Проблема национального характера кратко
Обновлено: 06.07.2024
О русском народе, его характере, о русской душе, культуре, истории говорят и пишут давно, много и разнообразно. Писали и пишут в России и за ее пределами, в разные времена и при разных исторических обстоятельствах.
Характеристики, даваемые русским, столь различны и противоположны, что вызывают у многих некое почти мистическое недоумение. Ни один народ не удостаивался чести порождать такие противоречивые чувства.
Более глубокие исследователи, такие, например, как писавший в начале нашего века англичанин Морис Бэринг, пытаются понять противоречивость русского характера. Бэринг пишет об энергии, смелости мысли русских, но одновременно об отсутствии чувства меры, экстравагантности, робости поведения, скачках от энергии к бездеятельности, от оптимизма к пессимизму, от бунта к подчинению. В русском человеке, считает он, сочетаются свойства Петра Великого, князя Мышкина и Хлестакова.
В последнее десятилетие о русских говорят и пишут особенно много и, к сожалению, часто негативно.
Удивительно другое — в последние годы в России, особенно в среде интеллигенции и даже в академических изданиях, возникла своеобразная антирусская мифология, оперирующая мифами об отсутствии у русских трудовой этики, духа предпринимательства, об исконном варварстве русских, об их безинциативности и лени, рабской покорности и невежестве. Что это? Мазохизм, подсознательное стремление к покаянию или желание подыграть западным партнерам? Или это национальная черта — самоуничижение и экзальтированный самокритицизм?
Во всех этих вопросах хочется попробовать разобраться.
Но прежде — о национальном характере вообще. Существует ли он? Или это некий миф, фантом.
К. Леви-Стросс писал, что оригинальность каждой из культур заключается прежде всего в ее собственном способе решения проблем размещения ценностей, общих всем людям. Только значимость их никогда не бывает одинаковой в разных культурах. Современная этнология, — говорит он, — все сильнее стремится понять истоки этого таинственного выбора.
И действительно, каждый народ строит свой национальный Космос, создаст свой образ мира. Элементы образа (картины) мира носят общечеловеческий характер, но их расположение, а главное, осмысление и оценка специфичны для каждого народа. Народ, нация (этнос) вырабатывают систему оценок своего Космоса и самых себя в нем с позиций добра и зла. Категории добра и зла архетипичны и присутствуют в любой культуре, однако содержание их меняется, развивается, наполняется разными смыслами в различных культурах.
Народ, его культура в процессе исторического развития меняются и развиваются, меняется общественный менталитет (в котором сочетаются сознательные и бессознательные компоненты), точнее, его сознательная сфера.
А что же национальный характер? Меняется ли он и в каких пределах? Современный человек сильно изменился, изменился его облик и предпочтения, оценки и социальные идеалы. И тем не менее француз, араб, русский, киргиз, эстонец, американец поведут себя по-разному в одинаковых жизненных ситуациях, по-разному обустроят свои жилища (несмотря на тенденцию к унификации), организуют свой бизнес, досуг и т.д. Такие различия (по сравнению с нами) в оценках, в поведении, в реакциях мы видим в американских фильмах на экранах наших телевизоров.
Русский эмигрант, увезенный во Францию в раннем детстве и лишь к старости попавший в Россию, рассказывает:
— Всю жизнь я говорил по-французски, дружил с французами, женился на француженке и всегда я со своей мечтательностью, стремлением к каким-то высшим целям казался окружающим сумасшедшим, да и сам себя считал таковым. А вот приехал сюда, пообщался с людьми и понял: я не сумасшедший, я просто русский. Человек жил практически вне своей культуры, но сохранил свой национальный характер, некие его фундаментальные черты.
Можно себе представить, как ломается психика — наша и наших детей и их детей, и кто знает, сколько еще поколений испытают на себе последствия сильнейшего культурного срыва, когда рушатся вековые устои под давлением иной цивилизационно-культурной системы ценностей, когда государством и средствами массовой информации внедряются чуждые национальному характеру установки и принципы поведения. Надежда одна — природа национального характера, его, в какой-то мере, иррациональная сущность, которые устоят.
Итак, национальный характер оказывается наиболее устойчивой зоной этнической культуры, ее ядром. Именно в нем наиболее явно обнаруживаются следы коллективного бессознательного народа, его архетипы, в нем имплицитно содержится спрессованный в виде знаков и символов исторический опыт многих поколений народа.
Этнические архетипы обнаруживаются и в таких трудноуловимых субстанциях, как эмоциональные реакции, вкусы и предпочтения, идеалы, взгляды, чувства, т.е. в национальном характере. Поэтому не случайно ассимилировавшийся во Франции русский чувствует свою непохожесть и понимает ее суть только в России. Не случайно молодые француженки и французы русского происхождения, бабушки которых родились во Франции, на пасхальной службе в храме Александра Невского в центре Парижа с просветленными, залитыми слезами лицами слушают русский хор, не понимая ни слова.
Прежде чем приступить к анализу основных черт русского национального характера, хотелось бы сделать еще одно отступление, поставив один из наиболее сложных вопросов. Кто является субъектом русского национального характера? Бесспорно, представители русского этноса. На мой взгляд, близки к русскому национальному характеру украинцы и белорусы, имеющие общее с русскими происхождение, общую историческую память и разделившиеся в силу ряда геополитических и исторических обстоятельств. В характерах украинцев и белорусов возможны некоторые специфические черты, но, думается, фундаментальные основы являются общими.
А как же с этническими архетипами? Не стучатся ли в их сердцах еще более древние архетипы? Возможно, иногда и стучатся, как стучатся в сердца русских угро-финские, арийские, татарские предки.
К. Юнг писал, что национальные архетипы, до поры дремлющие в подсознании, в период национальных катастроф, массовых перемен всплывают на поверхность. Такое явление актуализации этнических архетипов проявилось в России в последнее десятилетие. Разрушение устоев и ценностей привело к кризису самоидентификации, и люди, взамен утраченных связей, стали искать новые, новые опоры, в том числе этнические. В результате татары стали изучать язык, обычаи своего народа, считать себя мусульманами. Однако пилотажный опрос татарских семей в Москве выявил следующее: на вопрос о национальных исторических героях и деятелях культуры большинство называло Суворова, Ломоносова, Петра I, даже Илью Муромца, а также Пушкина, Лермонтова. Грустно, что татары не знают своих национальных героев, но многие из них происходят из семей, живущих в Москве с XVI века, а в русском православии чтут святого Петра Ордынского — православного татарина. Как тут разделить этнические архетипы? И еще пример. Образовалось государство Израиль, и многие евреи, особенно в последнее десятилетие, уехали на историческую родину. Вроде бы здесь с архетипами все в порядке — они постучались в сердце, всплыли на поверхность, и люди поехали. Но что произошло дальше. В Израиле они (конечно, не все) с болью и теплотой вспоминали часто обруганную и проклятую Россию, со слезами слушали приезжающих из России артистов, организовывали общества русской культуры, русские театры, русские библиотеки, интересовались новинками русской литературы. Значит, и другие, русские архетипы стучат в их сердца, и другие голоса звучат в их подсознании. Тем более, что, по рассказам очевидцев, приехавшие из России евреи в Израиле демонстрируют в своей жизни, работе, бизнесе, отношениях как положительные, так и отрицательные качества именно русского характера. Таким образом, вопрос этот сложный, и однозначного ответа на него найти невозможно.
А теперь — о самом русском национальном характере. Каков он? Как совместить столь противоположные характеристики, даваемые русским не только иностранцами, но и ими самими.
Особенностью этой противоречивости русского характера является то, что стороны оппозиции имеют крайний характер, между ними нет середины. Противоречивость есть в любом народе, но подобная крайность противоположностей свойственна особенно русскому народу и является одним из недостатков его характера. Такие крайности отмечали многие исследователи.
Н.О. Лосский объясняет эту черту русского характера недостатком средней области культуры и, отсюда, отсутствием самодисциплины, чувства меры.
Ключевский видит причину в природе России, которая «часто смеется над самыми осторожными расчетами великоросса: своенравие климата и почвы обманывает скромные его ожидания и, привыкнув к этим обманам, расчетливый великоросс любит подчас, очертя голову, выбрать самое что ни на есть безнадежное и нерасчетливое решение, противоставляя капризу природы каприз собственной отваги. Эта наклонность дразнить счастье, играть в удачу и есть великорусский авось.
По этому вопросу хотелось бы заметить, что крайности русского характера способны как бы перетекать друг от друга, оборачиваться друг другом, это даже не две стороны медали, а, скорее, сообщающиеся сосуды, где одно крайнее качество сопричастно другому, и в любой момент они могут поменяться местами, обратиться друг в друга у одного и того же человека. Трудолюбие может смениться ленью, бездеятельность — лихорадочной активностью, доброта - жестокостью, покорность — бунтом, предприимчивость — апатией и безынциативностью. Именно поэтому русских и характеризуют, если не видят этой двусторонности, либо как пьяниц, лодырей, варваров, трусов, либо как храбрецов, людей честных, трудолюбивых. А русские могут быть и такими и другими. Казалось бы, это не логично, но ведь есть и другая логика — мифологическая, которая, по словам Я.Э. Голосовкера, — как бы играет произвольно категориями — временем, пространством, количеством, качеством, причинностью. Именно в архаическом пространстве мифологии возможно перетеканние сторон противоречия друг в друга: естественное и сверхъестественное; жизнь и смерть; человек и животное; прошлое и настоящее; ум и глупость; красота и безобразие, — все они могут меняться местами.
Следует заметить, что мотив превращения противоположности друг в друга есть у многих народов, но эти превращения, как правило, инспирируются какой-то третьей силой — феей, колдунами и колдуньями, в русских же сказках чаще всего превращения исходят как бы из природы самих персонажей. Как уже говорилось; противоречия есть в характерах всех народов, но такие взаимозамещения, переход из одном крайности в другую характерны прежде всего для русского характера, почему, мне кажется, можно это свойство превращения, возрождения считать русским архетипом, основным качеством русского характера. Думается, что такое качество в той или иной степени присутствовало у европейских народов на архаической стадии развития, но впоследствии было снято, смягчено, хотя и возрождается временами. В России же архаическая логика взаимопревращений воспроизводится снова и снова, в разные эпохи и в разных обстоятельствах.
Князь Владимир испугался погрома и устроил новый пир специально для Ильи Муромца, посадил его на лучшее место, стал угощать, и на пиру богатырь признается, что было у него намерение
Стрелять во гридню по столовую
Убить тебя князя Владимира
Со стольною княгиней с Епраксией.
Воспроизведение архаической логики перетекания друг в друга противоположностей видим и в наши дни.
Особенно чутко улавливает народные настроения и их жизненные предпосылки искусство. Несколько примеров из современного кинематографа.
Скрытой темой произведений становится безнадежность, неуверенность, апатия, страх [16], психологи говорят о неосознаваемой психологической установке на эти эмоциональные реакции [17].
Ф.В. Бассин пишет о прорыве коллективного бессознательного, а через него архаических пластов психики в общественное сознание в период общественных стрессов, кризисов, потрясений. Это коллек-тивное бессознательное, по мнению Бассина, реализуется прежде всего в скрытых смыслах искусства [18].
Рассмотренное основополагающее качество русского характера проявляется в других его свойствах.
Подобная ситуация резкой смены ценностей и идеалов случилась в результате реформ Петра I, когда jsepa была замещена знанием, а святость — образованностью. Но тот срыв коснулся прежде всего элиты, и результатом его стал отрыв на века элиты от народа, что имело драматические последствия в российской культуре.
Читайте также: