Радиационная авария в бухте чажма кратко

Обновлено: 07.07.2024

На фото: 2010 год,Тихорецк. После вручения мне памятной медали "60 лет подразделениям особого риска"

Спасибо за мужество и профессионализм

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

10 августа 1985 года в бухте Чажма близ Владивостока и Находки произошла крупная радиационная авария. В ходе работ по перезагрузке активных зон реакторов советской подводной лодки К-431 началась неконтролируемая цепная ядерная реакция, приведшая к мощному взрыву и выбросу радиоактивных веществ в окружающую среду. Погибло десять человек, ещё сотни подверглись сильному облучению. Запустил цепь трагических событий катер, который промчался по бухте на слишком высокой скорости.

Закладка злополучной подлодки К-431 проекта 675 состоялась 11 января 1964 года на Судостроительном заводе имени Ленинского Комсомола в Комсомольске-на-Амуре. Уже через девять месяцев, 8 сентября, она была спущена на воду. Заводские испытания новой атомарины продолжались с декабря по май следующего года. В конце сентября 1965 года К-431 пополнила ряды Тихоокеанского флота.

Поскольку подводные лодки данного проекта планировалось использовать для противодействия отдельным кораблям и ударным группировкам противника, они оснащались восемью крылатыми противокорабельными ракетами П-6 с фугасной или ядерной боеголовкой, а также шестнадцатью торпедами калибра 533 мм и четырьмя торпедами калибра 406 мм. Не стала исключением и К-431.

В качестве основной силовой установки использовались два водо-водяных ядерных реактора на тепловых нейтронах ВМ-А с тепловой мощностью по 70 МВт каждый. Они работали на высокообогащённой 235-м изотопом двуокиси урана. Передача мощности реакторов на гребные винты осуществлялась с помощью двух паровых турбин и двух турбозубчатых агрегатов 60-Д1. Суммарная мощность ядерной энергоустановки на валах составляла 35 000 лошадиных сил, благодаря чему субмарина могла развивать скорость 29 узлов (53,7 км/ч) под водой.

Перезагрузка топлива ядерных реакторов

Судоремонтный завод № 30, который занимался перезагрузкой активных зон ядерных реакторов и ремонтом кораблей Тихоокеанского флота СССР, находится на берегу бухты Чажма в Японском море. В непосредственной близости от завода, немного южнее, расположен посёлок городского типа Дунай, где на тот момент проживало около 7000 человек — в основном это были работники завода и их семьи. Восточнее, в 44 км по прямой, расположена Находка. Северо-западнее, в 46 км — Владивосток.

Перезагрузка активной зоны лодочного реактора — процесс довольно сложный, трудоёмкий и длительный. Для начала нужно снять реакторную крышку — металлический цилиндр диаметром 1,5 м и толщиной примерно столько же. Между крышкой и корпусом для обеспечения герметичности находится красномедная прокладка. За длительное время эти части настолько прикипают друг к другу, что крышку приходится в буквальном смысле отрывать специальным устройством — гидроподрывателем. Перед этим специальными стопорами фиксируется компенсирующая решётка со стержнями, которые регулируют мощность реактора и обеспечивают аварийную защиту. Далее крышку поднимают крестообразной траверсой с помощью подъёмного крана, исключая всякий перекос. После снятия крышки из активной зоны реактора демонтируют все отработанные урановые тепловыделяющие сборки и стержни компенсирующей решётки, калибруют место посадки в реакторе и промывают его. Далее загружают новые тепловыделяющие сборки, приваривая их аргоновой сваркой, ставят компенсирующие стержни обратно, устанавливают новую красномедную прокладку и закрывают всё это ранее вынутой реакторной крышкой. Герметичность стыковки крышки с корпусом проверяют гидравлическим способом под давлением 250 атмосфер и делают выдержку на утечку в течение суток.

Первый реактор К-431 был перезагружен и закрыт крышкой без происшествий, а вот со вторым возникли проблемы. После завершения всех операций по установке тепловыделяющих сборок и красномедной прокладки была установлена реакторная крышка и начались испытания герметичности её посадки. В ночь на 10 августа обнаружилась протечка. Как оказалось, между прокладкой и реакторной крышкой попал огарок сварочного электрода, о чём и было доложено начальству.

Катастрофа

В субботу утром собралась комиссия в составе руководителя перегрузки ядерного топлива на К-431 капитана третьего ранга Ткаченко, командира береговой технической базы капитана третьего ранга Комарова, представителей дивизии подводных лодок капитана второго ранга Целуйко и капитана третьего ранга Дедушкина, начальника физических измерений капитана третьего ранга Лазарева и его подчинённого — лейтенанта Винника. В нарушение всех инструкций эта комиссия, в таком составе вообще не имевшая права принимать подобные решения, без составления каких-либо актов о нештатной ситуации постановила поднять реакторную крышку К-431 и убрать мешавший герметичности объект с поверхности прилегания крышки. При этом, чтобы не терять лишнего времени, закреплять стопорами компенсирующую решётку не стали, поскольку для этого нужно было срезать газовым резаком мешавшую кницу в реакторном отсеке. Принимая во внимание тот факт, что при подъёме крышки будет подниматься компенсирующая решётка и, как следствие, может начаться неконтролируемая цепная реакция в ядерном топливе, офицеры рассчитали примерную высоту, на которую можно безопасно поднять крышку.

Перед подъёмом крышки члены комиссии — за исключением Ткаченко, который остался на посту управления перегрузкой на плавмастерской — вместе с двумя матросами Хохлюком и Прохоровым и опоздавшим на смену дежурным по радиационной безопасности капитан-лейтенантом Каргиным спустились в реакторный отсек. С надстройки процессом руководил капитан-лейтенант Филиппов.

Ближе к обеду начался подъём реакторной крышки носовым краном плавмастерской. Поскольку ПМ-133 не была оборудована никакими стабилизирующими устройствами, её корпус, как и любой другой предмет, находящийся на водной поверхности, был подвержен качке. При соблюдении всех условий качка никак не может негативно повлиять на процесс, но в данном случае именно она и явилась прямой причиной катастрофы. В момент подъёма, несмотря на знак ограничения на брандвахте на входе в бухту, по ней на 12 узлах промчался катер-торпедолов. Поднятая им волна быстро дошла до берега и качнула плавматерскую. В результате крена ПМ-133 реакторная крышка вместе с компенсирующей решёткой и стержнями управления и аварийной защиты на некоторое время поднялась выше, чем это было предусмотрено расчётами. Последовала неконтролируемая цепная реакция, а в 12:05 по местному времени произошёл взрыв.

Взрыв оказался такой силы, что многотонная реакторная крышка взлетела вверх, как пробка от шампанского, и грохнулась ребром неподалёку у берега. Активная зона реактора — ядерное топливо — была частично выброшена в окружающую среду в виде крупных обломков и аэрозоля. В реакторном отсеке начался сильный пожар, повалил чёрный дым. По правому борту субмарины образовалась полутораметровая трещина шириной в несколько сантиметров. Пострадала и ПМ-133: силой взрыва оторвало и выбросило в бухту носовой подъёмный кран, саму ПМ-133 чуть не перевернуло, а кусок обшивки подлодки пробил ей борт выше ватерлинии.

В момент взрыва практически мгновенно погибли все, кто находился в реакторном отсеке: офицеры Комаров, Целуйко, Дедушкин, Лазарев, Винник и Каргин, а также матросы Хохлюк и Прохоров. Снаружи тоже были жертвы: погибли капитан-лейтенант Филиппов и руководитель смены береговой техбазы старший лейтенант Ганжа. Позднее, когда останки погибших были обнаружены, их из-за повышенного радиационного фона кремировали прямо на территории завода, рассыпали прах в десять контейнеров и захоронили в земле.

Борьба за живучесть

Тем временем К-431 постепенно начала тонуть. Попадая внутрь реакторного отделения через трещину в обшивке, вода сквозь выгоревшие уплотнители стала проникать в другие отсеки. Глубина у пирса составляла 15 м, поэтому субмарина с лёгкостью могла частично или полностью погрузиться под воду. Несложно представить, какому радиационному заражению могли подвергнуться бухта и прибрежная зона, если бы разрушенный реактор оказался на глубине.

Перед началом перезагрузки реакторов субмарина была подключена к береговому электропитанию. В момент взрыва все кабели, передающие электроэнергию на борт, были оборваны. К-431 оказалась полностью обесточенной, поэтому её штатными средствами осушения воспользоваться не удалось, хотя они, скорее всего, никак и не смогли бы помочь — попросту не хватило бы производительности насосов.

Радиоактивное заражение

По своему характеру взрыв на К-431 был похож на произошедшую спустя девять месяцев аварию на Чернобыльской АЭС: и в том, и в другом случае произошёл выброс активной зоны реактора в окружающую среду. Но в Чажме ситуация всё же была намного легче. Реактор подлодки был относительно маломощным, а топливо — свежим. Благодаря тому, что тепловыделяющие урановые сборки ещё не были в работе, в них не накопились в большом количестве продукты распада урана, которые могли бы осложнить и без того непростую ситуацию.

Гораздо сложнее дела обстояли с радиоактивными аэрозолями, образовавшимися в момент взрыва и при начавшемся пожаре. Основная ось радиоактивных осадков, сформировавшаяся под действием ветров, частично зацепила посёлок Дунай и ушла на северо-запад в бухту на 30 км, заразив берег и акваторию. В начале 1990-х годов были проведены анализы донных отложений в бухте Чажма, которые показали, что рядом с эпицентром взрыва радиационный фон превышал 240 мР/ч, а на удалении от эпицентра достигал 117 мР/ч. Радиоактивное загрязнение имело тенденцию к выходу из бухты под действием течений и ветров. В целом же по результатам исследований заражение радионуклидами оценивалось как не представляющее значительную угрозу экологии.

Концентрация радиоактивного изотопа кобальта-60 в донных отложениях бухты Чажма и западного прохода бухты Стрелок в августе 1990 года. Источник: Сивинцев, Ю.В. Радиоэкологические последствия радиационной аварии на атомной подводной лодке в бухте Чажма / Ю.В. Сивинцев, В.Л. Высоцкий, В.А. Данилян // Атомная энергия. — М.: Курчатовский институт, 1994

Дальнейшая судьба

Реакторное отделение К-431 с двумя соседними отсеками. Источник: Бойко, В.Н. Трагедии тихоокеанского подплава / В.Н. Бойко. — М.: Горизонт, 2016

До 23 августа на стоявшей на мели подлодке продолжались работы по дезактивации и приведении её в транспортабельное состояние. Была заварена огромная трещина в корпусе, ставшая причиной затопления реакторного отсека. Из-за мощного излучения реакторный отсек не стали закрывать сверху и вместо этого залили его бетоном. Для обеспечения плавучести корпус К-431 подкрепили понтонами.

Что же касается виновников трагедии, то реальных сроков никто не получил — почти все они погибли. Оставшемуся в живых руководителю перегрузки ядерного топлива Ткаченко присудили три года условно с испытательным сроком в один год. Столь мягкое наказание объяснялось тем, что Ткаченко получил большую дозу облучения и стал практически инвалидом. Служебное взыскание получил командующий 4-й тихоокеанской флотилии контр-адмирал Храмцов, в чьей юрисдикции находилась К-431.

Подводная лодка проекта 675, фото: Wikimedia Commons

В истории нашей страны катастрофа на Чернобыльской АЭС занимает особое место. Авария, ставшая крупнейшей в истории атомной энергетики, привлекла к себе внимание всего мира. На устранение последствий чернобыльской катастрофы были брошены колоссальные силы людей и техники. Ликвидаторами аварии стали сотни тысяч человек со всего СССР.

Сегодня про события на Чернобыльской АЭС в апреле 1986 года по-прежнему снимают фильмы и пишут книги. При этом чернобыльская катастрофа на долгие годы оттянула на себя всё внимание людей. Хотя даже в СССР были и другие трагические аварии и инциденты, связанные с попытками человека использовать мирный атом, в том числе и в военных целях.

Так, крупная радиационная авария произошла 10 августа 1985 года на подводной лодке Тихоокеанского флота. За год до событий на Чернобыльской АЭС и спустя 40 лет после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки на борту советской подводной лодки К-431 в бухте Чажма произошёл взрыв ядерного реактора.

Подводная лодка К-431

Подводная лодка К-431 относилась к подлодкам 675-го проекта и представляла собой атомную субмарину, вооружённую крылатыми ракетами. АПЛ относилась к достаточно крупной серии советских подводных лодок, которые строились с 1960 по 1969 год. Всего за девять лет советская промышленность передала флоту 29 лодок данного проекта.

Конкретно лодка К-31 (переименована в К-431 в 1978 году) была заложена на судостроительном заводе в Комсомольске-на-Амуре 11 января 1964 года. Уже 8 сентября того же года лодку вывели из цехов и спустили на воду. Заводские испытания атомной субмарины продлились с декабря 1964 года по май 1965 года. Государственные испытания были успешно завершены 30 сентября 1965 года, после чего лодка вошла в состав Тихоокеанского флота. До момента аварии лодка несла службу на протяжении практически 20 лет.

За годы активной службы лодка успела совершить 7 автономных походов на боевую службу, в том числе в акваторию Индийского океана. В 1974-1975 годах на субмарине без каких-либо происшествий прошла процедура перезагрузки активной зоны реакторов. Также за время своей службы на ТОФ лодка дважды успела пройти ремонт. К 1985 году подводная лодка К-431 успела пройти 181 051 миль, потратив на это 21 392 ходовых часа.

На лодках проекта 675 устанавливалась энергетическая установка, выдававшая 35 000 л.с. Мощности установки хватало, чтобы обеспечить кораблю подводным водоизмещением 5760 тонн максимальную скорость хода 22-23 узла в подводном положении и 14-15 узлов – в надводном. Сердцем энергетической установки лодки были два реактора ВМ-А (2х70 МВт).

Реакторы ВМ-А относились к первому поколению реакторов, разработанных для установки на советских подводных лодках проектов 627(А), 658, 659, 675. Созданные в НИИ-8 в Курчатове реакторы ВМ представляли собой серию водо-водяных ядерных реакторов на тепловых нейтронах. В качестве топлива для реакторов данной серии применялась высокообогащённая по 235-му изотопу двуокись урана.

Радиоактивная авария в бухте Чажма

В день аварии, 10 августа 1985 года, субмарина находилась у пирса № 2 судоремонтного завода ВМФ в бухте Чажма залива Стрелок в Японском море. Оборонное предприятие Тихоокеанского флота находилось возле посёлка Дунай (тогда назывался Шкотово-22). Расположенный в посёлке судоремонтный завод № 30 занимался перезагрузкой активных зон ядерных реакторов, а также ремонтом кораблей ТОФ.

Процедура замены активных зон двух установленных на лодке реакторов ВМ-А была плановой. Специалисты судоремонтного завода должны были произвести замену отработанного ядерного топлива на свежие стержни тепловыделяющих элементов. Реактор правого борта был перезагружен без происшествий. А вот после перезагрузки реактора левого борта выяснилось, что реакторная крышка не выдерживает испытаний на герметичность. В ночь на 10 августа специалисты обнаружили здесь протечку.

К тому моменту все 180 стержней уже были заменены, но крышку с реактора левого борта необходимо было снять заново и установить правильно, чтобы обеспечить герметичность. Как удалось установить, между реакторной крышкой и прокладкой случайно попал огарок сварочного электрода, который блокировал герметичное закрытие крышки.

О выявленной нештатной ситуации и результатах гидравлических испытаний подводники и персонал береговой технической базы в нарушение инструкций не составили никаких актов и не известили вышестоящее начальство. Моряки также не стали прибегать к помощи Технического управления флота, представители которого могли бы проследить за ситуацией и проконтролировать соблюдение необходимых протоколов.

Как впоследствии установила комиссия, работы на лодке 10 августа проводились с нарушением требований ядерной безопасности и существующих технологий. К примеру, для подъёма крышки реактора были применены обычные стропы вместо поглощающих удары штатных жёстких упоров. Чтобы не терять времени, моряки и персонал береговой технической базы решили не закреплять стропами компенсирующую решётку. Для этого им пришлось бы дополнительно срезать газовыми резаками мешавшую кницу, расположенную в реакторном отсеке лодки.

Понимая, что при подъёме крышки реактора последует подъём и компенсирующей решётки, что может запустить процесс неконтролируемой цепной ядерной реакции, офицеры, руководившие работами, рассчитали предельную высоту, на которую можно будет без каких-либо последствий поднять крышку.

Подъём крышки реактора носовым краном плавмастерской ПМ-133 начался ближе к обеду 10 августа. В этот момент в бухту вошёл катер-торпедолов, который проигнорировал предупреждающие знаки на входе, ограничивающие скорость движения. Катер прошёл по бухте на скорости 12 узлов, подняв волну. Поднятая катером-торпедоловом волна дошла до берегов и причальных стенок, качнув плавмастерскую, которая никак не была стабилизирована. Не была закреплена жёсткими поглощающими удары упорами и крышка реактора.

В результате качки кран поднял крышку реактора выше намеченного уровня. При этом крышка потянула за собой компенсирующую решётку, от которой не была отсоединена, и поглотители. Реактор вышёл на пусковой режим, началась ядерная реакция, что привело к мощному тепловому взрыву. Катастрофа, унёсшая жизни минимум 10 подводников, произошла в 12:05 по местному времени.

Ликвидация последствий и жертвы аварии

В считанные секунды произошло выделение огромного количества энергии. Мощный взрыв полностью разрушил и сжёг перегрузочный домик, который был установлен на корпусе лодки над реактором. Во вспышке взрыва практически полностью сгорели офицеры, которые занимались перегрузкой реактора. Вся смена в количестве 10 (по другим данным, 11 человек). От них остались лишь незначительные фрагменты тел, которые затем удалось собрать в бухте и на прилегающей территории.

Взрыв поднял в воздух многотонную крышку реактора примерно на 1,5 километра, после чего она вновь упала на лодку и повредила обшивку корабля ниже ватерлинии. Вода из акватории бухты начала поступать в реакторный отсек. Кран, который поднимал крышку реактора, оторвало от плавмастерской ПМ-133, подняло в воздух и выбросило в акваторию бухты.

По найденному золотому обручальному кольцу одного из погибших в момент взрыва подводников удалось установить, что в эпицентре взрыва уровень радиоактивного излучения достигал 90 тысяч рентген в час, это примерно в три раза выше, чем через год будет в Чернобыле. На остальной территории уровень гамма-излучения в десятки и сотни раз превышал допустимые санитарные нормы.

Всего по оценкам 1990 года в результате аварии пострадавшими признали 290 человек, 10 погибли непосредственно в момент взрыва, ещё у 10 человек диагностировали острую лучевую болезнь, у 39 человек лучевую реакцию – обратимые изменения в организме. Уже в середине 1990-х годов количество официально признанных правительством пострадавших в результате аварии в бухте Чажма выросло до 950 человек.

Бухта Чажма. Дальний Восток, побережье Тихого океана. Совсем неподалеку – Владивосток, Находка, Артем. В административном отношении это – закрытое административно-территориальное образование Фокино, где находится военно-морская база Тихоокеанского флота. В бухте Чажма расположен судоремонтный завод ВМФ, на котором и произошли 33 года назад описываемые события. Руководство СССР предпочло сразу же скрыть информацию об аварии и от советской, и от мировой общественности. И это при том, что взрыв привел к гибели десяти военнослужащих – восьмерых офицеров и двух матросов Тихоокеанского флота.

Трагедия произошла за год до более масштабной катастрофы на Чернобыльской атомной электростанции, но если Чернобыль скрыть было невозможно, то ситуация в Чажме для советской власти облегчалась закрытым статусом населенного пункта и тем, что происшествие случилось на военно-морской базе. Это обстоятельство значительно упрощало возможность наложения грифа секретности на любые сведения о Чажминской трагедии.

АПЛ К-431 проекта 675, входившая в 4-ю флотилию атомных подводных лодок Тихоокеанского флота ВМФ СССР, находилась в бухте Чажма у пирса № 2 судоремонтного завода ВМФ в поселке Шкотово-22. Как известно, прежде ремонтные работы осуществлялись береговой технической базой, подчиненной техническому управлению флота, но затем проведение ремонтных работ было передано самим флотилиям подводных лодок. 9 августа 1985 года служащие перегрузочной команды успешно заменили активную зону на одном из реакторов К-431.

10 августа начались очередные ремонтные работы. Были сняты крепления крышки реактора, после чего подошедший кран плавучей мастерской стал поднимать крышку. Но с крышкой поднялась и компенсирующая решетка. Крышка и решетка повисли на кране плавучей мастерской.

В это время на большой скорости с моря зашел торпедный катер, от которого пошла сильная волна. На волне плавучая мастерская с краном качнулась, после чего крышка реактора была выдернута на недопустимую высоту. Произошел тепловой взрыв, в результате которого полностью сгорела перегрузочная команда. Не смогли найти даже останки военнослужащих перегрузочной команды – лишь отдельные фрагменты тел. Плавучая мастерская была выброшена в бухту, а крышка реактора упала на сам реактор, приведя к его затоплению. Таким образом, в зоне радиоактивного заражения оказались и судоремонтный завод, и сам поселок.

Для ликвидации последствий взрыва были выделены рабочие судоремонтного завода и экипажи других подводных лодок флотилии, а также рота химической защиты морской пехоты, военнослужащие военно-строительных отрядов, расквартированных поблизости от места событий. Ликвидаторы аварии не имели ни специальной техники, ни должного уровня подготовки, что отразилось на качестве аварийно-спасательной операции и на безопасности ее участников. Действия ликвидаторов аварии были хаотичными, на зараженной территории они находились до двух часов ночи. При этом аварийная флотская команда прибыла к месту взрыва лишь спустя три часа после происшествия.

Естественно, что уже к вечеру 10 августа по ЗАТО поползли тревожные слухи о каком-то взрыве на атомной подводной лодке, но при этом полной информацией люди не располагали и что делать не знали. Всех жителей поселка заставили расписываться в том, что на заводе произошел пожар, но строго запретили рассказывать о взрыве на подводной лодке. Пострадавшие от лучевой болезни поступали в госпитали Тихоокеанского флота, но о причинах заболевания тоже предпочитали не говорить, хотя уже в первый день после катастрофы более 100 человек поступило в отделения военно-морских госпиталей.

Акватория бухты Чажма после аварии попала в очаг радиоактивного загрязнения. Около 30% территории судоремонтного завода и стоявшие на пирсе корабли также оказались в зоне радиоактивного загрязнения. С 10 августа по 6 сентября 1985 года проводились работы по удалению подводной лодки с территории судоремонтного завода, затем с 6 сентября 1985 года по 28 апреля 1986 года осуществлялись работы по обеззараживанию грунта – радиоактивная полоса пролегла примерно на семь – восемь километров. Уровень излучения в сотни раз превышал допустимую норму.

Уже после взрыва лодку стали вывозить с территории завода. Для этого на нее прибыла группа офицеров штаба флотилии подводных лодок. С этого времени работы на лодке осуществляли только опытные офицеры, которым удалось осушить реакторный отсек лодки и позволить ей всплыть. 23 августа в 16.00 на буксире К-431 перевели в бухту Павловского, где размещались основные силы 4-й флотилии подводных лодок. В этой бухте лодка простояла 25 лет, пока не была утилизирована в 2010 году.

Естественно, что было начато расследование, которым руководили представители высшего командного состава ВМФ СССР. Они пришли к выводу о наличии определенных нарушений при проведении работ по перегрузке подводной лодки, причем эти нарушения были связаны с отсутствием необходимого контроля со стороны технических служб флота. В результате аварии не только погибли люди, но и был нанесен колоссальный материальный ущерб советскому военно-морскому флоту (оцененный в 1 млн. рублей), поскольку пострадала не только К-431, но и ряд других кораблей, находившихся в это время в бухте.

Если бы контроль проводился на должном уровне, то не исключено, что аварии не было бы вообще, либо, по крайней мере, ликвидация ее последствий проводилась бы более организованно. Сложно сказать, на каком именно этапе были допущены серьезные организационные нарушения. Надо сказать, что контроль за состоянием ядерных объектов вплоть до Чернобыльской катастрофы находился на достаточно низком уровне. Вряд ли стоит винить в Чажминской трагедии конкретных военнослужащих из перегрузочной команды и даже их более вышестоящее командование, но ясно то, что операция должна была проводиться под контролем специалистов из технического управления флота. Этого сделано не было.

Разумеется, нашли и того человека, на которого можно было бы повесить ответственность за произошедшую трагедию. Капитан 3-го ранга В. Ткаченко, руководивший работами по перезагрузке реактора подводной лодки, был признан виновным в халатном отношении к своим обязанностям и приговорен 15 июля 1986 года к 3 годам лишения свободы условно с испытательным сроком в 1 год. Такое мягкое наказание объяснялось и тем, что Ткаченко получил радиационное облучение, сопоставимое с тяжкими телесными повреждениями, и потерял общую трудоспособность. То есть, и так оказался инвалидом.

В ликвидации последствий Чажминской аварии участвовали более 2000 человек – военных моряков и гражданских строителей. Согласно официальным данным, радиационная обстановка была нормализована на территории завода уже через полгода после аварии, а последующие исследования показали, что авария не оказала воздействия на соседний Владивосток и на сам поселок Шкотово-22. Радионуклиды в районе бухты Чажма, как утверждает официальная версия, вышли на привычный для Тихого океана уровень.

Гораздо хуже обстояли дела с социальной защитой участников ликвидации аварии. В отличие от чернобыльцев, чажминцы так и не были социально защищены – по соображениям грифа секретности, наложенного на информацию об аварии в бухте. В тайне первое время хранили даже имена погибших – о них говорил лишь скромный обелиск, установленный на месте захоронения того, что осталось от советских военнослужащих. Погибли капитан 2-го ранга Виктор Целуйко, капитан 3-го ранга Анатолий Дедушкин, капитан 3-го ранга Владимир Комаров, капитан 3-го ранга Александр Лазарев, капитан-лейтенант Валерий Коргин, старшие лейтенанты Герман Филиппов, Сергей Винник, Александр Ганза, матросы Николай Хохлюк и Игорь Прохоров. Собранные останки кремировали и захоронили на мысе Сысоева на территории особого могильника для захоронения радиоактивных отходов.

Лишь через девять лет, в июле 1994 года, командующий Тихоокеанским флотом ВМФ России утвердил список военнослужащих и гражданских работников, участвовавших в ликвидации последствий аварии и сборе и захоронении радиоактивных веществ. В этот список включили 2209 человек. За долгие годы, прошедшие со времени аварии, скончались многие ее ликвидаторы – 33 года это немалый срок, сейчас тем 30-40-летним офицерам флота и гражданским сотрудникам судоремонтного завода уже по 60-70 лет. Борьба многих участников ликвидации аварии за свои права продолжалась и в 2000-е годы, поскольку своих льгот они так и не добились.

Многие реальные участники действий по ликвидации последствий аварии остались без удостоверений ветеранов подразделений особого риска, причем речь идет о людях, которые принимали самое непосредственное участие в борьбе с последствиями аварии. Например, медицинские сестры и санитарки, которые лечили пострадавших в результате аварии, также получили серьезные онкологические заболевания. Но найти их связь с событиями в бухте Чажма ответственные органы не смогли или не захотели. Зато, разумеется, в списках ликвидаторов аварии сразу же оказались высокопоставленные военнослужащие Тихоокеанского флота, которым льготы, очевидно, более необходимы, чем рядовым медицинским сестрам.

После катастрофы в Шкотово-22 участились случаи онкологических заболеваний. Больше всего, как и в Чернобыле, от онкологии пострадали военнослужащие и работники, принимавшие участие в ликвидации аварии и захоронении радиоактивных отходов. Разумеется, если бы не политика замалчивания, которую проводило в то время советское руководство, ситуация могла бы развиваться иначе. Чажминская, а затем и Чернобыльская катастрофы продемонстрировали порочность политики советского руководства, которое в первую очередь было озадачено вопросами сохранения секретности информации, репутационными издержками, а не реальной защитой интересов граждан – и ликвидаторов аварий, и населения окрестных населенных пунктов.

Читайте также: