих христианское понятие о Боге, —
Спор о ритуалах
Спор Здесь ристалище смерти, дорога невзгод, Путь для тех, кто всегда лишь по вере живет. Благородному надобно быть каландаром, Чтоб бродягой идти без опаски вперед . Омар Хайям Эфенди ибн Ариф выглядел весьма внушительно в черной орденской джуббе (накидке), перетянутой
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Когда пражский русский Богемик не генерирует какую-нибудь антисоветчину, то способен писать интересные тексты. Продолжая пасхальную тему, хочу процитировать фрагмент его свежего поста, где идёт речь о споре насчёт свободы воли.
Спор между Августином и Пелагием насчитывает полторы тысячи лет (согласно общепринятой хронологии). Августин создал учение о благодати и предопределении, согласно которому человек не способен ни на что повлиять своими поступками, ибо Бог изначально предопределил одних людей к спасению, а других - к погибели. Самостоятельно же, без благодати, человек не может даже уверовать в Бога, не говоря уже о том, чтобы следовать Его заповедям. Пелагий, напротив, считал, что человек, будучи наделён свободой воли, способен различать между добром и злом, и, творя добро, может спасти свою душу даже без помощи Божьей. Несколько соборов приняли по этому вопросу несколько взаимоисключающих решений, пока наконец не восторжествовала компромиссная точка зрения, сформулированная преподобным Иоанном Кассианом Римлянином - спасение достигается при помощи сотрудничества между божественной благодатью и свободной волей человека. Концепция получила название синергия (или синергизм) и осталась господствующей в православии до наших дней.
Запад пошёл несколько иным путём. Со временем отдельные идеи Иоанна Кассиана были осуждены (хотя сам он и остался в списках святых), а учение Августина - одобрено. Стало подчёркиваться, что благодать имеет несколько большее значение, нежели добрые поступки человека. Наконец, в эпоху Реформации споры о благодати, предопределении и свободе воли разгорелись с новой силой. Протестанты приняли точку зрения Августина, и чем радикальнее была их церковь или деноминация, тем большее значение она придавала предопределению (Кальвин довёл мысли Августина до абсолюта, чтобы не сказать до абсурда).
Нет ничего более далёкого от истины, нежели утверждение, будто православие - косная религия пассивных и покорных судьбе людей, а протестантизм - современная вера энергичных творцов собственного счастья. На доктринальном уровне дело обстоит ровно наоборот - радикальные протестанты с их абсолютным предопределением превосходят своим фатализмом любую восточную секту, православные же верят, что человек руководствуется свободной волей, а деяния значат для его спасения не меньше, чем благодать Божья.
В описанном Богемиком ракурсе заявления протестантских вождей о том, что, Бог, дескать, приказал им нападать на Ирак и делать прочие "правильные вещи", приобретают ещё более глубокий оттенок лицемерия. Западные "элитарии" тупо пытаются прикрыть свои узкокорыстные интересы волей Бога, и не менее.
Кстати, такой подход они стараются внедрить и в Этой Стране.
Оцените весь идиотизм ситуации: вожди секточек, родившиеся в стране, где господствует парадигма свободы воли, задействуют методы сторонников идеи предопределения.
И ведь немало наших сограждан ведутся, начиная повторять, что православие, мол, это для рабов, а они - нитакиекаквсе, и потому типа выбирают западные "ценности". Но вся эта их инфантильная возня выглядит со стороны так.
Ботичелли. Св. Августин
Но и этот ответ не устраивает Августина. Бог, творя человека со свободной волей, знал, как тот распорядится ею. Зачем же Он сотворил его именно таковым? Бог, когда творил ангелов, знал, что один из ангелов отпадет и будет искушать человека, направляя его свободную волю ко злу. Зачем же Бог создает таких существ, зная, к чему это приведет? Получается, человек всего лишь исполнитель зла, а реальный его источник – все равно Бог. Ответ найдется у Плотина, книга которого попалась Августину. И, как мы помним, богослов признается, что, читая их, он словно бы читал Евангелие от Иоанна.
Зло онтологически невозможно. Как зло мы воспринимаем умаление добра
Зло онтологически невозможно. Всё, что есть, – благо, только в разной степени. А злом мы называем умаление добра.
Христианство без… Христа-Спасителя?
Пелагианское учение приводило к еретическому выводу: человек может спастись сам – своим выбором добра
И возмущенный Пелагий стал выступать с проповедями, в которых говорил, что главное в человеке – его свободная воля. Бог сотворил человека со свободной волей, и Бог требует от нас, чтобы мы выбирали добро и не делали зло. Поэтому и существует рай для праведников и ад для нечестивцев. Человек свободен в выборе добра или зла, и нечего свои грехи сваливать на Адама и Еву: мол, они виноваты, нас заставляет грешить их грех.
Пелагий. Из кальвинистской книги XVII века
Пелагий был замечательным проповедником. Его слова воодушевили очень многих честных христиан, которых совершенно не устраивала позиция псевдохристиан, утверждавших, что они не могут ничего сделать со своей греховной природой. И у Пелагия появилось множество последователей.
Августин был из тех немногих, кто разглядел в этой, казалось бы, вполне логичной и правильной проповеди серьезнейшую опасность. В чем же она? Почему он увидел в ней ересь? Да потому, что из учения Пелагия о свободной воле человека вытекали действительно еретические выводы.
А в чем же тогда миссия Христа? Почему мы говорим, что без Христа спасение невозможно? Пелагий считал себя, безусловно, христианином, и поэтому он говорил: да, без Христа спасение невозможно, потому что Христос нам четко объяснил, что такое добро и что такое зло. Имея Евангелие, мы уже не можем говорить, что мы не знаем о том, что зло, и поступаем неправильно по неведению. Нет, теперь мы знаем, как правильно жить: у нас есть заповеди, есть Христос, показавший замечательный пример, как вести себя в самых сложных ситуациях. Из учения Пелагия вытекает следствие: Христос – просто учитель. Да, конечно, была Его победа над смертью – но это всего лишь последний и окончательный аргумент в цепочке неких доказательств, что Он не просто Учитель, но Бог, Который может и смерть победить. Это аргумент, не более. И крестная смерть Христа – не самое главное. Главное: Христос – Учитель.
По Пелагию, Церковь, безусловно, нужна, но как такая организация, в которой не научат плохому. А спастись вне Церкви трудно только потому, что вне ее человек не знает, что является добром, а что – злом, человек идет на ощупь, без руководителя, а если таковой и появится, то это будет как слепой ведет слепого.
Итак, по учению Пелагия, и без Христа, и вне Церкви спасение возможно, а первородный грех на судьбе человечества никак не сказался. Ересь очень логичная и очень убедительная и поэтому очень опасная.
Не выбор, но независимость
Августин был одним из немногих, кто разглядел в учении Пелагия серьезную опасность и понял причину его заблуждений.
А причина в том, по мнению Августина, что Пелагий неправильно понимает свободу. Ведь если, как учит Пелагий, свобода заключается в выборе, то тогда выходит, что человек сам себя и делает: он может стать злым, а может стать добрым. А по своей природе каков человек? Получается, что никаков. То есть Бог сотворил человека – никаким, ни добрым, ни злым? А в Библии мы читаем, что Бог сотворил человека по Своему образу. И что же, человек, который создан по образу благого Бога, ни то ни се? И воля человека безразлична к добру и злу, одинаково может принять/отвергнуть и то, и другое? Это первое несоответствие учения Пелагия христианству, которое замечает Августин.
Свобода – это онтологическая независимость, и она может проявляться в разной мере
А еще Августин отмечает – и, возможно, тут сказалось влияние Плотина, – что свободу Пелагий трактует слишком поверхностно. Свобода – это не выбор, выбор – это лишь проявление того существа, которое обладает свободой. Почему я, человек, могу поступать свободно, а лист бумаги, лежащий на моем столе, не может поступать свободно? – Потому что лист от меня зависит, а я от него не завишу. Свобода есть независимость, онтологическое состояние независимости.
Августин объясняет пелагианам: ошибка в том, как вы понимаете свободу. А если свобода – это онтологическая независимость, тогда Бог абсолютно свободен, потому что Он ни от чего не зависит. Он – Творец этого мира. Всё зависит от Него, а Он – ни от чего, поэтому свобода Бога абсолютна. Именно поэтому Он и не может согрешить, потому что грех – это зависимость от чего-либо. А Бог есть благо, и Бог зависит только от Самого Себя. Он поступает только по Своей собственной любви.
Как мы помним, по Августину, весь сотворенный мир имеет некоторую иерархическую ступенчатость, и эта ступенчатость обнаруживается в мере независимости. Ангелы зависимы от Бога, но в большей степени независимы, чем человек. Человек зависим от ангелов и от Бога, но независим, скажем, от некоторых явлений материального мира. Не от всех, потому что у человека есть не только душа, но и тело. Душа не зависит от силы тяготения, тело же зависит. Поэтому свобода человека ограничена мерой его независимости. А когда я выбираю добро или зло, я проявляю свою независимость. Отсюда вывод: человек сотворен Богом как благое и свободное существо. Поэтому свобода – это не просто выбор между добром и злом. Нельзя говорить, что или свобода есть, или ее нет, что она не может быть в большей мере или в меньшей, как учит Пелагий. Свобода может быть большей, она может быть абсолютной, как у Бога. И свободы может не быть вообще, как у неживых предметов, вроде камня. Человек призван к максимальной свободе: стать совершенным, как Бог.
Грех свободы и добро благодати
Св. Августин. Фрагмент мозаики собора в Чефалу. Сицилия. Италия. 1148 г.
И здесь Августин возвращается к анализу грехопадения, тому камню преткновения, который был перед пелагианами, – напомню: Пелагий утверждал, что грехопадение никак не сказалось на природе человека.
Августин рассуждает так: Бог сотворил человека в определенной мере совершенным. Но, разумеется, человек все-таки творение и поэтому в какой-то степени несовершенен. Бог поставил перед человеком задачу: стать совершенным. Человек мог согрешить – но должен был достичь такого состояния, когда он согрешить не может. Однако человек выбрал другой путь: он эту возможность согрешить актуализировал и отпал от Бога. Если в первоначальном состоянии человек был благим и его воля была направлена к Богу, то, совершив первородный грех, человек как бы поменял направление своей воли, отвернулся от Бога: его воля стала направленной ко злу. И повреждение первородной природы, по Августину, означает, что теперь человек не может не грешить.
Вот вывод Августина: в состоянии поврежденной природы человек не может не грешить; всё, что человек делает по своей свободной воле, это зло. Иначе говоря, все, что я свободно выбираю, – это грех: убийство, кража, обман или что еще подобное, доброе же я делаю не по своей воле – доброе делает во мне только Бог, только благодать.
Кстати, вот еще одно опасное следствие учения Пелагия: благодать не нужна, она даже вредна, потому что если Бог кому-то помогает, то это уже нечестно получается – получается, человек не сам своими усилиями делает добро, а Бог за него делает, а потом этот человек попадает незаслуженно в рай. Единственная благодать, которая есть у нас, – это наш разум и наша свободная воля, – учил Пелагий, – этого вполне достаточно для того, чтобы делать добрые дела.
Нет, – возражает Августин, – без благодати мы вообще ничего не можем делать доброго. И поэтому нужна Церковь, в которой мы получаем благодать, поэтому нужны Таинства, в которых мы получаем эту благодать, – без них никакое спасение невозможно.
Свобода как предопределение
Да, святые предопределены делать добро, но это не умаляет их свободной воли – потому что благодать, которая нисходит на святых, действует как сила не извне, но изнутри: человек получает знание, что он находится в греховном состоянии, и получает силу бороться с этим грехом. А если человек с помощью благодати одолевает грех, то он становится в большей степени независимым, получает большую свободу – то есть становится ближе к Богу. А в том и смысл обретения большей свободы, чтобы стать ближе к Богу.
Св. Аврелий Августин. Византийская мозаика. XII век. Венеция, собор св. Марка
Вопросы, которые Августин поднимает в полемике с манихеями и Пелагием, затрагивают очень важную часть философии – этику. И он обращается не только к проблеме добра и зла, но и любви и счастья – этому Августин уделяет серьезное внимание, особенно вопросу, что такое любовь.
Если в человеке есть этот порядок в любви и он достигает свое естественное место, то такой человек достигает блаженства, счастья. Ведь блаженство не может быть без обладания благом. Нельзя желать того, что есть зло, иначе это приведет человека к несчастью. Наслаждаться можно лишь безусловным благом, всем остальным можно лишь пользоваться. Наслаждаться – значит воспринимать нечто как существующее абсолютно объективно, независимо от человека, как то, что существует ради самого себя. Одними предметами мы можем наслаждаться, другими предметами мы можем пользоваться. Здесь очень важно уметь различать – чем наслаждаться и чем пользоваться. Если я чем-то пользуюсь, то это означает, что этот предмет существует ради меня. Если я чем-то наслаждаюсь, значит, я должен понимать, что этот предмет существует независимо от меня; это я существую, в какой-то степени завися от него.
Богом нужно наслаждаться – мы же поступаем совершенно иначе: мы Богом пользуемся
Читайте также: