Православие в ссср кратко

Обновлено: 06.07.2024

С приближением мировой войны власть постепенно отказывалась от курса на уничтожение Церкви и религии в стране. Нужно сказать, что никакой единовременной директивы, прекращающей репрессии, не было. Не в духе власти было связывать себя писаными обязательствами. Более того, даже на начальном этапе Великой Отечественной войны репрессии против духовенства идут параллельно с проявлениями этой новой, уже более терпимой к религии политики. Так постепенно советская власть, большевистская политическая религия переходит ко второму модусу отношений политической религии и религии традиционной — к инструментализации последней. Начинается так называемый в историографии новый курс Сталина с Русской православной церковью.

Первые проявления этого нового курса можно увидеть уже в конце 1930-х годов, когда к Советскому Союзу были присоединены по пакту Молотова — Риббентропа так называемые новые территории: Прибалтика, Западная Украина, Западная Белоруссия, Бессарабия. На этих территориях существовали тысячи открытых православных приходов, и власть не перешла сразу к репрессиям против духовенства на новых территориях. Напротив, патриаршей церкви было позволено назначить туда своих епископов, что было абсолютно беспрецедентно для 1930-х годов. Так оказалось, что в Русской церкви существует митрополит в Москве, митрополит Алексий (Симанский) в Ленинграде, митрополит Сергий (Воскресенский) в Риге, Николай (Ярушевич) в Киеве и епископ Алексий (Сергеев) в Молдавии.

Переломным моментом в политике советской власти в отношении Церкви считается 1943 год, когда состоялась знаменитая встреча в Кремле Сталина с тремя митрополитами — и вскоре выборы нового патриарха Московского и всея Руси, которые власть не давала осуществить с 1925 года. Но этот момент, этот рубеж мы должны воспринимать скорее как публичное заявление Сталина о своей новой политике, которая потаенным образом уже осуществлялась с начала Второй мировой войны. Какие цели власть преследует в политике нового курса? И более частный вопрос: какова роль лично Сталина в формировании новой политики, какие были его личные мотивы? Прежде всего мы должны отбросить предположения о возможном религиозном обращении Сталина. Он был прагматик, и во всех документах 1940-х годов — а он внимательно следил за перипетиями церковной политики — мы видим жесткую, четкую руку прагматика, которого интересует прежде всего внешнеполитический потенциал Православной церкви. Но вместе с тем он поощрял и определенную мифологизацию собственной личности, и в том числе когда она исходила от церковных иерархов. Например, от достаточно специфической фигуры митрополита Гор Ливанских Илии (Карами), который неоднократно в этот период посещал Советский Союз и превозносил вождя народов.

Какие цели преследует власть в политике нового курса? Прежде всего, и это главное, это мобилизация религиозного ресурса для целей внешней политики СССР. Напомню, что встреча с тремя митрополитами в Кремле состоялась в преддверии Тегеранской конференции, где должна была обсуждаться проблема открытия второго фронта. Сталину было очень важно показать, что советская власть терпима к проявлениям религиозности и даже в России восстанавливается патриаршество. На следующем этапе развития военных действий 19 речь уже шла не только об отношениях с союзниками, но и о привлечении на сторону СССР православных жителей Восточной Европы — Польши, Прибалтики, Болгарии, Чехословакии, Югославии. На всех этих территориях православные верующие составляли значительное число. Наконец, после окончания Великой Отечественной войны речь шла о том, чтобы использовать церковные каналы в сложной дипломатической игре по привлечению на сторону Советского Союза восточных патриархатов. Сталин вступал в условиях холодной войны в борьбу с Соединенными Штатами и Великобританией за влияние на Ближнем Востоке, в других регионах мира, и ему там тоже требовалась поддержка церковного ресурса.

Кроме того, еще в ходе войны власть была заинтересована в активизации патриотических настроений верующих и использовала церковную организацию в фискальных целях, поощряя сборы, например в фонд обороны, со стороны религиозных организаций и тому подобное. Но при этом (это была очень важная особенность нового курса) власть понимала, что, привлекая Церковь для решения своих задач, нужно делать шаги навстречу иерархии, навстречу духовенству. Все это позволило Церкви возродиться и фактически воскреснуть из небытия. В этот период действовало около 14 тысяч храмов, несколько десятков монастырей, две духовные академии и девять семинарий. Церковь вышла из изоляции на международной арене, восстановила связи с другими православными церквами, которые были полностью прерваны в 1930-е годы. И в этом выходе Церкви из изоляции было совпадение интересов власти и Церкви в 1940-е годы.

Лицом эпохи был патриарх Алексий I (Симанский), дворянин, еще в молодости принявший монашество по убеждению, по сердечному влечению. Он, с одной стороны, воплощал в себе вот эту осторожную позицию Церкви, а с другой стороны, достаточно дипломатично добивался новых уступок со стороны власти. А для верующих он запомнился как совершенно уникальный служитель Божественной литургии, которая могла воспитывать верующих сама по себе, без слов, поскольку говорить проповеди или издавать литературу у Церкви, конечно, не было никакой возможности. Интересно, что еще одна фигура, которую нельзя не упомянуть в контексте разговора о 1940-х годах, наверное, это был архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), хирург и одновременно епископ Русской церкви, прошедший заключение, ссылки, пытки в тюрьме в эпоху Большого террора. Он, удостоенный в этот период Сталинской премии за свои медицинские труды, воплощал в себе очень важный модус жизни Церкви. Значительное число верующих и духовенства всеми силами продолжало служить своими знаниями и профессиональными навыками своей стране — владыка Лука оперировал в красноярском госпитале для эвакуированных — и одновременно несло церковное служение.

После смерти Сталина еще некоторое время Церковь пользуется определенной свободой в отношениях с государством. 1954 и 1955 годы были временем особенно активного открытия церквей, которого, кстати, не было в позднесталинский период. Притом что новое, уже более враждебное отношение к Церкви хрущевского руководства начинает проявлять себя с 1954 года. Но в полной мере новое наступление на Церковь начинается с 1958 года.

Предыдущий период, так называемый новый курс в отношениях с церковью, понимается новым советским руководством как отклонение от ленинской политики времен культа личности. При этом новое наступление достаточно хорошо спланировано. Начинается оно с финансовой реформы, которая фактически означала изъятие средств у епархий и патриархии через повышение, единовременное повышение налога на свечи. У Церкви исчезает возможность поддерживать финансово малые приходы, монастыри, семинарии, а у власти появляется предлог для их закрытия: если верующие не могут их содержать, то зачем они нужны.

В 1961 году осуществляется так называемая административная реформа, в ходе которой священника, настоятеля прихода отстраняют от управления хозяйственной деятельностью того же прихода. Существенно возрастает роль старосты, который управляет церковным хозяйством. И это был очень важный шаг советской власти по обретению инструментов контроля над церковным организмом. Достаточно было подобрать кандидатуры для 200–300 наиболее значимых, наиболее богатых церквей, а это прежде всего были соборные и кладбищенские церкви каждой епархии. Староста в этих ключевых церквах очень помогал советской власти контролировать иерархию и Церковь, прежде всего осуществляя надзор за отчислениями этих церквей, приходов в епархию и в патриархию. И таким образом косвенно советская власть могла держать под контролем как епископа, так и центральное церковное управление.

Параллельно шла массированная пропагандистская кампания — и в том числе так называемый парад ренегатов, когда достаточно заметное число церковнослужителей, преподавателей семинарий заявили во всеуслышание с подачи советской власти о своем отречении от веры и Церкви.

В итоге к середине 1960-х годов была закрыта половина церквей, которые действовали в СССР к концу нового курса. Закрыты были также десятки монастырей и шесть из девяти семинарий. Но одновременно власть продолжала использовать церковный ресурс во внешней политике, уже не очень считаясь с ее собственными запросами и нуждами. Ярким примером такого волюнтаризма во внешней церковной политике было то, что Никита Хрущев настоял на том, чтобы Русская православная церковь отправила своих наблюдателей в Ватикан на Второй Ватиканский собор, тогда как предварительно между православными церквами были достигнуты договоренности о том, что они никак не участвуют в этом католическом форуме.

После отставки Хрущева власть не собиралась отказываться от приобретенных инструментов давления на Церковь, хотя давление само было ослаблено. Более того, все попытки со стороны Церкви пересмотреть административную реформу 1961 года были властью блокированы. Продолжалось закрытие храмов, хотя уже не так интенсивно, как в хрущевское десятилетие. Но интересно, что 1970-е и первая половина 1980-х годов стали временем очень важным для внутренней жизни Церкви. В этот период, на рубеже 1960–70-х, появляются новые верующие — молодые люди, выросшие вне традиционной религиозной среды, но искавшие новые формы церковной жизни и церковной деятельности. Одним из таких примеров была община Александра Огородникова, его религиозный семинар. В задачу Церкви входило найти для них новый язык, но, конечно, возможности ее в этом были очень ограниченны. В самиздате появляются адресованные новым верующим художественные произведения, проповеди священников или апологетика, пытающаяся отвечать на вызовы антирелигиозной пропаганды, в частности согласовать новые открытия, научные открытия, с библейской картиной мира.

Новый поворот в религиозной политике советской власти происходит в период кризиса советской социально-политической системы, и в церковной истории он связывается прежде всего с празднованием юбилея — тысячелетия Крещения Руси. Церковь начала готовиться к этому событию почти за десять лет до 1988 года. Она всячески использовала кризис советской политической системы для того, чтобы выйти из гетто и заявить о свом присутствии, так или иначе, в общественной жизни. Торжества, посвященные тысячелетию Крещения Руси, состоялись летом 1988 года. Прошел особый, юбилейный Поместный собор Русской православной церкви, на котором были прославлены девять святых, которые олицетворяли собой весь ее тысячелетний исторический путь. А уже в следующем году на особом Архиерейском соборе Церковь прославила святейшего патриарха Тихона и начала прославлять святых советского периода. Нужно обратить внимание, что патриарх Тихон для советской власти в этот момент был еще контрреволюционером, пререкаемой фигурой, но Церковь уже готова была заявить о нем как о святом, подтвердив то почитание, которое всегда патриарх имел в народе. Прославление новомучеников, которое шло после этого в течение всех 1990-х годов, как бы подводило черту и давало нравственную оценку всему прошедшему столетию. В подвиге новомучеников она прославляла подвиг верности своему призванию, своей вере, который эти люди продемонстрировали в эпоху гонений, когда они жили как христиане вопреки общим условиям, вопреки тому, на чем настаивала власть.

Русская церковь в XX веке пережила самые масштабные гонения в своей истории, а пожалуй, и в истории христианской церкви. Несмотря на это, мы можем сказать, что в своей части Россия оставалась христианской страной, потому что сотни тысяч, а возможно, и миллионы наших соотечественников в эту эпоху чудовищных преследований продолжали жить . Священники оставались верны священнической присяге, монахи — обетам, миряне — своей вере. С другой стороны, Церковь долгие десятилетия находилась в гетто, подвергалась самым разнообразным изощренным ограничениям. И это не могло не сказаться на ее жизни.

Если мы обратимся к сфере церковно-государственных отношений, то увидим, что сегодня церковь, как и сто лет назад, снова находится перед лицом светского государства. Священный собор Русской церкви 1917–1918 годов предлагал будущему Российскому государству заключить правовой договор — конкордат, в котором были бы обозначены взаимные права и обязанности. Советский период прервал этот процесс выработки правовых норм взаимодействия Церкви и государства. Думается, что в обозримом будущем этот процесс будет возобновлен и начнется постепенная кристаллизация правовых, закрепленных в законе форм государственно-церковных отношений. Это нужно оценивать положительно: любое правовое регулирование лучше волюнтаризма для обеих сторон.

Самым важным результатом Собора стало решение о восстановлении в Российской Церкви патриаршества. 5 ноября 1917 года жребием из трех кандидатов, получивших большинство голосов Собора, Всероссийским святейшим патриархом был избран митрополит Московский Тихон (1865–1925).

Патриарх Тихон, а после его смерти его преемники Петр (1863–1937) и Сергий (1867–1944) искали пути к компромиссу с Советской властью. Весной 1927 года митрополиту Сергию удалось добиться регистрации Временного патриаршего священного Синода. За эту уступку от Церкви потребовали издания декларации о политической лояльности Церкви к Советской власти, которая была опубликована в июле 1927 г. Декларация и ряд действий митрополита Сергия были восприняты частью духовенства и верующих негативно. Появились оппозиционные движения против Сергия. Эти новые разделения были на руку власти, которая перешла к новым репрессиям.

Отношение к Церкви изменилось после начала Второй мировой войны. Советское руководство поняло, что Церковь может привлечь на сторону СССР союзников, и власть отказалась от курса на уничтожение Церкви, решив допустить некоторое ее расширение.

Но все эти изменения проходили под пристальным вниманием государства. Был создан специальный орган – Совет по делам религий.

В период, когда Политбюро ЦК КПСС возглавил Н. С. Хрущев (1953–1964), на Церковь снова обрушились невзгоды. Религия была объявлена пережитком прошлого, и новая антирелигиозная компания привела к закрытию 7 тысяч церквей, из восьми семинарий уцелело три, из 85 монастырей – только 15. После отставки Хрущева закрытие церквей было приостановлено.

Пострадавших за веру в годы Советской власти именуют новомучениками и исповедниками российскими. К числу новомучеников относятся те, кто был заключен или умер в заключении, к числу исповедников – пострадавшие за веру, но умершие на воле своей смертью.

По подсчетам, к концу 1930 гг. в СССР, наряду с приверженцами других религий, было репрессировано около 300 тыс. верующих, половину из которых составляли священнослужители. Половина из этих 300 тыс. была расстреляна.

С конца 1980 гг. Русская Православная Церковь начала канонизацию мучеников и исповедников советского периода. На соборе 2000 г. было канонизировано около 1000 пострадавших за веру. Праздник, посвященный новомученикам и исповедникам российским, отмечают 7 февраля. Отмечая их память, Церковь не столько скорбит о погибших, сколько празднует их победу над смертью.

Разделение на белых и красных во время гражданской войны нанесло непоправимый ущерб Русской Православной Церкви. Произошло разделение самой Церкви. После гражданской войны миллионы людей были вынуждены эмигрировать. Среди них были священники, епископы. Позднее они организовались как Русская Православная Церковь за границей (РПЦЗ).

В 1921 году заграничный церковный собор, проходивший в Югославии, призвал свергнуть власть большевиков и восстановить монархию. Это заявление было использовано Советской властью против Церкви в России, что привело к разрыву единой Русской Церкви. Окончательный разрыв произошел после издания митрополитом Сергием декларации о лояльности Советской власти, которая была неприемлема для многих эмигрантов.

Русская Православная Церковь только после Второй мировой войны смогла восстановить церковные связи со своими бывшими епархиями.

В 1988 году Русская Православная Церковь праздновала 1000-летие крещения Руси.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Внутренний Предиктор СССР:

Православие в Западной Руси после заключения Брестской унии

Православие в Западной Руси после заключения Брестской унии После завершения работы двух Брестских соборов — православного и униатского, участники которых взаимно предали друг друга анафеме, королю Сигизмунду III надлежало утвердить деяния одного из них. Разумеется,

Глава 6. Секта в нацистской Германии и в СССР

Католическая церковь в СССР

Годы перестройки. Прекращение давления на Русскую православную Церковь со стороны государства

Годы перестройки. Прекращение давления на Русскую православную Церковь со стороны государства С 1986 г. церковная жизнь в Советском Союзе начала понемногу налаживаться, хотя у власти по-прежнему находилась компартия с ее антирелигиозной идеологией. В печати, несмотря на

БУДДИЗМ И БУДДО-ЛАМАИЗМ НА ТЕРРИТОРИИ СССР

БУДДИЗМ И БУДДО-ЛАМАИЗМ НА ТЕРРИТОРИИ СССР До недавнего времени считалось, что буддизм проник на территорию современного СССР только в форме ламаизма через Тибет и Монголию. Теперь археологическими исследованиями установлено, что буддизм имел уже известное

Изучение ламаизма в СССР (1917–1976

Изучение ламаизма в СССР (1917–1976 (опубликовано: Народы Азии и Африки. 1977. № 2. С. 187–196)Исследования по ламаизму можно рассматривать как одно из направлений буддологии – науки о буддизме, в формировании которой большую роль сыграли классическое востоковедение,

12.1.2. Православие в Польше после Люблинской унии до конца XVIII в.

12.1.2. Православие в Польше после Люблинской унии до конца XVIII в. Начиная с заключения Флорентийской унии в 1439 г., вырабатывается новая тактика отношения католической Церкви к Православию. Вместо насильственного перехода в католичество практикуется давление с целью

ГЕОГРАФИЯ РЕЛИГИЙ В СССР

ГЕОГРАФИЯ РЕЛИГИЙ В СССР В настоящее время большинство советских людей — неверующие. В то же время некоторая часть населения страны еще придерживается различных религиозных верований. Верующими остаются преимущественно представители старшего поколения (особенно

АНДРЕИ ДИКИЙ – ЕВРЕИ В РОССИИ И В СССР

АНДРЕИ ДИКИЙ – ЕВРЕИ В РОССИИ И В СССР Э. Райс. – “Часовой” – №501А. Дикий сумел дать наглядную и яркую картину впечатления, произведенного на население России чрезмерным участием многих евреев в руководящих кадрах октябрьской революции,Он нам рассказал, какими глазами

Окончена ли борьба с религией в СССР?

После Февральской революции 1917 года русская православная церковь пережила новый раскол. Обновленцы критиковали патриарха и сотрудничали с большевиками.

Начало раскола

Обновленец Александр Введенский проводит службу. Источник: поисков. рф

Борьба с патриархом Тихоном

Русская обновленческая церковь имела духовного и политического врага в лице патриаршества, установленного Всероссийским Поместным Собором взамен многолетнего Синода. Также этот Собор избрал своего патриарха Тихона, который тоже стал основным идейным противником обновленцев. Вскоре Тихон, как и многие другие церковники, был арестован советскими властями. Сам Александр Введенский в мае 1922 года совершал визит к заточенному патриарху, требуя от него сложить свои полномочия и обвиняя в неправильной политике, приведшей к расколу.

После низложения патриарха председатель ВЦИК Михаил Калинин принял коллегию обновленцев и объявил об учреждении ВЦУ — Высшего Церковного Управления, полностью состоявшего из сторонников Введенского. Они, в свою очередь, с помощью ГПУ при НКВД завладели всем патриаршим наследством: от канцелярии до самих приходов.

Храмы передавались обновленцам в бессрочное и безвозмездное пользование. Уже к концу 1922 года обновленцы получили две трети из восьмидесяти тысяч действовавших церквей. Именно таким образом большевики сделали обновленцев своими партнерами. Но это не давало гарантий, что самих новоиспеченных церковников не спишут со счетов.

Раскол в расколе

Короче говоря, внутри обновленчества царила раздробленность: было множество кружков и группировок, которые по-разному смотрели на развитие церкви. Тогда как одни выступали за ликвидацию монастырей и института монашества в принципе, другие стремились к некому синтезу коммунизма и демократического уклада жизни первых христиан.

Преисполненные чувства энтузиазма от смерти патриарха, обновленцы провели новый собор, однако это было последним событием для этой церкви такого масштаба. Приглашенные на собрание единомышленники Тихона отказывались пойти на мировую. Да и такие резкие реформы как разрешение второбрачия и переход на григорианский календарь не встретили ожидаемой поддержки у населения.

Обновленчество неуклонно шло на спад. Массовые репрессии НКВД в 1930-е годы нанесли невосполнимый урон обновленцам, хоть они и охотно сотрудничали с властями. Еще позже Советы взяли курс на сближение с патриаршеством, оставив реформаторов вне зоны своего внимания. К осени 1944 года от всего этого движения остался единственный приход в Москве, где служил идейный вдохновитель течения Александр Введенский. Его смерть два года спустя ознаменует собой конец истории русской обновленческой церкви.

Если говорить о периодизации государственно-церковных отношений, то следует отметить, что она рассматривается в соответствии с политической периодизацией столетия и общей государственной политики в отношении религии и Церкви.

Я предлагаю свою периодизацию из шести крупных периодов, которые с переломными этапами в истории страны. И это естественно, т.к. государственно-церковная политика является частью внутренней политики.

Этапы и их краткая характеристика.

I — 1917—1929 гг.
II — 1929—1943 гг.
III — 1943—1953 гг.
IV — 1953—1958 гг.
V — 1958—1964 гг.
VI — 1965—1991 гг.

Как известно, голод 1921 г. явился поводом для развязывания кампании по изъятию церковных ценностей, имевшей четкие экономические и политические задачи. В ходе кампании В.И. Ленин в своем письме от 19 марта 1922 г. определил позицию государства по отношению к Церкви как "беспощадное сражение черносотенному духовенству". С началом компании по изъятию ценностей Церковь должна была противостоять не только власти, усиливавшей репрессивную политику, но и обновленческим группировкам духовенства, поддерживаемым и оплачиваемым той же властью, помогавшей им захватить церковное руководство и провести такие реформы, которые превратили бы Церковь в религиозное сообщество. В первый период или этап власть неоднократно прибегала к попыткам раскола: кроме обновленческого, это и поддержка григорианского ВВЦС, и попытка внести смущение в отношения между митр. Сергием (Страгородским) и митр. Агафангелом (Преображенским). Этот тяжелейший этап связан с именами предстоятелей Церкви — Святейшего Патриарха Тихона, митр. Петра (Полянского) и митр. Сергия (Страгородского).

Смысл большинства положений Декрета как законодательного акта был перечеркнут Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. "О религиозных объединениях", которым начался II период: 1929—1943 гг. Все предписания Постановления были направлены на разобщение верующих и церковной жизни, а также взятию под контроль власти любых религиозных действий. Содержание этого документа красноречиво характеризует отношение тоталитарного атеистического государства к религии и Церкви. При режиме власти происходит дегуманизация общества, Православие с его духовно-нравственными ценностями объявляется извращенным миропониманием, а его носители — духовенство и верующие — классовыми врагами системы. (Статистические исследования пострадавших за веру архиереев, монашествующих, клира и мирян начались не так давно. И основная заслуга по составлению бесценных мартирологов принадлежит Свято-Тихоновскому богословскому институту, работающему совместно с Центральным архивом ФСБ РФ).

Приведу лишь некоторые цифры по оценке статистики гонений на Русскую Церковь в указанный период.

1929—1936 гг. Осужденных 50 000, из них казненных — 5 000. 1937 и 1938 гг. были самыми страшными для духовенства и мирян — 200 000 репрессированных и 100 000 казненных. В 1939—40-х годах казни продолжались (около 2-х тысяч расстрелянных).

Начавшаяся Великая Отечественная война показала всю мощь духовного Русской Церкви. Важной формой духовного участия Церкви стали Послания Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия к архипастырям и пастве, которые носили не только призывный и консолидирующий характер, но и имели разъяснительные цели. В них определялась твердая позиция Русской Православной Церкви по отношению к захватчикам и войне в целом независимо от положения на фронте. Руководствуясь гражданскими чувствами, иерархи, священники и верующие не ограничивались только молебнами о Красной Армии, а с первых дней войны участвовали в помощи фронту и тылу. Важнейшим материальным вкладом в фонд обороны стала построенная на средства Церкви танковая колонна имени Дмитрия Донского, в состав которой входили 40 танков Т-34. (Общий материальный вклад в фонд Обороны составил 300 млн. рублей).

Но Русская Церковь не только помогала фронту морально и материально, многие священники солдатами и офицерами прошли дорогами воины, а некоторые из них участвовали в партизанском движении.

Оценив духовный потенциал Русской Православной Церкви в начальный период войны, государство изменило не только отношение к ней, но и перешло к применению новых методов воздействия на Церковь и ее использование в своих внутри- и внешнеполитических целях.

Год 1943-й открывает третий период в государственно-церковных отношениях советской истории (1943—1953 гг., названные мной в исследовании "новым" курсом).

Год 1943-й является той точкой отсчета, когда власть, окончательно отказавшись от планов уничтожения религии и Церкви, активно осуществлявшихся в предвоенные десятилетия, переходит к возрождению церковной жизни в стране под строгим государственным контролем. Восстановление церковной жизни проходило стремительно:

Эти мероприятия власти по восстановлению религиозной жизни в стране были позитивно оценены церковным руководством. Укрепив Церковь, государство приступает к вовлечению ее во внешнеполитическую деятельность, используя традиционно непростые отношения между Русской Православной Церковью и Ватиканом, позиция которого к 1943 г. становится откровенно враждебной по отношению к СССР. Стремление Римско-католической церкви к влиянию на балканские страны привело к ответным мерам. Так, католической идее организации конфедерации придунайских стран противостоял советский государственный план по созданию системы восточно-европейского православного единства под эгидой Московской Патриархии, а противодействие Ватикану стало ключевым направлением внешней политики Церкви.

Начавшаяся холодная война привела к усилению влияния американского протестантизма на европейское экуменическое движение. Начавшейся "американизацией христианства" были недовольны многие члены Всемирного Совета Церквей, считая, что противостоять этому сможет только союз Русской Церкви с Православными Церквями Восточной Европы, который окончательно сложился уже к весне 1946 г. Тогда американцам не удалось навязать экуменическому движению антисоветские и антикоммунистические взгляды (это произошло позже, в 1948 г.).

Вмешательство США во внутренние дела Греции и Турции в 1947 г. СССР расценил как претензию США на руководство в международных делах и желание американского правительства занять лидирующие позиции в средиземноморском регионе. Ответным шагом СССР явилась попытка укрепления своего политического влияния на Ближнем Востоке. По церковным каналам государственное воздействие на Иерусалимский, Александрийский и Антиохийский Патриархаты успешно осуществлялось с 1945 г. после Поместного Собора в Москве с участием в нем Глав Восточных Церквей. Дальнейшему укреплению связей способствовали поездки на Ближний Восток Патриарха Алексия в 1945 г. и митрополита Григория (Чукова) в 1946 г. Эти поездки, санкционированные государством, были очень полезными для укрепления авторитета Московской Патриархии.

После признания СССР Израиля, созданного на части территории Палестины, советская власть вернула Московской Патриархии Русскую Духовную Миссию в Иерусалиме, бывшую до этого времени в ведении Русской Зарубежной Церкви. Как и до 1917 г., Русская Православная Церковь получила возможность осуществлять свое духовное влияние на Ближнем Востоке и способствовать росту авторитета СССР.

Главным выводом из вышесказанного состоит в том, что принятие нового" курса (1943—1953 гг.) государственно-церковных отношений было, в первую очередь, связано с внешнеполитическими планами советского государства и с привлечением Русской Православной Церкви к их осуществлению. Внутренние причины также имеют место: это и участие Церкви в деле снабжения страны продовольствием в условиях восстановительного периода, (1945—1957 гг.), и контроль со стороны государства за возрожденной религиозной жизнью на бывших временно оккупированных территориях.

Другой очень важный вывод заключается в том, что Русская Православная Церковь оказала в этот период государству значительную помощь, поддерживая и укрепляя его международный авторитет, способствуя проведению его внешней политики в период, когда США имело монополию на ядерное оружие.

Четвертый период 1953—1958 гг. начинается с Постановления ЦК КПСС 7 июля 1954 г. "О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения", в подготовке которого активно участвовали Д.Т. Шепилов, А.Н. Шелепин, М.А. Суслов. В этом документе фактически пересматривалась и осуждалась как "примиренческая" прежняя политика в церковном вопросе". Предлагалось вернуться к довоенным отношениям с Церковью и вновь начать "наступление на религиозные пережитки". Содержались призывы к активному разоблачению реакционной сущности религии. Перед принятием Постановления В. Молотов предупреждал Н. Хрущева о том, что оно "поссорит нас с духовенством и верующими, принесет массу ошибок". На что последовал ответ: "Будут ошибки — исправим".

Этот пример очень наглядно указывает на два подхода к проблемам Церкви в руководстве партии — антирелигиозный и государственный (рассматривал Патриархию как своеобразную часть системы). И весь четвертый период между сторонниками этих подходов с переменным успехом шла борьба.

Антирелигиозной группировке помогла и старая гвардия "воинствующих безбожников" 30-х годов. Так, В.Д. Бонч-Бруевич положил начало изданию Институтом истории Академии наук СССР "Научно-атеистической библиотеки". (К 1963 г. вышло 16 томов из намеченных 20).

Наряду с этим процесс либерализации, развенчания сталинизма сделал возможным освобождение выживших в тюрьмах и лагерях священнослужителей, сначала по амнистии, а потом и по реабилитации. 14 июля 1954 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета об условно-досрочном освобождении отсидевших две трети срока и престарелых включенных. Многие священники стали писать Патриарху Алексию прошения ходатайстве перед властью по поводу их освобождения. (Были освобождены епископы Вениамин (Новицкий), Мануил (Лемешевский) и митрополит Нестор (Анисимов)). На свободу вышли епископы Афанасий (Сахаров), Николай (Муравьев-Уральский) и многие другие. С прекращением репрессий и возвращением "ленинской законности" вновь значительно выросла потребность в осведомителях. 8 декабря 1955 г. появилось циркулярное письмо Совета по делам Русской Православной Церкви, определявшее задачу выявление "лояльного" духовенства на местах с целью сбора информации.

26 марта 1956 г. состоялась встреча архиереев с председателем Совета Министров Н.А. Булганиным, заверившим их, что наступление на религию не будет, а после XX съезда в стране появилась возможность развития демократических начал. (С весны 1956 г. ускорился процесс освобождения духовенства, свыше 290 бывших узников совести вновь стали служить в храмах).

Но это благополучие было относительно. Среди окружения Н. Хрущева были влиятельные силы, готовые начать наступление на Церковь. Положение осложнялось еще и тем, что ровную линию в отношениях с Церковью отстаивали ближайшие соратники И. Сталина. Придерживался ее и Г. Карпов. И первые победы Н. Хрущева над сталинистами совпали с первыми зарницами идущей антирелигиозной грозы. Число сторонников "жесткой" линии к 1958 году явно преобладало.

Пятый период государственно-церковных отношений — наполнен драматизмом. Советское руководство в кратчайшие сроки спешило решить религиозную проблему в стране. Это было вызвано комплексом причин: желанием построить в СССР коммунизм, и уверенность, что коммунистическая идеология, освободившаяся от сталинского наследия, еще может проявить себя, что, в свою очередь, исключало возможность любой духовной альтернативы, особенно религиозной. Определенная часть советского общества была индифферентна к масштабным антирелигиозным кампаниям, а демократически настроенные "шестидесятники" считали, что в СССР может быть построено справедливое, социально ориентированное государство, где христианству не было места. Важную роль сыграли и кадровые перестановки. К группе идеологов — М.А. Суслову, Е.А. Фурцевой, Л.Ф. Ильичеву, и ранее выражавшим недовольство прежним курсом, прибавилась ретивая молодежь — А.Н. Шелепин, В.Е. Семичастный, А.И. Аджубей. Комсомольские вожаки стремились к решительной борьбе с Церковью, предлагая ликвидировать ровное отношение с ней как сталинское наследие. А сам "волюнтарист-романтик" Н. Хрущев считал, что в период перехода СССР к "предкоммунистическим отношениям" "распространение научных знаний, изучение законов природы не оставляет места для веры в бога".

Власть не могла не учитывать также и значительно выросшую религиозность вышедших на свободу узников ГУЛАГа. Изживание страха привело к активизации верующих. (Так, еще в 1955 г. в Совет поступило 1310 ходатайств и пришло 1700 просителей об открытии храмов, а в 1956 г. их было уже 2265 и 2299 соответственно).

Важнейшей причиной изменения курса стала и экономическая, именно с постановлений "О монастырях в СССР" и "О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей" начинается "хрущевская антирелигиозная" кампания. Ее результаты были устрашающими. Количество храмов составило 7523, священников 7400, а действующих монастырей на всей необъятной территории Советского Союза осталось 16 (в начале кампании их было 63). Но гонения на Церковь в СССР — это лишь зримая сторона хрущевской государственно-церковной политики. Есть еще и другая — использование внешних церковных каналов для осуществления политических государственных планов. При этом власть не только не считалась с интересами Церкви, а цинично попирала их, нисколько не заботясь о последствиях, которые могли иметь и имеют длительный исторический резонанс. К таким "государственным" деяниям относятся многие события, связанные с подготовкой и проведением Второго Ватиканского Собора и участием в нем наблюдателей от Русской Православной Церкви. Но это — отдельная тема.

Если говорить о шестом периоде 1965—1991 гг., то он неразрывно по внутреннему содержанию связан с пятым.

В августе 1970 г. в Отдел пропаганды ЦК КПСС из Совета по делам религий пришла справка, подписанная заместителем В. Куроедова В. Фуровым. Ее полное название "Об итогах перестройки церковного управления и работе по усилению контроля за деятельностью религиозных объединений".

Начиналась она словами: "Перестройка церковного управления — целый комплекс мероприятий, проведенных в русской православной церкви и других конфессиях в 1961 г. и последующее время в интересах Советского государства. " Оценка самой реформы Советом была очень высока: "Она оказалась самым крупным, наиболее эффективным, полезным для государства мероприятием. Совершенно очевидно, что только на основе реформы удалось поставить церковь в рамки закона, взять ее в руки, организовать действенный контроль за деятельностью духовенства". Влияние реформы сказывается во всем.

А теперь о самой реформе, связавшей единой нитью различные политические и социально-экономические периоды в жизни страны.

Она была принята секретным Постановлением Совмина СССР 16 января 1961 года "Об усилении контроля за деятельностью церкви". Этот документ отменил все законодательные акты, принятые в годы Великой Отечественной войны и первое послевоенное пятилетие. В нем было намечено шесть основных направлений государственно-церковной политики на грядущие десятилетия:

Понимая, что "перестройка церковного управления" может оказаться делом сложным и деликатным, решение было найдено быстро: "Для того, чтобы вызвать каких-либо осложнений в отношениях между церковью и государством, многие мероприятия проводить церковными руками".

И под давлением власти Архиерейский Собор 18 июля 1961 года утвердил решение Священного Синода об отстранении священнослужителей от финансово-хозяйственной деятельности в приходе, предложив сосредоточить свои заботы на духовном руководстве. (Это решение смог отменить только Поместный Собор 1988 года, спустя 17 лет). Поместный Собор 1971 г. не смог вынести его даже на обсуждение.

И все остальные положения власть пыталась претворить в жизнь.

80-е годы в жизни Церкви были связаны с 1000-летием Крещения Руси. Патриарх и Священный Синод обратились к правительству с просьбой о передаче Церкви одного из московских монастырей для устроения в нем административного центра по подготовке юбилейных торжеств. Такое решение о передаче Свято-Данилова монастыря было принято еще при Л.И. Брежневе, в 1982 г., но официальное мероприятие состоялось лишь 17 мая 1983г.

Весной 1985 года М.С. Горбачев встретился в Кремле с иерархами Русской Церкви. Этот правильный тактический ход стал одним из первых шагов на пути оживления духовной жизни общества. У Церкви появилась реальная возможность готовиться к юбилейной дате (Хотя еще в конце апреля 1988 г. власть не давала согласие на объявление юбилейных торжеств и открытие Поместного Собора). Но они все же состоялись. И с 1988 г. Церковь получила возможность расширения своей деятельности в различных сферах: просветительской, издательской, миссионерской, благотворительной.

За прошедшее столетие Россия дважды переживала глобальные потрясения государственного устройства и общественного бытия: от сословного общества к социалистическому в рамках Союза, от союзных границ к российским с изменением политической и экономической системы. И все чаще обращаемся мы к изречению из книги Екклесиаста: "Время разбрасывать камни, время собирать камни" (Еккл. 3,5). Разбрасывать камни легче, чем созидать.

Читайте также: